Сестра

 Часто вспоминаю, как в детстве с родителями каждое лето ездил в гости на родину мамы, в небольшое украинское село в Черкасской области. Всегда с нетерпением ждал начала путешествия и дальнейшей встречи с бабушкой и дедом, наши вечерние посиделки с неторопливым разговором за старым столом, который смастерил ещё мой прадед.
 Дед Роман, спокойный крепкий старик 1902 года рождения, всегда был для меня авторитетом. Во время Великой Отечественной он партизанил в тылу врага, а после освобождения Украины с частями Красной армии прошёл пол-Европы и встретил победу на границе с Германией. Вспоминать войну дед не любил, и о его подвигах и наградах я узнавал больше от его односельчан, чем от него самого.
 Бабушка Мария, строгая и в то же время необычайно добрая, была моложе деда на три года. Войну она провела в оккупации в родном селе. Об этом времени тоже вспоминала неохотно. Уже после её смерти соседка рассказала, что бабушка вместе со старшей дочерью Анной и ещё несколькими женщинами освобождали из немецкого плена и прятали по погребам и схронам солдат и офицеров Красной армии. В семье об этом предпочитали скромно умалчивать. Не спешили говорить даже младшей дочери – моей маме.
 Но вообще-то бабушка была замечательной рассказчицей. Когда удавалось её разговорить, доводилось слышать весьма необычные истории. Некоторые из них крепко врезались в память, а одна настолько сильно потрясла воображение, что и по сей день помню её в мельчайших подробностях. Она касалась односельчанки моих родных, которая нередко захаживала к ним в гости. Это была старая, худенькая, скромно одетая женщина в неизменном белом платке. На её иссушённом лице с неуверенной улыбкой застыло кроткое, почти испуганное выражение. Как если бы она ожидала, что её немедленно прогонят из хаты. Глаза с глубокой синевой по-детски робко смотрели на людей.
 Помню, как бабушка с дедом звали её к столу, и старушка, скромно поблагодарив, садилась у самого края, стараясь занять как можно меньше места. Тихо ела, слушая разговоры, но никогда не вступая в них. Потом так же тихо уходила, поблагодарив за гостеприимство. Иногда бабушка предлагала ей заночевать, и странная гостья с какой-то непонятной мне покорностью соглашалась. Для меня, непоседливого мальчишки, она была таинственной старушкой из неизвестной сказки. В селе её звали бабкой Меланкой. Однажды я уговорил бабушку, и она рассказала мне её историю.

 До войны Меланка с матерью и младшей сестрой Олесей дружно жили в селе. Глава семьи погиб, когда девочки были совсем маленькими. Сёстры окончили школу и стали работать в колхозе вместе с матерью. Жизнь налаживалась, молодые девушки вдохновенно мечтали о будущем. Но всё изменилось в один миг – грянула Великая Отечественная, в село пришли фашисты. В первый месяц оккупации обеих сестёр угнали на работы в Германию. Мать девушек, обезумев от горя, бросилась с вилами на немецкого офицера, и её застрелили. Меланка и Олеся не знали о смерти матери – товарный вагон с будущими рабами уже отправился в путь.
 В Германии пригнанного из СССР работника новые хозяева называли остарбайтер, что в переводе с немецкого означает «восточный работник». Каждый из них должен был иметь на одежде нашивку с надписью «OST». Любой охранник, а среди них было немало предателей из Союза, перешедших служить к немцам, мог унизить, избить и отобрать последнее у человека с такой нашивкой. Так что и вновь прибывшие рабы в полной мере познали «гостеприимство» Третьего Рейха.
 В поместье, куда привезли сестёр, в отдалении друг от друга стояли два высоких каменных замка, окружённых обширными сельхозугодиями. Здесь, как пояснили работникам их надсмотрщики, и предстояло трудиться на благо «Великой Германии». У замков были разные хозяева, точнее – хозяйки. Как ни старались сёстры держаться вместе, их разделили. Меланка попала в подчинение к госпоже Ханне, а Олесю отправили ко второй хозяйке.
Часто, работая в поле, они виделись издали, но общаться или просто помахать друг другу не смели. Это строго запрещалось. При первой же такой попытке хозяйка Олеси жестоко избила её конским хлыстом. Девушка и другие остарбайтеры, измученные, в залатанной одежде, трудились из последних сил, ползая по полю. Кормили их как свиней, сбрасывая объедки и испорченные овощи в несколько деревянных корыт.
Меланке же, если можно так сказать, судьба улыбнулась. Её хозяйка немка Ханна, немного знавшая русский, была добра к работницам. В первые дни привезла им рабочую одежду, никого старалась не обижать, не повышала голос. А на охранников-перебежчиков смотрела с нескрываемым презрением, даже брезгливостью. Нередко пыталась предупредить проступки работниц, за которые те могли угодить на более тяжёлые работы или в концлагерь.
Остарбайтеры шептались между собой, что, видимо, госпожа Ханна немного не в себе после гибели мужа-офицера на фронте, где-то в России. А вообще девушки, привыкшие к жестокому обращению, не ждали ничего хорошего и от доброй немки.
Неизвестно, как это удалось Меланке, но она всё же смогла встретиться с Олесей. Увидев её в ужасном состоянии, решила любым способом спасти. Представьте, какое требовалось мужество, чтобы два-три раза в неделю прокрадываться ночью с узелком еды к сестре, не давая погибнуть от истощения.
 Однажды Меланку схватили-таки на территории чужого поместья. Страшно избитую, её перед отправкой в концлагерь привезли к госпоже Ханне на опознание. Неизвестно, что предприняла немка, но случилось чудо – девушку оставили под личную ответственность Ханны. Полуживая Меланка плохо помнила эти дни, но когда вернулась в поле, ей рассказали, что Ханна для её лечения несколько раз привозила из города доктора.
 …С востока доносились раскаты артиллерийской канонады. Фронт приближался. Через некоторое время над замками стали пролетать наши самолеты. После того как недалеко от поместья авиация разбомбила немецкую военную колонну, хозяйка Олеси, оставив замок и остарбайтеров, исчезла в неизвестном направлении. Ханна же собрала работниц и, объявив, что работать больше не нужно, предложила дождаться окончания войны в замке.
Большинство не хотели ждать и сразу ушли из поместья. А Меланка бросилась искать сестру. Обнаружила Олесю больной и истощённой в пустом свинарнике. Девушка настолько ослабла, что с трудом передвигалась. Понимая, что спасти её может только сердобольная немка, Меланка привела сестру к Ханне. О враче теперь можно было лишь мечтать, но, по крайней мере, были еда и крыша над головой.
Через несколько дней начались сильные бомбёжки. Эту часть Германии пытались занять войска наших союзников, и их самолёты безжалостно бомбили не только населённые пункты, но и отдельно расположенные поместья. В каменном подвале замка, дожидаясь окончания этого ада, жили Ханна с тремя малолетними детьми, Меланка с Олесей и ещё пять оставшихся работниц.
 Вскоре замок заняли наступающие советские войска. Офицеры долго расспрашивали и протоколировали показания бывших работниц о хозяйке замка, потом так же долго беседовали с самой немкой. Никто из них не сказал Ханне ни одного грубого слова. Наоборот, вели себя на удивление вежливо. Сейчас, много лет спустя, вспоминая рассказ бабушки, я не перестаю думать, кем же на самом деле была та загадочная немка по имени Ханна…

