Цена свободы Часть 5

ЧАСТЬ VI. ЦЕНА СВОБОДЫ

Легкий запах дыма гулял по лесу, природа казалась встревоженной, как перед дождем, но небо было ясным. Элен не навещала Дейлера уже седьмой день, совсем на нее не похоже, обычно она сама рвалась к нему, помахать мечом, да и какая девушка в здравом уме откажется от свидания. Дейлер не на шутку забеспокоился и решился проведать Элен сам. Привел себя в порядок в меру своих возможностей, оттер наконец-то от грязи и пыли куртку солдатским методом — смоченной в ручье ладошкой. Делать прическу как у принца мечом, используя воду вместо зеркала, еще и не имея навыков цирюльника, неудобно и смертельно опасно, пришлось ограничиться кое-как заплетенными в хвост волосами и отправиться в гости, по пути набрав букетик цветов.

Наверы были спокойны, даже слишком, несмотря на достаточно большой промежуток времени, люди все еще помнили Дейлера, но поглядывали с опаской на мечи за его спиной. Он подошел к дому Элен, снял маску и капюшон, выпрямился, убедился, что стоит в достаточно мужественной позе, и только потом постучал в дверь.

— Кто там? — раздалось из-за двери.

— Дей… Хавенел.

Дверь отворилась.

— Хавенел?

— Я пришел повидаться с Элен.

Ачим молча отвел глаза.

— С ней что-то случилось?

— Они забрали ее несколько дней назад и прислали вот это, — он протянул мешочек с отрезанным языком и записку.

Дейлер выронил цветы. Взял записку и прочел.

— Сукины дети!

— Хавенел, прошу, помогите нам, верните дочь, мы для вас ничего не пожалеем, — Ачим встал на колени. — Умоляю, помогите, мы всей деревней сложимся, заплатим вам сколько надо, только верните мне дочку.

— Хватит! Встаньте и скажите, где искать, — Дейлер поднял Ачима.

— На заставе.

— Где эта застава?

Ачим объяснил быстро и в мельчайших подробностях.



Вся застава веселилась, отмечала очередной грабеж. Не помешал даже неожиданный дождь. Звон пивных кружек и хохот разбойников смешивался с мучительным воплем девушки. Ярмик устроил представление: Элен полностью голой привязали к столбу в центре двора. Крупные капли дождя стучали по ее телу, она вскрикивала каждый раз, когда Ярмик на потеху остальным рассекал ее спину в кровь плетью. Лил дождь, Элен мерзла, дрожала, оттого удары становились еще невыносимее, если бы она могла говорить, то молила бы о пощаде, чтобы ее наконец убили.

Разбойники подгоняли Ярмика.

— Мало кричит!

— Херачь сильнее!

— Только не сдохни, красавица!

— Хлестни ее по жопе!

Тело жгло и ныло, больше всего Элен сейчас хотелось умереть, избавиться от этих мучений, плеть рвала плоть, уродуя ее прекрасное стройное тельце, вовсе не предназначенное для такого. Каждый взмах плети она надеялась, что он будет последним, но почему-то выживала, а мучения продолжались, Элен рыдала, Ярмик смеялся и бил. Десять ударов… Тринадцать ударов… Двадцать. Элен подкосило, она шлепнулась в грязь, кровь водопадами стекала по спине.

Разбойники расхохотались. Ярмик остановился.

— Ну все, хватит мучить бедняжку! — объявил он, затем отвязал ее от столба и поднял. — Пора ей расслабиться! Кто хочет развлечься с ней?

Изуродована была только спина, спереди Элен выглядела все еще прекрасно, если не считать грязь. Хотя какая разница, пьяным разбойникам было все равно, пятеро изъявили желание.

— В очередь, сначала я! — весело заявил им Ярмик.

Он швырнул Элен на землю. Ее сил хватило, только чтобы поползти от него, ворочаясь в грязи, как червяк.

Остальные наблюдали за этим, как за представлением.

— Ярмик, нам только оставь!

— До смерти ее не затрахай!

Ярмик с широкой улыбкой вразвалочку шел за ней, расстегивая ремень.

