Трудные годы

(к 60-летию Победы)

Часто, проходя по переезду, всматриваюсь я в рельсовую даль, уходящую в сторону Порхова. С одной стороны темнеет сосновый лесок, с другой берёзовый молодняк заполонил бывшие деревенские и городские покосы. И в зимнюю ночь, проезжая в вагоне пригородного поезда, всматриваюсь я в заоконную темноту, чтобы не пропустить фонарь на четвёртом километре, где вылезают гривские мужики и бабы. Вернее, вылезали. Теперь на моей Родине, в деревне Гривы, осталось шесть жителей. Остальные или перемёрли, или уехали. Потому грусть и печаль тревожат моё сердце, когда я смотрю в сторону Грив.
Когда-то, до войны, это была большая деревня со своими лесными и пахотными угодьями. Мой дед Вася поселился здесь с бабушкой, построил лучший в деревне дом – пятистенок, начал хлебопашествовать. Имел крепкое хозяйство с лошадьми и коровами, бабушка была из богатой семьи и принесла в дом немалую толику.
И хотя дед чужой труд не использовал, за несогласие (упорное) вступить в колхоз был сослан на Синявинские болота под Ленинград на торфоразработки. По счастливой встрече с хорошим человеком через два года был отправлен дорабатывать в коллективное хозяйство «Искра». А бабушка от переживаний и трудов нелёгких вскоре умерла и была похоронена в Скуграх, оставив четырёх детей своих – три сестры и младшего брата.
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, деда Васю в армию не взяли: он воевал ещё в Первую Мировую. Был в плену, жил в немецкой семье, научился разговаривать по-немецки. Говорю к тому, что немецкий говорок деда Васи не раз выручал людей от угона в Германию или от дороги в один конец – жандармерию. Так и остались дед Вася и его семья на временно оккупированной территории. О зверствах фашистов мы с вам слышали, читали, кое-кто и видел немало. Так оно и есть. Особенно ненавидели немцы партизан, которые не давали тыловикам спокойной жизни: взрывали поезда, громили гарнизоны, наказывали предателей. Но можно ли было назвать предателями мирное население, которое, чтобы не умереть с голоду, нанималось работать на немцев: работали в госпитале, в столовой, убирали помещения, а дед Вася, перебравшись в войну в Дно, работал возчиком? Время от времени немцы устраивали облавы и угоняли молодёжь в Германию или в Прибалтику.
Моя мать и отец эвакуировались в Мордовию, старшей её сестре довелось поработать на хозяина в Прибалтике, а младшая вместе с братом хлебнули лиха на Родине. Немцы ведь разные были. Немного, но были и такие, что воевали по принуждению. У многих из них семьи погибли в Германии во время знаменитых союзнических бомбёжек мирных городов.  Один такой офицер даже спас мою тётушку, тогда ещё девчонку, от угона в Германию. Его же вся семья погибла, смысл жизни для него был утерян. Но все же повторяю, большинство немецких солдат были послушной машиной вермахта: при отступлении в нашем районе спалили десятки деревень без всякой причины. Расстреляли мирных жителей в деревнях и в городе, в котором целые дома можно было пересчитать по пальцам. Сожгли и моё родовое гнездо – деревню Гривы. Не пожалели и дедов пятистенник, где жила самая младшая из сестёр, которая, чтобы не было страшно, пустили на постой жильцов-беженцев.
Правда, жителей Грив не тронули, за исключением старухи и старика, так и не вышедших из бани и сгоревших там заживо. Дед Вася, женившийся ещё до войны на своенравной и не очень доброй женщине, проживал в маленькой глиняной мазанке, побелённой известкой. Мачеха не любила сестёр и дала согласие деду приютить только сына Колю.
Младшая сестра ночевала то у родни на печке или на полу, а то и на вокзале. Слава Богу, перед уходом в армию, брат помог ей построить в Гривах домик, который стоит до сих пор.
Брёвна из леса возили по глубокому снегу на саночках. Строили дом дед Вася, муж старшей сестры и брат Коля. А мои отец и мать, приехав из Рузаевки, выкопали землянку рядом с церковью, и жили там, пока их не обокрали. Потом наступило счастье: дали им барачную комнату на Лесной улице, на краю города. Там я, спустя несколько месяцев после освобождения Дно, и родился.
Сразу ввели карточки для населения, продуктов не хватало (конечно, не для всех), хотя уже многие работали, восстанавливали город, транспортные линии, мосты. Получали деньги, но они мало что значили без карточек. Сёстры ездили в деревни, выменивали продукты на вещи. Да ещё картошечка помогала. С сольцой и хлебом могла сойти за приличный обед.
Но шло время, и жизнь становилась всё лучше. Отменили карточную систему, восстановили депо, станцию, путевое хозяйство.  Государство заботилось о развитии социальной сферы: были построены школы, садики, больницы, поликлиника. Зарплаты, особенно у железнодорожников, были высокими. Начинали строить первые многоэтажные дома и переселять людей из бараков в благоустроенное жильё. Конечно, всё это происходило не сразу и делалось трудом, огромным трудом наших ветеранов. Они и фашиста победили, и Россию из пепла возродили. Осталось их мало. А должного уважения к ним со стороны федеральных властей нет.  Одной рукой гладят, другой пинка дают.
Грустно это, господа-товарищи. Скоро 60 лет будем праздновать. Это «праздник со слезами на глазах». Помянут живые погибших и в чем-то позавидуют им. А я думаю: неужели наш народ своими страданиями не заслужил лучшей доли?!