Каринэ

Глава 1
- Ты чего не ешь? – задала вопрос тучная женщина, медленно пережёвывая красную похлёбку. – Только в окно пялишься. Ждёшь кого-то? Или просто дура?
- Нет аппетита, и я не дура! – ответила пятнадцатилетняя девочка, продолжая рассматривать разводы на стёклах.
- Давай жри что дают! У тебя ребёнок в животе болтается, а ты харчи перебираешь, - почавкала мама. – Или ты думаешь, что у нас есть что повкуснее? Так я тебя обрадую, всю неделю твой любимый борщ.
- Он у меня не болтается, а растёт, - заступилась за ребёнка Карина.
- Поучи меня ещё как говорить! Ты б если меня слушала, то не была бы сейчас на восьмом месяце, - огрызнулась короткостриженая хозяйка дома. – Где там твой Генка? Что-то давно его не видать. Наверное, к другой бабе ходит, кабелина, чтоб он сдох?
      - Не говори так, он меня любит, в отличие от тебя!
- Любит? – рассмеялась мама. – Дура! Если б он тебя любил, то к себе забрал и обеспечивал. А так приходит, чаю на халяву напьётся и обратно к друзьям. Нужно было сразу заяву на него писать, а не ждать не понятного чего. Так глядишь, хоть денежек от его родителей заработали. Теперь ни денег, ни помощи… - не успела договорить Зоя Ивановна Брусенко, как дочка перебила её, попытавшись угомонить мамины упрёки.
- Какую заяву, мама? Ты в своём уме?
- За растление несовершеннолетних. Кстати, сколько ему лет?
- Неважно, - фыркнула Кариночка.
- Важно моя дорогая и давай ешь, борщ стынет или ты думаешь, что я заново буду разогревать?
- Не хочу, есть, собакам отдай!
- Да я тебя собакам отдам! Жри, и спасибо говори, что под моей крышей живёшь. Тоже мне королевна, вырастила на свою голову. Помощница хоть куда, - хвалила дочку хозяйка дома. – Ты мне не ответила, сколько Гене лет?
- Ты же и так знаешь, зачем по сто раз повторять?
- Забыла, значит, говори, если мать спрашивает.
- Девятнадцать, ему девятнадцать лет, - сдалась Брусенко-младшая.
- Девятнадцать значит, кабелина! Ни кола, ни двора, на работу хоть устроился?
- Ищет мама, ищет и найдёт, понятно? – огрызнулась Карина, отодвигая от себя тарелку.
- Куда там, ищет. У родителей на шее сидит, да по бабам бегает. Чёртов растлитель. Не дай Бог помогать не будет…
- Будет мама, всё он будет делать! – перешла на крик беременная девочка.
- А для кого ему это делать? Для тебя что ли? Тоже мне красавица нашлась. Ты послушай мать, я плохого не посоветую. Давай напишем заявление!
- Зачем? Что ты от него хочешь?
- Денег Карина, денег! – крикнула Зоя Ивановна, сжав пухлые кулаки. – Или ты совсем тупорылая и правда не понимаешь, что ему плевать на тебя и на вашего ребёнка!
- Доченька как родится, всё равно государство будет деньги выплачивать.
- Сколько? Пятьсот гривен в месяц? Нет, так не пойдёт. Мы заявление напишем, чтоб родители Гены испугались и начали помогать, а то за всё время, я их не видела ни разу. А как помогут, так заявление и заберём.
- Я не буду писать заявление, - подорвалась со стула Кариночка, в надежде на конец разговора и этого бесконечного завтрака в обществе любимой матери.
- Ты чего встала? Сиди и слушай, что тебе умный человек подсказывает…
- Устала тебя слушать. Вечно гадости говоришь, никогда не поддержишь!
- А в чём тебя поддерживать? – удивилась Зоя. – Чтоб ты и второго родила, от этого кабеля?
- Какая же ты, всё-таки…- не успела договорить Карина Андреевна, как мать её оборвала на самом сладком слове.
