Безымянное

Улицу он пересёк в неположенном месте. Тут же, выйдя из здания клиники. Он думал. Вернее, думал, что думал. Фильтр уже намок и прилип к губе. Он встрепенулся, подкурил. Взгляд налево, направо. Вспомнил, где остановка. Всё ещё пахло лекарствами.

С работы ушёл пораньше. Большого смысла в этом не было. Но так, наверное, все делают. На его месте. Наташка ещё не вернулась. О родительском собрании он забыл, пока не дёрнулся телефон. Набрал "прости мышонок замотался" и отправил. Сел, достал мешок с картошкой, ведро, взял в руки нож. Рядом цокали языком часы.

Пока не отдышавшийся футболист беззвучно хвалил свою команду, недотягивая глаз до объектива, Влад вновь слушал ветер с песком, треск, хлопки. Даже щурился, пока слушал. Заново выслушал приказ об увольнении, все песни и тосты. Наверное, бессмертие - это что-то другое.

Стало громче, когда Кирилл уронил велосипед в прихожей. Поужинали вдвоём. Тот, что помельче, одновременно ел, запивал, рассказывал и шмыгал носом. Что постарше - слушал, разглядывая родинки на лбу сына. Тот, что постарше, ждал жену и про себя репетировал слово "неоперабельный".