Рассказ четвёртый. На дне

    -Петрович! Петро-о-вич! - кричал Степаныч в открытый люк коллектора.
-Ёш твою в пирдык, через коломенскую балалайку!
Попав в родную стихию, красноречие Степаныча мгновенно приобрело оттенки местной субкультуры.
-Ты там? Отзовись!
-Но только ветер дул в лицо, неся тепло родных пенатов…-вслух продекламировал Степаныч, очередную строчку ненаписанного поэтического произведения и стал спускаться вниз.
                ***
 Стали-ли эти странные пенаты родными для Степаныча? Сложный вопрос!
  Он был случайным пассажиром на станции с коротким названием "Дно". Поезд судьбы, следующий по маршруту «Серые будни - Светлое будущее", безжалостно выбросил его на этом, незнакомом полустанке и умчался, забрав с собой прежнюю жизнь. Всё то, чем Степаныч дорожил, о чём мечтал и что лелеял на всегда осталось на станции отправления.
 Несколько лет назад, Степаныч, в состоянии сильного душевного потрясения, без документов и денег, вышел из поезда в чужом незнакомом городе, и остался там навсегда, круто изменив свою судьбу.
 Двоякость аналогии с поездами заключалась ещё и в том, что они, совершенно беспардонно продолжали преследовать его и в этой, новой жизни. По иронии судьбы "новый дом" Степаныча, располагался рядом с железной дорогой.  Каждое утро, стук колёс и протяжный гудок будил Степаныча. Этот гудок будил не только его физическую плоть, он будил его  душу, будоража  воспоминания  о родном городе, университете, семье, обо всём том,  что ему так дорого было в прошлой жизни. Первое время, просыпаясь, Степаныч покорно лежал и беспощадно мучал себя мыслями о доме. Он вспоминал жену, детей, родной университет.
   Желание встать, выйти и воочию увидеть поезд, который разрывал его сердце, пришло позже. Ностальгия, ещё долгое время по утрам удерживала его в постели своими коваными цепями.  Но любопытство взяло верх и однажды, разорвав мучительные оковы он встал и вышел на улицу. Какого же было его удивление, когда, всмотревшись в таблички с маршрутом следования поезда, он вдруг обнаружил в них название родного города. Поезд следовал домой. С тех пор Степаныч стал просыпаться до прихода поезда, одевался, брился, надевал костюм и выходил провожать его.
 Так же, как жизнь Степаныча, локомотив на этом участке, делал крутой поворот и замедлял движение.  Степанычу казалось, что поезд вот, вот остановиться, из вагона выбежит Вера - жена его, они побегут  навстречу, обнимутся, поцелуются и будут  долго смотреть друг другу в глаза, а потом она возьмёт его за руку и поведёт в вагон. Они сядут, поезд тронется, и нелепым сном растает за окном эта его нелепая жизнь.  Но поезд проходил мимо, и ничего этого, конечно, не могло быть. Отстукивая колёсами свою грустную мантру, состав удалялся, но словно сочувствуя переживаниям Степаныча, делал на прощание громогласный гудок. " Я…жду-у-у-у», - эхом прежней жизни раздавалось в голове Степаныча!
 Время шло и Степаныч понемногу стал привыкать к этой душщипательной сцене проводов. Чувства, связанные с воспоминаниями, стали не такими острыми и уже не ранили душу! Но священный ритуал остался. Остался зыбким непрочным мостиком, связывающим его с прежней жизнью. Жизнью, которая со временем превратилась в старый пожелтевший снимок.
Этот иллюзорный снимок был очень дорог Степанычу, хотя в действительности уже не имел ничего общего с происходящим в далёком родном городе. Всё изменилось и не существовало больше той, прежней жизни! Степаныча давно признали без вести пропавшим, жена вышла замуж и почти не вспоминала о нём.  Дети выросли, старший, женился, и Степаныч вот уже пару лет был дедушкой двух очаровательных близняшек. Младший заканчивал школу и усиленно готовился поступать в мореходку.
 Этих новостей Степаныч не знал, да наверное и не хотел знать. Его прежняя жизнь навсегда застыла для него, на том моменте, когда он, устав от бесконечной рутины, проблем и ворчания жены, решил всё изменить.
   Причину всех своих несчастий долго искать было не надо. Нищета, невидимой удавкой сдавливала ему шею, не давая спокойно дышать, не давая жить. 
  Степаныч решил заняться бизнесом. "А что, дело не хитрое!"- думал он. Почитал книги об успехе и бизнесе, которые по уверениям авторов, должен прочитать каждый уважающий себя предприниматель. Посетил несколько семинаров заезжих гастролёров и решил, что готов. В реальности же, представления Степаныча о бизнесе были ничтожны и состояли в основном из красивых, но совершенно пустых лозунгов: «Бери и делай", "Думай и богатей", "Живи легко". Единственный инструмент, который он хорошо уяснил для себя и с помощью которого, собирался достигнуть финансовых вершин был «купи-продай". Степаныча совершенно не интересовал процесс зарабатывания, его волновал результат. Мысли Степаныча от предпринимательских идей, скучного формирования стратегии и постановки задач постоянно уносились в область сказочных фантазий о роскоши и богатстве. Он так ярко представлял себе эту новую безоблачную жизнь, что Вселенная, получив его запрос и не давая времени постичь особенности непростого ремесла, неумолимо бросилась его реализовывать. 
 Когда, один из студентов, родом из недалёкого зарубежья, предложил Степанычу провернуть хитрую сделку, он, не раздумывая, согласился. "Час настал!"- думал Степаныч. Суть бизнес-схемы, которую предложил предприимчивый студент, была проста, они должны были сложиться деньгами и закупить крупную партию цветов в Узбекистане. По словам студента, его дядя- цветочный магнат в этой далёкой республике. Предполагалось, что покупают они цветы в феврале, а продают перед самым женским праздником местным торговцам в пять раз дороже закупки. Студент, якобы проворачивал этот бизнес уже несколько раз и неплохо при этом заработал.
   В результате этой несложной комбинации, Степаныч собирался убить, по крайней мере трёх зайцев.  Во-первых, он добивал недостающую сумму на новую квартиру, делая таким образом сногсшибательный подарок супруге на восьмое марта, а именно покупал новую трёшку. Во-вторых одновременно расплачивался по всем кредитам, сковывавшими его свободу. В-третьих, он наконец-то спокойно мог заняться своим любимым делом.  Подработка в такси отнимала у него всё свободное время. А он вот уже который год не мог дописать диссертацию на одну очень интересную тему.
  Степаныч считал себя подкованным бизнесменом и сразу оговорил, что за цветами они поедут вместе. Работать со студентом собирались пятьдесят на пятьдесят. Но у студента в последний момент, что-то не срослось и нужной суммы не оказалось. Степаныч был настолько увлечён, этим своим новым состоянием бизнесмена, что, не обращая внимания на малозначительный факт, сам собрал всю необходимую сумму. Основную долю составляли деньги, накопленные на квартиру, кроме того, он заложил машину, а недостающую сумму занял у коллег. Прибыль всё равно решили делить пополам. Идея то студента! Да Степаныч и не гнался за миллиардами, таких денег ему было вполне достаточно. Мысль о том, что в дальнейшем, один раз в год, особо не напрягаясь, он сможет значительно пополнять свой семейный бюджет, наконец то выбраться из нищеты и полностью посвятить себя любимому делу, радужно замаячила на горизонте и звала за собой.
Время "Ч" настало.  Жене Степаныч соврал, что отправляется в командировку по обмену опытом, утаив, что забрал все деньги из заначки, собрал чемодан и отправился навстречу светлому будущему.
Но светлое будущее неожиданно сверкнув лучиками надежды, так же неожиданно погасло.
 Степаныч проснулся от мощного толчка. Поезд резко остановился на какой-то станции. Было два часа ночи. Голова гудела после вечерней посиделки. Степаныч был не любитель выпить, но студент уговорил его слегка отметить начало новой жизни. Это "слегка" превратилось в бутылку водки на двоих. Для непьющего Степаныча эта доза была явным перебором.
Полежав некоторое время и приходя в себя, он посмотрел вниз. На столе, к остаткам вчерашней трапезы добавился недопитый стакан чая. Перевёл взгляд на нижнюю полку. Холодный пот прошиб Степаныча.  Постель заправлена. Студента не было.   
-Да нет…Не может быть! -начал Степаныч, противоречивый диалог с самим собой, — Вот и телефон студента лежит на подушке!
Спустился. Взял телефон. Разряжен.  Отхлебнул из стакана. Чай тёплый.  Курит наверное? Посидел некоторое время. Студент не шёл. Степаныч сидел и обнадёживал себя различными предлогами, придумывая объяснения, где может находится студент. В действительности все эти рассуждения были не более, чем попыткой самоуспокоения. Надо было встать, поднять нижнюю полку и проверить на месте ли чемодан. Степаныч не решался.  Поезд тронулся. Степаныч, вышел из купе, подошёл к проводнику, стоявшему в тамбуре, спросил про студента.
