Одна дума в дорогу не годится. Глава 19

                19

- Почему медведь сам чёрный, а лапы светлые? – послышался удивлённый девичий голос.

- Это туристы постарались. Есть примета: если потереть переднюю или заднюю лапу медведя и при этом загадать желание, то оно обязательно сбудется, – ответила завуч.

-  Мы тоже потрём, – загорелись молодые глаза.
 
Одни ученики тёрли переднюю лапу легендарного животного. Другие, протискиваясь снизу, тянули руки к задней лапе. И каждый, наверно, хотел первым успеть прикоснуться к «мохнатой» исполнительнице желаний.

Родители впервые дружно засмеялись:

- А мы их взрослыми считаем.

- Да что вы, откуда они взрослые? Дети!

- А разве мы не верим в сказки? Тоже хочется потереть лапу.
 
- Да, может, что-нибудь и исполнится.

- Вряд ли. Но приятно думать, что повезёт. Попытаем счастья.

Учителя тоже поддержали традицию туристов. Женские ладони окрасились в золотистый цвет после соприкосновения с бронзовой медвежьей лапой. С детским интересом рассматривали женщины светящиеся на солнце блёстки и улыбались. Взрослым людям приятно было чувствовать себя подростками. Всё-таки хорошо находиться рядом с молодёжью: легко на душе, как много лет назад.
 
Оказывается, мало нужно русскому человеку, чтобы сбылась мечта! Потереть ладонью «шёрстку» медведицы и получить случайный подарок судьбы. В нас до сих пор живут вера в сказки и надежда на чудо. Может, это и хорошо, правильно?!

Никогда бы раньше не подумала, что ничем не примечательный памятник животному может вызвать много эмоций. Или дело в женской сентиментальности? Не только в этом. В медведице скрыта запутанная история, уходящая в глубь веков. Все, думаю, интуитивно это чувствовали.
 
- Не задерживаемся здесь. У нас ещё монастырь, – распорядилась Вера Николаевна. – Надеюсь, билеты уже заказаны, – свысока обратилась к Виолетте.

Та что-то невнятно ответила, виновато посмотрев на школьную начальницу.

- Мы подошли к площади Богоявления, – крикнула Пряжкина.

Напротив нас была видна часть широкой площади. На другой её стороне – длинное трёхэтажное здание с бело-красными арками у основания. Арки делали это здание похожим на провинциальный гостиный двор позапрошлого века. По ровному асфальту площади довольно урчали новенькие иномарки; изредка бурча, проезжали старые маршрутки; разворачиваясь, надрывались троллейбусы. Непрерывный гул машин заглушал все остальные звуки города.
 
На углу улицы, по которой мы шли, высилась серая башня с конусообразной крышей и пустыми глазницами бойниц. 

- Все остановились, – громко отчеканила Вера Николаевна, но голос её тут же растворился в гулком биении сердца Ярославля. Завуч протянула руку немного вперёд, как бы говоря: дальше ни шагу. – Перед вами сторожевая башня. Кто скажет, почему вокруг монастыря возвели мощные стены с башнями?
 
- Башни – для защиты от врагов.

- Толстые стены, чтобы враг не смог пройти внутрь.
 
Слова ребят тоже быстро пропадали в шумном пространстве городской площади, и услышали их немногие.

- Правильно. В старину монастырь находился за пределами поселения и первым встречал захватчиков, – Пряжкина старалась перекричать дорожный шум. – С годами поселение выросло, постепенно стало городом, и монастырь оказался в черте города. В лихие времена горожане искали защиты в стенах монастыря. Людей охраняли надёжные стены, высота которых около десяти метров, толщина – около трёх.

Ребята, стоящие рядом с завучем, искренне удивились:

- Ничего себе! Как в старину могли такие стены построить, ведь тогда не было современных технологий?

- Мощно. Наверно, и пушка не могла разрушить.

- Монастырь действующий? – поинтересовались родители не у Виолетты, которая с любопытством озиралась, а у строгого завуча.

- Нет. Это музей-заповедник, – отрывисто ответила Вера Николаевна, бросив недовольный взгляд на мановского гида. И приказала всем: – Переходим побыстрее на другую сторону улицы. Не растягиваемся.

