Смысл жизни

- А щоб ты сказылась! - бабушка махнула вонючей тряпкой прям перед лицом Лельки, - як це Бога нема? А щоб тоби...

Привычная брань, вылетающая из беззубого рта старухи вместе с винным перегаром, как нельзя лучше подтверждали: Бога нет. Не потому что его нет вообще, а потому что не может Всевышний находиться в одном с бабушкой мире, пахнущем бражкой из заплесневелого хлеба.

Леля невозмутимо берет  швейную иглу в руки и, вызывая праведный гнев престарелой родственницы,  прям  в Рождественский день, прям на глазах у той зашивает дыру на колготках.

Бабушка, задыхаясь от  ругани и возмущения, жилистыми руками с загнутыми как у коршуна пальцами,  выхватывает из рук негодницы тонкие коричневые штанцы и забрасывает их за высокий плятяной шкаф.

Все Лелькино 10 летнее существо вскипает ненавистью и застывает слезами на глазах. С бабушкой спорить бесполезно, а бороться невозможно. Можно только выскочить из дома, пока в дверях не появился  Саня и не включился в дело.
Появление Сани означало бы полный крах Лелькиных планов на сегодня.

А планы серьезны. В соседнем подьезде гуляет беременная кошка и ее во что бы то ни стало нужно  выловить. Выловив, посадить в коробку на чердаке, напоить молоком и охранять, пока та не родит котят. Злые силы севера не преминут погубить слепых малышей, если те появятся на свет в подьезде.

И вот эта досадная дыра на колготах, помешавшая незаметно убежать из дома во двор! Если бы дома была мама, дырка бы зашилась сама по себе и путь к подвигу не смог бы преградить даже Саня.

Когда и как  прявился у них в доме мамин брат, этот черноволосый, худощавый, сморщенный в свои 30 лет  дядька, Лелька не помнит, не знает.

Зато она знает, как противен и удушающ табачный дым, коим Саня наполняет всю квартиру с самого утра. Знает, как сладко и гадко пахнет от бутылок, которыми дядька, выпив их содержимое, заполняет к вечеру весь стол в их маленькой кухне.

Знает, как быстро вспыхивает библиотечная книжка, брошенная его пьяными руками в топку дровяного титана.
- Мокрощелка! Самая умная что ли?
Это то ли вопрошение, то ли утверждение Саня произносит  в адрес Лели всякий раз, когда та берет в руки книгу, на его взгляд, не по ее возрасту.

Нравственная чистота растущей племянницы - предмет особого алкогольного беспокойства дяди. То, что однажды накрутившая волосы на мамины бигуди девочка вырастет курвой, он внушил ей очень просто: сорвал металлические цилиндрики с несостоявшихся Лелькиных кудрей и запер распутницу дома.

Непонятное слово, так похожее по звучанию на куру, встревожил и удивило девочку. Какой бы ни была связь бигуди и куры, стать последней Леля никак не хочет, а потому не будет больше ни бигуди накручивать, ни глаза подрисовывать.

Но почему, почему же так делает мама? Неужели она и есть та самая к....?

Вопросов у Лельки много. Кому их задать, она не знает, а потому ищет ответы во взрослых книжках: "Над пропастью во ржи", "Яма", "Когда умирают святые". А на одной так прям и было написано "Что делать?".

Что делать сейчас, Лелька знает. Бежать из дома, пока открыты пути. Набросить на плечи пальтишко, на ноги - бурки на резиновой подошве и бегом! Ну и что,что без колгот. В подьезде, где живет кошка, ждущая котят, не так уж и холодно,а на чердаке так и вовсе тепло.

Медлить нельзя и через несколько минут девочка, в стареньком клетчатом пальто, войлочных сапожках на босу ногу и нелепом бабушкином платке, еле держащемся на мягких детских волосах, бежит по снегу от красного четырехэтажного дома сталинской постройки в сторону современной пятиэтажки.