- Нет не выходил, - ответил проводник, -всё слонялся, как чёрт, по вагону взад-вперёд, но нет, точно не выходил.
 Степаныч успокоился: «А что? Дело молодое, наверное с девчонками, где ни будь тусуется!»
 Вошёл в своё купе, спокойно поднял нижнюю полку. Чемодан на месте, открыл его, залез рукой под подкладку…
 Денег и документов не было.
Спокойствие, на недолгое время, охватившее Степаныча, минуя фазы паники и агрессии мгновенно перетекло в острую душевную боль. Степаныч опустился на пол, свернулся калачиком, как когда-то в детстве и застонал.
…Вдруг он ощутил, чьё-то нежное прикосновение. Повернул голову. На нижней полке сидела его мать. Молодая, красивая… живая. Она шёпотом произнесла: "Ну что ты Аркаша, разлёгся на полу? Давай я тебе постелю! Ну-ка давай, малыш перекладывайся на кровать."
Степаныч повинуясь возникшему образу, перелёг на нижнюю полку. С головой накрылся одеялом. Но, боясь потерять спасительное видение высунул голову и уже всхлипывая произнёс
-Мама, только не уходи…
-Ну что ты сынок, куда же я уйду…
 Было раннее утро. Дождь стучал в окно вагонного купе. Поезд монотонно считал шпалы. Степаныч проснулся, встал, умылся, побрился, надел костюм с галстуком и побрёл в конец состава. Пассажирам не было никакого дела до него. Придя в последний вагон, дёрнул за ручку двери тамбура. Дверь заблокирована. Не выйти.  Дальше пути нет. Он приложился лбом к холодному стеклу, и стал тупо смотреть в окно. Так простоял он в немом исступлении до следующей станции. Пришёл проводник, открыл дверь тамбура.
-Стоянка десять минут, -объявил проводник, - Вы, мужчина, с какого вагона?
Степаныч не ответил.
 В тамбур вышла женщина с двумя детьми.
Девочка, лет шести, внимательно изучая Степаныча, вдруг спросила:
-Дядя, а ты тоже к бабушке едешь, на похороны?
-На похороны… - повторил слова девочки Степаныч.
Вышел из поезда и пошёл по тропинке вдоль железной дороги. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Наконец он вообще перешёл на бег. Не смотря на холодный дождь, лупивший ему в лицо, на лужи и грязь, он бежал. Куда и зачем бежит он не знал.
   Степаныч в грязном сыром костюме стоял, прижавшись к перилам перекидном моста. Дождь кончился.
 Жить не хотелось. Он смотрел вдаль! Холодное, сумрачное небо, туман. Туман был и в его голове. Он перелез через перила. Посмотрел вниз. Там, тревожно гудя, двигался поезд. Степаныча ничего не держало больше в этом мире. Было совершено не страшно. Обернулся назад, словно прощаясь с миром! И только сейчас обратил внимание на странного персонажа, который волчком вился рядом. Это был невысокого роста мужичок, щупленький, в спортивных штанах, тёплой ветровке и кепке. Все части его тела, словно на шарнирах болтались независимо друг от друга. Он как будь то танцевал около Степаныча, выделывая различные балетные па.  Видя, что магическое волшебство танца не приводит к действенному результату, и Степаныч не реагирует на него, мужик снял кепку, положил на перила, и запрыгнув на неё, глядя на Степаныча, сверху вниз, произнёс:
- Ну дай пиззяк! Я зе не станы у тя просю! Христом-Богом, молю, дай? Я по глазам твоим визю, не нузин он тебе больсе. Не… ну… зин. Ну хось, сто рублёв, за него дам. Продай, а? Или вот, кепку, возьми взамен! Хоросяя кепка, мезду прочим, фирменная.
"Кнопка в попе", видимо, не позволяла мужику долго находиться на одном месте. Он, спрыгнул с перил, взял смятую кепку и протягивая её Степанычу, сказал:
 -На, вот, тёплая есё!
Мысли Степаныча путались.
"Зачем мне теперь пиджак?"- подумал он. Попытался снять пиджак, но нога его подвернулаь и он чуть не сорвался вниз. Степаныч перелез обратно, снял пиджак и отдал мужику.
-Ну спасибо, друг! Удрузил, так удрузил! -сказал мужик, натягивая пиджак прямо на ветровку. Даже на ветровке пиджак был ему явно велик.
- А меня Петровисем клисют, я бомзь! - представился он и протянул руку - А тебя как велисять?
-Аркадий! - не протягивая руки, безучастно ответил Степаныч.
-Аркадий знасит! За сто зе, тя так родители-то нарекли? Надо зе было догадаться?  Аркадий…С виду вроде нормальный музик. Знаесь, у нас в колхозе, быка Аркадием звали. Знатный осеменитель был. С соседних сёл присидатели тёлок ему приводили. Мы всем селом ходили смотреть, как он эти свои дела обделыват. Знась быки, они как люди: бывают стеснительные, а бывают без басни. Этот из вторых был. Ему всё равно было, сто вокруг него происходит. Тёлку увидит и понеслась.  Раз он Клавку, бюстгалтерсю  насю, чуть не это… У Клавки формы знаесь какие были? О, кровь с молоком! Любил я её осень. Да сто я, малец неопытный, мне лет сатнадать тада было. За ней парни то посерьёзней кадрили. А она гордая была, ей, а бы кто не нузён был. Так вот она, в тот день, в телятнике работала. А я матери в ентом зе телятнике помогал. Клавку увидел, спрятался и стал её формами любоваться. Лето было, она в лёгком платиське по проходу сла, всё сё-то сситала. И тут, аккурат возле меня, телёнок ей какой-то приглянулся. Нагнулась она его погладить. Я сизю значит, ни зив ни мёртв. А платисько то у неё коротенькое, узе краеськи трусиков её крузевных показались. Да только не один я за Клавкой то наблюдал, сзади откуда не возьмись Аркаська несётся, прям на неё, глаза красные. Как он в телятник попал? Бог его знат. А Клавка то, не слысяла, сто ли. Не знаю…
Петрович достал из кармана пачку Мальборо, зажигалку. Прикурил. С удовольствие затянулся, выпуская колечками дым.
-Будесь? Протягивая Петровичу пачку, спросил он своего нового знакомого. 
 Степаныч отрицательно помотал головой, внимательно посмотрел на случайного собеседника. Душа его начала оживать. В кромешной мгле, куда он неожиданно попал, вдруг промелькнула слабая искра жизни.
-А дальше что?
Петрович снова затянулся, и на выдохе, слегка покашливая, продолжил рассказ.
-А сто дальсе? Я когда енту ситуяцию увидел, думаю, Клавку то спасать надо. Бросился и со всей дури, толкнул её на сено, бык мимо и пролетел. Клавка то меня за ентот поступок знась, как отблагодарила. Затасила весером на сеновал и музиком сделала. Знась, я потом со многими зенсинами ентим занимался, но так хоросё, как тогда с Клавкой, мне никогда не было.
-  Да, -многозначительно произнёс Петрович, -давно это было. Во тебе и Аркася!
Петрович Замолчал, то ли скрывшись под накатившей на него волной воспоминаний, то ли, делая очередной ход в какой-то своей, непонятной Степанычу, игре.
-А дальше что? - снова спросил Степаныч.
С Клавкой-то? Да Бог её знат, давно это было. Колхоз то развалился. Село опустело. Все в горуд подались.
-Да нет, я про быка!
Ааа, это ты про тёску своего? -протянул Петрович
 - С Аркаськой то? Дык списали его, енто значит, в расход пустили.  Из горуда тода,  привезли, сюсело зелезное, обтянутое козей. Это значит они, Аркадия обмануть хотели. Сто бы он не с коровами, а с ентим сюселом загранисьным, дела свои любовные вертел. Привели Аркасю, к ентой дребедени. А Аркася и не глядит на тварь енту технисескую. Плоть ему зивую, подавай, видите ли. Скотина вроде, а сообразят. Так и списали Аркадия насего. Слыхал кода нить про колбасу Аркадьевскую? Нась колхоз делал. В сесть Аркаси и назвали, -закончил свой рассказ Петрович, но стараясь не отпустить внимание Степаныча, спросил:
А фамилия твоя как?
-Кураганов!
-Нет, Курага как-то не по-русски!  - задумался на минуту, выдерживая паузу- Кураган, вроде нисё, но длинно, да и не твоё! Какой из тебя Кураган? Кураган — это зе мось, сила! Нет, ты скорее Кураганиська.
-А по отсеству тебя как?
-Степанович!
-Вот это по-людски! Повезло отцу твоему с родителями! Степанысь знасит бусь! Ну ладно, Степанысь, пора мне, мозе свидимся есё! Пизяк не одам. На вот кепку, как договаривались.