Элен чувствовала себя хромой собакой, у которой сломаны три лапы, опираясь на правую руку, лишь слегка помогая онемевшими коленями, падая и поднимаясь, волочила свое ослабевшее, изнеможенное тело, залитое кровью, грязное, дрожащее, вперед. Ярмик напрыгнул на нее, прижал лицом к земле, заломил руки, Элен закричала, чтобы весь Кайвенгер услышал ее мольбу о помощи, она попыталась вырваться — безуспешно, Ярмик сильно в нее вцепился.

— Тихо, не сопротивляйся, только больнее будет, — шепнул он ей на ухо.

Через пару секунд что-то мерзкое, продолговатое, как змей, проникло Элен между ног, затем вылезло и снова влезло, ей стало стыдно, постепенно ее одолевали мысли о ничтожестве и собственной слабости, лишь дополняя желание умереть, ломая хрупкую девушку внутри, где-то в душе, где-то там, откуда исходят потоки чистых эмоций и чувств, коверкая само восприятие прекрасного в нечто ужасное, превращая каждое мгновение в кошмар. Воздух застревал в груди, выдохнуть было сложно, наступила паника… Элен перестала что-либо чувствовать, ничего не понимала, мир вокруг смешался с грязью и почернел, шок обездвижил ее окончательно, она превратилась в куклу, с которой игрался Ярмик. Он с улыбкой продолжал надругательство над ее телом, он чувствовал свое превосходство, и ему нравилось. Боль и рыдания Элен только добавляли удовольствия процессу.

Два меча равномерно распределили между собой цели — две головы, поразив их одновременно.

— Какого хера! — крикнул кто-то из разбойников.

Веселье прервалось, Ярмик отвлекся от Элен, в ворота заставы зашел Дейлер в боевом наряде — маске и капюшоне, мечи смертоносными окровавленными бумерангами вернулись ему в руки.

— Ты кто такой? — крикнул Ярмик.

— Я принес выкуп!

Синий дым поглотил Дейлера, через долю секунды он возник перед Ярмиком, воткнув меч ему в пах, острие выглянуло с противоположной стороны, прямо между ягодиц. Разбойник не понял, что произошло, сквозь маску взором жестокого судьи на него смотрели два серых глаза, так и приговаривающих к смерти. Кровь спускалась по штанинам и наполняла сапоги, Дейлер поднял клинок вверх, лезвие вспороло живот, разрезало грудную клетку, а голову срубил второй меч, она отлетела в одного из наблюдателей, разделенное надвое тело Ярмика упало под ноги Дейлеру, внутренние органы вывалились в темно-красную кровь, медленно растекающуюся по грязи.

Все бандиты, убийцы и прочий сброд, смеявшиеся и выпивающие до этого момента, оцепенели, замерли, как статуи, и на лицах у них выступило замешательство вперемешку с гневом и ужасом, только что на их глазах произошел суд над Ярмиком.

Дейлер подошел к Элен, накинул на нее куртку, обнял. Холодная, словно труп, она тряслась и плакала ему в плечо.

— Элен, будет бой, тебе нужно где-нибудь спрятаться, — прошептал он и огляделся.

Разбойники постепенно окружали их, подходили медленно, словно боялись спугнуть. Разбойничьи мечи, топоры, ножи, дубинки, булавы, палаши и арбалеты уже жаждали боя и крови.

— Обопрись на меня, я доведу тебя до того дома, — Дейлер указал на ближайший дом, — там ты спрячешься и дождешься, когда все кончится, поняла?

Элен легонько кивнула и шмыгнула носом.

— Приготовься.

Чей-то крик объявил о начале боя, всем было уже плевать на голую девушку, их интересовал Дейлер. Мечи Дейлера смертоносным вихрем закружились вокруг них с Элен, защищая их от вражеских ударов, кого-то задело меньше, кого-то больше, но крови и изрезанных тел на землю упало много, разбойники были ошарашены и рассеялись с испуганными минами.

— Пошли! — Дейлер подхватил Элен на руки и стремительно двинул к дому, ловко уворачиваясь от вражеских мечей. Подбежав к дому, он открыл дверь ногой.

Элен не хотела его отпускать, вцепилась изо всех сил, их было мало. Дейлер освободился от ее рук без труда и втолкнул ее в дом.

— Запри дверь, живо!

Он кинулся в бой, преградив мечами и телом путь разбойникам.

Элен подхромала к двери и заперла на засов. Слышались стоны, плеск крови в своей противности отлично сочетался со звуком дождя. Каждую секунду кто-то умирал или кричал, в окно влетела изуродованная голова, Элен осторожно выглянула на улицу.

