Страх, облегчение, попытка переписать историю

Дед Федот смотрел телек и поснул сном. И снилось ему, будто он вышел на крыльцо с банкой молока и собирается испить прохладного. И только он уселся, глядь: Постозух выползает из-за угла.
Дед Федот чуть нужду не справил от такого явления. А ящер ему и говорит:
- Федя, дай молочка испить.
Дед, хоть и охренел с дел таких, а все же самообладания не терял.
- Как же ты, тварь сморщенная, молоко будешь пить, когда у тебя и губ-то нету.
- Тебе чего, молочка жалко? - говорит Постозух.
- Да не в этом дело, а только харя мне твоя опаршивелая дюже не нравится.
- А ведь я к тебе завсегда с добром, - укоряя, говорит Постозух.
- Неча из меня слезу-то давить, - махает рукой дед.
В это самое время Постозух хватает деда за ногу и норовит старого заглонуть.
- Ой, мамочки! Ой, родные! - орет дед и тапком ему в рыло тычет.
Со страху такого дед просыпается и видит, что это не Постозух вовсе, а жена евоная - штаны с деда стаскивает.
У деда, разумеется, отлегло.
- Ой, спасибо, Марьюшка…
Марьюшка ему штанами перед бородой трясет и укоряет:
- Ты чего это, дед, ходить под себя начал? Пяти метров, до сеней, не донести никак?
Федот хоть и понимает, что оконфузился, а все же давай оправдываться, свою политическую линию проводить (как всякий там МИД или Госдеп), дескать, это вовсе не то, об чем жена думает, а так, перепачкался где-то.
А только супруга, будучи плоть от плоти простым народом, отнеслась к позиции такой, спорной, с недоверием и качала головой.