Там, под лестничной клеткой, живет черная, с рыжими пятнами, кошка. У кошки раздутый, с пролысинами, на которых тревожно торчат розовые сосочки, живот.

Лелька знает, что и пролысинки, и торчащие сосочки говорят об одном:вот- вот появятся кошачьи дети.

В начале зимы в этом же подьезде, в коробке, кем-то заботливо поставленной для бездомных кошек, у очередной приблуды родились котята.

Леля первая обнаружила их, забежав за подругой в соседний дом.

Пятеро крошечных плюшевых комочков суетились вкруг теплого материнского живота, пока кошка-мать тщательно и акуратно вылизывала каждого из них, распространяя на все подлестничное пространство свое счастливое мурчание.

Леля, затаив дыхание, присела на корточки рядом с коробкой и осторожненько потрогала указательным пальцем одного из новорожденных.

Под теплой, чуть влажной шерсткой пульсировало тельце с тоненькими, хрупкими ребрышками. Твердость круглого лобика котенка смягчалась крохотными, прижатыми к голове, шелковыми на ощупь, ушками

И эти хрупкие ребрышки, и еле ощутимое биение сердечка под ними, и шелковые ушки, - все говорило о слабости и беззащитности  только что появившегося на свет существа.

- Маааленький, малюю-уусик, - девочкины губы растянулись в ласковой улыбке,- маленькие такие, - повторила она, тихонько, проводя ладошкой по пушистым спинкам остальных котят.

Те крохотными цепкими лапками упрямо упирались в материнский живот, мяли его, слепо тычась смешными мордочками в поиске молока.

Лелька подвинула вглубь, где потемнее, коробку с кошачьим семейством и, впечатленная, побежала наверх делиться увиденным с подружкой.

Через минуту обе сидели под лестничной клеткой у коробки и взбудораженным шепотом обсуждали милоту котят.

Когда совсем стемнело и тусклый свет подьездного окна уже не позволял разглядывать кошкиных малышей, Леля попрощалась с подружкой и вернулась домой, полная по - детски ясным ощущением нового, счастливого смысла жизни...

Следуюший, школьный день пролетел незаметно. Не дождавшись подруги, Лелька после уроков летела, хватая ртом морозный воздух, по заснеженной улице туда, где под животом серой кошки копошились пять живых пушистых комочков.

Ей нестерпимо хотелось потрогать, погладить каждого, вновь почувствовать подушечками пальцев теплую нежность шелковистой шерстки. Да, сегодня она непременно рассмотрит и погладит каждого, каждому даст имя, а кошку накормит пирожком с мясом, несьеденным ею в школьной столовой на завтрак.

Дверь подьезда соседнего дома, казалось, распахнулась сама. Лелька на секунду остановилась, чтоб перевести дыхание и войти тихо, не потревожив кошачий покой.
Заглянула под лестницу.

Коробка, с растекшимися по дну бурыми пятнами, была пуста. Ни на лестничной клетке, ни этажом выше кошки с котятами не было.
- Наверное, кто-то домой взял, - подумала Лелька и пошла домой.

- Ну ка, вынеси! - встретил девочку Саня, держа в одной руке помойное ведро, а другой держась за косяк входной двери.
- Сам вынеси! - собралась было нагрубить пьяному дядьке Леля, но видя мутные, налившиеся кровью, глаза Сани, поняла, что тот находится именно в той стадии своего состояния, когда в ответ на ее протест последует предсказуемый, но вместе с тем всегда неожиданный удар.

Жесткий, болезненный удар мужской рукой по девичьему лицу. Леля представила эту болезненность, вспомнила, как долго и горячо потом течет кровь из носа, как трудно отстирывать от нее белое полотенце, чтоб не осталось ни следа.

