Рулевой минного тральщика

Посвящается моему свекру Петрову Михаилу Семеновичу

Нет, не кончилась война
в 45-ом.
Ликовала вся страна,
И солдаты
Возвращались по домам -
Победили!

А в заливе мин полно,
Их ловили.
Минный тральщик шёл в моря,
Страх отбросив,
Не на вахту - в смертный бой
Вёл матросов.

А матросы были просто
«салаги»,
Но решимости полны
И отваги.

У штурвала рулевым -
Встать почетно,
Девятнадцать лет всего,
Но несчетно
Было выловлено мин
Смертоносных,
Сколько жизней сберегли те
Матросы!

Но однажды взрыв - и
Тральщик ко дну.
Удалось спастись
Ему одному,
Рулевому.
Был отброшен волной,
Плыл и плыл
и вдруг упёрся ногой
В камень,
встал он на него и стоял,
Пока катер проходящий не снял.

А потом лечил проклятый артрит,
Хоть не рана, но ведь также болит.
Хоть и мирная вокруг тишина,
Затаившись миной, дремлет война.

Нет, он ничего не рассказывал о себе, о войне, о службе на флоте. Да мы его и не спрашивали. А у них, у их поколения, скромность была самым главным достоинством. Считалось неприличным говорить о своих поступках, которыми можно гордиться, достижениях и наградах. Об этом могли говорить другие, если хотели. Но они тоже молчали. Свекровь рассказала мне об этом случае из жизни своего мужа уже после его смерти.

Она была уже почти слепая, могла различать только свет и темноту. Глаукома. Как-то сидела и перебирала его ордена и медали. Нашла этот Орден Великой Отечественной Войны 2 степени, задумалась и сказала:
- И все-таки достала его война, хоть он и держался столько лет.
- Как достала? Ведь у него инсульт был.
- Он бы и инсульт одолел, если бы полиартрит не доконал. А он у него с войны.
- Так ведь он же совсем молодой тогда был? Его же, как и моего отца, в 17 лет призвали.
- Да, на флот. А потом он служил на минном тральщике и уже после войны мины они вылавливали в Финском заливе. Весь залив был сплошным минным полем. Он был рулевым, очень ему это нравилось, он этим гордился, и на флоте служить нравилось, и форма ему шла - красавец!  А какие клеши тогда моряки носили! Модно было.

Но однажды стоял он за штурвалом, вперёд смотрел, шли медленно, трал выбирали. Видимо, в нем мина была. Взорвалась. Взрывной волной его выбросило далеко за борт. Тральщик затонул так быстро, что никто из команды больше не спасся. А он поплыл к берегу, плыл, пока сил хватало. Лето, вода, наверное, тёплая была. Но стал из сил выбиваться. Думает, ну вот и все, утону сейчас, как ребята. И вдруг нога обо что-то твёрдое стукнулась. Оказался камень на мели. Встал он на него и простоял, несколько часов (не знает даже сколько) по пояс в воде. Подробности не рассказывал. А потом помнит: подошёл катер и снял его. Растирали, спиртом натерли, выпить заставили. Оклемался. Не любил он об этом рассказывать, очень переживал. Ведь его друзья-сослуживцы погибли, а он жив остался. Болел очень, о флоте пришлось забыть.

Свекровь замолчала, думая о чем-то. А я вспомнила, как он радовался и гордился, когда сын его закончил Макаровку и стал штурманом.

Сам свёкор проработал всю жизнь слесарем на заводе «Двигатель». У него были «золотые руки». Но уже в 50 лет он ушёл на инвалидность, ходил с палочкой, а в квартире часто пахло меновазином. Он, видимо, боль снимал. Но никогда не жаловался. Обожал свой «Запорожец», любил дачу и всегда был аккуратно и даже элегантно одет.

Со свекровью они жили душа в душу, очень заботились и оберегали друг друга. Я прожила с ними 13 лет в маленькой двухкомнатной хрущевке, и ни одной ссоры, ни одного скандала, ни разу друг на друга голос не повысили. В 2001 году мы отметили их золотую свадьбу.

Из интернета я узнала:
К концу 1944 года на Балтике было выставлено с обеих воюющих сторон 66500 мин немцами, финнами и русскими. Финский залив был похож по выражению моряков на суп с клецками. Ленинград оставался заблокированным со стороны моря. Было смертельно опасным судоходство и рыболовство.

Уже осенью 1945 года от мины получил серьезное повреждение крейсер «Киров», 5 человек погибли.

Мины были разные: контактные и бесконтактные, установленные на разной глубине, связанные тросиками и плавающие самостоятельно. Особенно опасны были немецкие мины, которые назывались «рогатая смерть».

Чтобы снять морскую блокаду, мины надо было обезвредить. Их надо было тралить, прочесывая морскую гладь метр за метром. Минных тральщиков не хватало. Траление проводилось только в светлое время суток и в чистой ото льда воде. Минные тральщики работали, как правило, по двое. Очень тяжелая, изнурительная и опасная работа. Зачастую, мины определяли только визуально.
За период после 9 мая 1945 года на Балтике подорвались на минах 29 тральщиков. 17 погибли вместе с экипажами.
Огромная ответственность лежала на командирах этих морских тружеников, да и на всех членах экипажа, ведь оставшаяся мина это затаившаяся смерть.

Уже в 1946 году от мин были очищены основные фарватеры Балтики. Но мин ещё оставалось очень много. С 1945 по 1950 год в разминировании участвовали и финские тральщики. Они обезвредили 9276 мин. 28 человек погибли.

Все основные работы по разминированию были закончены в 1957 году, но окончательно очистили от мин Балтику только в 1963 году через 18 лет после окончания войны. 18 лет под мирным небом военные моряки рисковали своими жизнями ради того, чтобы другие моряки могли спокойно вести торговые суда и пассажирские лайнеры, рыбаки ловить рыбу, водолазы работать, а дети купаться.

В Кронштадте возле Купеческой гавани будет установлен памятник морякам-тральщикам Балтийского флота, погибшим при исполнении воинского долга.

На фото слева дедушка моих детей Петров М.С.