Глава 22. Похороненный заживо

 
       Майский  день понемногу угасал, на подмосковные  леса  опускались сумерки, по Рублево-Успенскому шоссе, от Москвы  мчалась серебристая  «Тойота».  На двадцать втором километре,   сбросив скорость,  повернула  в сторону поселка Соколиная гора, где миновав несколько помпезных особняков с высокими оградами, остановилась у ворот дальнего. Коротко просигналила (они открылись), въехала во двор  и стала.
       Из салона вышел   невысокий, лет тридцати человек в джинсовом костюме, его встретил охранник и сопроводил в дом.  Там ждал второй, вместе с которым  поднялись  по мраморным ступеням на второй этаж, прошли анфиладой  комнат, и страж молча отворил  створку дверей последней. Когда незнакомец вошел - прикрыл и  отошел в сторону.
       - Ну чего встал? Проходи, - сказали  приехавшему. В просторной комнате с лепниной на потолке, картинами известных мастеров на стенах и антикварной мебелью, за круглым столом в глубине сидели трое.  В центре Дед Хасан, по бокам  Могила с Колючим. Перед ними стояла открытая бутылка  «Мартеля», три  фужера и золотился нарезанный лимон.
       Гость сделал несколько шагов вперед,  присев в кресло напротив. Был он известным   журналистом, освещая громкие дела и судебные процессы,  а еще  давно работал на «братков», поставляя  тем различную информацию.
       -  Рассказывай, - тяжело уставился  Колючий  на писаку. 
       -  К сожалению,  прессу, как и в прошлый раз, на процесс не пустили. Но мне удалось выяснить,  главным свидетелем там был некий Шкель. Его показания легли в основу оправдательного приговора.
       - Скурвился Оса, - сказал Могила, покосившись на Хасана. Тот кивнул, невозмутимо перебирая четки.
       - У тебя все? -  пробурчал Колючий.
       - Все (возникла длинная пауза).
       -  Значит так, - щелкнул очередным зерном   Дед  Хасан. -  Сегодня же  засылаем в  тюрьму ксиву, чтобы Осу поставили на ножи*. А ты, - поднял веки на журналиста, -  через день об этом напишешь.
       Могила по полировке стола толкнул ему пачку долларов, тот ее поймал, сунул в карман и, довольный собой, вышел.
       -  Ну, что будем решать? -  злобно спросил Колючий. - Я ж предлагал этого мента  грохнуть.  А вы, лучше сплетем лапти.  Ну и сплели, на смех курам.
       -  Ладно, не бери в голову, - набулькал себе коньяка Могила. - Теперь можно и грохнуть, а, Дед Хасан?  (выпил, зажевав лимоном).
       -  Теперь нужно,-  значительно изрек тот. - А то менты совсем берега потеряют. Давай, вызывай  Доку. Он  начинал, пускай и заканчивает.
       Могила  достал из кармана  мобильник,   запищал кнопками.
       Спустя час (законники играли в терц*), приехал Дока.
       -  Вечер в хату, - уселся в кресло напротив, налил  в пустой фужер коньяка  и высосал. - Чего звали?
       -  Ты помнишь,   мента,  которому в прошлом году зарядил* квартиру? -  отложил карты в сторону Могила.
       - Который чекист?  А как же. Ему впаяли двенадцать лет. Мои пацаны хорошо сработали (довольно загоготал)
       -  Уже на свободе, гад, - отложил свои Колючий.
       -  Это как? - выпучил    глаза Дока.
       -  Свои  отмазали. 
       - Ну что за ****ская страна, - сокрушенно вздохнул тот. - Кругом сплошной беспредел.  Никакого закона.
       -  Придется все поправить, Рома, -  собрав колоду, перетасовал ее  Дед Хасан.
       -  В смысле?
       -  Отловить этого мента. И сделать это завтра, пока  у него расслабуха.  Ну а потом кончить, чтоб другим было неповадно. 
