Ася и оловянный матросик

Как Асе хотелось любви!!! Такой настоящей, чтоб за руки взявшись и под облака— вместе. И чтоб ничего и никого, кроме друга друга, не чувствовать. И чтоб он — самый красивый, и чтоб она — самая счастливая!

И как уже долго эта любовь не приходила. Целых пятнадцать лет!

Никто из знакомых мальчишек не катил на роль прекрасного возлюбленного. Либо нахальные хулиганы, с которыми ничего серьезного быть не может. Либо наоборот, робкие, невзрачные мальчики, ниже ростом, что уж никак не вписывалось в портрет Асиной мечты.

Был, правда, один старшеклассник. Осанистый, в аккуратном сером пиджачке вместо синей ученической куртки. В школьном ансамбле музыку играл. Красивый, серьезный, вежливый. Почти на голову выше. Гуляли вместе под зимним синим небом. О чем разговаривать, не знали, молчали. Наверное, и не нужно было разговаривать, главное, вместе передвигаться. Ведь не зря это так и называлось «ходить».

Он и к Асе домой в гости ходил. Не раздевая куртку, усаживался в старое продавленное кресло и сидел, натянув на нос ворот вязаного свитера. Молчал. Смотрел иногда исподлобья. Ася в ответ краснела и тоже молчала. Хотелось, чтоб снял куртку, чтоб обнял так, как нельзя. Она бы... А что она? На самом деле, Ася не знала, что она стала бы делать в ответ. Просто хотелось чего-то прекрасно-запретного. И чтоб он первый переступил черту. А старшеклассник не переступал. Училкин сын потому что. Воспитанный.

А тут учебный год закончился, и летние каникулы подарили первую в жизни поездку на море. На то самое южное море, где воздух пропитан ароматом роз и любви, а волны сами подталкивают людей друг к другу вместе встречать солнечный закат. Так в книжках описывалось и в кино показывалось.

Асиной маме, разведенной, довольно еще молодой женщине, и двум ее, таким же одиноким, подругам, отправившимся вместе на отдых, этот волшебный морской потенциал был известен не по книжкам. И он сразу же, по приезду к южному берегу Крыма, стал активно использоваться женщинами по вечерам.

А «совсем еще ребенку» Асе, за день вволю накупавшейся в море, по вечерам оставалось сидеть в съемной квартирке, намазав сгоревшие плечи, ноги и нос сметаной. Покладистая Ася скромно сидела. Кушала клубнику, дышала на балконе волнующим ароматом приморского воздуха, читала, пока не стемнеет. А потом долго-долго смотрела на южные звезды, яркие и низкие, сочиняла стихи и тут же их забывала, услышав где-то вдалеке музыку прибрежных кафе.

Музыка заманчиво тревожила. Ася вглядывалась в темноту пустой улицы в ожидании увидеть «его». Он, конечно же, будет в светлом. Темные волосы будут небрежно падать на лоб, чуть прикрывая улыбчивые глаза. Руки у него будут сильные и добрые, а голос – ласково-властным. И она, встретившись с его глазами, вылетит навстречу и пойдет вслед за этим голосом, подчиняясь каждому движению уверенных мужских рук, ловя каждый их тайный знак.

Но «он» не появлялся. Ни в темноте, ни на освещенном пятачке узенького тротуара, ни на скамейке, и вообще нигде. Не было его и среди загорелых плечистых парней, в лица которых Ася незаметно вглядывалась на утреннем пляже. Не было ни в дневной уличной толпе, ни в вечерней кафешке поблизости, куда с массой предупреждений и наказов мама ненадолго отпускала заскучавшую девчонку поесть мороженого.

А время, драгоценное девичье время, уходило. Переболевшая солнечными ожегами, Асина кожа уже приобрела красивый и стойкий бронзовый оттенок. Ноги, ровно покрывшись загаром, смотрелись стройнее, руки — красивее; вымытые морской водой волосы казались пышнее и сильнее оттеняли румянец на девичьих щеках. До отъезда оставались считанные дни. Обидно было везти все это обратно домой на север, чтоб тут же наглухо упаковать в теплую одежку, так и не подарив красоту одному единственному. Тому самому.