 Свершилось – сёстры вернулись в родное село. Тут бы и закончить повествование. Но как непредсказуема человеческая судьба! Она может безжалостно изломать, сокрушить даже счастливый сценарий. Так случилось, что после возвращения на родину Олеся вдруг всей душой возненавидела спасшую её Меланку. Стала упрекать, что та жила на чужбине лучше и сытнее, не испытала тех мучений, которые довелось вынести ей, отбирала у сестры пенсию, истерично крича, что она не заслуживает этих денег. Дошло до того, что нередко на порог Меланку не пускала, и женщине приходилось ночевать у односельчан или просто на скамье под окнами хаты. Сама же Олеся из дома почти не выходила – только в магазин, где к удивлению продавца закупала горы продуктов.
 Жалея любимую сестру, Меланка не перечила Олесе – молча терпела все её выходки, пытаясь сгладить последствия пережитых ею потрясений, и постепенно потеряла себя, превратившись в безропотное и беззащитное создание. Но эту безобидную старушку с печальным взглядом, любило и жалело всё село. Зная о её нелёгкой доле, многие пытались помочь ей, однако Меланка решительно отвергала такие попытки и говорила своим заступникам: «Мы уж сами как-нибудь с Олесей проживём. Куда ж она без меня!» Так они и жили вместе всю оставшуюся жизнь.

 Однажды, в очередной раз приехав в гости к родным, я спросил бабушку, почему не приходит бабка Меланка, и услышал ещё одну короткую историю. Ранним весенним утром доярки, спешащие на ферму, обнаружили старушку на скамье у родного дома. Даже уснув вечным сном, она кротко улыбалась миру, глядя на него из-под полуприкрытых век.
 Сестра отказалась от неё, и Меланку хоронили всем селом. Прощались с ней в сельском клубе. Говорили много добрых, тёплых слов.
Олеся пережила сестру всего на 10 дней. Обеспокоенная её долгим отсутствием соседка вызвала участкового. Старшина, не достучавшись, вскрыл дверь и прошёл в хату. Потом долго и сокрушённо покачивал головой, вспоминая увиденное: мёртвая Олеся лежала на кровати, судорожно вцепившись руками в чулок, туго набитый бумажными купюрами, а всё свободное пространство хаты было забито кулями и коробками с продуктами…
 Придя на сельское кладбище, я нашёл могилу Меланки. Рядом находился холмик Олеси. Я долго стоял над ними, размышляя, что война так и не отпустила сестёр, не позволила прожить оставшиеся годы мирно и счастливо. Ещё не раз мне будут сниться глаза бабки Меланки – небесно-синие, совсем неземные…