У деревни Крюково

Однажды довелось мне возвращаться из Питера в наш маленький городок. Взял билет в плацкартный вагон, сел в поезд. Народу в вагоне почти не было. Напротив меня сидели пожилые, почти старики, мужчины и женщины. По неким признакам признал я в них ленинградцев и подумал, что едут они к родне в деревню или на дачу.
Мужчина отрешённо смотрел в окно на проплывающие мимо окраины, а женщина всё хлопотала: поставила на стол какую-то вкусную снедь, сходила к проводнику за бельём, мимоходом  спросив, куда я еду. Узнав, что я из Дно, сказала, что бывала в моём городе и он ей понравился: много зелени. Мужчина покопался в пакете и поставил на стол «маленькую» водки. Женщина укоризненно покачала головой и сказала:
- Воздержался бы, Семён, нельзя тебе.
Муж сердито хмыкнул и ответил:
- Мне теперь всё можно… Достал и я свою нехитрую снедь: бутерброды, кусочек курицы да в знак солидарности с соседом две бутылки пива. Перед трапезой познакомились. Мужчину звали Семёном Петровичем, а женщину – Серафима Петровна. Были они чем-то похожи, как люди, прожившие вместе много-много лет. Петрович (так он попросил меня называть) после стопки водки предложил «оскоромиться» и мне, но я отказался, ссылаясь на сердце.
- Пиво твоё вреднее, - заметил Петрович и налил вторую.
- Хватит уж тебе, - сердито сказала Серафима Петровна.
- Не шуми, старая, я вот после и покурить выйду.
Но сам отломил маленький кусочек хлеба и закусил свежим огурцом.
- Съешь кусочек колбаски, - предложила жена. – Ведь почти не поел.
- Не хочу, пойду курну, - ответил Петрович и пошёл в тамбур.
Жена прибрала крохи со стола, завернула в газетку и пригорюнилась. Я, видя печальное настроение женщины, решил её развеселить:
- На дачу едите, на природу?
- Кабы так, сынок. Мужа везу хоронить.
И заплакала. Я оторопел.
- Так он вроде не умер ещё?
- Рак у него в последней стадии. Сам-то он из деревни, вот и говорит: вези меня к моим товарищам.
- На Родину, значит?
- Какое на Родину? Едем в Великие Луки, а оттуда ещё тридцать вёрст до деревни Крюково.
- Так вы что, на совсем, что ли?
- Как выйдет, он-то уж точно насовсем. Да и я в Питер вряд ли вернусь: квартиру мы продали, купим домишко. Сколько проживём.
вернулся Семён Петрович, виновато посмотрел на жену и налил маленький стопарик. Серафима Петровна решительно убрала бутылку и спрятала в пакет.
Промелькнули за окном пригородные станции, и замелькали берёзовые рощицы, еловые боры, мелкие речушки. Петрович всё смотрел в окно. Я пытался завести с ним разговор, но он отвечал короткими фразами и скоро, несмотря на протесты жены, снова пошёл курить. Серафима Петровна вздохнула.
- Ещё больше себе жизнь сокращает. Говорю, говорю…
- А вы не говорите, пусть делает. Что хочет. В меру, конечно.
- Вот то-то и оно, что меры не знает.
- Да ну, Серафима Петровна, он у вас мужик спокойный. А почему в Крюково едите? Родня там у вас?
Серафима Петровна достала платочек и снова стала вытирать глаза.
- Какая там родня? Воевал он там в войну, потому и говорит, что едет к товарищам. А товарищи-то в братской могиле лежат, почти весь взвод. Вот и удумал старый к ним в могилу лечь. Без друзей, говорит, не могу, а они без взводного. С военкоматом уже договорился. Написал военком: «Приезжай, Петрович, люди тебя помнят пожилые, конечно».
- А как дети на это дело смотрят, далеко ведь к бате ехать, если что?
- Погибла у него семья в войну. Бомба в дом попала. Я у него вторая, а детишек у нас не получилось. Так что я вся его родня…
Серафима Петровна, пригорюнившись, вытерла слёзы и, уткнувшись в спинку сиденья, прикрыла глаза. Я вышел в тамбур и увидел Петровича, смолящего, пожалуй, уже не первую сигарету. Куртка у него была расстёгнута, и я увидел две орденские полоски. Он улыбнулся.
- Ну что, сосед, наговорила тебе моя Серафимушка сто вёрст до небес? Ты ей только верь…
- Так это правда, Петрович?
- Правда, что умирать к своим боевым товарищам еду? Так точно. А что мне, в Питере, глядя в окно больничное, помирать? Я к ним на могилку похожу, поговорю, не один стопарь вылью. А там и встретимся. Воевали мы с ними честно, братаны они мои по гроб жизни. С ними и лежать хочу…
- Так это про вас сочинили песню «У деревни Крюково»?
Петрович втянул в себя дымок сигареты, сладко выдохнул и, прищурившись, сказал:
- Нет, наверное, просто совпадение. Таких деревень по России много… Ладно, друг, пойдём к Серафиме, она, наверное, волнуется.
Мы вернулись на свои места. Серафима расстелила постели и прилегла. Забрался на вторую полку и Петрович, хотя я уступал ему свою.
Я смотрел за окно. Уже темнело, мелькали огни пролетавших станций, а у меня в голове всё звучала песня:
- У деревни Крюково
Сорок первый год,
У деревни Крюково
Погибает взвод!
Все патроны кончились –
Больше нет гранат,
Их в живых осталось
Только семеро
Молодых ребят…
На станции Дно я вылез и долго смотрел вслед уходящему поезду. Пусть земля тебе будет пухом, Петрович!