Уборка следов была важной составляющей дядькиного  воспитания племянницы. К возвращению Лелиной мамы с работы в доме не должно быть ни пустых винных бутылок, ни испачканных нехитрой закуской тарелок,  ни окурков в жестяной пепельнице.

Леля, не выпуская школьного портфеля из рук, молча взяла  наполненное ведро и пошла во двор к мусорному ящику.

Иногда здесь было интересно. Запах помойки не отпугивал ни Лельку, ни ее друзей, когда те обнаруживали здесь ценные предметы, безжалостно выброшенные глупыми взрослыми.

То красивая лакированная туфелька с оторванным каблуком, которую можно пускать корабликом по ручью, то расколотый медицинский шприц, настоящий, с металлическим поршнем, пахнущий лекарством, то целый ворох цветных тряпочек, из которых можно нашить пупсам множество одежки.

Но в тот раз Лельку не волновали поиски ценностей в мусоре. Рядом с ящиком, на сугробе, взобравшись на самую снежную верхушку, трубой вздыбив тощий хвост и глядя в одну точку, выла серая кошка.Впервые за свою десятилетнюю жизнь девочка слышала как воет кошка. Не мяукает, не шипит, не мурлычет, а издает  идущие из самой утробы заунывно - глухие, протяжно-призывные звуки.

Лельке стало страшно. Но страх этот, холодком пробежавший меж лопаток, словно магнитил ее к воющему животному. Кошка, почуяв взгляд, оглянулась на девочку и продолжила выть, глядя той прямо в глаза и словно прося о помощи.

Леля, оставив на снегу портфель и помойное ведро, взобралась на верхушку сугроба. На его другой стороне, прям на склоне, примерзнув к снежной поверхности, лежали знакомые плюшевые комочки.Пять маленьких, закоченевших кошачьих детенышей, которым не суждено было услышать спасительный материнский зов. Которым больше не нужны были имена, придуманные Лелей.

Присев на корточки, девочка протянула было руку к кошачьей спине, но животное, вздрогнув всем телом, отпрянуло в сторону. Лелька сглотнула пережавший горло ком и тихонько заплакала.

Подьезд, в котором осталась нетронутой кошачья коробка, вскоре приобрел очередную жительницу. Бездомных уличных кошек, ожидающих потомство, манило это теплое место в новом доме. Лелька, пережив свое первое горе, решила во что бы то ни стало переселить пушистую будущую мамочку, доверчиво приблудшую в опасное место, на чердак своего дома.

И вот позади отвергнутое Рождество, дышащая бражным перегаром бабушка,
не успевший учинить препятствие дядька, перебежка по зимней улице с голыми коленками и, наконец, черно-рыжое пятнистое существо с раздутым пузом, так и  норовящее вырваться из рук.

- А ты знаешь, что она заразная? И блохи у нее есть, -  делится  подружка с Лелькой, передавая выпученными глазами весь ужас своего великого знания.
- Даа??? - недоверчиво уточняет Леля, с трудом удерживая тяжелую беременную подопечную.

Кошка сдержанно шипит и выпускает когти. Лелька, несмотря на ярко выступившую вдоль царапины на руке кровь, сильнее прижимает к себе пленницу и та, неохотно доверившись детским терпеливым рукам, на время медленно успокаивается.

Лелька,оттолкнув плечом дверь подьезда, выходит на улицу. Северный ветер поднимает полы клетчатого пальто, задувая снег в легкие, не спасающие от холода, сапожки.

Снежинки густо покрывают Лелькино лицо, мокро слепляют ресницы и светлыми точками опускаются на темные волосы, с которых  сполз  бабушкин платок.

Девочка жмурится. Снежинки не смахнуть, пальто не придержать снизу, платок не поправить. Но все это - ерунда.
Можно потерпеть. Через два десятка метров и четыре этажа будет тепло и сухо.

А через день-другой у кошки появятся котята. Маленькие, беззащитные, живые. И Лелькина  жизнь вновь обретет  смысл.