Клопы

   Это было жестоко. На мое тепличное воспитание любимое и нежное.
   Не успели отгреметь первые бури устройства на работу, изгнания из общежития, актерская декламация не помогла, подруга по институту предложила снимать комнату у Сеткиных.
   Фамилия такая.
   Сразу сетки представляются.
   Являются в голове моей, которые я плела на фабрике Художественной галантереи значительно позже, а некоторые сейчас для армии защитные сетки плетут.
   Так вот, у Сеткиных жили клопы, ну я-то об этом не знала.
   Квартира три комнаты, маленькая отдельно, класс, что отдельно.
   И обои недавно переклеены и кровать почему-то посредине комнаты стоит. Сразу не понятно зачем?
   Так я устала, а скорее замерзла и отрубилась.
   А тетя Вера Сеткина на ночь так заботливо подоткнула покрывало со всех сторон и еще предлагает косынку надеть на ночь, чтобы не простудиться.
Питер, зима, форточка открыта для лучшего сна.
   И покрывало белое, и постель мягкая, и на ночь рассказ о прежних временах.
   Ночью я вдруг проснулась от жутких видений.
   Сон такой:
мужик худой в семейных трусах с бумажным кулёчком для семечек, ходит вокруг моей кровати и с покрывала собирает черные точки.
   В свете фонаря с улицы, тени на стене страшные, опять чтоб не бояться, глаза зажмурить — сон такой.
   Утром чай с бутербродом и внимательные взгляды всей семьи и сочувственно на мои чесания: - к вечеру всё пройдет!
   В следующие ночи сон повторялся
и даже видела, как этот худой с волосатыми ногами, сменялся теплой закутанной в платок и халат тетей Верой с ее нежным шепотом:
   - вот так мы их соберем и в унитаз, и смоем, и распрощаемся!
   На паре по начерталке особенно сильно зуд доставал, сосед на верхнем ярусе амфитеатра сочувственно отодвигался, хотя куда?
   Питер кишел клопами.
   Я никогда в жизни их не видела ни клопов, ни Сеткина.
   Через неделю, в воскресное утро увидела.
   Он обдирал обои, в некоторых местах они не отдирались и висели лохмотьями, в несколько слоев.
   Еще он перевернул мою кровать и поливал зачем-то доски кипятком.
   Тетя Вера рассказывала, как надо собирать этих доисторических насекомых, которые могут вернуться из спячки со времен египетского нашествия.
   Она девочкой пережила блокаду и теперь ничего на свете не боялась, всех жалела, всех кормила.
   Всех людей делила на живых, с успехом радующихся жизни, и
мертвых, о которых хорошо или никак.
   Возле нее всегда были живые.
   Им доставались ее дары: блага в виде накормить, обогреть, поселить, приютить и выкупать, попеть и поговорить...
   Петь
все песни из советского радиоприемника.
Она научила записывать их через строчку.
Каждому кто окажется возле радио точки.
   А оказывались все!
   Не возможно было пройти мимо такого радостного занятия.
   И поговорить
о том,
что страха нет, что смерть блаженство,
что женщина цветок из чувств,
что мужчина становится взрослым, как только ответственность, сознание и дисциплина догонят его
и сразу его женщина будет спокойна в его руках, а он будет счастлив рядом с ней!
   Для своего Сеткина она была королевна, крупновата и дебела, вся в веснушках, с жиденькими волосенками,
а он прыгал вокруг нее, как радостный заяц, спасенный Мазаем из горнила последней войны.
   И никогда не оспаривал ее странностей и ценил парадоксальную ее любовь к дерунам из очисток картохи
и поделиться хоть с кем, и приютить и обогреть хоть кого.
   Он никогда не спорил, когда она говорила:
   - обдирать обои!
   - клеить обои!
   - мазать кровать скипидаром!
   - нести соседям хлеб и угощения!
   Он всегда приносил ей всю зарплату, иногда просил денег на чекушку и она, по праздникам, позволяла утолить ему свой голод в компании мужиков — рыбаков на Обводном канале, хотя всем известно было, что там рыбы отродясь не водилось.
   Но ему надо было наполниться своей значимостью, потравить байки, закусить, поесть бутерброд толстого куска хлеба и вернуться к своему Верунчику.
   Даже иногда с мелкой рыбкой, - она доставалась котяре,  почти Бегемоту, с ней он расправлялся еще в коридоре.
   И опять, с радостью  принимался, за изгнание из Вериного рая паразитов, которые пахли, как Армянский коньяк, если их раздавить.
   Потому их надо было собирать в кулек или банку
и лучше с белого покрывала, так они виднее
и лучше, если кровать стоит посредине комнаты.
   Клопы, как она утверждала, жили в обоях,
ползли по стенам на потолок и точно над кроватью совершали кульбит, оказываясь на белом покрывале.
   Их надо было расторопно собирать, иначе они непостижимо оказывались под одеялом
и зверски кусали мое радостное теплое тельце.
   Он убеждал нас, что все очаги-гнезда в мебели он извел не то керосином, не то скипидаром, а вот с обоями он совладать не мог,
хотя их и не нужно было вообще клеить!
   Тетю Веру клопы не кусали, мне кажется они нападали только на нового жильца.
   Через три месяца я к ним привыкла и они ко мне тоже.
   Человек  ко всему привыкает— это такое животное не благодарное, а тетя Вера умела быть благодарной!
   Она любила рассказывать, как после института они студентами оказались в Якутии, в тайге на практике и там не было жизни от насекомых.
   А дети местные бегали голые, распухшие от укусов
и она сказала себе:
   - если они могут, то и я смогу!
   Она же блокадница была и что ей были эти клопы!
   Киев Май 2020
   - у Оли на съемной квартире клопы...