То, что творилось снаружи, нельзя было назвать боем, это была резня. Разбойники окружали, подло били в спину, Дейлер отбивался с нечеловеческой ловкостью и реакцией, не сбавляя ритма боя. Он с помощью резких движений руками указывал клинкам, кого бить и как, они летали быстро, мгновенно, как стрелы, перемещаясь от одной цели к другой, снося головы, отрубая руки и ноги, иногда без особых проблем делили тела надвое. Огромные волны крови не успевали впитываться в землю, образовывая большие ярко-красные лужи, в них лежали и не прекращали падать трупы, отделенные от тел острыми лезвиями, конечности, внутренности. Взмах руки, клинок влетел разбойнику между глаз, острие стремилось вперед, голову сорвало с тела, оружие полетело дальше, кровь брызнула фонтаном. Дейлер перемещался по полю боя, словно бешеный кабан, не стеснялся применять старый фокус с телепортацией, каждый его шаг кто-то умирал. Его усмирил арбалетный болт, пробивший грудь, тут же в живот вошел меч, а дубинка ударила под колено, Дейлера притянуло к земле, толпа накинулась сверху, как рой ос, он сжал кулаки, зарычал, это был приказ. Снова клинки смерчем закружились вокруг хозяина, забрав сразу несколько жизней. Дейлер собрал волю и остатки сил, продолжил бой с еще большей яростью, будто не чувствуя боли, он вынул меч из своего тела, нанес несколько ударов, превратил грудь очередного разбойника в решето и метнул оружие в следующего.

Дождь все лил и не думал переставать. Небо было серым, без малейшего намека на просвет.

Смерть уставала принимать гостей в своем мрачном обиталище. Ряды врагов быстро редели: кто-то убегал, кто-то умирал, раненых не было, только трупы или трусы. Дейлер был мясником, разделывающим туши зверей на скотобойне. Каждое новое движение изматывало его сильнее предыдущего, а тело теряло кровь, сбегающую через раны, голова кружилась и тяжелела. Изящные, быстрые, ловкие атаки и пируэты постепенно заменялись на хладнокровные, тяжелые, рубящие удары, но не теряли своей смертоносности, он не смел показывать уязвимость. Удар — клинок прошел через подбородок, из макушки выглянуло острие, тело упало, это последний, остальные убегают.

Дейлер проводил взглядом отступающих, недолго постоял шатаясь, сдернув маску, он выдохнул, отпустил клинки и упал вместе с ними под металлический звон к трупам, в лужу крови, брызги поднялись в воздух. Солнце выглянуло, лучи переливались и ласково грели лицо. Дейлер легонько улыбнулся, все болело, сильно, безумно сильно, из ран сочилась кровь, тело слабело, во рту был противный вкус железа. Элен выбежала из дома, перепрыгивая мертвых, шлепая босыми ногами по грязи и лужам цвета виноградного вина, она подбежала к Дейлеру, положила его голову на колени, прижала ладонями рану ему на животе. Кровь просочилась в щели между пальцев.

Дейлер провел ослабевший рукой по ее щеке, измазав кровью нежную кожу.

— Элен… Я… я… — Дейлер еле шевелил губами, проглатывал слова, кровь в горле мешала дышать — С… сдержа… жал… слово. Край… теперь свободен. Возьми… возьми… мои клинки… на память. Жаль, ты… не можешь сказать мне что-нибудь напоследок.

Элен смотрела на него зелеными чистыми и печальными глазами, так и умоляющими: «Нет, не умирай!», говорящими: «Не вздумай, не надо!», просящими: «Пожалуйста!», одновременно понимая, что это неизбежно, прекрасные изумруды зрачков ее глаз затенили слезы, он задыхается, хрипит, а она не может с ним даже попрощаться, поблагодарить.

Спустя столько попыток смерть наконец-то добралась до него, и он это понимал.

— Прощай, Элен…

Кровь тоненькими струйками полилась из его рта, взор окутал туман, он больше не дышал, глаза были спокойные, пустые. Ее слезы — последнее, что он видел.

