Эх, дороги 19. Рояль в кустах

   В начале 80-х на побережье активизировалась служба ДПС. Кто-то наверху понял, что наша доблестная ГАИ, призванная обеспечивать безопасность движения на дорогах, стремительно превращается из службы по обеспечению безопасности на дорогах в организованную систему обогащения на дорогах.
   Побережью было уделено особое внимание по причине сезонной цикличности его жизни. Сонная провинциальная жизнь в летнее время преображалась. Нефтедоллары, сменившие дармовую гулаговскую рабочую силу и давшие возможность развивать экономику позволили какой-то части населения насквозь милитаризованной страны получить в собственность автомобиль. Понятие «собственность» было условным. Автомобиль, приобретенный на свои деньги, в конечном счете, все равно принадлежал государству, как и его владелец. Оба состояли на воинском учете, им разрешалось распоряжаться собой в мирное время.
   Сейчас ностальгирующие по прежним временам граждане все еще верят, что «развитой социализм» результат плановой экономики, а не нефти. Государственные мужи, взлетевшие на олимп из кишлаков и подворотен, мечтают о тех временах. Министр обороны одно время носился с идеей вновь вернуть воинский учет личного автотранспорта.

   Вернемся к ДПС на побережье. В сезон, прямо скажем, положение на дорогах было аховое. «Дорога» для того, по чему ездили автомобили, название незаслуженно почетное. Автомобили тоже вызывали сомнение. Кто-то из американских президентов, прокатившихся с Брежневым на «Волге» так ее охарактеризовал: «Еще не автомобиль, но уже и не трактор».
   Результатом взаимодействия этих двух субстанций, т.е. дорожным движением насквозь пропитанные духом наживы местные ГАИ управлять уже не могли.
   Поначалу пытались исправлять привычным способом затыкания дыр. Пригоняли на лето милицейских курсантов из республик Средней Азии, преимущественно из Узбекистана, проверенного поставщика кадров для конвойных частей в громадную пенитенциарную систему страны и других охранных и карательных структур. Отличались исполнительностью, неподкупностью, а здесь еще и устойчивостью к летнему изнуряющему зною.
   Эти ребята понимали только начальников. Договориться с ними было невозможно, они сразу обо всем докладывали наверх. Так же действовали их командиры, что становилось головной болью местных гаишников. Если нарушение зафиксировано «азиатом», то это уже некоммерческий случай. Так и говорили просителям, что никакие деньги не помогут. Слава об их жестокости принуждала водителей, приученных к компромиссам, хоть к какой-то дисциплине.
   Правда, особой сообразительностью они не отличались, что иногда использовали смекалистые местные кадры. Однажды поднялся шум по поводу пропажи целого отделения курсантов. Их развозили по утрам на особо опасные участки дорог, потом собирали.
   Как-то во время проверки в середине дня командир не обнаружил их на месте. Случай небывалый для дисциплинированных воспитанников. Самоволка исключалась. Поднялся большой переполох, милицейские машины засновали по трассе туда-сюда.
   Вечером обнаружили всех на своем месте. Старший пояснил, что они по приказанию секретаря КПСС выполняли особое задание. Милицейское начальство точно знало, что Горбачева и других союзных секретарей здесь не было. Стали осторожно осведомляться о секретарях помельче. Районные ничего не знали. Поехали на место выполнения особого задания и установили, что это грушевый сад. Узбеки весь день выгоняли из него отдыхающих, повадившихся ставить над морем машины и палатки, а их дети лазали по деревьям, ломая ветки и снижая урожайность.
   С поста их снял совхозный секретарь парткома, показавший удостоверение в котором черным по белому написано и «секретарь» и «КПСС».

   Видимо на уровне Союза было указано уровню РСФСР на беспомощность и от услуг средних азиатов решено было отказаться. Посредством усиления работы на местах
     В итоге все вернулось на круги своя, до эпохи Саакашвили было еще далеко, но поводов для анекдотов в процессе создано немало.

