Позолота забытых крестов исповедь на вольную тему

ПРОДОЛЖЕНИЕ 25
  ***
Покуда Васятка не умел читать, он постоянно приставал к ба¬бушке:
– Баушка, почитай.
– Унучек, я ж вижу плохо, ну че я тебе там прочитаю?
Бабка никогда очками не пользовалась. Обладая стопроцентным зре¬нием, Вера Ивановна не знала половины букв русского алфавита, что впрочем, абсолютно ее не волновало. Не умела она также писать. Зато – великолепно владела устным счетом.
Когда же Васятке удавалось уговорить старуху почитать вслух "Мур¬зилку", Вера Ивановна брала в руки детский журнал с единственной целью: поискать знакомые буквы.
Но, бабка была для Васятки, так сказать, последним аргументом. Приста¬вал он к ней только тогда, когда никого, грамотней бабки, поблизости не было. В остальное время ему читала мама. Пожалуй, были это самые счастливые моменты в жизни Васятки, когда мама, ближе к вечеру, раскрывала книжку и с выражением начинала читать:

Я нашёл в канаве
Серого щенка,
Я ему на блюдце
Налил молока.*

Так бы сидел и всю жизнь слушал бы! Но стишок слишком быстро заканчивался, а Васятке хотелось слушать его вновь! После третьего прочтения мама решительно закрывала книжку:
– Хватит, Васятка! Спать пора!
А Вера Ивановна сокрушалась, лежа на жестком сундуке:
– Лидка! Васька! Тушите свет, анчибелы! Житья от вас нет!
В самом скором времени Васятка выучил "Дозора" наизусть. И теперь, будучи один, он брал книжку, открывал ее и "читал" сам:

Папа для газеты
Объявленье дал,
Что щенок овчарки
К мальчику пристал.

Как-то Васятку, за подобным чтением, застала мама. Она обратила внимание на тот факт, что Васятка, ни зная, ни одной буквы, читая стихи, смотрел в книгу. И, хотя видел там – фигу, но страницы, к немалому удивлению мамы, переворачивал там, где – надо. Со стороны возникала полная иллюзия реальности: шестилетний вундеркинд самостоятельно читает книги.
– Вот же, обезьянтус! Запомнил, – рассмеялась мама, погладив Васятку по голове.
Вскоре о "вундеркиндском феномене" узнали многие. При первом же удобном случае, во время какого-то застолья, мама сунула в руки Васятке книжку и попросила:
– Мальчик мой, а почитай нам стихи!
И Васятка, листая страницу за страницей, неожиданно громко и выразительно продекламировал:

На чужих он лает,
Охраняет дверь.
Почтальон боится
К нам ходить теперь…

Фокус долго и успешно практиковался на всевозможных возлияниях, по случаю того, или иного, торжества. Но как-то дядя Толя, мамин брат, подсунул Васятке совершенно другую книгу, и Васятка растерялся. А толпа подпитых гостей ждала: когда же "вундеркинд" усладит их слух… Немного подождав, гости стали хихикать. И громче всех ржал дядя Толя.
В тот раз все закончилось Васяткиной истерикой, испорченным, у всей компании, настроением и парой-тройкой разбитых мамой, о стену, тарелок. После того случая, Васятка перестал, как его не просили, декламировать на людях стихи. Перестал до той поры, пока не научился читать в действительности.