«Прощай, Дейлер», — жаль, он не мог услышать. Элен прижала его к себе, заплакала ему в плечо, теперь оно не было таким теплым и надежным, каким казалось ей всегда на тренировках, когда он нес ее на руках через лес, когда они целовались на поляне с дикими розами. Она прижалась к его груди, сердце не билось, а кровь все еще сочилась из ран, пропитывая одежду и смачивая поверхность ладоней Элен.

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Солнце лениво взошло над Кайвенгерном, теплые лучи приласкали верхушки лесных деревьев, роса радугой переливалась на траве, по чистому небу игриво щеголяли птички, радуясь очередному солнечному, погожему дню в своей жизни, вряд ли птиц заботят люди на земле, вряд ли они понимают их хмурость, траур и печаль. Все жители Навер собрались этим утром, чтобы хотя бы взглянуть на человека, вернувшего им свободу, заплатившего большую цену. Казалось бы, кто он такой, очередной чужак, незаметный путешественник, который пришел и ушел, но теперь все знали его имя и называли спасителем.

Гроб с телом стоял в центре деревни. Ачим разговаривал с Дейлером как с живым, не замечая границ между смертью и жизнью, читал молитву, желал упокоиться его душе, не стеснялся при всех объявлять его героем.

— Спасибо… Спасибо вам, Дейлер, и простите меня, — закончил Ачим.

Элен исписала десять листов, чтобы пояснить отцу все, что она знала о Дейлере, почему он Дейлер, а не Хавенел.

После Ачима к гробу подошла Элен, она склонилась над телом, поцеловала в губы и вложила ему в руки клинок.

«Прости меня», — она хотела сказать вслух, но не могла. Комок колол горло, печаль слишком велика, чтобы сдерживаться, жгучие блестящие, словно дорогой хрусталь, девичьи слезы скользнули по щекам и обрушились на сомкнутые в блаженном покое губы Дейлера.

«Даю слово, я помогу твоей семье», — Элен мысленно дала клятву, и в этот момент краем глаза она заметила странного человека в темном траурном одеянии, он хорошо выделялся из соседей, держал посох, капюшон прятал лицо, торчала только длинная борода. Элен не придала значения, она поднялась, медленно отошла, вытирая слезы, мать обняла ее.

Деревенские мужики подняли гроб.

Яму вырыли недалеко от дома Элен, в самом живописном месте, на берегу реки, под деревом, отсюда открывался отличный вид на блестящее в солнечных лучах, змеевидное русло реки, раньше влюбленные юноши и девушки устраивали тут свидания, любовались закатом, теперь здесь одинокая могила.

«Дейлер-освободитель», — гласила надпись на могильном камне.

Каждый день Элен приносила свежие цветы на могилу и фехтовала со вторым мечом Дейлера, его бесценным даром. Ей казалось, могила обладает какой-то магией. После пережитого Элен мучили кошмары, каждую ночь она переживала то мерзкое чувство безысходности и паники, но проснувшись, выходила к могиле и приходила в себя, словно Дейлер все еще с ней, успокаивает ее, отвечает мыслям, дуя теплым ветерком в волосы.

Этим утром на могиле уже был посетитель, тот самый человек в траурном наряде и с длинной бородой сидел на коленях, положив перед собой посох, он что-то говорил, что именно — разобрать было сложно, но губы двигались так, будто это не человеческая речь.

— Я подвел тебя, — закончил он и поднялся.

Лицо у него было самое что ни на есть доброжелательное, большие брови заползли на лоб, несмотря на достаточно преклонный возраст, его карие глаза радовались каждому мгновению, как у ребенка, маленькие губы расплылись в жизнерадостной улыбке.

— Здравствуй! — человек обратился к Элен и немного склонил голову. — Я Харумонд, друг Дейлера, а вы та самая девушка, которая ходит сюда уже несколько дней, ухаживает за могилой и фехтует его клинком, стало быть, тоже друг, или возможно, больше. Как вас зовут?

Элен указала на рот и замотала головой.

— Значит, нет языка. Я не потерплю, чтобы эта маленькая беда мешала нам разговаривать. Сейчас.

Чародей выставил руку, над ладонью заиграли шары света, чуть менее яркие, чем солнце, они постепенно сложились в соловья.

— Не бойтесь.

Соловей залетел прямо в рот Элен, горло осушило, но вернулось старое чувство, будто в рот что-то положили.

— Язык? Язык! — Элен удивилась собственному голосу. — Я могу говорить, как вы… Спасибо!