   В районах вдруг появились подразделения ДПС, которые входили в состав полков расположенных в региональных центрах. Батальоны и роты. В некоторых даже непредусмотренные структурой дивизионы. Для усиления эффекта, наверное.
   Предполагалось, что в них не будет коррупции, поскольку они комплектовались кадрами ранее не имевшими отношения к ГАИ.
   Чем поставили в тупик все местное водительское сообщество, в основном не очень трезвых обычаев.
   Командиром одного из дивизионов был назначен некто Арамеско, худой и черный. Молодой старший лейтенант неустановленной национальности, не то молдаванин, не то цыган. Русским владел приблизительно. Глаза его были всегда навыкате и смотрели на собеседника в упор. В районе никого не знал, долго принюхивался, но так и исчез не оставив заметного следа в реновациях.
   Под стать ему были новобранцы, которых наинструктировали не воровать. Службы они не знали, образование ограничивалось знанием ПДД.
   Задает как-то вопрос представителю пионерлагеря, приехавшему к нему для решения по сопровождению их службой колонны автобусов.
- Вы не знаете кто такой Шагинян?
- А что случилось?
- Да ехал на битой «шестерке», его остановили мои инспекторы. Вышел из машины, чуть не упал и сказал, чтобы мне передали, что проезжал Шагинян.
- И что?
- Передали.
- Это большой человек, тебе надо с ним познакомиться. Действительно с ним приключается падучая. Но ездить она не мешает.
    Желтенький «жигуленок» Шагиняна, благодаря небрежности хозяина пересчитавший все столбы в округе, не имел живого места. Сам хозяин трезвым был, пока держал в руках строительный инструмент.
   Он был местной достопримечательностью. Появившийся в результате одного из закавказских исходов, он, как и все переселенцы из тех мест, не признавал здешних порядков и жил по своим обычаям.
   Запрет на вождение в нетрезвом виде считал чушью, не признавал принципиально, а  недоразумения разрешал исключительно экономическим путем. Работать в народном хозяйстве не хотел, но жил обеспеченно, будучи специалистом отделочных работ. Трудился беспросветно шабашным образом. Был востребован, начинавшими разлагаться владельцами особняков и дач из числа партхозноменклатуры. Это помогало ему избегать преследований за тунеядство. Заказчики одним звонком снимали проблемы, в том числе и с милицией. Со временем перестал их обременять, просто на них ссылаясь.
   Немудрено, что этот командир не задержался. Дивизион превратили в роту и на смену ему прислали из соседнего региона полную противоположность в звании майора. Его даже описывать не нужно. Представьте себе Тараса Бульбу. Типичный хохол в меру умный, в меру жадный, осторожный и практичный. Только рыжий, да усы пышнее, чем у Тараса.
   Этот не стал ютиться по чужим углам, а сразу начал с обустройства. Вернее, с наведения порядка во вверенных ему войсках. Разогнал случайных, сердобольных, необученных. Набрал в службу гаишников, вопреки замыслу начальства. Сказал, что честных гаишников не бывает, бывают глупые, зажравшиеся и не успевшие зажраться. Глупых надо безжалостно гнать и отдавать под суд, а зажравшихся гонять, пока не поумнеют. Остальные все сами поймут.
   Построил в чистом поле на перекрестке во въезде в район личный состав, зачитал приказ об изменениях в распорядке несения службы. Все как обычно, но несколько озадачивающих моментов обращали на себя внимание.
   Из приказа следовало, что служба создана по образцу армейских подразделений, и функционировать может, только благодаря армейским же порядкам. Главное условие дисциплина. Обращалось внимание на использование служебного транспорта. Никаких личных потребностей, включая обеды, детские садики и прочие неотложные дела. Государство вам дает достойное содержание, соответствующие льготы и выслугу, ранний выход на пенсию не для того, чтобы вы еще пытались что-то урвать.
   После этого отложил приказ в сторону и огласил порядок заступления в наряд, несение службы и сдачи смены.
- То, что я сейчас скажу должно выполняться беспрекословно. И не болтать. Я повторяться не люблю. Первый попавшийся на корыстном нарушении будет отстранен на два года от дежурства на дорогах и назначен старшиной роты. Мне нужен рачительный хозяин в помощники. Дисциплинарные взыскания будут в виде трудовой повинности, вместо гауптвахты. Буду объявлять от пяти до пятнадцати суток «добровольных» работ по заявлению нарушителя на собственных стройках.
   Завтра заступающий наряд будет построен для осмотра внешнего вида и служебных автомобилей. Багажник должен быть пуст всегда, все ящички, карманы дверей и бардачки тоже. Увижу что-то не служебного характера, не обессудьте. Никаких пижонских барсеток, только служебные планшеты, в течение всей смены готовые к досмотру. При заступлении в наряд деньги из расчета на обед, не больше. Лишние деньги будут изыматься на нужды народной стройки. На этом пустыре через пару лет должен стоять стационарный пост со служебными помещениями. На выезде из района с другой стороны будет такой же. Имейте в виду, что строительство будет вестись хозспособом. Материалы и рабочая сила изыскиваться из собственных резервов.
   Да, еще один момент. Перед заступлением в наряд все карманы зашить и предъявлять их в этом виде в конце смены. А то стоят как фраера какие, руки в карманах, да еще суют туда что не следует. Для этого не ваши карманы имеются. Кто понял, свободен, кто не согласен, остается для написания рапорта об освобождении от службы. Отправлять в наряд и принимать смену с дежурства буду лично. Всегда.

