Машинист история одной судьбы

Где бы я не бывал, люди при упоминании города Дно говорят: "Знаем, знаем! Бывали там, проезжали мимо", да еще стих известного поэта вспомнят - "хватились на станции Дно..." И все дружно сходятся во мнении: это крупный железнодорожный узел, откуда можно уехать считай во все стороны света...
Лестно слышать такое. И верно, наши железнодорожные предприятия были и остаются основными градообразующими конгломератами.
Я же хочу написать о глав¬ной профессии на железной дороге - о машинистах. Это, конечно, не означает, что другие профессии второсортны. Просто все они работают на конечный результат - перевоз¬ку грузов и пассажиров. А ее- то и осуществляют машинисты с помощниками.
Пишу я свой очерк еще и по¬тому, что сильно обидно мне, что мало о них пишут. А если и пишут, то сухим казенным языком. Я знал многих старых машинистов, мои друзья - не все, но многие - выбрали эту нелегкую профессию. Так что сказать, что каждый из них интересен по-своему - значит ничего не сказать.
Расскажу-ка я вам о жизни машиниста Федорова Николая Васильевича, что жил на буль-варе. Жил, потому что умер к великому огорчению половины города, знавшего его.
Удивительным человеком был дядя Коля! Поистине - "что имеем, не храним" и не пишем, когда жив еще человек. Трудное военное детство: мать умерла рано, оставив трех под-ростков - дочерей и малолетнего сына. Отец женился, как в сказке, на "злой мачехе", которая никого в дом, кроме Коли, не приняла. Да и у нее жилось мальчишке не сладко: недоедал, вечно голодный, обувка и одежда изношенные. А тут вой¬на, попали с младшей сестрой Зиной под немецкие порядки. Зине пришлось и лагерного лиха хлебнуть, чуть в Германию не угнали. Спас отец: он работал возчиком и знал немец¬кий язык с первой мировой войны. После войны на саночках подростки возили по насту бревна для избушки, что¬бы вновь отстроиться в деревеньке, где они родились. А уж строила избу вся родня...
Но с каждым годом после войны жизнь становилась все лучше. Строился город Дно, возродилась из пепла и со¬жженная немцами деревенька Гривы. Коля пошел работать кочегаром, после курсов уже работал помощником на паровозе. Сколько тонн угля перелопатил - и сам не помнит. Тяжело было. Но технику любил, иной жизни не представлял. Потихоньку пополнял свои знания. Учился и вскоре стал машинистом паровоза, а потом и тепловоза.
Была и армия, служба солдатская, которую дядя Коля вспоминал всегда с благодарностью. О дедовщине не слыхивали. Обидеть нерусского не моги: и свои ребята осудят, и начальство по «головке не погладит». Жили и служили дружно.
После армии снова на паровоз. Женился на красивой девушке Лиде, с которой в согласии прожил всю жизнь. Появилась дочь. Когда Лида тяжело заболела, не переметнулся к другой, а до конца исполнил свой долг отца и мужа. Вы скажете, что все это личное. Но и оно, как нельзя ясно, характеризует человека. Каков человек в быту, таков он и на работе.
А работа была первой страстью дяди Коли. Наши встречи с ним всегда происходили около тепловоза. То он идет куда-то с масленкой, то подкручивает какие-то гайки, то стучит молоточком. И делает все это с явным удовольствием. Как-то он сказал мне: «Техника, как дитя, ласку любит...» Никогда я не видел его у тепловоза под хмельком, хотя, что греха таить, были и такие машинисты, что в кефир могли и водчонки подмешать...
Человек был на своем мес¬те, зарабатывал неплохо, на жизнь не жаловался. И власть светскую не хаял, хотя был сыном репрессированного «кулака» (отец три года про¬работал на Синявинских болотах за упорное нежелание вступить в колхоз). Наоборот, как я не пытался обратить его в «демократическую веру», мои аргументы «разбивались» его трезвым мужицким умом рабочего человека.
Более стойкого, бескомпромиссного «беспартийного коммуниста» я больше нэ встречал. Будучи членом месткома депо, а потом ветеранской организации, все силь отдавал общественной работе. Безотказный был человек, чем иногда начальство даже злоупотребляло: знали, что и похороны товарища организует, и ветеранов навестит, и митинг ни один не пропустит...
Всегда красивый, подтянутый, он излучал какой-то особый свет доброты. Хотя, где нужно, мог быть и жестким. С ним людям было очень легко. А второй страстью дяди Коли было грибное дело. Вы, истинные грибники, знаете, что это такое. По два раза на день ездил он за грибами. Но скорей всего, не грибы, а природа, любовь к которой не мог он выразить, манила его... И еще страсть к землице, переданная ему, наверное, от отца и матери. Если дядя Коля не на работе и не за грибами, то обязательно увидишь его в ого-роде. Ухаживал он за своим клочком земли, как за невестушкой... Редкая женщина так ухаживает! Вообще, всегда он был в работе: то дрова колет, то уголь носит, то кур кормит, двор подметает.
Когда он заболел, вся родня и даже, казалось бы, чужие люди пришли к нему на помощь. Да вот спасти не сумели... Хоронили машиниста - труженика под редкие гудки одинокого тепловоза. Правда, деповское начальство выделило малую толику денег на похороны, по-меньше стоимости гроба. Ну да по нынешним временам спасибо и на этом. Ветераны мрут, как мухи, а планы у владельцев дорог огромные. А что жизнь и здоровье дороге отдал... Бог воздаст.
Да, уходят от нас машинисты в молодом и старом возрасте. Им на смену приходят выпускники Дновского ПТУ. Хотелось бы, чтобы жизнь у них сложилась не хуже, чем у дяди Коли. Чтобы любили они свою работу. Что¬бы не мыслили жизни без нее. И чтобы снова, не на словах, а на деле, зазвучали в конце их жизни гордые слова – «ветеран- железнодорожник!» Даст Бог, случится это и раньше...