Он подошел, встал на носки и натянул кепку Степанычу на голову.  Внимательно посмотрел на Степаныча, потом театрально повернувшись, собрался уходить, но в последний момент остановился и не глядя на Степаныча, добавил?
-И ты домой иди, несего здесь своим видом народ пузять! Далеко зивёсь-то?
-Не знаю!
-Как енто, ты не знась? - удивился Петрович, - и снова повернулся к Степанычу.
-Дом де твой?
-Не знаю!
-Сюдён селовек! Как енто ты не знась, де твой дом. У тебя дом есть?
-Не знаю!
-Да сто ты заладил не знаю, да не знаю! Не знат он! Ты мне толком ответь, де зи-вёс?  Давай-ка я тя провозю?
Степаныч молчал.
-Слусяй, а я ведь знаю, кто ты!  Твою фотку мне всерась усястковый показывал. Ну рассказывай ирод! За сто зину с двумя детисками придусил?
-Это не я! -вырвалось у Степаныча.
-Ага вот и попался, фотка твоя, знасит и придусил ты! А теперь вись скрываться надумал! -Петрович огляделся, увидев, что поблизости никого нет, заорал, что было мочи.
-Дерзите его, люди добрые! Убивцу поймал!
Этот крик окончательно разбудил Степаныча, он вдруг начал отчётливо воспринимать настоящее. Ясно осознал, что не было  никакого участкового, жены, задушенных детей, возможно и Клавки бухгалтерши с быком Аркадием  никогда не было. Этот простой деревенский мужичёнка, как тонкий психолог своими незамысловатыми ходами, уводил его от пропасти, у края которой он неожиданно оказался.
Слабая искра, которую зажёг Петрович своим появлением, превратилась в огонёк, который по мере общения становился всё больше и больше. И этот театральный крик, словно выплеснутый, на огонёк, бензин, разжёг такое пламя, что ясно осветил весь окружающий мир. Туман рассеялся. Степаныч отчётливо увидел железную дорогу, уходящую вдаль, за горизонт, электричку, с бешеной скоростью, проносящуюся внизу. На мгновение страх пробежал по его телу. Он отошёл от края.  Повернулся к своему новому знакомому, посмотрел в глаза, пытливо смотрящие на него, и произнёс: "Спасибо тебе!"
Петрович, увидев в глазах Степаныча наворачивающиеся слёзы, трогательно произнёс:
-Ну енто ты зря! Енто, воосе ни к чему. Ты мне тут сырость не разводи. Зрать хось?
-Не знаю!
Петрович улыбнулся.
-Тебе фамилия Незнамов осень подходит! Незнамовым будесь?
  К вечеру они знали друг о друге почти всё. У Степаныча никогда раньше не было друзей! Были соседи, коллеги по работе, с которыми он общался, но друзей не было. Он и не понимал, что значит друг. Много раз он задавался этим вопросом. И если про отношения с женщиной ему было всё более или менее понятно. Здесь любовь, тяга к продолжению рода. Это дружбой не назовёшь, так уж природа определила. То с мужчиной, было не понятно. Это же два самца. У них извечный вопрос: кто выше, сильнее быстрее, на первом месте стоит. Кто-то просто обязан превалировать. А тут уж какая дружба может быть. Для кого-то вечно придётся быть на вторых ролях.
Но с Петровичем все эти стереотипы разрушились мгновенно. Все философские рассуждения о первых и вторых ролях стёрлись. Судьба, словно извиняясь за сыгранную, со Степанычем, злую шутку, наградила его, неизведанным ранее, чувством мужской дружбы!
***
Экскурсия в другую жизнь, организованная Петровичем, в первый день их знакомства продлилась до вечера. Петрович обстоятельно рассказал Степанычу о жизни бомжей "разных социальных сословий". Показал "места их обитания" и "кормёжки". Закончилось путешествие в подвале девятиэтажки.
 -Здесь и зивём! -сказал Петрович, открывая тяжёлую железную дверь.
-На этом твои мирские страдания закансиваются.  За перенесённые тяготы и лисения ты награздаесься путёвкой в элитный санаторий БОМЗь. 
 Они вошли. Подвал, был освещён яркими светодиодными лампами и представлял собой огромное помещение, разделённое толстыми бетонными перегородками. Хотя подвалом, в привычном понимании, это было назвать сложно. Одно из помещений, при входе бомжи, приспособили под прихожую. Здесь стояли три крепких шифоньера, пол был устлан линолеумом, стены оштукатурены и выкрашены в приятный салатовый цвет.  Петрович со Степанычем разулись, прошли дальше. Второе помещение было гостиной. На полу лежал огромный ковёр, в углу на тумбочке стоял плоский телевизор. Посередине гостиной стоял овальный стол, рядом диван. На диване сидели два паренька и играли в карты.
-Семён и Витёк! - представил их Петрович.
 Ребята недоверчиво посмотрели на Степаныча и его нового знакомого.
-Степанысь, мой лусий друг, - представил нового жильца Петрович и добавил, - Позивёт у нас некоторое время!
-Сто-то, психолог, ты засястил со своими друзьями. Одни убытки от них! -  передразнивая Петровича произнес один из игроков и сделал очередной ход.
-Мы ещё от старого твоего друга не оправились! - поддержал товарища второй игрок.
-Цыц, -показывая, кто в доме главный, гаркнул Петрович и повёл друга дальше, показывать спальню.
В спальне стояло шесть кроватей. На двух из них, спали люди. Три были по-армейски аккуратно застланы. Одна из кроватей была свободна. Петрович указал на неё Степанычу.
-Располагайся!
-А почему психолог? - спросил Степаныч.
-Это клиську они мне такую придумали, сорванцы. Не слухай ты их, несут сюсь, всякую. Приземляйся, вот здесь и будет твоё временное пристанисе.
Степаныч усаживаясь на кровать, пару раз присел на панцирной сетке, проверяя надёжность и ещё раз оглядев уютное помещение, недоумённо спросил.
- Как так-то?
 Честно говоря, Степаныч совсем не так представлял себе бомжатскую жизнь. При упоминании о бомжах, в голове его возникали образы вечно пьяных, воняющих попрошаек, роющиеся в помойках и спящих в скверах на лавочках. То, что он сегодня увидел, было полной противоположностью.  "Действительно бомжатская элита какая то, как сказал про свою общину Петрович!"- продолжал в мыслях гонять Степаныч. "А Петрович, Петрович-то? Какой неординарный "музик", а?"- именно в такой транскрипции "музик", он подумал о Петровиче и улыбнулся.
-Сё лыбисься? Удивлён, небось? - спросил Петрович и продолжил, объясняя причину такой роскошной жизни.
-Спасибо, Надежде, дворнисихе насей. Это она выхлопотал для нас такие апыртаменты. Не просто так, конесно. Она мать Витьки, надумала себе, сто сына я её спас. Тозе, как и ты давеся, с моста броситься хотел. Хотя как давеся-то, узь поситай третий год просёл, с тех пор. А я сё, я ни сё, я и не спасал вовсе. Ветровка узь больно мне евоная понравилась!
Петрович хитро улыбнулся, снял с себя пиджак, бросил на колени Степанычу и начал хвастаться ветровкой.
- Сколь носю, а посмотри-ка, как новёхенькая. Так сяс узе не съют! В Америке сейчас зивёт сын то ёйный.
-У тебя под ветровкой больше ничего нет? - понимая смысл этих нательных наград спросил Степаныч.
Петрович, то, ли не понимая истинного смысла вопроса, то ли пытаясь соскочить с этой неприятной ему темы, ответил вопросом на вопрос.
— Это сё за вопросы у тебя такие, голубоватой нарузьности?  Узь ты не из этих ли? Вали отседа, коли так!  Свитер, у меня там!
Степаныч улыбнулся, а Петрович, снова перешёл к рассказу о жизни бомжатской общины.
-А сто, зильцы не против. Мы не курим…Баб не водим…Не пъём… Много!  Ну разве по празникам быват, да по выходным. Не сумим. Платим за свет и воду. Работам. Зильцы нас не видят и не слысят, да и мы их тозе, вись вход в подъезд, с другой стороны. Весьси, технику каку нинузну нам несут. До этого в колеторе на Пятницкой зили, вот там условия были, я те врезу. Умываться на колонку на другой конец города ходили! Но зато центр! Я туда сясто наведываюсь, там теперися офис мой, я тя как нито туда свозю.
Петрович зевнул, достал матрас, чистое постельное бельё, бросил на кровать и подвёл окончательный итог экскурсии.
-Позивёсь у нас некоторое время, а там ресись что делать!
-Ты тут располагайся, а мне надо кое какие дела уладить.
- И есё!- посмотрев на Степаныча и слегка поморщившись добавил Петрович,- в конце коридора есть подсобка, там дусь мы соорудили, сходи, помойся,  а то от тебя как  как от бомзя вонят! Да веси в стиралку брось! Она у нас волсебная: сама и стират, и сусит.
