Гл. 33. Меня никогда не было

http://proza.ru/2020/05/15/1669

–Про себя-то что молчишь, Лена? Неужто рассказать за всю жизнь нечего? Или стесняешься меня?– спросила напрямик, без дальних заходов.

Я молчала. После выслушанного рассказа о полнокровной женской доле жены, матери и бабушки с множеством событий больших и малых, счастливых и трагичных, мне действительно нечего было рассказать.

Вспомнилось, как зареклась рассказывать о себе. Как-то в канун международного женского дня, лет десять назад, ехала я с работы домой. При всей моей нелюбви к этому празднику, настроение было неплохим. Мужчины на работе постарались: и торт с красными розочками; и спесивый, не по сезону,  фруктовый стол с ежевикой, голубикой,  клубникой и малиной; мини капустник и импортная сирень в нежном букете.  Редко общаюсь в транспорте, предпочитая отстраненно улыбаться и молчать, не давая себя втянуть в пустые разговоры, но в этот раз соседство в маршрутке показалось забавным, а может быть, у меня возник синдром «вагонного попутчика» и желание поговорить с незнакомым человеком. Парень оказался весьма общительным, а принятый по случаю праздника алкоголь добавил смелости, а вернее – неагрессивной пьяненькой бесцеремонности. Мне показалось, мужчина заговорил сам с собой,  настолько резко, с места в карьер,  начал свой рассказ. Тезисно уложившись в несколько фраз о себе, семье и даже любовнице, секунду посетовав на свою неверность, он переключился на меня, ожидая взаимности. Я отчего-то ответила на заданные вопросы, и этот факт меня удивил гораздо сильнее, чем его чрезмерная реакция на мою судьбу.

–Как нет детей?– парень чуть не расплакался. – Не получается? А если взять в детском доме? Как же без детей-то?!!!

Слово за слово, его излишне эмоциональные вопросы разбивались о холодные, спокойные ответы, еще более раскачегаривая его любопытство.  Женская история, вернее ее отсутствие, настолько потрясла молодого мужчину, что он не мог скрыть ни непонимания, ни неприятия моей смешной попытки за десять минут поездки оправдать жизнь, для чего-то все же предпринятую, ни внутренне присвоенного ярлыка дикости, ни жалости на грани признания моей убогости. А может, все дело в отсутствии воспитания, бесцеремонности и законьяченных мозгах?    

–Что вам непонятно?– уточнила я сухо.

Спросила риторически. Я и сама перестала понимать. Вот так жила-жила, в каждый момент жизни в режиме on-line имелись и объяснения, и  оправдания происходящему и, тем более, не случившемуся, а начала рассказывать по прошествии стольких лет и растерялась от абсурдности ситуации, куда только весь рационализм  подевался.

– Как же вы одна живете? Я бы не смог! Хоть кому-то бы, да и прибился! А там глядишь, и чувства пришли бы,  – напоследок сказал паренек.

–Берегите семью. Нет смысла ни в пьянках, ни в чужих женщинах. Кто его знает, вдруг лишь бы к кому прибиться не получится,  и вам только ваша семья окажется нужной, а понять это сможете лишь потеряв? – подытожила я начало нашей беседы, стараясь не смотреть во младенчески непонимающие, пьяные, полные жалости ко мне глазки.– Всего вам хорошего.

–Может быть,  ребеночка усыновите? Как же жить одной?! – донеслось сквозь закрываемую дверь.

 Разрыдалась я уже дома. Горько, по–детски безутешно и обиженно. На вопросы подруг, зачем разрешила поковыряться в душе, ответ был только один, очевидно, глазами иного–другого мне надо было что-то понять в жизни. А что? Кроме бессмысленности всех ранее принятых оговорок и объяснений ничего на ум не шло. Так, без красивых одежд умствования осталась я с обнаженным непониманием своей судьбы, непроницаемой завесой от окружающих  и отсутствующим взглядом. 

Когда обрыдлое бесцветное бытие лучшее, что с тобой произошло за всю жизнь, смотреть вовне не хочется, смотреть начинаешь в себя. Мужская забота и нежность – для женщин самая надежная охранная грамота от невзгод. У защищенных любовью дам взгляд чистый, спокойный, слегка отстраненный; голос уверенный, но без нажима, мягкий, обволакивающий; движения плавные, грациозные и походка, не касаясь земли. Смотришь на нее – любуешься царственной безмятежностью, словно видишь прозрачный кокон, надежно и мягко укутывающий плывущую над миром королеву.

– Антонина Степановна, мне рассказывать особо не о чем. Да и объяснить вам  не смогу, я и сама свою жизнь до сих пор не понимаю. Отчего да почему все так вышло. Вроде жизнь шла, но прошла мимо. И много чего было, да ничего не случилось, – ответила я прямо, не стала юлить да отшучиваться.– Мне кажется, вы все насквозь видите. Взгляд у вас – в самую душу, как рентген, до кости.

–И все было и ничего не было…И встречи были, и ухаживания и предательства, и равнодушие и нелюбовь? И не из кого было выбрать – кого любила ты, любил другую,  кому нравилась, того ты не замечала? В молодости по глупости не выскочила, в зрелости  глупости на брак уже не хватило? Так я все говорю?– спросила женщина.

–Отчасти так. Но в основном–не замечали. И не только мальчики, парни, мужчины. Мне казалось порой, меня пространство не видит, не считывает как носителя информации. И скорее всего у меня сбой передачи произошел, других-то видит? Как-то сидела в летнем кафе, зашла после работы. Провела эксперимент. Пока не подозвала официантку, ко мне не подходили, мимо и все тут. Еще пример, из последних. Шеф устроил собрание руководства, технично трансформировавшееся в аутодафе для меня– начальника отдела, с одним исключением относительно классической процедуры – мне не только слова не дали, про меня попросту забыли. Так я и сидела зрителем, осознавая эксклюзивность ситуации, мало кому так везет в жизни: генеральный и его зам, они же соучредители, главный бухгалтер и ее зам, для меня одной исполнили спектакль четырех актеров. Лучше всех выступила главбухша – и глаза закатывала, и руки заламывала, и голосом модулировала от утробного завывания до визгливого фальцета. Потом шел  шеф. Тот больше рычал, орал и стучал, без фантазии. Ну а второй состав, как второй состав, подыграл первому, но без божьей искры таланта.
 
–Леночка, так это не у тебя передатчик сломался, это у них приемник на другую волну настроен был.  Одиночество – особый путь, а долгий – далеко не каждому под силу. Но дается он напоследок почти всем,  чтобы отшлифовать и подытожить полученный жизненный опыт. И лишь единицам – с самого начала пути, очевидно, тем, кто максимально отработал свои предыдущие рождения и приходит в последний раз. 

–А я думала вы, Антонина Степановна,  христианка – в доме образа, молитвослов, кресты,– удивилась я эзотерической продвинутости собеседницы.

–Одно другому не помеха. Божья воля на все. И тебе путь этот дан не зря, что–то, только пройдя дорогой одиночества, ты понять сможешь. Вот только…–  Антонина Степановна осеклась, глянула из-под очков.

http://proza.ru/2020/05/15/2124