Непризнанный гений

  Никто не принимал Боню Лузгаева, преданного всеми человека, серьёзно.
  Именно в этом состояла непростительная ошибка цивилизации, не видящей дальше своего нюхательного аппарата.
  А ведь это он по новому осветил спортивный вопрос, связанный с  блохой Левши - есть ли жизнь на других атлетах?
  И это никем иным как им, докой во многих областях в сухих одесских доках, и признанным мореплавателем в городских бассейнах, неизвержимо подтверждена скользкая теория относительности тела от берега при штормовом ветре, а также неутолимой жажде при диабете, вызывающем повышенное мочеотделение церкви от государства.
  Его преломлённое сквозь призменное восприятие мира окружающего не давало покоя экстрасенсам, воспитанным в духе бессознательной передачи мысли на расстояние вытянутого рукой, в то время как удар кулаком Боня рассматривал под электронным микроскопом высокой разрешимости, принимая его за гармональный выброс избыточной мышечной энергии.
  Но его совершенно не волновали искажения в пространстве и загрузка под завязку, растянувшая резинку времени, в которых он занимал особое положение, лёжа в массажном кабинете на спине.
  При этом бонино прогрессивное определение исполнительницы самых окороковенных желаний, выступавшей в роли циркулярной пилы, полностью опровергало феминистскую концепцию предназначения эмансипированной женщины на лесоповалах сразу после падения тунгусского метеорита, что не шло вразрез с надувательским принципом метеоризма горохового супа.
  И, как видите, всё само собой становится на привычные места, если этому по-настоящему не мешать.