Не зря

Страхи бывают разные. Многие женщины, к примеру, мышей боятся, дети — темноты, холостяки — женитьбы. А я вот боюсь высоты.

В принципе, чего ее бояться, если ты, скажем, стоишь на балконе дцатого этажа и прочно, до боли в пальцах, держишься за перильца? Или на колесе обозрения катаешься в закрытой кабинке, или поднимаешься над землей в самолете?

Стой себе, катайся, поднимайся и осознавай, что ты надежно защищен и вниз не плюхнешься. А туда отчего-то тянет, правда? Страшно, но так и хочется глянуть на землю. То ли убедиться, что есть-таки опора, то ли увидеть с замиранием дыхания то, что не увидеть с высоты собственного роста.

Довелось мне однажды на Красной Поляне на канатной дороге покататься. Быстро и без содрогания пройдя в закрытом подъемнике первые три уровня высоты, налюбовавшись красотами гор, как заросших зеленью, так и лысых со снежными макушками, я рискнула подняться на четвертый, самый высокий.

Не помню, по условиям ли проезда по канатной дороге, по моей ли собственной невнимательности, оказалась я в открытой кабинке. Ну такой, в которой горнолыжники поднимаются на вершины. Сидишь ты в ней, закрытый стеклом со всех сторон, от, простите, попы, до головы,а ноги с лыжами остаются свободными.

Вот плывешь ты так плавно по канату вверх, за облака, болтаешь в воздухе ногами в лыжах, словно крыльями машешь. Здорово! Поскольку лыж на мне не было, болтала я ногами в простых летних босоножках. На дворе август месяц , и кто же знал, что занесет меня бес в высокогорный холод?!

Махала я ногами, дабы теплее чуток было. Но теплее не становилось. А когда я, решившись глянуть вниз, увидела под собой настоящую пропасть, то еще больше похолодела. От ужаса. «А что, если трос сию секунду оборвется и...? - мелькнула в мозгу страшная мысль, - или босоножек с ноги спадет, или стеклянная дверка отлетит?».

Я тут же ярко представила, как моя бедная летняя туфелька, сплетенная из беленьких ремешочков, падает в бесконечную низину и, достигнув ее каменистого дна, разбивается, больно ударившись о серую, прикрытую местами льдом, твердыню. Удар, доставшийся ей в моем воображении, словно достался мне самой.

В висках застучало, дыхание перехватило и моментально пересохло во рту. Желая убедиться в целости обувки, я, крепко вцепившись руками в прутья держателей, осторожно, стараясь не шевелиться телом, вытянула вперед ноги.

Они, уже слегка посиневшие, как лапы советской курицы, вдруг оказались окутанными чем-то влажным и белесым. Это белесое нежно покалывало щиколотки и подбиралось к икрам. Внизу не было ни бездны, ни ледяных камней, ни прочего ужаса.Подо мной плавно стелилось облако. На смену страху пришли легкость и волшебная эйфория.

Спасительная воздушная перина, на несколько секунд окутав меня туманным светом, успокоила и вызвала чувство тепла. Я закрыла глаза и почувствовала, как кабинка мягко заскользила вниз.

Облако, в которое я только что окунулась, уплыло ввысь, поспешив на помощь следующей трусихе. А я, ступив на землю, мокрыми и непослушными, на глазах розовеющими ногами, подумала о том, что испытанный в небесах страх вовсе был не зря. Когда б еще довелось искупаться в облаке?