       -  Усек, -  кивнул  Дока. - Все  будет на мази.  Ну, так я поехал?
       -  Давай.  Удачи.

       …Алексей провел выходные у Альбы. Остаток субботы  они любили друг друга,  а    воскресенье  отправились  в  Ленком  на  «Юнону и Авось»,  после которой поужинали в   ресторане Останкинской телебашни.  В одиннадцать  вечера он завез подругу домой, и пара распрощалась, договорившись о  новой встрече.
       Когда  въехал во двор своего дома, тот спал,  отсвечивая под луной окнами. Тихо прокатил к  своему  гаражному боксу, выйдя из машины,   стал отпирать  ворота. Замок почему-то барахлил, наклонился ниже.
       В следующий миг на затылок обрушился удар, взмахнув руками, повалился навзничь.
       - Тяжелый, падла, - зашуршал гравий, потом где-то хлопнули дверцы, со двора выехал «джип» с  погашенными фарами.
       Очнулся Орлов  в каком-то подвале, сидящим на  полу  и пристегнутый  за правую  руку к   батарее.  Потряс головой (там  немного прояснилось), огляделся.
       Подвал был капитальный, с выложенными метлахской плиткой  стенами и  полками вдоль них, на которых стояли  коробки с коньяком и винами. На потолке жужжали два плафона, в торце   темнела дверь,  рядом, на львиных лапах, садовая скамейка.
       Свободной рукой Алексей пощупал темя и зашипел от боли. За дверью послышались шаги, провернулся ключ,   она  открылась.  Внутрь    поочередно вошли два амбала,  став по сторонам, за ними  Дед Хасан, Могила и Колючий. Уселись на скамейку.    
       - Ну, здравствуй, Орлов, - прищурился   старый вор. -  Вот мы и  встретились
       - Чего молчишь, гад? С тобой  уважаемый человек базарит, -  ощерился Колючий.
       - Здравствуй, Дед Хасан - ответил  пленник.
       - Ты знаешь кто я?
       -  Знаю, как и остальных двоих. Вы бандиты.
       -  А ты дерзкий, - блеснул глазами Могила. - Не очкуешь?
       -  Это у вас очко играет. Если нет, снимите браслеты.
       -  Сними, - кивнул Дед Хасан одному из охранников.  Тот молча выполнил. 
Орлов встал с пола и, прислонившись к стене, стал растирать запястья.
       -  А скажи   мне, с каких - это пор чекисты  мочат воров? - спросил   Могила. - Что,  менты не справляются?
       -  Вместе быстрее приведем вас к знаменателю.
       -  А Белая стрела это вы? 
       -   Впервые слышу.
       - Ну,  на нет и суда нет, - опустил веки Дед Хасан. - Вова, огласи   приговор нашего,  поглядим какой он смелый.
       -  За то, что мочил воров и увел общак,    закопаем тебя живым, тварь, - хищно оскалился Колючий.
       - Ну и как? - усмехнулся Могила.
       У Орлова расширились глаза, в следующий миг, саданув  ближайшего охранника  кулаком в лоб, он с ревом  пронесся к скамейке. Колючий отлетел в угол, Могила в другой, по полу рассыпался янтарь, началась свалка.   
       В полдень,  по затравенелой дороге, переваливаясь на кочках, со стороны шоссе, в  лесной заказник въехал внедорожник и остановился  на опушке. Хлопнули дверцы, вышли четверо, открыли багажник. Извлекли  оттуда  некрашеный деревянный гроб, две  штыковых лопаты, сопя, утащили в  березняк.
       Там,  на небольшой полянке, усыпанной желтыми одуванчиками, работая поочередно, вырыли  глубиной в полтора метра, яму.  Молча опустили туда  гроб,  закидали комьями земли.   
       - Одним ментом меньше,- харкнул на могилу Дока. - Погнали, братва.
       Забросив лопаты  в кусты, вернулись к автомобилю, снова хлопнули дверцы, заурчал двигатель,  развернувшись, тронулись обратно...