Мама, всякий раз, запоздно вернувшись домой со своими веселыми подругами, красивыми, пропахшими ароматами моря и вечерних прибрежных ресторанчиков, выглядела отдохнувшей и счастливой. Однако, какое-то особое женское чутье говорило Асе, о том, что и мама не находит, не встречает на южном морском отдыхе того единственного. Не похожего на своего ревнивого и гневливого бывшего мужа — Асиного отца.

- Не тоскуй, малышка, найдем мы тебе морячка. Найдем, - смеясь и делясь друг с дружкой впечатлениями от новых знакомств, говорили Асе мамины подруги, глядя на скучающую дома девчонку.

- Да не надо мне никого, - смущалась та и открывала книжку, делая вид, что не прислушивается к возбужденным рассказам взрослых женщин.

- Правильно! Живи спокойно и радуйся. Налюбишься еще за свою жизнь,- меняли тон мамины подруги и оживленный обмен воспоминаниями о проведенном вечере стихал.

«Какая в жизни радость без любви-то?» - удивлялась про себя Ася и ей еще сильнее хотелось окунуться в чувство, от которого пытались ее серьезно предостеречь смешливые мамины подруги.

В предпоследний вечер отдыха Асю ожидал сюрприз. Поход вместе с мамой и ее подругами в ресторан. В самый настоящий! Туда, куда можно даже подкрасить ресницы и губы. И босоножки на каблуке надеть. Те самые, с золотистым блеском, что недавно купили на рынке в память о южном солнечном отдыхе. И такого же цвета блузку,тоненькую, невесомую, опускающуюся на плечи ласковым шелковым касанием.

Ресторанный зал показался Асе огромным. Столик, накрытый на восемь человек, тоже большим. И три морских офицера, галантно вышедших из-за него навстречу женской компании, выглядели, несмотря на то, что были по росту разными, одинаковыми великанами.

Помня о жестком наказе маминых подруг не произносить слово «мама» и называть каждую из них строго по имени, без всяких там «теть», Ася присела на подвинутый стул и оглядела стол.

Трое взрослых, почти старых, дядек в форме ее не интересовали. Один был толстоват и лыс, другой слишком высок и худощав, а третий, самый симпатичный, так неестественно, так неискренне улыбался, услужливо суетясь вокруг мамы, что автоматически был занесен Асиным сознанием в «андеграунд» под именем «фальшивый».

Да и музыка в ресторане была не та. Скучно и нудно саксофон завывал что-то джазовое.

Ася вспомнила школьные вечера с романтичными медляками, клубные дискотеки с кокетливой итальянской попсой и с тоской подумала о том, что танцы тут не светят. И обещанного молодого морячка нет. Остается только поесть чего-нибудь необычно вкусного, ресторанного, и найти возможность смыться.

Куда и как, Асю не тревожило. Куда-нибудь. Только чтоб не мучиться здесь с этими неинтересными дядьками и контролем за собственным языком. Ну и чтоб не видеть, как мама начнет чокаться вином с «фальшивым» и притворно улыбаться.

Разглядывая, как лучше подобраться к гроздочке прозрачного солнечного винограда, Ася краем глаза заметила, как высокий офицер, отлучившись, вернулся к столу не один. Рядом с ним стоял молоденький, бледнолицый парень в матросской форме. Переведя взгляд со стола на матроса, Ася с некоторым разочарованием подумала о том, что глаза у матросика вовсе не улыбчивые, а словно застывшие. И волосы не темные, и на лоб не падают, и весь он какой-то, словно оловянный. Ровный, твердый, будто неживой. Нет, не «тот самый». Совсем не тот.

«Ну, конечно, - попыталась про себя реабилитировать Ася парня — будешь тут оловянным, если по приказу знакомиться и ухаживать приходится».

Матросика стало жалко. Он, разместившийся на свободном месте напротив Аси, чувствовал себя явно неуютно за одним с командиром столом. Сидел, положив снедь на тарелку, украдкой поглядывал на Асю и неловко пытался кусать насаженный на вилку кусок жареного мяса.

Похоже чувствовала себя и девушка, а потому, стоило командиру предложить молодым людям потанцевать, как оба одновременно живо встали из-за стола и, стараясь не смотреть друг на друга, по двум параллельным линиям поспешили к танцполу.

Приглашения к танцу Ася ожидать не стала. Приблизившись к уже танцующим парам, сама протянула руку оловянному матросику и, впервые прямо взглянув ему в лицо, улыбнулась. Матросик, отдалившись от командирского контроля, оказался сообразительным.