  …Степаныч принял душ, разложил постель, лёг и мгновенно уснул. Проснулся он от монотонного содрогания земли. Длилось оно минут пять. Это был привет из прошлой жизни. По железной дороге, за небольшим полем, мчался поезд.
Новые соседи мирно спали.
- Может и правда пожить у них некоторое время, -думал Степаныч, -ребята работают на стройке, зарабатывают значительно больше, чем его нищенская подачка в институте. Опять же, налоги платить не надо, - продолжал перечислять преимущества этого выбора Степаныч, - на семью, машину, одежду, тратить не придётся, время останется, чтобы диссертацией заняться. Жена перестанет мозг клевать, тоже плюс, долги по кредитам спишут. А что, буду высылать семье сколько-то денег ежемесячно, и все будут счастливы.  Поднакоплю немного и домой, ну хоть не с пустыми руками вернусь.
 -Да, просто надо взять таймаут!
                ***
Таймаут, который взял Степаныч растянулся на несколько лет. Первое время он рассчитывал, заработать потерянные деньги за три года и вернуться домой. Но этого срока оказалось явно недостаточно.  Стало ясно, что без ежедневных трат не обойтись. Как бы Степаныч не экономил на еде, воде и жилье, расходы всё равно были. Кроме того, год работы на стройке сильно пошатнул его здоровье, заболела спина и Степанычу пришлось сменить работу. Надежда, покровительница бомжей, устроила его в котельную. Да, эта работа ему нравилась! Человек он был творческий, а какая самая лучшая работа для творческого человека? Конечно, работа в котельной. Но зарплата значительно убавилась и добавились расходы на творческое содержание личности: книги и алкоголь.
  Диссертацию он забросил!  Позвонить домой так и не решился. А чего звонить, приедет и будет всем счастье. А пока им без него - лучше.  Не то что бы он перестал тосковать по дому, дом ему часто снился и каждое утро проходил неизменный ритуал проводов поезда на родину. Но как бы странно это не звучало, эта новая странная жизнь, превратилась в зону его комфорта.
Впрочем, небольшая сумма денег, была собрана и при желании, убрав мифологическую планку накопления, можно было вернуться домой. Но какая-то незримая сила удерживала его в этом городе. Степаныч, сердцем чувствовал наличие какой-то миссии, без выполнения которой его возвращение было невозможно. И он ждал события, которое непременно должно было произойти.
 А ещё у Степаныча проявился литературный талант. Филологическое образование и преподавание литературы в университете дали себя знать. Специально для своего нового хобби он приобрёл старенький ноутбук. Днём на работе, а по ночам в подсобке, чтобы не мешать спящим товарищам, он настукивал свои романы. Писал и пьяный, и трезвый.  Поначалу пробовал отсылать работы в издательства, но ответа не последовало, и он прекратил эти попытки. Но не писать уже не мог. Степаныч, загнанный жизнью на дно, в своих романах словно проживал другую жизнь, полную радости и приключений. Основным читателем и рецензентом его стал Петрович.
Петровича настолько увлекли первые рассказы Степаныча, что он вдруг неожиданно почувствовал в себе тягу к чтению. Но Степаныч писал медленно и Петрович стал читать книги, купленные товарищем.  Перечитал Чехова, Толстого, Достоевского. И мало по малу настолько пристрастился к литературе, что взахлёб перечитал почти всю российскую классику. Читал от корки до корки, не брезговал предисловиями и статьями критиков. За четыре года, такого усиленного артобстрела литературой, стал разбираться в ней не хуже любого профессионального критика.
***
  Событие, которого так долго ждал Степаныч, началось с вести о предстоящем юбилее Петровича. В одно прекрасное воскресное утро Петрович объявил, что ему через неделю исполняется шестьдесят и он намерен пышно отпраздновать эту дату. Всерьёз его слова никто не воспринял. "Откуда у Петровича деньги?"-думали товарищи, ну купит ящик водки, поприличнее, закуси побольше вот и вся помпезность. Деньги у Петровича действительно не задерживались. Потолок его накоплений в денежном эквиваленте равнялся недельной зарплате.
Петрович очень любил деньги… Петрович очень любил деньги …тратить! Как только они появлялись, он незамедлительно спускал их. Деньги, словно "жгли ему ляшку". Он покупал, всё что блестело. Так же быстро эти вещи ему надоедали, и он раздаривал их или убирал в "долгий ящик", в надежде, что, когда-нибудь они ему ещё пригодятся. Но вещи не пригождались!  Весь "офис" Петровича, был завален ненужными безделушками. Нередко Петрович делал покупки вещей, которые уже были у него.
В подтверждение своих намерений, в понедельник, Петрович вручил всем пригласительные на празднование юбилея в одном из лучших ресторанов города.
С этого момента, Петровича было не узнать. Таким деловым его ещё не видели товарищи. Он не выпускал телефон из рук, постоянно кому-то звонил, договаривался, ездил на встречи. И когда в один из дней он вдруг вручил всем по новенькому костюму, стало окончательно ясно Петрович не блефует и юбилей будет действительно сногсшибательным. Забегая вперёд, нужно отметить, что именно, для Степаныча юбилей станет сногсшибательным, в буквальном смысле этого слова.
 Откуда взялись деньги у Петровича, он не говорил. Не делился даже со Степанычем. На все вопросы, касающийся источников был заготовлен дежурный ответ: "Копил всю жизнь!"
 Кроме всего прочего, Петрович заинтриговал всех сообщением, что на банкете он выступит с чрезвычайно важной речью, которая перевернёт всю дальнейшую жизнь общины.
  За всей этой деловой суетой невозможно было понять, что в действительности происходит с Петровичем. А с ним творилось что-то не ладное. Кривая его эмоционального состояния то поднималась в заоблачные дали, то опускалась ниже плинтуса- он то был весел, шутил и был самым счастливым человеком на планете, то вдруг замыкался, уходил в себя, огрызался и расстраивался по малейшим пустякам.  Степаныч заметив это, несколько раз пытался поговорить, но Петрович на контакт не шёл. В конце концов Степаныч принял решение не соваться в дела друга, а его состояние списал на переходный возраст.
 … На юбилее состояние Петровича приобрело ещё более искажённые формы. Во фраке с бабочкой, он больше напоминал шута, чем респектабельного делового мужчину, которым пытался выглядеть. Поведение его полностью соответствовало получившемуся образу клоуна.
Юбилей шёл по чётко отработанному сценарию. Надо отдать должное мастерству команды, занимающейся проведением праздника - всё было на высшем уровне. Небольшой оркестр, живая музыка, стриптиз и даже цыгане с медведями- всё это присутствовало и было сделано очень профессионально. Ресторан был закрыт на спецобслуживание, со стороны можно было подумать, что гуляют очень обеспеченные люди. Официанты стелились перед гостями. Стол ломился от кулинарных изысков. Томлёный говяжий язык в соусе из сладкой горчицы, японское мраморное мясо Кобе, чёрный лосось с брусникой в яблочном пюре — вот лишь небольшой перечень блюд, заказанных Петровичем. Шампанское, коньяки, водка - лились рекой.  Всё было сказочно и богато.
Если Петрович хотел удивить друзей, то ему это в полной мере удалось. Товарищи были в восхищении. Все с нетерпением ждали речи Петровича, которая была заготовлена на десерт.
   Но до речи Петровича, дело не дошло. То, что он хотел сказать так навсегда и осталось загадкой для гостей. Хотя что-то важное, определившее дальнейшую судьбу этой элитной бомжатской общины действительно произошло.
  Где-то к середине юбилея, когда горячее ещё не подали, а горячительное в головах, празднующих уже, вовсю начало свою незатейливую игру, Петрович вышел покурить. Во дворе ресторана, стоял Степаныч и что-то набирал в телефоне. Петрович смачно затянулся выпустил дым колечками, поднял подбородок вверх, поставил руку на пояс и воображая из себя величайшего критика, всех времён и народов, сказал: "А знаете Аркадий Степановись! Вась последний роман фуфло, и нисего обсего с литературой не имеет. Да и от истории он далёк неимоверно. Сказка для малысей, знаете ли!"
Отрываясь от телефона Степаныч с изумлением, посмотрел на Петровича. "Шутит, что ли?"- Он давно уже ждал реакции Петровича на последний роман. Но таких выводов никак не ожидал. Исторический роман, который был закончен пару недель назад, стал для Степаныча очень сложным этапом. Он вымучивал его несколько месяцев подряд. Ни одному своему произведению не уделял столько времени. Обычно романы давались легко. А тут или он сам слишком высоко планку задрал, или действительно, такого рода романы, были не его фишкой. Он читал историческую литературу, оттачивал детали, и тут такой вердикт! И от кого, от самого близкого человека. Нет шутки здесь совершенно не уместны. Петрович почти всегда выносил рецензии по поводу его произведений. И если Петровичу что-то не нравилось в романе, он делал это аккуратно, со свойственной ему, врождённой деликатностью психолога. Ну ладно бы что-то конструктивное сказал или подготовил бы предварительно.