— У вас такой прекрасный голос, кто посмел его отобрать?

— Я не хочу об этом говорить.

— Конечно. Так как вас все-таки зовут?

— Элен.

— Я представлюсь еще раз в рамках приличия, Харумонд. Будем знакомы.

— Будем.

Они переглянулись. Оба не смогли найти слов, чтобы продолжить разговор, и просто смотрели на могилу.

Харумонд вздохнул.

— Скажи мне, Элен, тебе нужна помощь?

— С чем?

— Ты обещала ему вернуть родителей.

— Как вы узнали? — насторожилась она. — Я ведь ничего такого не говорила.

— Но ты подумала, поклялась ему мысленно, этого вполне достаточно, чтобы начать действовать, и ты намерена выполнить обещание, только не знаешь, с чего начать.

— Что?.. Но как?.. Откуда вы все это знаете?

— Старинная мудрость гласит: истина не в словах, в мыслях. Старые чародеи обладают слухом куда более чутким, особенно на мысли.

— Вы что, читали мои мысли?

— Я не считаю это достойным поступком, каждый человек имеет право на тайность своих мыслей, я читал их лишь потому, что не мог тогда подойти, ты была слишком опечалена для разговора, впрочем, как и я, прошу прощения за это.

Элен задумалась, посмотрела на могилу.

— Ладно, какую именно помощь вы предлагаете?

— Это все моя вина, я недосмотрел, не просчитал, а должен был, это моя обязанность, как высшего чародея, ты, Элен, мое искупление.

— Я не понимаю.

— Видишь ли, порой судьба сводит пути самым неожиданным образом, я ищу способ искупить вину перед другом и ученицу, и вот она передо мной, рядом с могилой этого самого друга, тоже ищет силы и помощь, которые я могу ей дать, для осуществления клятвы, данной этому другу, сколько всего должно было произойти, чтобы мы вот так встретились. И что же в итоге, мы оба должны ему, и у каждого есть то, что нужно другому, так может, объединим усилия?

Элен молчала, пытаясь разобрать все, что чародей только что сказал, Харумонд ее понял и подождал, когда она созреет для ответа. Спустя долгих десять секунд она наконец вникла, но ограничилась согласным кивком.

— Ты не представляешь, как я рад! — обрадовался чародей. — Завтра в это же время жду тебя на перекрестке дорог из Навер и Канелий.

Он протянул ей свиток с красивой печатью в форме яблони, перевязанный синей бархатной лентой с золотой каймой.

— Это что?

— Твое приглашение стать моей ученицей, отдай матери и отцу.

— Хорошо.

— Ты всегда можешь передумать, но что-то говорит мне, что не передумаешь.

— Не передумаю.

— У тебя есть настрой, с нетерпением жду завтрашней встречи, удачи.

Харумонд пошел в сторону реки, пристально изучая насекомых в траве.



Жизнь в Кайвенгерне вернулась в прежнее русло. Жителям было даже как-то непривычно просыпаться без этой назойливой тревоги, никто больше не будет собирать дань, угрожать, не изобьет, не ограбит. Единственное, чего теперь стоило хоть чуть-чуть опасаться, это пьяные побои и всяческие разборки между деревенскими мужиками, которые заканчивались без жертв, ну если не считать сломанных носов и синяков, и почти всегда миром, эти драки скорее помогали завести новые знакомства.

От банды Черных кинжалов остались только два слова на устах, следы погрома и повсеместное горе, погромы быстро убирались деревенскими умельцами, а горе лечилось, хоть и тяжело, временем.

Отец Ачим и мать Сиана отправили дочь Элен в чужие земли, учиться чародейскому ремеслу у лучшего из всех чародеев Флаурлэнда, гордые и довольные, они дали ей наставления, благословили в путь, обняли и наконец отпустили в дорогу.



— А он что здесь делает?! — возмутилась Элен, увидев в телеге побитого, измотанного Сильвиана, ее интересовал только он, на остальных пассажиров она внимания будто не обратила.

Также в телеге сидела усталого вида женщина со светло-каштановыми волосами, вся в засохшей грязи, приблизительно одного возраста с Сильвианом, и девочка лет шести, одну половину ее лица покрывал сильнейший ожог, вызывающий только отвращение, а остальная часть, наоборот, выглядела милой, как у маленькой девочки, с синими глазками и русыми волосами.