- Зачем за нами увязалась Виолетта? – на ходу поинтересовалась Ермакова, неожиданно возникшая возле меня. Она была с мужем, который держал её за руку.
 
- А что, она зря приехала сюда? Посмотрит город, – усмехнулся Геннадий, – потом сможет экскурсии проводить.

- Ты думаешь, она впервые здесь? – с возмущением спросила Вероника Игоревна.

- Разве не похоже? – сдержанно ответил ей муж.

- Что-то темнят наши боссы. Не говорят нам всей правды, – высказала подозрение библиотекарь.

- Только сейчас поняла? А вот ваша разумная иностранка давно схватила самую суть, –   серьёзно сказал Геннадий и обнял жену за талию. Супруги прошли вперёд, ближе к завучу.

Повернув за угол, мы увидели памятник Ярославу Мудрому. «Здесь уже были, – вспомнила я, – проезжали этот монумент, когда ярославский экскурсовод знакомила нас с городом». В круге зелёного кольца стоял древнерусский князь с мечом в одной руке и макетом города в другой, а вокруг него двигался транспорт, как будто водители совершали круг почёта.
 
Немного прошагав по чистому тротуару, наша группа подошла к крепостной башне с двумя проездами, большим и малым. Над башней дежурила дозорная вышка и возвышалась надвратная церковь. Железные решётчатые ворота были распахнуты и приглашали на территорию бывшего монастыря.

- Пойдёмте вначале к часовне, – предложила завуч и махнула всем рукой. – Видите впереди строение в виде ракеты? Это часовня Казанской Божьей Матери.

9 «Б», смеясь, неуправляемым гуртом побежал к высокой часовне. Мы, взрослые, взяв в кольцо руководительницу группы и завуча, степенно перешли мостик, перекинутый через неглубокий ров, успевший зарасти за несколько сотен лет. Длинной шеренгой вслед за нами растянулись десятиклассники.

Возле часовни Вера Николаевна рассказала нам, что в 1612 году Минин и Пожарский собрали в Ярославле народное ополчение, чтобы помочь государству разбить польских интервентов. Народное войско вышло из Святых ворот Спасо-Преображенского монастыря и двинулось на Москву. В честь этого события и была поставлена часовня.
 
Группа выстроилась в длинную очередь перед часовней: каждый надеялся исполнить второе желание. Рядом с витражом, изображающим Богоматерь, висел маленький колокол. Для исполнения желания было необходимо подбросить вверх монетку, чтобы она ударилась о колокол и прозвучал чарующий звук, словно Небесный отголосок. Это оказалось непросто. Гордые собой, счастливчики отходили в сторону. Улыбки на их лицах сияли ярче солнца. Все, кому с первой попытки не удалось «исполнить» задуманное, второй раз вставали в очередь.
 
Счастливые, мы повернули к гостеприимно распахнутым воротам.

Ребята сбились в тесный круг, взрослые – в другой. Наши три главные женщины отошли в сторону, обсуждая, видимо, предстоящую экскурсию по Свято-Преображенскому монастырю. Денкина и Пряжкина стояли боком ко всей группе. Групповод – напротив них, спиной к нам. Марина Викторовна не двигалась, вытянувшись в струнку. Краткие реплики и резкие жесты Веры Николаевны настораживали. Тонкая ярко-красная блузка тряслась на худощавой фигуре гида, как будто Виолетта плакала.

Уверенный женский голос отвлек меня от наблюдений. Я оглянулась: почти рядом со мной стояла высокая стройная женщина в стильном платье цвета лазурита. Ещё находясь на набережной Которосли, я обратила внимание на модельную стрижку, ярко-каштановые волосы, безупречный маникюр дамы. Но заметила не красивую женскую внешность, а церемонное поведение. Сейчас дама говорила с превосходством, произнося с расстановкой каждое слово:

- Как всё в мире изменилось. Раньше, видите, – показала на ворота холёной рукой, – всё огорожено было толстыми стенами, ворота закрывались. Может, в ту пору и года не проходило, чтобы война не бушевала. Жили в постоянной тревоге за себя и семью. А сейчас границы открыты. Оформишь визу – и в путь. Враги официально ездят на встречи друг к другу. – Притворно улыбнулась, обнажив ровные зубы. Так делают любители «американских» фотопортретов. При искренней улыбке щёки приподнимаются, появляются лапки в уголках глаз, а тут – ничего.
 