-Петрович, брось! Ты шутишь, что ли?
-Да нет Аркадий Степановись, я более сем серьёзно!
 Степаныч с недоверием посмотрел на друга!
Петрович язвительно усмехнулся и сделал реверанс, как бы подводя итог разговору.
И тут, словно чёрт поднялся из преисподней, склонился над ухом Степаныча и язвительно начал нашёптывать: " Это тебе преподавателю университета, мужик от сохи, указывать будет! Да какое он право имеет?". Если бы был Степаныч трезв, он наверняка понял бы, что причина критики, никакого отношения к роману не имеет, что состояние Петровича сейчас настолько нестабильное, что ему самому   нужна помощь. Его беспощадно гложет какая-то проблема, которой он боится поделиться. Наверняка, они бы вместе решили её. Разве мог знать Степаныч, что Петрович из всех глав романа, прочитал только три, что не до романа ему было раньше! Что не до романа и Степаныча, ему и сейчас.
Петрович, обратив внимание на злые искры, пробежавшие в глазах товарища, снова начал подливать масла в огонь.
-Твой роман фуфло! И ты фуфло! Бездарный романист.Как ты сам не мозесь понять, что нельзя быть таким слюнтяем,- переходя на личности, не останавливался Петрович.
Степаныч молчал. Гнев переполнял его хмельную голову. Но слабое эхо здравого рассудка осталось, было ясно, что физически Петрович гораздо сильнее и переводить конфликт в область физических отношений не имеет никакого смысла. Себе дороже выйдет.
-Да, катись ты! - Сказал Степаныч и собрался уходить.
-Нет узь, ты постой.
Петрович схватил Степаныча за плечо.
Петровичу нужна была жертва для разрядки.  Происходило это всё на подсознательном уровне. Выбрать было не из кого. Ребята в их коллективе как на подбор были сильные. В ресторане, кроме их компании никого не было. Не с официантками же заводиться. И тут на тебе, Степаныч. Нет драться, конечно, он не собирался, так пар выпустить, накопившееся раздражение выплеснуть.  Во-первых, Степаныч друг, простит если что, во-вторых он не сможет дать сдачи. Разрядиться по другому Петрович уже не мог. Водка только усугубляла состояние.
-Ты такой зе, как главный герой твоего романа, грязная половая тряпка, о которую вытирают ноги, - словно, кинув перчатку на дуэли, заявил Петрович.
   Степаныч не умел и не любил драться. Надо заметить, что он был полностью бесконфликтной личностью. Как-то так вышло, что в детстве строгий отец ремнём и углом, навсегда погасил у него тягу к сопротивлению. Отец, не понимал того, что эту покорность маленький Аркаша переносит и на улицу. Сверстники и даже более младшие подростки, чтобы самоутвердиться, издевались над Аркадием. Маленький Аркашка часто приходил домой с синяками. А отец добивал, говоря, что нельзя быть такой тряпкой. Видимо поэтому Степаныч и жену на манер отца подобрал. Угла и ремня, конечно, не было, их заменили острый язык и та же пресловутая тряпка. Степаныч никогда не сопротивлялся, воспринимал всё как должное.  Но ведь раньше Степаныч и не пил. А алкоголь бывает раскрывает в человеке новые горизонты. И в Степаныче вдруг неожиданно раскрылись, эти новые горизонты.
Он повернулся к Петровичу и со всей силы влепил ему пощёчину.
Петрович явно не ожидал такого поворота событий.
Несмотря на щуплость, вскормлённый на парном молоке, закалённый вечной борьбой за кусок хлеба, Петрович обладал неплохой физической подготовкой и имел опыт уличных драк. Механизм ответной реакции был запущен мгновенно. Не повинуясь разуму и логическим доводам, натянутая пружина распустилась. Покоряясь отточенной привычке, Петрович изо со всей силы врезал Степанычу кулаком в челюсть.
 Степаныча силой удара отбросило к стене, и он медленно начал сползать на землю.
 
 
                ***
…И вольный ве-тер дул в лицо,
-Неся тепло родны-ых пена-тов
-Ну где-е же ты, мой ми-лый друг,
-Ути-ихли звуки автоматов!
-Ты мой спаси-итель и предтеча.
-Я всё-о простил, жела-аю встре-ечи!
Заунывно, на манер Вознесенского, продолжал декларировать Степаныч очередную порцию новоявленных стихов.
К коллектору, в "офис Петровича", после недельной госпитализации, в первую очередь пришёл Степаныч. Здесь, он рассчитывал найти друга, объясниться, обняться и помириться.
 В больницу Петрович не приходил, а созвониться не было возможности, так как в результате недавней стычки телефон Степаныча разбился.
-Петрович! -  басом проревел Степаныч.
Петрович не отвечал.
  Пробираясь в кромешной темноте, Степаныч, запнулся за какой-то предмет. Чуть не упал. Встал, чертыхнулся, потянулся к нише в кирпичной кладке за свечкой. Достал огарок, чиркнул зажигалкой. Свеча стала потихоньку разгораться, открывая перед Степанычем страшную картину.
Всё в "офисе" Петровича было перевёрнуто. Накопленное за долгие годы, богатство, в огромном количестве было разбросано на земле.
- Ни пупа себе, тульский пряник? -удивлённо произнёс Степаныч.
-Похоже случилось что-то! Надо срочно двигать на базу!
  Степаныч вылез из коллектора и поспешил на базу. Подойдя к девятиэтажке, он обнаружил на двери подвала огромный амбарный замок.
-Странно, замок что ли сменили? Подошёл, подёргал и только теперь увидел, что дверь в подвал опечатана.
Неприятный холодок пробежал по телу. Скорее, скорее к Надежде, она точно должна знать, что произошло!
 Он обошёл дом, набрал на домофоне номер квартиры дворничихи. Противные дребезжащий гудки ещё больше усилили тревогу. Никто не отвечал, Надежды не было. Он сел на кованную лавочку у подъезда и стал размышлять, теряясь в догадках, что произошло.
  Сознание его, ведомое литературным талантом, начало рисовать такие ужасные сценарии, что Степаныч снова загнал себя в тот аморфный транс, который с ним однажды уже случился. Неизвестно к чему бы привели его мазохистские зарисовки, если бы их не оборвал строгий женский голос.
  - Хозяйство не боишься отморозить?
Степаныч поднял голову. Перед ним, держа на поводке маленькую собачку, стояла Надежда.
  Надежда Валерьяновна Симиулина была женщиной деловой. Не в смысле предпринимательской активности, а в том смысле, что ей до всего было дело.  Юная пенсионерка, называл её начальник ЖЭКА. Хотя описание великовозрастная пионерка, ей подошло бы больше! Сломались ли качели во дворе или крыша в доме потекла, она всегда первой бросалась на амбразуру. Брала гвозди молоток и шла чинить. Если произошедшее было вне пределов её компетенции, поднимала тревогу и когда ЖЭК не реагировал, могла дойти до самых высших инстанций. Жители дома любили и уважали её, а руководство ЖЭКа побаивалось.  Быть бы ей депутатом при такой своей позиции, но так получилось, что она была дворником. Нельзя сказать, что это была профессия её мечты, но эта работа ей нравилась. А чем не миссия - делать мир чище?  Она была женщина общительная, знала все новости и сплетни, но распространяла их умело, с пользой для дома. Ещё, сутки через трое работала оператором в котельной.  Не то чтобы ей нужны были деньги, они её мало интересовали. Да и какие могут быть деньги на таких работах? Сын больше присылал! Просто натура у неё была такая - не могла она без дела сидеть.   В остальном она мало чем отличалась от большинства женщин своего возраста. По вечерам любила вязать. Связанные вещи отправляла сыну, перебравшемуся, пару лет назад, в Соединённые Штаты на ПМЖ и обзавёдшемуся там семьёй. Сын, неоднократно уговаривал её переехать, но она не соглашалась! «Где родились, там и пригодились», -отвечала она ему. 
 Степанычу Надежда нравилась. Она хоть и старше была, и назвать её красивой, особо язык не поворачивался. Но была в ней какая-то особая стать. Изюминка, которую так хотелось положить в рот, ощутить её сладость и не глотать, а держать во рту и наслаждаться. Что-то волшебное и необъяснимое влекло его к ней. И, наверное, Степаныч, давно бы уже приударил за ней тем более, что она неоднократно делала на это непространственные намёки. Но робость Степаныча в любовных делах била все рекорды. Они часто встречались по вечерам. Надежда выгуливала собачку, а Степаныч совершал свой вечерний променад перед сном. Он любил вечером, когда зажигаются фонари, посидеть на лавочке посмотреть на звёзды и помечтать. Их пути пересекались! Они иногда о чём-то разговаривали, но чаще молчали. Просто сидели рядом на лавочке и молчали, думая каждый о своём. Степаныч, несколько раз принимался пересказывать ей главы из своих новых романов. Но Надежда была женщиной приземлённой, её больше интересовало настоящее, чем вымышленное и чаще не слушала его. Мысли её в минуты таких рассказов, то улетали в далёкую Америку к сыну и внукам, то возвращались на бренную землю, окунаясь в недостатки работы жилконторы, к текущим трубам и некрашеным подъездам.