Согласно кивнул, положил Асину руку себе на плечо, а свою жесткую ладонь четко прилепил к Асиной талии. Затем внимательно посмотрел вниз, на расстояние между носками своих начищенных черных ботинок и золотистых босоножек девушки. Словно отмерив полшага, чуток отодвинулся назад и, наконец, медленно и ритмично затоптался с партнершей под продолжающий завывать саксофон.

«Пионерское»расстояние, которое наверняка было обозначено матросу командиром, как непременное условие «ухаживания», матросик соблюдал с завидной стойкостью.

Нечаянно прижимаясь во время танца к молодому человеку, Ася чувствовала невольную дрожь, пробегавшую по всему телу парня: от руки, лежащей на ее талии, до кончика носа, который оказывался перед Асиными глазами, когда та поднимала голову, чтобы взглянуть на партнера. Вежливо, но холодно улыбнувшись, матросик аккуратно отстранялся, отступая от Аси ровно на те самые полшага и продолжал ритмично вытапывать медляк.

Несколько мучительных танцев и нежелание возвращаться за стол заставили Асю сделать преступное предложение: "А давай сбежим? Давай лучше погуляем!"

Провокация не удалась. Парень, не моргнув глазом, строго посмотрел на девушку сверху вниз и, четким движением сняв с ее талии оловянную руку, развернулся и пошел к командиру.

«Ну всё, вот тебе и погуляли, вот тебе и романтика на южном море, - огорченно подумала Ася — сейчас нажалуется командиру, потом что-нибудь скажет мама и начнется...»

Решение пришло мгновенно. Распахнутый сбоку от танцпола дополнительный вход призывно манил шумом моря. Ася, глянув на удаляющуюся ровную спину оловянного матросика, быстро шмыгнула в темноту выхода и стремительно пошла по улице прочь от ресторана.

Теплая крымская ночь охватила плечи девушки, прошлась ветерком вокруг коленок и повела к набережной. Там, в довольно уже поздний час, было пустынно. Море лениво выхлестывало на песок редкие волны и мерцало огоньками далеких кораблей.

Ася сняла босоножки, распахнула руки в стороны и вдохнула теплый, насыщенный солоноватым запахом водорослей воздух:
- Как хорошо!

Теплый ветер развивал волосы, ласкал лицо, тихонько трепал тоненькую золотистую блузку, щекотя ее прикосновениями тело. Ася закрыла глаза и представила, как там, далеко, у самых корабельных огоньков плывет маленькое незнакомое судно. Плывет, приближая к Асиному берегу ее долгожданное счастье, ее еще не встреченную любовь.

И вот она, в тонкой светлой рубашке, обнимает Асю за плечи и прижимает к сильной, теплой груди. Вместе с ветром перебирает ее выжженные солнцем волосы, нежно касается губ и вместе с поцелуем разливается по телу незнакомым сладостным блаженством.

Небо опрокидывается в море, кружится голова, но добрые руки уверенно удерживают Асю на земле, а голос ласково — властно говорит:
- Пойдемте. Мне приказано доставить Вас домой.

Ох, как Асе не хотелось открывать глаза! Но знакомые нотки голоса и явственное ощущение плотно обнимающих ее рук заставили сбросить наваждение.

Но нет, это не было наваждением. Сверху вниз на нее внимательно смотрели уже знакомые строгие глаза. Только сейчас они улыбались. И руки, те самые оловянные руки, в этот момент казались невероятно чуткими, мягкими. И сам матросик, такой непробиваемо твердый и суровый на ресторанном танцполе, здесь, на берегу моря, оказался живым, излучающим удивительно мощную в своей чувственности энергетику.

Ася растерянно молчала. Идти никуда не хотелось. Стоит шагнуть к свету, подальше от морских волн, и все исчезнет. И матросик вновь станет оловянным, непробиваемо твердым, чужим. А кораблик любви, словно мираж, растворится в далеких огоньках моря.
- Нет, - упрямо покачала головой девушка.

Матросик засмеялся и, охватив Асино лицо ладонями, запустил пальцы в пушистые волосы. Заглянул в глаза:
- Давай хоть познакомимся, беглянка.

Изредка отрываясь от головокружительных поцелуев и растворяясь в неге объятий, Ася смотрела в черную даль ночного моря и думала о том, что приплывший кораблик несет ее к новым, неизведанным берегам. Но любовь ли это? Открытие ей еще предстояло сделать.