— Они все едут с нами?

— Да. Я сжигал трупы разбойников на заставе, чтобы всякие твари не завелись, и нашел там в одной из клеток эту семейку, — пояснил Харумонд. — Оказывается, Сильвиан тоже должен Дейлеру, поэтому он любезно согласился быть твоим подопытным, будешь отрабатывать на нем заклинания.

Элен забралась в телегу и отвесила Сильвиану пощечину, ей было приятно наконец-то отомстить сразу за все: и за свои страдания, и за страдания родителей и всего края.

— Тише, — успокоил ее чародей, — оставь злобу для занятий. Он, кстати, довольно неплохой человек.

— Разве неплохой человек стал бы угрожать людям, избивать их и требовать непомерную дань? — она добивала Сильвиана строгим взглядом, готовилась ударить еще раз и еще, за все, за всех.

— Обычная ошибка молодых, ты даже не попыталась разобраться, почему он так поступал, может, у него больная дочь и он искал средства на лечение. Элен, вот тебе первый урок: чародейка должна думать наперед, видеть все возможные варианты, рассматривать любую, даже самую сумасшедшую теорию, однажды я забыл об этом правиле, а что из этого вышло, сама прекрасно знаешь.

Элен прислушалась, Харумонд — ее наставник, а значит, авторитет, он много прожил, имеет большой опыт и знает, о чем говорит. Лучше внимать его словам и наставлениям. Она успокоилась, но лупануть Сильвиана все еще очень сильно хотелось, она обязательно отыграется на занятиях, во время отработки заклинаний, там появится больше способов поизгаляться над беднягой. Элен уже представила, как превратит его в свинью.

— Продолжим распределять роли наших спутников, это его жена и дочь. — Чародей загрузил вещи Элен в телегу. — Так как моей ученице полагается титул чуть больше деревенской девушки…

— Это какой же?

— Графиня, ты станешь госпожой Элен, а у любой госпожи есть личная прислуга, которая готовит завтрак, делает прическу. Жена Сильвиана Веданна согласилась на эту должность за лечение ее дочери, у нее драконья чумка, так что постарайся с ней особо не контактировать.

Элен не чувствовала к женщине и ее дочери ненависти, это было совершенно противоположное ощущение, сочувствие, наверняка это сложно — жить с больным ребенком.

— Я сама могу справиться с завтраком и прической.

— Тогда у тебя просто будет с кем поболтать.

Харумонд сел на место кучера.

— Все. Присаживайся, мы отправляемся в путь.

Он махнул руками, перед повозкой открылся портал, напоминающий светящуюся арку, расписанную непонятными, но красивыми символами, похожими на цветы, по ту сторону виднелся ну просто огромный замок, три башни тянулись к небу, возвышались над лесом красных деревьев, вдали, за серо-зеленой степью, огибая берег, плескалось море. Лошадь и вся повозка вместе с пассажирами вошли в арку.



Летний вечер всегда имел особый аромат, воедино смешивались запахи костра, цветов и моря. Ветерок приятно скользил по лицу. Облака лениво двигались по небу, напоминая солнцу и земле о скорой кончине дня. Деревья стояли смирно, боялись шелохнуться, чтобы не нарушить покой леса.

Верхний этаж одной из башен замка напоминал беседку, из которой открывался прекрасный вид. Харумонд стоял в ней. Он любил лето за такие вечера, любил такой покой и тишину, когда можно обратиться к себе, обдумать все, что было и что будет, погрустить или вспомнить что-то приятное и улыбнуться. Он молча наблюдал, как корабль медленно ползет по блестящей морской глади, и о чем-то размышлял. Боулэн — глиняный человек во фраке, давний и первый друг Харумонда, верный слуга по совместительству — стоял рядом с чайным столиком.

— Харумонд, чаю будешь?

— Ты, как всегда, вовремя, друг мой, наливай на двоих.

Боулэн взял чайник и наполнил две чашки, едва Харумонд протянул руки за чаем, уши раздражил сильный шум сродни раскатам грома с неба.

— Элен, если ты опять перепутала поваренную книгу со справочником зельеварения, пеняй на себя! — крикнул чародей, усилив свой голос магией, чтобы весь замок мог его услышать.