Степаныч Надежде тоже был симпатичен. Он напоминал ей безвременно ушедшего отца. Ей было лет семь, когда его не стало. Надежде казалось, что она хорошо помнит его весельчака и красавца! А может образ его она и придумала. Она и первого мужа нашла по подобию отца, но тот оказался тунеядцем и алкоголиком. А когда вдобавок начал ещё и руку поднимать на неё, отношения с ним были прерваны раз и навсегда. 
И хотя женщина она была, настоящий ураган-"Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт", но то обстоятельство, что у Степаныча есть семья, пусть и очень далеко, было для неё свято и являлось существенным препятствием, для "захвата противника".
Увидев Надежду, все страхи Степаныча растворились в одночасье.  Есть люди, которые одним своим видом, внушают уверенность и спокойствие. Надежда для Степаныча стала именно таким человеком. Степаныч с восхищением смотрел на неё. Она, в ореоле фонарей, казалась ему ангелом, спустившимся на землю, чтобы спасти его.
-Ну что ты смотришь на меня, как Песков на Путина! Я тебе не икона животворная, чудеса творить не умею, - сказала Надежда, -пойдём, пожитки твои я спасла, забирай и езжай на родину. Хватит, набомжевался !
-Надя, я не понимаю, что тут у Вас случилось? Где Петрович? Где все? Почему замок другой, почему опечатано?
-У нас случилось? Это не у нас, это у вас случилось, бестолочи окаянные. Ты чего дурачком прикидываешься, словно не знаешь? Хотя, да, чего это я, тебе и прикидываться не надо! Натворили с подельником дел и в кусты. Ну ладно Петрович, ему поделом, он ещё тот пройдоха, а ты, приличный человек с виду, романы вон пишешь! Как тебя-то угораздило? Может расскажешь, где вы дорогу перешли этим бандитам?
-Какие бандиты? О чём ты, Надя? Я только, что из больницы, неделю, в коме провалялся, - оправдываясь, не слегка приукрасил Степаныч. -Я скорее жертва Петровича, чем его подельник.
Собачка нагулялась и ей очень хотелось домой. Зная жёсткий нрав хозяйки, она аккуратно тявкнула. Надежда в ответ грозно крикнула на неё. Собачка забилась под лавку и приняла покорный вид. Степаныч, на всякий случай тоже принял покорный вид, прижавшись спиной к лавочке.  Надежда подошла к Степанычу ближе, потрогала лоб, словно ожидая почувствовать остатки перенесённой Степанычем комы. Ощутив признаки небольшой температуры, нежно потрепала Степаныча по волосам. От этих прикосновений, этой близости у Степаныча начало бешено колотиться сердце. Он сидел, прижавшись головой к её животу, появилась какая-то сладкая истома в его сердце, остатки страшных мыслей бесследно исчезли.
-Так ты что, правда ничего не знаешь? -  удивлённо спросила Надежда.
Степаныч сидел не шелохнувшись, мозг его отказывался работать.
-Точно после комы, - резюмировала Надежда, - пошли ко мне, будем долечиваться чаем и восстанавливать хронологию событий.
  Степанычу было не до хронологии, он, взбудораженный неожиданной нежностью Надежды, покорно встал и пошёл за ней, неотрывно глядя ей в спину. На смену страшным фантазиям пришли фантазии амурные. Его, освобождённое от страшных мыслей, сознание начало рисовать любовные сцены. Он ярко представил себе, как сейчас догонит Надежду обнимет её, с силой повернёт к себе и начнёт целовать. И так и шёл за ней, как на автопилоте, погружённый в свои мечты.
   Войдя в квартиру, Антонина потянулась к выключателю, одновременно скидывая туфлю с ноги. Лампочка вспыхнула и погасла. Собачка, испугавшись игры света, взвизгнула и скользя по паркету, помчалась на кухню, рванув за собой хозяйку. Надежда, не удержав поводок, потеряла равновесие и спиной начала крениться в сторону Степаныча. Вспышка света вышибла Степаныча из состояния автопилота и вернула в реальность. Закрывающаяся входная дверь оставила ему небольшой пучок света, в котором он успел увидеть покачнувшуюся Надежду, мгновенно оценил ситуацию и поймал её, не дав упасть.
  Они стояли в полной темноте. Степаныч, крепко держал Надежду за талию. Всё именно так, как он представлял себе на улице. Желание его были настолько сильно, что Вселенная второй раз пришла к нему на помощь. Надежда на мгновение замерла, повернулась к Степанычу, он не отпускал. Хотела было сказать, что-то грозное, в стиле: "Не твоё- не лапай!" Но не успела. Степаныча, оказавшегося так близко к губам Надежды окончательно захлестнула волна любовной страсти. Топя безудержную робость, подчиняясь заранее проработанному в фантазиях сценарию, он прижался губами к её губам. Как от соприкосновения двух проводников плюс и минус сверкнула молния и ударила им в голову. Мысли их стали плавиться, и они уже ничего не могли изменить. Необузданная природная сила любви вдруг подняла их над землёй, закружила и не давая опомнится, бросила в океан страстей.
***
   Как это случается?  Два совершенно непохожих человека, из разных миров, с разными социальными статусами, с абсолютно разным отношением к жизни - сидели на кухне и пили чай. Они не могли наговориться.  Говорили о жизни, о любви, о детстве! Противоположность взглядов, как магнит, только притягивала их друг к другу. Общие темы всплывали сами-собой. Но, одна нерешённая проблема, как чёрная туча, висела над собеседниками и омрачала всю эту сказочную идиллию. Надо было спасать Петровича.
То, что узнал Степаныч от Надежды, о произошедших событиях, очень беспокоило его.
Произошло это, три дня назад. Надежда, в два часа ночи проснулась от шума громких разговоров, доносящихся с улицы. В этой голосовой неразберихе она чётко услышала зюзюканье Петровича. Выглянула в окно, выходившее на сторону подвала.  И в свете фонаря увидела, что какие-то люди силой запахивают Петровича в машину. Петрович в трусах и майке яростно сопротивлялся. Она накинула пальтишко прямо на сорочку, схватила телефон и опрометью побежала вниз, выяснять, что происходит. Но опоздала, машина уехала.  Дверь в подвал оказалась открыта. Она спустилась в подвал. Всё вокруг было перевёрнуто, мебель поломана. Было видно, что здесь что-то искали. Надежда, недолго думая, вызвала наряд полиции. Собралась уже было выходить, но услышала в подсобке жалобное рыданье.  Там она нашла Серёжку, самого молодого из компании бомжей, который присоединился к ним дней пять назад. Петрович, подобрал где-то паренька, который, как выяснилось поссорился с отцом. Петрович, по доброте душевной, разрешил пожить парню, некоторое время в подвале.  У Сергея Надежда и выяснила, что произошло. 
  Ночью в подвал постучали, жильцы подумали, что вернулся Степаныч, открыли дверь. Серёжа, услышав шаги и крики, испугался и спрятал подсобке, подумал, что это за ним пришёл отец с полицией. Началось что-то невообразимое. Двое из вбежавших начали всё крушить, один вытащил Петровича из постели и нанося ему бесконечные удары, требовал какой-то чемодан и деньги. Больше никого не били. Всё произошло быстро и отточено. Один из бандитов скомандовал, ничего не понимающим бомжам, пропасть навсегда из этой жизни и предупредил, что если что, то искать их в ближайшей речке, с камнями на шеях, никто не будет. Они быстро собрали вещи и убежали, а Петровича ещё некоторое время допрашивали и потом увели. Больше мальчик ничего не слышал. Единственное, что он ещё успел отметить, что голос одного из нападавших, был очень похож на голос бандита, завсегдатая клуба "Архыз" в соседнем районе. У этого бандита ещё шрам огромный на брови. Антонина на ночь приютила мальчишку у себя, а утром отправила к родителям, ничего не сказав про него полицейским. Часов в шесть утра, приехала сонная следователь, попросила Антонину написать заявление, рассыпала по подвалу порошок, ища отпечатки, а потом пошла опрашивать соседей. Вердиктом её посещения стала печать на подвале и слова, что искать Петровича всего скорее не станут, поскольку нет у него никаких документов.
-Мы нормальных то людей найти не можем, а тут бомжа искать! - подытожила следователь. 
                ***
Как совершаются подвиги? Как человек интеллигентной наружности, никогда не бравший в руки ничего тяжелее ручки, решается на отчаянный поступок? Сложно ответить.
