Красное яблоко

Незаметно подкралась поздняя осень. По утрам мокрые ветви сада покрывались тоненькой корочкой льда, и сад звенел, как стеклянные бусы.
Дед Аким плохо слышал, но понимал, что старому саду сейчас нелегко и надо ему помочь.
Из-за сарая он доставал рогатые подпорки и расставлял их под самые тяжёлые ветви. Правда, до верха старых яблонь подпорки достать не могли. Дед Аким подолгу смотрел на обломившиеся сучья и тяжело вздыхал.
Точно так же вздыхал он, когда зять с дочкой, приехавшие из Санкт-Петербурга, предложили ему спилить  полузасохший сад и посадить новый. Зятя давно раздражали огромные деревья, заросшие малинником. В городе он владел  какой-то фирмой и часто говорил деду Акиму:
- Ты, батя, старыми понятиями живёшь. Ты не о себе, ты о внуках думай. Я, конечно, и ананасы им купить могу, но ведь захочется когда-нибудь и деревенского яблочка. Сад твой тебя перерос, давно его под топор пускать нужно. Согласен?
Но дед Аким не соглашался, спорил горячо и сердито. Потом уходил в свою комнатёнку и круто дымил самосадом. Спилить-то, зятёк, легко, а ты попробуй вырастить. Научились нонешние только ломать, а строить охотников мало. Конечно, сад состарился, молодой сажать надо. Да ведь не дождаться ему, Акиму, других яблок, смертушка на носу! И какие ещё яблоки попадутся. Нынче дички за сортовые продают.
Дед Аким вышел в сад и сел на скамейку. Под яблонями в прелой листве ещё кое-где краснели яблоки. Вкус их был неповторим и сладок. Он напоминал старику далёкую молодость, когда они с женой Авдотьей Тихоновной сажали этот сад. Жена давно на погосте, а его старость всё не кончается. Уж скорей бы…
От расстройства дед Аким слёг. К вечеру дочку Насте пришлось вызывать врача. Враз измерил давление и забрал старика в больницу. Его положили к окну, чтобы сердцу был приток свежего воздуха. Но не воздух был нужен ему. Рядом с окном рос тополёк. По ночам он стучал мокрыми ветвями в окно и шептал старику о саде. Знать, между деревьями есть какая-то связь, если они всё знают друг о друге.
В больнице народ был весёлый: то стучали костяшками домино, то втихаря пили самогонку. Деда Акима не обижали и не раз предлагали ему выпить. Он  же отказывался и, усмехаясь, говорил:
- Я, сынки, свою бочку выпил.
- Сороковедёрную, дед?
- Поболе, сынки, поболе…
Настя часто приходила к отцу. Приносила всякой снеди, разных цветов, фрукты. Дед Аким домашнюю еду не ел, а фрукты отдавал Кольке. Мальчишку побил отец, да так, что Колька попал в больницу. Он таращил глазёнки на заморские диковинки и боязливо очищал их от кожицы.
- Не отравлюсь, дед?
- Не боись, малец! Оно, конечно, наше яблочко лучше.
- Ну, ты сказал, дед! Яблоки в каждом саду валяются.
- Глупый ты ещё парень…
Настя никогда не приносила яблоки. Хотя на чердаке в ржаной соломе их было не одно ведро. Там они сохранялись до января, а то и дольше. Под Новый год дед Аким набирал корзиночку яблок и ставил их на стол. По всей комнатёнке плыл духмяный медовый запах.
В одну из ночей дед Аким проснулся от боли в сердце. Ему показалось, что он умер. Тополь не стучал в окно, в палате царила мёртвая тишина. Не храпел даже сосед по койке. Вот так же плохо ему было в день смерти Авдотьи Тихоновны. Неясная тревога охватила старика. Никому ничего не сказав, он оделся, обул сапоги и вышел на улицу. Ночь была по-осеннему спокойной, в небе перемигивались звёздочки. Через час он был на краю деревни. Вот и дом его, где выросла Настя, откуда уехала на заработки в город. Дом стоял почему-то на пустыре. Дед Аким сел на скамейку и заплакал. Сада не было. Едва заметные в темноте пеньки торчали  из прелой листвы. Рядом с ними из земли тянулись вверх какие-то прутышки. Это был новый сад, который через много лет станет таким же щедрым и прекрасным, как и старый. Но это будет через много лет…
Хоронили деда Акима всей деревней. Когда гроб его проносили мимо сада, кто-то положил к белому лицу большое красное яблоко.