— Все в порядке! — послышалось откуда-то снизу. Чтобы ответить, Элен использовала тот же прием, что и ее наставник.

Харумонд хлебнул чаю.

— Элен — милая хрупкая девочка, кто же мог подумать, что я выберу наследницей моей силы девушку из деревни, впрочем, у нее есть талант, и характер у нее славный, она достойна этих сил.

— Ты так уверен? — сказа Боулэн.

— Вне сомнений, все как в видении, встреча состоялась, а я нашел кому передать силы. Несколько путей переплелись. Сама судьба указала на Элен.

— Ты не подумай, я не сомневаюсь в твоих знаниях, это был просто интерес.

— Я тысячу раз тебе говорил, не стоит его стесняться, это лишь подтверждает, что ты не кусок глины, а живое, мыслящее существо.

Боулэн кивнул.

Тем временем в комнате Элен царил полнейший кавардак.

«Все, это был первый и последний раз, когда я читала книгу заклинаний у себя в комнате», — думала Элен, собирая куски разбитой тумбочки.

— Госпожа Элен! — в комнату влетела Веданна, ей пришлось бежать через весь замок, прямо с кухни. — Что случилось? Тумбочка!

— Я немного зачиталась.

Элен развела руками, выговорила слова восстанавливающего заклинания, это первое, чему научил ее Харумонд, накладывая новые чары, она часто задевала хрупкие предметы, даже изучая это заклинание, она умудрилась разбить вазу.

Тумбочка собралась обратно, только одна ножка стояла вверх ногами. Элен плюхнулась на кровать, Веданна стала подметать пыль. В ближайшем к окну углу комнаты на большом трельяже находился маленький музей реликвий. Клинок, оставленный в подарок Дейлером, мирно лежал рядом с горшком земли, туда не без помощи магии Элен посадила золотую розу, и скоро у нее будет целый куст таких — и все же одна останется особенной.

Меч-реликвия вдруг ожил, резко поднялся в воздух, засветился ярко-синим светом и упал с характерным металлическим звоном.

Веданна и Элен подскочили от испуга.

— Это нормально?

— Возможно, это я опять с заклинанием что-то напутала, все в порядке.

Элен аккуратно подобрала меч и вернула на место.

Лезвие снова дернулось два раза, по лезвию пробежали две синие пульсирующие вспышки, их ритм напоминал биение человеческого сердца. Элен наблюдала такое еще несколько раз в течение минуты, затем прекратилось.



— Ты зря волнуешься, дитя, — начал Харумонд, сидя в своем кабинете за столом. — Стражи управляют мечами при помощи магии…

— А значит, их оружие обладает чувствительностью к ней.

— Умничка. Клинок просто чувствует магическое поле и начинает дергаться.

— Когда Дейлер жил здесь, такое бывало?

Харумонд задумался на полмгновения.

— Да. — Похоже, ему было некомфортно, ответ был зажеванный и очень резкий, как бы огибающий уши Элен.

— И как он справлялся с этой проблемой?

— Попробуй просто переложить меч в другое место, должно помочь.

— Вдруг не поможет.

— Дашь мне, я что-нибудь придумаю.

— Хорошо.

Элен направилась к двери, ступая по красному ковру.

— Элен?

— Да. — Она обернулась.

— Завтра занятий не будет, утром я еду в город, не желаешь со мной? Наконец развеешься, а то с приезда ты замок совсем не покидала, а чародейка обязана себя баловать, может, платья себе купишь или еще чего-нибудь.

— Было бы неплохо, я поеду.

— Тогда ложись сегодня пораньше, завтра рано вставать.

— Не переживай, я проснусь.

— Ты случаем не на кухню?

— Нет, прогуляюсь по саду, пока солнце не село.

— А, ну ступай.

— До завтра.

— Угу.

Харумонд уже забыл про Элен и углубился в толстенную книгу «Договор с Энтеном. По ту сторону жизни».








 Вот и окончилась история Дейлера и Элен.Но любой конец это начало чего то нового и уже скоро я поведаю новую историю о маленьком путешествии, повесть о взрослении, потерях, чудесах, о людях и чудовищах, о желании жертвовать ради любимых, о двух сиротах нашедших друг друга.
А если желаете приобрести печатную версию или поддержать автора то можете купить книгу на Ridero.Спасибо за внимание!
                C Уважением ваш Никита Сивачев