Часть пятая. Емельян Пугачёв

Действующие лица:
Емельян Пугачёв
Хлопуша
Офицер, гонец царицынского коменданта
Фёдька, обер-секретарь Пугачёва

ФЕДЬКА. Государь, Пётр Фёдорович, гонца поймали. Через кордоны наши на север пробирался.
ПУГАЧЁВ. Веди.

Федька уходит. Вводят Гонца. Следом входит Хлопуша.

ПУГАЧЁВ. Кто такой, откуда?
ГОНЕЦ. Офицер царицынского гарнизона.
ПУГАЧЁВ. Звать как? В чине каком?
ГОНЕЦ. Не твоё собачье дело.
ПУГАЧЁВ. Ась, ваше благородие? Не расслышамши.
ХЛОПУША. Как государю отвечаешь, скотина!
ПУГАЧЁВ. Погодь, Хлопуша. Небось его благородие и не знает, что передним сам анператор Пётр Третий. Куда шёл-то? По какой надобности?
ХЛОПУША. (подаёт Пугачёву донесение) Вот. За пазухой нёс.
ПУГАЧЁВ. Что это?
ГОНЕЦ. Прочитай, злодей, так изволишь увидеть.

Пугачёв вертит бумагу, не умея прочесть.

ПУГАЧЁВ. Что-то так мудрёно написано. Наши светлые очи не могут тут ничего разобрать. Где мой обер-секретарь.
ХЛОПУША. Федька! К государю быстро!
ФЕДЬКА. Слушаю, великий государь, Пётр Фёдорович!
ПУГАЧЁВ. (отдаёт ему бумагу). Читай.
ГОНЕЦ (читает по слогам). «Донесение коменданта Царицына полковника Цыплетева государыне нашей Великой императрице Екатерине…
ПУГАЧЁВ. Один в России государь – я. Суть читай.
ФЕДЬКА. Слушаюсь. «...Город уныл и в опасности...»
ПУГАЧЁВ. Уныл и в опасности. Хорошо! Дальше.
ФЕДЬКА. (читает по слогам) «Я ободряю царицынских жителей и войска, обнадеживая Вашею милостью, если они геройски отстоят город. 21 августа, пред Царицынскою крепостью, на окрестных высотах, показались шайки Пугачева. В Царицыне формировался строй в более 6000 человек; поставил в батареи, и с богом началась с крепости пушечная пальба из 12 орудий...»
ХЛОПУША. Всего-то 12 орудий! Брать надо Царицын!
ФЕДЬКА. (читает по слогам) «С злодейских батарей от 2 до 4 часов пополудни сыпались в крепость и город ядра, гранаты и бомбы; они даже перелетали через крепость в Волгу. Однако узнав, что к городу подходит карательный отряд полковника Михельсона, разбойник со своим сбродом обогнул крепость и отступил ни с чем…»
ПУГАЧЁВ. Довольно врать, грамотей! (рвёт донесение) Поди прочь! (Федька уходит) А что, ваше благородие, струсил ты, признайся, когда мои молодцы тебя схватили? Я чаю, небо с овчинку показалось…
ГОНЕЦ. Не пристало русскому офицеру бояться всякого отребья.
ПУГАЧЁВ. Очень обидные слова говоришь. Но я помилую тебя, если обещаешься служить мне с усердием.
ХЛОПУША. Присягай, государю Петру Фёдоровичу!
ГОНЕЦ. Он мне не государь.
ПУГАЧЁВ. А кто же я, по-твоему?
ГОНЕЦ. Вор и самозванец Емелька Пугачёв
ПУГАЧЁВ. Добро, ваше благородие. Это я тебе припомню. Прикажу на дыбу подвесить да живьём кожу с тебя драть, то ли ты запоёшь?
ГОНЕЦ. Грози не грози, а Царицына тебе не видать.
ПУГАЧЁВ. Не видать говоришь? А вспомни-ка, в каком состоянии ваш город? «Уныл и в опасности».
ГОНЕЦ. Слава богу, всё благополучно.
ХЛОПУША. Вот те раз! Все беглецы согласно показывают, что в городе ужас и паника, продовольствие и боеприпасы на исходе, а его милость утверждает, что всё благополучно. Не прикажешь ли, государь, запалить огоньку? Мне сдаётся, что его милость послан к нам царицынскими командирами с умыслом. Пущай калёных щипцов понюхает.
ПУГАЧЁВ. Тебе бы, Хлопуша, всё ноздри рвать. Уймись, лютый. А ты что скажешь на это, ваше благородие?
ГОНЕЦ. Больше ты от меня ничего не услышь.
ПУГАЧЁВ. Значица, не желаешь подчиниться государевой воле? (Гонец молчит). Пытать отступника. (Гонца хватают, волокут вон). Стойте. Я передумал. Я тебя, мил человек, не трону, а напротив отпущу обратно в Царицын. Чтобы все знали, что мимо меня мышь не проскользнёт. И что донесеньеце комендантское ты доставил мне по своей воле. Что на это скажешь? (Гонец плюёт Пугачёву в лицо).
ХЛОПУША. Да я его сейчас!..
ПУГАЧЁВ. Не тронь. (машет платочком. Гонца уводят)
ХЛОПУША. Что-то ты, Емельян Иваныч, стал больно милостив к господам. Или на сговор с ними хочешь пойти, а нас, братьев своих, предать смерти?
ПУГАЧЁВ. Как смеешь подозревать меня, своего государя, в неблагородных помыслах?
ХЛОПУША. От того и подозреваю, что знать не знаю истинных помыслов твоих. Не ты ли обещал нам Москву взять, как соберём войско на Дону? Так что ж медлим?
ПУГАЧЁВ. Москва на военном положении. Не взять мне Москвы. Обождать надобно. Чует беду моё сердце. Был бы я в силе, не устоял бы Царицын.
ХЛОПУША. А мы не сила? С тобой казаки, крепостные крестьяне, бурлаки, люди работные, солдаты и горожане-перебежчики. Было нас пять сотен, а теперь двадцать тысяч собралось. Завтра же сотрём Царицын с лица земли.
ПУГАЧЁВ. И сто тысяч не совладают с регулярной армией. А стойкости их и верности своей государыне позавидовать можно. Мне б хоть сотни две таких молодцев, как этот.
ХЛОПУША. Их хвалишь, а нас уже ни во что не ставишь? Не ты ли своим указом жаловал крестьян вольностью и свободой, землями, лесными и сенокосными угодьями, рыбными ловлями, освобождал от рекрутских поборов, подушных и прочих податей? Мы ж за тебя головы готовы положить. Решайся! Идём на Царицын снова!
ПУГАЧЁВ. Ох, тяжело на душе! Болит моя бедная головушка, а в груди ад, ад! Погуляли мы по России, потешились. Но, сколько верёвочке не виться, а, видно, конец есть. (Поёт)
Чёрный ворон, что ты вьёшься…