Степаныч вошёл в бар. Было утро, посетителей не было. Лишь за одним столом сидели двое мужчин: кавказец и русский и вели оживлённую беседу. Точнее русский вёл оживлённую беседу. Степаныч сразу обратил внимание на шрам, над левой бровью русского. Русский, был настроен агрессивно, постоянно кричал и грозно жестикулировал руками. Казалось, что он за что-то отчитывает кавказца. Кавказец же напротив, был удивительно спокоен, он словно находился на каком-то высшем уровне медитации. Степаныч, определив в русском главного, не раздумывая выпалил: "Отпустите Петровича!"
Русский на мгновение встал в ступор.
-Ты о…у…ел что ли?! Да я тебя, вша навозная…Я те щас череп проломлю, гнида вонючая!
Русский встал и ринулся навстречу Степанычу, с грозным намерением проломить ему череп.
Кавказец, выйдя из состояния медитации, с интересом наблюдал за разворачивающейся сценой пролома черепа. Однако, не дав русскому выполнить намеченное, резким окриком оборвал его действия. Русский, с бурчанием, нехотя уселся за соседний стол. 
-Садысь, гирой, чай будишь? -обратился кавказец к Степанычу.
-Ты что так Славика напугал?
Честно говоря, Степаныч не ожидал такого поворота событий. Хотя пролом черепа не входил в его предполагаемый сценарий, гипертрофированный сознание, рисовало ему картины, не менее страшные, Он представлял, что  долго будет драться, а  потом его, измотанного кровавой бойней, пристегнут наручниками к батарее и станут  допрашивать и может даже пытать. А когда он ничего не скажет, ему выстрелят в голову. И тонкая струйка алой крови потечёт по его белоснежной рубашке.
-Чай будишь?
-Буду! - резко, ответил Степаныч, хотя чая ему совсем не хотелось.
-Ну что ти раздухарился, словно питух гамбурский? Успокойся. Никто тэбя не тронет. Тэбя как зовут?
-Степаныч! То есть Аркадий Степанович.
-А меня Амильхан, друзья зовут меня Амиль, ты тоже можешь меня так называть!
Ларочка, сдэлай чай гэрою! -обратился он к официантке, с интересом наблюдавшей за происходящим из-за барной стойки. Слушай может ты кушат  хочишь?
-Я не есть, сюда пришёл!
Степаныч начиная понимать, что никаких наручников и батарей не будет, успокоился и произнёс ровным спокойным тоном
 - Амильхан, отпустите пожалуйста Петровича!
 - Ух ты, спаситель, какой нашёлся! Ну давай к дэлу! -усмехнувшись, произнёс Амильхан.-Твой Пэтрович, ворюга. Он украл у меня чемодан с очень большой суммой дэнэг. Часть дэнег мы вернули, но часть этот вшивый пёс где-то успел промотать. Сумма не велика, но отпустить его, простив ему долг я нэ могу. Мэня люди не поймут. Правда Славик? -обратился он к русскому, сидевшему за соседним столом. Тот мотнул головой.
-Люди меня не поймут! Я нэ вор. Мнэ вэра воровать не позволяэт. Мэня родители так воспитали. Я и другим воровать нэ дам. Нэ важно грязные дэньги или чистые. Это мои дэньги. И я за них, любого порву.
-Взять с твоего Пэтровича, кроме трусов и майки нэчего, отвэзу его на Родину, пусть отцу помогает овэц пасти. Там он больше пользы принэсёт. Долг отработаэт, отпущу!
-И сколько он остался должен?
 -Ну по сэгодняшним мэркам, ему года три придётся без выходных трудиться.
Сколько он должен? -настойчиво повторил свой вопрос Степаныч.
-У тибя нэт столько.-Произнёс Амильхан.
-Ты скажи сколько, я найду!
-Удивляете Вы мэня, русские. Чудной народ. Он тэбя в больничку на неделю отправил, а ты за него впрягаешься.
-Вы и это знаете?
-Я многое знаю брат, поэтому и богат. Этому ворюге руки надо бы отрэзать, а ты ему помогать собираешься.
-Это не Вам решать Амильхан. Не Вы судья.
- Аллах - судья. - сказал Амильхан и замолчал. Посмотрел на часы.
-Ладно, защитник, принэсёшь завтра нэдостающие пятьсот тысяч, забирай своего друга, а нэт улетит твой Петрович овэц пасти. Могу, кстати, и тебя с ним за компанию отправить, вдвоём быстрэе долг отработаэте. - с усмешкой произнёс Амильхан. -Всё! Разговор окончен. Завтра в дэсять я буду здесь. Принэсёшь деньги, так и быть, отпущу твоего друга.
Амильхан встал и протянул Степанычу руку.
Нет, не такой представлял Степаныч эту встречу.
  Какой бы не был Петрович, его надо было спасать. Но где взять деньги? У Степаныча в этом городе остался только один человек, у которого он смог бы их занять.
***
-Надя! Мне нужны деньги. - прямо с порога, взволнованно сказал Степаныч.
-Эти бандиты требуют с тебя деньги за Петровича? Не вздумай, что-то давать им, надо срочно обратится в полицию! -и Надежда, полезла в сумочку искать визитку следователя, которая приезжала по этому делу.
-Не надо никуда звонить, Надя, Петрович сам виноват, он украл у них деньги. Они хотят вернуть своё.
-Какой ты наивный Аркаша, нельзя верить бандитам! Они не отстанут от тебя, пока не выжмут всё до последней копейки.
- Они не бандиты!
 И Степаныч рассказал о встрече с Амильханом, используя всё своё литературное мастерство и склонность немного приукрашивать события. После его рассказа у Надежды не осталось и тени сомнений в честных намерениях Амильхана.
-Сколько денег тебе надо?
-Надя, у меня есть двести тысяч, могу продать ноутбук, но дорого его не возьмут, да и в подвале он остался. Кроме тебя занять мне больше не у кого, ребята разбежались, их не найти. Мне не хватает триста тысяч.
Надежда вышла, и через пару минут принесла аккуратно перевязанный целлофановый пакет с деньгами и ноутбук.
-Здесь триста, возьми.
Степаныч вынул десять тысяч из свёртка и вернул Надежде.
Надежа, повертев в руках две пятитысячные купюры, снова положила их на стол перед Степанычем.
-Ноутбук не продавай, писатель!
-Надя, я отдам, заработаю и отдам.
-Не сомневаюсь, - улыбнувшись произнесла Надежда.
                ***
 Степаныч, сидел на лавочке около кафе, молчал и мечтательно смотрел на проплывающие в небе облака. Рядом, как во время их первой встречи, скакал Петрович и отчаянно жестикулируя, что-то пытался объяснить.
Степаныч, не слушал его. Его состояние можно было сравнить с состоянием марафонца, пробежавшего несколько десятков километров, который наконец пересёк финишную черту и лёжа на зелёной траве наслаждался вкусом победы.  Чувство выполненного долга переплеталось с ощущение свободы и безмятежности. На дворе бушевала весна. Деревья прикрыли свою наготу молодой зелёной листвой. щебетали птицы. Тёплый майский ветерок хулиганил, играя с кучками прошлогодней листвы, собранной на запоздалом субботнике.
 Степаныч не знал, что сказать Петровичу. Похоже, что словарный запас, отведённый ему для общения с другом, безнадёжно иссяк. Недавние события   красной жирной чертой перечеркнули их дружбу. Не то что бы, Степаныч имел какие-то претензии к Петровичу или была обида на него, нет, просто он не видел больше Петровича в своей дальнейшей жизни. Расстаться, не попрощавшись, не позволяло воспитание. 
Степаныч встал. Петрович, в это время, перешёл к одному из важных элементов своего танца, перемещению взад-вперёд.
 - Ну, я этим баранам есё припомню. Отольются коське мыськины слёзы. Спустились с гор и давай нам русским права касять. Да мы их…Мы их с тобой в поросёк сотрём. Пусть убираются к себе, овец пасти. Мы их, мы их с тобой …
  Степаныч остановил бывшего друга, крепко обнял его и сказал последние слова:
-Не будет больше никаких мы с тобой, ты уж как ни будь сам их… Прощай!
У Петровича, словно кончился завод той пружины, которая заставляла его непрерывно двигаться. Он замолчал, уголки губ его опустились вниз, на глаза мгновенно навернулись слёзы, руки повисли.
Степаныч, не в силах наблюдать такое неожиданное перерождение, повернулся и не оглядываясь пошёл прочь.
 Пройдя квартал, сел на лавочку. Надо было побыть одному, распутать клубок проблем, так неожиданно свалившихся на него.
Что мы имеем? - рассуждал Степаныч. Денег нет!  Кроме того, теперь ещё добавился долг Наде. Дома теперь тоже нет! Точнее нет даже двух!
Степаныч посмотрел на лежащий на коленях ноутбук, он практически никогда не расставался с ним. Неделя в больнице была для него сущим мучением. Не писать он не мог. А писать ручкой на бумаге разучился. Не писалось у него. Хорошо, что, Надежда спасла его, забрав до приезда полицейских.
