Шапка

Рядом с домом Чёрного кота был дом моего дядьки Воробьева Ивана Иудовича. Дядька был высокого роста, с кучерявой головой,с немного косолапыми длинными ногами, но косолапыми не наружу, а во внутрь, как бы козликом. Плутоватый взгляд, граничащий со взглядом простака весельчака балагура, вечно бегающие глазки, быстрый разговор, он по своей натуре мне напоминал Тургеневского Ермолая, только по характеру немного наоборот… Быстрый его разговор и уверенность говорили о том, что человеком  он был на виду, не в последних рядах, но он всё время мне представлялся дурашливым дураком, так сказать. У меня всегда зарождались подозрение относительно сравнения моего отца и моего дядьки. Вместе воевали, вроде бы и дружили, но какая-то дружба была совсем не та, которую я себе представляла по книгам и по понятиям в школе.
Если это твой друг, то почему надо этого друга толкать в яму, а не помочь ему, не заступиться за него. Отец мой вернулся с фронта с контузией, простреленной правой рукой в области локтя, то есть, почти не рабочей. За эти ранения ему дали третью группу инвалидности, но потом, по неизвестным причинам, сняли эти несчастные копейки с человека, воевавшего за свою страну, за свою родину. Человека, который имел семью и двоих малых детей, практически бросили на голодную смерть, отказав ему в работе даже грузчиком, где он, превозмогая боль, грузил ящики с продуктами и овощами.И мой дядька, вернувшись целым и невредимым, непонятно где и кем работающим, вечно праздно гулящим и пьющим, не смог защитить своего фронтового друга и вдобавок, мужа своей сестры.  Ужас и позор такой дружбе...Но видимо, что называется, Бог, как высшая справедливость, всё-таки есть на свете, поскольку то, что случилось дальше, говорило о том…
   Был конец ноябрьских праздников, где то числа десятого хоронили моего отца, прошедшего войну и так глупо принявшего смерть в жизни. Навалило уже достаточно снега, дул сильный ветер, метель срывала платки и шапки, люди прикрывали ладонью рот, чтобы что-то сказать, но в этот день и сказать то было практически нечего. Почему нечего было сказать..? Да просто потому, что какая-то страшная неведомая сила увела человека в мир иной, ничего ему не дав за труды, за патриотизм, за любовь к родине, а только смерть. Так в чем же он был виновен, этот маленький человек, вынесший столько физической боли и  страданий за себя и свою семью? Ответа не было… и никто не пытался его дать, и никто не пытался  этот феномен объяснить. Хоронили его, как будто так и надо. В такой ситуации плачут жена и дети, а остальные делают вид скорби и печали, а где-то и тайного злорадства. Сани везли гроб по первому, ещё не накатанному снегу, лошадь сбивалась с дороги, гроб дергался и чуть не вывалился из саней. Могила была на деревенском кладбище вырыта около одинокой берёзы.
Когда опустили тело, стали бросать первые комья уже мерзлой земли, то мой дядька наклонился, и у него упала шапка( а почему же он её не снял, как это принято на похоронах, или она упала у него из рук, - непонятно, но упала.) Толпа ахнула… , потому как это дурной знак, это дурное предзнамение, как говорится.И вместо того, чтобы зарывать дальше могилу, начали доставать эту шапку с крышки гроба.Зрелище было неописуемое.Люди оцепенели от досады и злобы, не зная как это сделать, ведь рядом ничего нет, чтобы достать...Тогда один из деревенских догадался, побежал к саням, взял бастрик с саней и достал шапку. Все были взволнованы даже не прощанием с телом, а с доставанием шапки почти со дна могилы...После похорон мать практически не ходила на могилу, пока была зима,и все кладбище занесло снегом. Да и боялась ходить на него, только с людьми, когда был родительский день или хоронили кого-то из деревни.Но она заприметила берёзу, которая была большая и ветвистая. Когда она бежала бегом на работу мимо кладбища, она смотрела на эту берёзу и мысленно отдавала свою любовь  а скорее всего, испытывала всякий раз страх и боль за то, что он ушёл, а ей очень трудно воспитывать двоих детей и одиноко. Но она бежала бегом на свою работу, чтобы этих детей накормить и одеть, ведь помощи от государства не было никакой.
   Иван же Иудович после того случая испытал много несчастья и горя. Единственная молодая дочь Таисия начала спиваться, требуя от отца новых нарядов,туфель,  украшений, денег на пьянку гулянку. Ходили про неё байки по деревне: “Как напьется Таисия Ивановна, так обязательно, упадёт то в грязную лужу, то в коровью лепешку, а грязное платье ( была такая привычка) повесит на забор…”  Утром, проснувшись, заявляет: “Давай, тятя, мне новое платье, это совсем уже старое и грязное..”
И тятя ей покупает другое платье, ведь надо и замуж как-то выдать своё не путевое чадо. Выдали.., за балабола такого же несерьёзного, так же любящего выпить и погулять. Второго, ещё новорожденного ребёнка, мальчика Колю она задавила своей грудью, когда была пьяная , и этот же тятя, как она звала отца, бегал по следователям и объяснялся как это могло произойти, заминал это преступление всеми правдами и неправдами.
Вскоре после этого случая, дядька с семьёй уехал в Краснодарский край, а его дочь с мужем и дочерью подались на север, в Норильск, где муж Вася работал на шахте, прилично зарабатывал, приезжал к родственникам весь разодетый.., с магнитофоном, с деньгами, неистово хвастливый и довольный, что есть чем похвастать.
Хорошо жил и сам тятя в южных краях: также, как и зять, приезжая на родину в отпуск, привозил много сухофруктов, семечек, сушёной и вяленой рыбы и так далее. Главное, чтобы люди видели, что они  материально обеспечены, значит, довольны жизнью, умеют жить, и всё им ни почём. И точно так же и хвастать любил Иван Иудович, и счастлив был таким положением своих дел.Но что-то затосковал по родине, по своему Юрмысу, который находился недалеко от станции, и в котором он родился и прожил в большой семье своего отца Иуды Емельяновича. Знать, не так сладко на чужбине, как её рисуют...Приехав домой, часто приходил к сестре, вспоминал своего “друга”, похороны и тот случай с  шапкой, часто плакал, не стесняясь своих мужских слёз. О чем плакал,- непонятно было: жалел ли Андрея с такой судьбой, жалел ли сестру Нинку с сиротками, себя ли жалел,что не смог ужиться в тёплых краях с чужими обычаями. Но плакал.., хотя сестра Нина не плакала...


14.05.20 в 2.00