Болезнь века

Встал, потянулся, подошёл к окну, распахнул, посмотрел на цветущий благоухающий сад – и умер… Оказалось, инфаркт. Болезнь века, косящая всё более молодых и преимущественно мужчин. По данным мировой статистики, первое место среди причин смертности занимают не рак, не вирусные инфекции или эпидемии, не несчастные случаи, а сердечно-сосудистые заболевания. Это примета последних десятилетий, обусловленная как издержками цивилизации, так и образом жизни. Будь материальные и моральные обстоятельства более благоприятны, человеческое сердце стучало бы гораздо ровнее и дольше.

Из 217 человек, поступивших в кардиологический центр с острым инфарктом, двадцати двум помочь не смогли. «Зато лёгкая смерть…» - примирительно скажет кто-то. И будет неправ. Умирающий сердечник порой задыхается мучительно и долго, а боль в сердце может быть настолько пронзительной, бесконечной, невыносимой, что некоторые не выдерживают и добровольно уходят из жизни.

Чем в силах помочь кардиологи тем, кто судорожно глотает нитроглицерин, и что советуют тем, кого пока миновала несладкая участь сердечника? Что заставляет их беспокоиться и, возвращаясь домой, мыслями оставаться на работе? На эти и другие мои вопросы ответили врачи Гродненского кардиологического центра Ольга Калинина, Григорий Фадеев, Галина Будровская, Пётр Радевич, Людмила Скробко, Юрий Лукашик. С кем-то беседовали в его кабинете, в ординаторской, а с целой группой остальных – в рекреации, сидя в креслах вокруг журнального столика, на котором лежал мой диктофон. Увы, я не успела сделать пометки, кто именно отвечал на тот или иной вопрос. Так получился их коллективный рассказ.

- Знаю, что работа медиков оценивается по множеству критериев, какой из них наиболее показательный и важный?

- Это правда, показателей много: от использования коечного фонда до уровня смертности. А главный, пожалуй, это сколько пролечено больных и насколько эффективно. Ещё важно, правильно ли поставлен диагноз… Если как лечить болезнь, мы, положим, знаем, то – чем, имеем не всегда. То одних лекарств может не быть, то других… Заменяем аналогами, варьируем и качества лечения стараемся не снижать. Это как если бы художнику, у которого уже созрела в голове прекрасная картина, сказали, что сегодня не будет синей краски, завтра – зелёной и так дальше… И вот чем меньше красок в его палитре, тем страшнее, тем дальше картина от замысла. Беларусь только начинает развивать свою фармакологию, а основную массу препаратов приходится закупать за границей, причём за валюту.

- Выходит, лечение кардиологических болезней зиждется только на лекарствах? А какую роль играют здоровый образ жизни, физические нагрузки?

- Это всё – до того, как человек попадает к врачу. Вообще здоровье на 25 процентов зависит от социальной среды, ещё на 25 – от пищи и образа жизни и лишь на 10 процентов – от медицины.

- То есть у медицины спасательные функции?

- Именно. Человек попадает к нам в уже критической ситуации, когда мы можем только что-то подправить, причём интенсивным образом. Это в санатории можно укрепить здоровье свежим воздухом, прогулками, кислородными коктейлями, хотя и у нас это понемногу используется. Но в первую очередь мы подбираем пациенту медикаментозные схемы, чтобы он не терялся и не метался в потоке разных препаратов, хватаясь то за одно, то за другое, то за все сразу, а они вроде бы все от давления и все от сердца.

Подбираем приемлемое сочетание, отрабатываем дозы – ведь смысл не в том, чтобы сбить давление, а чтобы удержать и не давать ему повышаться. И надо так отработать схему, чтобы я мог сказать: вот этот препарат и в такой дозе вам подходит, принимайте – и ваше давление будет держаться на нужном уровне. То же – и в случае нарушения ритма…

- Получается, вместе с пациентом вы ведёте постепенный индивидуальный подбор необходимых ему лекарств. И каждый раз это эксперимент?

- Нет, никаких экспериментов. Это не метод проб и ошибок. Сначала снижаем давление на высоких дозах препарата, потом переходим на поддерживающие и уменьшаем их до той минимальной, которая будет оказывать лечебное действие. В нашем арсенале разработанные схемы, для разных заболеваний свои, но это уже дебри профессии.

- Разновидностей сердечных болезней очень много. С какими вы сталкиваетесь чаще?

- В основном к нам поступают пациенты с ишемической болезнью сердца, стенокардией, инфарктом миокарда, сердечной недостаточностью, нарушениями ритма, гипертонией.

- А пониженное давление, анемия имеют отношение к вашей специфике?