- Что ж дорогой мой соавтор, придётся нам всё-таки расстаться. Обменяю тебя на билет в прежнюю жизнь.-обратился он к ноутбуку.
Степаныч закинул руки за голову, потянулся, опустил их на ноутбук, выстучал дробь и полез в карманы.
Правая рука случайно нащупала какой-то комочек в глубине. Степаныч достал его, развернул. Забытая сотенная купюра заиграла в лучах солнца.
-С тебя-то и начались все мои беды! Где же твоё обещанное счастье? Что с тобой теперь делать?
Ответ в голове Степаныча не заставил себя долго ждать.
-А, я же пропить тебя собирался!
Разгладил купюру, снова положил в карман, поднялся и пошёл к ближайшему магазину, чтобы купить на злополучную сотку чикушку водки.
 "Дзинь, дзинь!" звякнул ноутбук.
-Что бы это значило? -удивлённо произнёс Степаныч.
Вернулся на лавочку, сел, открыл ноутбук!
-Что бы это могло быть?
Непрочитанное письмо красным конвертиком мерцало в панели задач.
 Щёлкнул мышкой по письму, открыл почту.
Сообщение: Издательство Папирус. 
-Уважаемый Кураган Степанович!
-Что за чушь? Какой Кураган? -оторвался от чтения Степаныч.
Мы прочли Ваш роман, присланный на прошлой неделе.
-Странно, какой роман? Откуда? Кто посылал?
 Извините за задержку с ответом.  Ваше произведение, отличается высокой художественной ценностью.
Степаныч пропустил дифирамбы и перешёл к главному, тому, что было написано внизу жирным шрифтом.
Наше издательство предлагает Вам взаимовыгодный контракт и готово приобрести эксклюзивное право на издательство романа.
Убедительная просьба не выкладывать произведение в открытый доступ.
Сумму гонорара оговорим при личной встрече.
Приглашаем Вас в наш офис.
Дальше указывался адрес офиса и время работы.
-Ничего себе, Севастопольские безделушки! - подумал Степаныч, - Как они узнали о последнем романе. Он уже года три ничего и никуда не посылал. И откуда этот идиотский псевдоним?
Захлопнул, крышку ноутбука.
-Да, это же Петрович постарался! - вдруг сообразил Степаныч.
Дзинь, дзинь, снова жалобно зазвенел ноутбук.
Открыл крышку, снова сообщение.
Издательство Каплина!
Уважаемый Кураган!
Степаныч снова промотал текст и обратился к концу письма.
…Просим Вас посетить наше издательство, для заключения договора.
-Дюссельдорфская рапсодия! Что же это творится то?
-К чему такие мне награды и страсти лядские к чему?
-Когда б я был… -Стихами отозвалось в голове Степаныча. Но не успев закончить рифму, снова услышал уже знакомое:
-Дзинь, дзинь…
На этот раз кинокомпания "Фай макс", обращалась с предложением экранизации, присланного романа.
Степаныч закрыл ноутбук.
-Водки, срочно водки! Это дело надо обмыть.
В голове его роилась куча необузданных мыслей, а ноги, сами вели к павильончику у родной девятиэтажки. У входа в магазинчик, Степаныч, лоб в лоб столкнулся с местным алкашом.
-О, на ловца и зверь бежит. Тебя Степаныч мне сам бог послал. Помоги страждущему, не дай умереть.
 От него противно разило перегаром. Степаныча передёрнуло, недавние намерения выпить, как ветром сдуло. Он отвернулся от алкоголика и увидел старушку, продающую цветы.
-Почём ты счастье продаёшь, моя избранница лесная?
-А ну пошли отседа, выпивохи треклятые. Шатаются тут всякие! - не разбираясь, крикнула на них старушка
 Но вдруг присмотревшись к Степанычу, разглядев чистый пиджак и сумку с ноутбуком через плечо, поняла, что Степаныч, и алкаш не вместе. Мгновенно повысив Степаныча до разряда потенциального покупателя, по-торгашески начала плести свои маркетинговые сети, выясняя, на какую сумму можно его развести.
-А цветочки то, кому? Жене, аль любовнице?
 Потом грозно перевела взгляд на алкаша, стоявшего за спиной Степаныча и словно отгоняя заблудшую собаку, крикнула:
-А ты, иди отседа, не пугай мне покупателя!
— Это кто покупатель? - произнёс алкаш и мстя Стпанычу за его несговорчивость, продолжил,
-Это же бомжара из соседнего подвала! Он, что ли покупатель?  Да он окромя водяры и не покупал никогда ничего.
Степаныча больно задели слова алкаша. Заныла правая сторона лица. Он в третий раз за свою жизнь сжал кулаки, с явным намерением использовать их. Посмотрел на алкаша так, что тот ретировался от греха подальше.
-Так почём нынче твоя девственная красота? -снова обратился он к старушке.
-На каком языке ты говоришь, милок? -продолжая свою неспешную игру произнесла старушка, - Не понимаю я, ты пьяный что ль, аль с ума сбрендил? Я тебе приститутка какая что ли? Я цветы продаю. Есть деньги покупай! Нет денег проваливай. Нече мне здесь мозги ворочить. А коли тебе моя красота приглянулась, дык женись
-Не тарахти, словоблудная, ты моя!
Степаныч залез в карман, нащупал сотку.
И тут вдруг до него в полной мере дошло, что может сотка и есть ключ к его счастью?  Не уж-то и правда, счастье приносит.
-Ну чего застыл, будешь цветы покупать или нет? Вишь, у меня покупатели на подходе.
 Степаныч обернулся, вдалеке показались две фигуры: мужчины и женщины. Мужчина поддерживал женщину за талию. Сердце Степаныча стало биться сильнее. Он переменился в лице, бабка заметила это и подливая масла в огонь сказала:
-Кому цветы то? Ей что ль? Так она, вон, с другим идёт?
-Похоже, что ей! -  задумчиво произнёс Степаныч. Он узнал в приближающейся женщине Надежду. Незнакомое ему ранее чувство ревности начало обволакивать мозг.
-Люблю я её, что ли? -вслух вырвалось у Степаныча
-Люблю! Ишь ты ливелас какой? В твоём то возрасте? Тебе уж место пора подыскивать на кладбище, а ты всё туда же. Любофь! -не унималась старушка.-Постой-ка, так это же Надька, дворничиха из соседнего дома! Это она чтоль, любофь-то твоя? Ну ты начудил! Ну а уж, коли намерения твои серьёзные и ты Надьки добиться хошь, так бери букетов десять, не меньше, она женщина суръёзная! На кривой кобыле к ней не подъедешь!
Степанычу было уже не до пустых разговоров, его грызла ревность, он смял сотку в кулаке и протянул старушке
-Милок дык этого даже на букет не хватит! - не обращая внимания на состояние Степаныча, сказала старушка, продолжая   раскладывать свои торговые пасьянсы дальше.
Но Степанычу было уже не до бабкиных пасьянсов. Он как разъярённый лев в засаде готовился к прыжку.
 Оценив потерю клиента, старушка вырвала сотку и сунула в руки Степанычу букет ландышей.
- Держи, юродивый!  Иди спасай свою любовь!
Пара приближалась.
Надежда шла с председателем жилконторы и материла его на чём свет стоит. До Степаныча отчётливо доносились отдельные фразы о сломанных лопатах, нехватке граблей и прочей хозяйственной ерунде.  У него отлегло от сердца. Он схватил букет и побежал навстречу Надежде.
Увидев, Степаныча с цветами, Надежда вдруг остановилась и замерла. Председатель жилконторы, моментально оценив преимущества ситуации, скрылся. А Надежда, замерев, так и осталась стоять, глядя на приближающегося Степаныча.
Степаныч подбежал, встал на колено и протянул Надежде букет!
 Ему было некомфортно, он боялся и стеснялся отношений, но разгорячённые ревностью чувства, оголились и рвались наружу. Что бы хоть как-то прикрыть их наготу, он начал гнать очередную литературную пургу, одевая их в ненужные одежды:
-Я мчал сквозь мглу, навстречу солнцу,
-Неся тебе благую весть!
-Возьми цветы! Открой оконце!
-Прими меня, таким, как есть …
Антонина взяла букет, вдохнула аромат первых весенних цветов, приложила ладонь к губам Степаныча и остановила его поэтический понос.
-Хватит уже, Аркаша!
Степаныч, встал с колена, обнял Надежду и прижавшись губами к её уху нежно прошептал: "Надя, я очень, очень люблю тебя!"

Рассказ пятый. Неприкрытое достоинство.

Аполлон, отбыв срок заточения, покинул бренную землю. Его внезапный отъезд многие люди назвали бы бегством. Но боги живут по своим правилам и не нам грешным судить их!  Хотя, если пристальнее присмотреться к жизни небожителей, станет ясно, что нет, и не было никогда на Олимпе никаких правил.