   Ни один человек не написал рапорта, но шила в мешке не утаишь. О чудачествах нового начальника узнал весь район и над ДПСовцами смеялись поначалу все кому не лень. Потом стало не до смеха. Они озверели.
   Первым старшиной роты стал Алик Морев на свою беду польстившийся на привлекательные условия при прежнем командире, который сманил его из другой службы. Феликс, как стали звать его за глаза все, один раз поймал его на дежурстве с распоротыми карманами, второй раз на отклонении от маршрута. За это Алик был назначен старшиной до окончания строительства поста, фундамент под который уже копали мелкие нарушители. Появление с полосатой палкой на дорогах ему было запрещено, что было для него смерти подобно. Он любил дорогу, сжился с ней и не понимал, как без нее сводить концы с концами. Доходило до анекдотов.
   Всех нарушителей направляли к самому командиру. Встречи с ним не мог избежать никто. Не помогали звания, статусы, должности. Добродушно улыбаясь в роскошные усы, командир увещевал.
- За рулем нет председателей, секретарей, генералов и директоров. За рулем все водители.
   Шофера выходили от него злые с новыми дырками в талонах предупреждений или протоколом об изъятии удостоверения на право вождения автомобилем, с ними не церемонились.
   Другие нарушители выходили кто озадаченный, кто смущенный. Солидных и важных он провожал сам радостно прощаясь за руку.
- Как я благодарен судьбе, что она вывела меня на дорогу, которая всегда поможет встретить хорошего человека!
   Далее шло соревнование в широте улыбок как у Остапа с Корейко при первой встрече.

   Результатом такого разнопланового обращения с людьми усиливалась дисциплина на дорогах среди местных. «Шагиняны» массово стали лишаться прав, с чем смирились. На строительстве обоих постов не прекращались работы, подвозились нужные материалы, трудились непонятно откуда взявшиеся иногородние, а новый председатель исполкома, не имеющий средств на ремонт детского сада, тихо завидовал.
   
   Этот председатель, переведенный из директоров предприятия методом «честных» выборов, не понимал и не признавал различных схем в работе. Он не позволил Феликсу закрыть сообщение между населенными пунктами, когда тот захотел для удобства направить поток через свой пост, перерыв дороги. Просто запретил ставить ограничительные знаки на муниципальных дорогах. Канавы засыпали, Феликса пугнули райкомом, но он продолжал гнуть свое. На федеральной трассе поставил знаки запрещающие поворот на примыкающие дороги, получалось, что пересекать трассу можно, сворачивать с нее нельзя. Объезд добавлял семь километров пути. Тогда председатель стал выдавать пропуска на проезд между селами. В самом деле, сельхозтехника и производственный транспорт не могли страдать в угоду чьей-то прихоти.
   Но, пользуясь тем, что дороги открыты, по ним начали на удачу ездить местные, в надежде, что не поймают. ДПСники начали там устраивать засады.    Вдруг директор совхоза в отчете увидел, что дороги стоят на его балансе. Это было с незапамятных времен. Совхоз как градообразующее предприятие строил дороги между своими отделениями и поддерживал их в надлежащем состоянии. Власти, как водится, только делали замечания и давали указания.
   Председатель сообразил выгоды этого открытия. Они с директором совхоза объявили эти дороги технологическими для нужд совхоза и выгнали оттуда всех гаишников. Феликс вознегодовал. Его подчиненные еще больше, пропадал устойчивый заработок.
   Но голь на выдумки хитра.
   Однажды председатель поздно вечером ехал по одной из этих дорог. Вдруг в свете фар возникла фигура выскочившего из кустов человека в форме, жестикулировавшего полосатой палкой.  После экстренного торможения рассмотрел отлученного от дежурств завхоза Алика Морева.

- Это что за рояль?
Тот, испуганно залепетал, разглядев, на кого нарвался.
- Прошу вас, только Феликсу не говорите!
- Как ты здесь оказался? Первый раз вижу, чтобы тайком службу несли. Пешком ходишь на секретные задания?
- Решил прогуляться, здесь всего пять километров. Увидел машину в запрещенном месте, привычка сработала!
- Что ж ты с жезлом гуляешь?
- От собак взял отбиваться! Неприлично в форме с простой палкой.

   Закономерно, что итогом полумер в проведении реформ стал очередной пшик.