- Во время диагностики, когда пациент обследуется, подозревая у себя серьёзное кардиологическое заболевание, иногда обнаруживается, что у него, попросту говоря, невроз сердца. Это нарушения вегетативной нервной системы с проявлениями в сердечно-сосудистой: неустойчивость давления, какие-то боли в области сердца, перебои в ритме. Это всё на нервной почве. Есть люди, которые принимают такое своё состояние за предынфарктное: перенервничал, боли в сердце такие, что всю ночь мучился. Но совсем не обязательно, что это приведёт к инфаркту.

- Приходилось слышать, что последствия чернобыльской аварии сказались на росте сердечно-сосудистых заболеваний.  Это так? Если да, то в силу чего?

- Для нашего региона – нет. А у ликвидаторов аварии, у морально пострадавших жителей загрязнённых зон из-за нервных расстройств может наблюдаться вегетативная дистония.

- Сердечные заболевания превалируют в обществе над другими болезнями, причём не только в нашей стране. Почему, как вы считаете? Сказывается влияние технического прогресса через дополнительные нагрузки, стрессы, интенсификацию работы и жизни?

- В первую очередь сказывается социальная среда, образ жизни, работы, характер питания. Должно стать престижным не курить, заниматься спортом, не переедать, контролировать свой вес, тогда и здоровье будет в порядке. Если у вас сидячая работа, если туда и обратно вы ездите на машине, то утром или вечером вы обязательно должны сделать пробежку…

- Чем вы располагаете, чтобы помочь обратившимся к вам людям?

- У нас хорошее диагностическое оборудование, аппараты для электрофизиологических исследований функций сердца, ритмов, для ультразвукового исследования. Своя лаборатория, кабинеты физиотерапии, электролечения, лазеротерапии, лечения ультразвуком. Водные процедуры, включающие различные ванны, подводный массаж, бассейн, а также физкультурный зал с тренажёрами.

- Как в санатории… Есть такое, что особенно запомнилось: спасение больного, когда счёт шёл на секунды, личная удача, которая греет душу до сих пор?

- Счёт на секунды идёт у реаниматоров… Хирург, выполнивший уникальную операцию, конечно, запомнит её на всю жизнь, а у врача-кардиолога работа в основном рутинная: просто лечишь, изо дня в день, стараясь помочь человеку. Если есть результат – это и греет душу. Если подходит больной и говорит, что чувствует себя лучше, значит, ты здесь не зря.

- Что важнее – отзыв пациента или оценка коллег?

- То и другое важно. Но прежде всего оцениваешь себя сам. Больной может и не понимать, сколько труда вложено в его лечение. Есть и такие пациенты, которые считают, что его случай настолько серьёзный и интересный даже для науки, что им просто обязаны все заниматься. Обязаны, конечно… Но на поверку его недомогание может оказаться незначительным и легко поддающимся коррекции. Или бывает так: лёгкий больной, госпитализированный с неврастенией, преисполнен благодарности, в восторге от врача, но ты-то понимаешь, что он просто попал в хорошие условия, походил в бассейн, погулял по лесу вокруг нашего центра, отдохнул, подправил нервную систему… Ну да, побеседовали, пошутили, посмеялись, но каких-то особых трудов в плане кардиологии с ним не было.

Когда же ты действительно выкладываешься или знаешь, что от тебя что-то зависит, то это может быть труд очень кропотливый, но незаметный. Обычно это бывает в случае с хроническим больным, у которого могут быть лишь какие-то просветы в самочувствии. И вот ты бился-бился, достиг какого-то успеха, а не пройдёт и полгода, как он опять к нам вернётся. И всё начинается сначала… Это не хирургия: вырезал жёлчный пузырь или аппендикс, и всё в порядке, можно нормально жить дальше.

- И всё-таки вы спасли (может, уже не раз) этого больного от верной смерти… Видимо, он это понимает…

- В глубине души – да. Впрочем, это такой симбиоз: они без нас не могут обойтись, мы – без них, потому что это наша работа. Просто работаешь как профессионал и хуже работать не можешь… Как музыкант, который не может сыграть ниже какого-то уровня. Например, Рихтер не смог бы сыграть плохо, он играл или вдохновенно, или просто хорошо, но никак не ниже достигнутого уровня. Под этим я подразумеваю мастерство и ответственность.

Если врач квалифицированно, с достаточным уровнем знаний оценит состояние больного, назначит лечение и будет его проводить – этого всё равно мало. Наша профессия подразумевает ещё и душевный контакт с пациентом, интуицию, предугадывание, такие чисто человеческие качества, как умение вселить энергию, уверенность, разубедить больного в его сомнениях, комплексах. Всё это вместе и отличает одного врача от другого, заставляя пациента делать свой выбор: нет, я не к тому пойду, а к этому. Почему? Часто он и сам толком не объяснит, но в подсознании ощущает чьё-то большее к себе расположение.