- Всё познаётся в сравнении, Лариса Владимировна, – высоко подняв голову, высказала общеизвестную истину стоявшая рядом с дамой тоненькая модница, в красном платье, с блестящей ярко-красной помадой на губах. С первого взгляда мне показалось, что обе женщины примерно одного возраста.

- В старые времена люди проще были, не такими, как мы. Без манер, открытые. Если хотели на кого войной идти, то камень в руке держали, а не за пазухой, – оживился Геннадий. – Запад и русских лицемерами сделал. Теперь в России улыбаются в лицо, а повернёшься спиной – нож воткнут между лопаток.

- Я к тому сказала, что сейчас мы живём, как у Бога за пазухой, – добавила к прежним словам обеспеченная туристка.

- Как у Бога за пазухой, – щеголиха медленным наклоном головы подтвердила слова собеседницы, неумело ей подражая.

Геннадий криво усмехнулся.

- И всё равно недовольны, – закончила мысль  состоятельная женщина.

- Людям никогда не угодишь, – осуждающе покачала головой тоненькая модница.

- Мы не привыкли, чтоб нам угождали. Хоть бы налогами не душили народ, – грубо откликнулась женщина средних лет, с обвисшими щеками, глубокими морщинами на лбу.
 – Я на трёх работах вкалываю. Еле двадцать пять тысяч наскребаю. Муж на тяжёлой работе трудится. Поддались всеобщему ажиотажу: подержанную машину купили в кредит, дураки. Решили себя людьми почувствовать. Тоже, как все работяги, изображаем из себя богачей митинских. А дома за столом пустой картохой давимся. Кредит каждый месяц душит, и ему конца не видно. Машина заржавеет, на свалке сгниёт, а кредит всё будем платить. Это настоящие богачи не знают, куда деньги распихать, чтоб не сгорели, если вдруг дефолт. – Отступив на два шага в сторону, она повернулась к памятнику. Слабый ветерок перебирал подол её простенького цветастого сарафана.

- Пусть правительство даст возможность всем жить по-человечески. Всем, а не отдельным категориям, – поддержал Геннадий мнение рабочего класса.
 
В глазах состоятельной женщины промелькнуло лукавство. Еле заметная усмешка появилась на губах и тут же исчезла. Женщина напустила на себя серьёзный вид, какой делают высокие начальники на совещаниях, и высокомерно проговорила:

- Трудно всех объединить одной целью. У каждого – свои интересы. Вот если бы я одна сюда приехала, то в первый день сходила бы в театр,  в другой – помолилась бы в церкви, походила по городу, в третий – посетила бы несколько известных музеев. И всё без спешки.

- Цели пока у нас разные, – не промолчала библиотекарь. – Когда в стране все будут примерно равны, тогда и цель будет одна.

Я поглядела на «англичанку», выскажет ли она свою точку зрения, но Ольга Ивановна внимательно наблюдала за разговором Денкиной и Пряжкиной с мановским гидом.

- Лариса Владимировна, новый каталог пришёл. Не хотите сегодня вечером посмотреть косметику? – тоненьким голоском предложила клиентке свой товар модница, являясь, видимо, дистрибьютором сетевой фирмы.

- О, замечательно, Ниночка, – натянуто улыбнулась состоятельная клиентка. – Будет чем заняться вечером. Валера, Валер, – позвала она.

К ней молча подошёл стройный светловолосый парень в модных чиносах (у отца которого «чуть бензоколонку не оттяпали»).

- Валера, – сладким голосом протянула мать, с обожанием, как на кумира, глядя на сына, – вечером, перед волжской Стрелкой, зайди ко мне в номер. Только не забудь.

- Понял, – вальяжно ответил сын. – Всё?

- Да, иди, Валера. – Лариса Владимировна восхищённо посмотрела вслед сыну.
 
- Почему так долго? – обернувшись ко всем, изумлённо спросила Ольга Ивановна. – Опять что-то не так пошло?

- Сами разберутся. Чем мы можем им помочь? – дала моментальный совет Ермакова.
 
Марина Викторовна и завуч, будто услышав наши вопросы, быстро скрылись в тёмном проёме ворот. За ними, заметно сгорбившись, проковыляла Виолетта.


Светлана Грачёва
Воскресенск