Его звали

Впервые я встретила его в сырной лавочке, расположенной в тридцати метрах от дома, где снимала квартиру в Риме. Вообще их было двое, но взгляд упал на более молодого с ещё нежной кожей и голубыми прожилками на ней.

 В тот же вечер я оказалась с ним наедине, хотя нет, мы прихватили свежую чиабатту, он любил её. От него пахло сливками и грецким орехом, он был нежен и остр одновременно. Боже, как он обволакивал мои губы, и я слизывала его с них, балуясь, кормил меня кусочками чиабатты, потому что уже знал, как отодвинуть кульминацию и продлить удовольствие.

Все четырнадцать римских дней я каждый вечер заходила в лавочку, чтобы забрать его с собой. Днём я не прикасалась к пище, ибо любить надо только на поджарый живот.

 Каюсь, я попробовала его старшего брата, но мне он не показался, так же хорош, как мой нежный мальчик.

Я потеряла голову и приобрела вкус любви.

Несколькими годами позже, я встречалась с ним в Милане, раза два. Но это был уже не он. Для меня он навсегда остался в римской сырной лавочке, дорогу к которой я найду с закрытыми глазами.

Мой далёкий, недостижимый, тонкий, сливочно-голубой мальчик, с чиабаттой в руках.

И теперь я знаю, что нельзя забить вкус любви, чем попало - безнадёжно.

Его звали Горгонзола Кремозо.