- Что, на ваш взгляд, труднее: вывести человека из инфаркта или продлить жизнь хроническому больному?

- Когда инфаркт снят, за месяц человек отлежится, постепенно встанет, пройдёт по лестнице, и вот его уже ничто не беспокоит. А хроника привезут тяжёлого, отёчного – попробуй приведи его в норму!

- Перенёсший инфаркт становится хронически больным?

- Да, он постоянно наблюдается и поддерживается, чтобы не случилось следующего.

- Сколько один человек в состоянии перенести инфарктов?

- И три, и пять. У Эйзенхауэра, говорят, около двадцати было. Бывают как обширные инфаркты, так и мелкие.

- Верно ли, что инфаркт начинается с болей под левой лопаткой?

- Только отчасти. У кого-то он действительно сопровождается болями в межлопаточной области, у другого боли остро отдаются в животе, а бывает и  нестерпимая режущая боль прямо в сердце. Случаются и безболевые инфаркты.

- Можно ли перенести инфаркт на ногах? Бывают такие случаи?

- Бывают. Человек может не придать значения неприятному поскрёбыванию в груди, необычной боли и сдавливанию сердца… А потом вдруг обнаруживаются рубцы от перенесённого инфаркта. Преимущественно инфаркт случается на фоне и как следствие атеросклероза, стенокардии, у людей, уже знающих о своей плохой кардиограмме и повышенном холестерине, но нередко острый инфаркт настигает человека, считавшего себя абсолютно здоровым. И первый приступ может быть последним.

- Почему особенно мужчины подвержены инфаркту?

- Это предопределено физиологией. Женщина в репродуктивном возрасте каким-то образом защищена природой, это психофизическая защита. Попадают они к нам уже после пятидесяти лет…

- Инфаркт молодеет?

- Этот процесс начался с середины 1970-х. К нам попадали пациенты с инфарктом, которым не было ещё и тридцати. Способствуют этому не физические перегрузки, а психоэмоциональные. Горе при этом сильнее и чаще воздействует на человека, чем радость. Хотя половина больных не в состоянии точно оценить, что же послужило причиной приступа.

- Что вы можете посоветовать тем, кто не хочет стать вашим пациентом?

- Отказаться от малоподвижного образа жизни, контролировать вес, ходить пешком, а не ездить на автомобиле, посещать бассейн. Хотя некоторым кажется, что легче переходить от одного лекарства к другому, более эффективному. Психология такая у человека: проще пить таблетки, чем соблюдать диету.

- То есть виной всему лень?

- Да, нежелание отказаться от своих привычек и слабостей.

- На ваших глазах умирают люди… Знаю, что выпадают и особенно тяжёлые (обусловленные геофизическими и биологическими параметрами) дни, а чаще ночи, когда один за другим несколько человек уходят из жизни на реанимационном столе… И помочь вы не в силах. Как вы это переживаете?

- Когда останавливается сердце и прекращается дыхание, без кровообращения человек погибает в течение трёх минут. Он может умереть ещё по дороге в реанимацию или в приёмном покое, даже если перед этим его уже вывели из острого состояния, в считанные минуты может поменяться картина. И если сердце получило поражение, не совместимое с жизнью, - мы бессильны. Но даже в этом случае коришь себя, мучительно ищешь промахи, это неизбежно, иначе всё можно списать, оправдать. И хорошо, когда всё заканчивается благополучно, тогда совесть спокойна.

***

Когда я брала эти интервью, здесь ещё не делали кардиологических операций, не держали на ладони, как принято писать в книгах, трепещущее сердце, но, вводя в вену катетер кардиостимулятора и прикасаясь им к сердцу, помогали ему самому наполняться кровью и нормально стучать. Не обходилось порой и без ручного изнурительного массажа, когда замершее сердце вдруг отзовётся и вздрогнет в ответ на ощутимое и точное прикосновение человеческих рук. Это экстренная кардиология, ей отданы нижние этажи. На верхних поддерживают и выхаживают хроников. Удивительно, но в этой больнице, в отличие от других, не пахнет лекарствами. Начиная с прохладного мраморного вестибюля и заканчивая маломестными палатами, оборудованными туалетом и душем, она больше напоминает санаторий.

После введения в эксплуатацию ещё одного корпуса появилось в центре и отделение кардиохирургии. Ежегодно здесь выполняют около 600 операций на сердце и магистральных сосудах,  большинство - на “открытом сердце”.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

За первые три месяца 2020 года в Беларуси от болезней системы кровообращения умерли 18,4 тысячи человек - 60 процентов от всех умерших.

За январь – февраль в России по данным Росстата от сердечно-сосудистых заболеваний умерли 145 тысяч человек.

Каждый год в мире согласно статистике ВОЗ от сердечных болезней умирает 17,5 миллиона человек.