- Рот закрой, - вовремя перебила хозяйка дома, чтобы не услышать правду о себе. – Знаешь, что я сделаю? Схожу к его родителям…
- Ты не знаешь, где они живут, и я тебе не скажу. А то мало ты меня позорила, - выстрелила сарказмом Брусенко-младшая.
- Это я-то тебя позорила? – разозлилась  мамаша. – Ах, ты ж тварь не благодарная! – взревела Брусенко-старшая, вцепившись руками в густые волосы дочери.
- Отпусти, мне больно, - заплакала школьница, пытаясь отцепить от себя родную кровь. – Мама, перестань!
- Пошла вон из моего дома, - рыкнула Зоя, швырнув Карину на пол. – Вон, я сказала вон!
Заплаканное создание медленно поднялось с пола, придерживая животик, боясь за ребёночка. Не обращая внимания на заботливую маму, она уходит из дома, продолжая слушать за спиной золотые наставления бесценного человека в её жизни.
- Уходи тварь и не возвращайся, проститутки мне не нужны, - орала Зоя Ивановна, уже выйдя во двор за дочерью. – О, Сергей Алексеевич, здравствуйте, - поздоровалась Брусенко-старшая, с соседом через забор. – Как ваши дела? – любезничала женщина, переключившись на мужчину.
- Зачем ты так с Кариночкой? – спросил рыжеволосый, провожая взглядом заплаканную девочку, которая не забыла хлопнуть дверью калитки перед своим окончательным уходом из прогнившего гнезда.
- Кариночкой? – повторила за соседом Зоя. – Алексеевич, а ты не педофил часом?
- Типун тебе на язык! – сплюнул на землю сосед.
- Тогда не называй мою дочь Кариночкой, - сделала замечание пышка. – Вот старый хрыч! На малолеток заглядывается, чтоб ты сдох, вместе со своей беззубой женой, - гаркнула напоследок Зоя Ивановна и сразу же спряталась в дом, боясь рикошета от давно ушедшего на пенсию полицейского, как принято их называть в современном обществе. – Так, ну начнём, - сказала в пустоту короткостриженая женщина, подойдя к дубовому комоду. – Заинька, ну какое платье, рассмеялась Брусенко, перебирая свой гардероб. – Нужно одеться строго, не веселиться же иду. Да, да, этот костюмчик подойдёт, спасибо Андрюш, - обрадовалась пышка, поблагодарив ушедшего на тот свет мужа и единственного человека в этом доме, который действительно любил Карину.   
Выцветший халат приземлился на советский диван. Зоя Ивановна не упустила возможности полюбоваться своим тучным телом перед двухметровым зеркалом. Брусенко-старшая пытается выпрямиться как можно сильнее, чтобы увидеть себя стройной, пышногрудой нимфой, но годы берут своё, отдавая взамен лишний вес, обвисшую грудь, искривлённый позвоночник и трещины на сухих пятках. Хозяйка это замечает, вращаясь на одном месте, в надежде на то, что всё изменится. Поднимается на носочки, втягивает живот, который отказывается претворяться меньше. Пальчики с жёлтыми ногтями устают долго находиться в таком положении без поддержки каблуков. Терпение срывается в пропасть, Зоя приземляется на всю площадь широких ступней. Осанка исчезает, превратившись в восклицательный знак.
- Это провал, - говорит Брусенко своему отражению. – Видишь, во что ты себя превратила? Нравится тебе на это смотреть? – продолжала женщина, схватив себя за обвисший живот. – А что с твоими волосами? Где твои длинные, густые волосы, Зоинька? – спросила у отражения Ивановна, вцепившись в остатки покрашенных волос. – А это что? – крикнула Брусенко, сжав свои пустые груди, в пухлые кулачищи. – Я не так всё представляла, не так, не так, - кричала на зеркало озверевшая женщина и когда слова закончились, она плюнула в своё отражение, поставив жирную точку в монологе.
Хозяйка плюхнулась на диван, укрываясь своим халатом. Пружины напряглись, слёзы градом повалились из карих глаз. Зубы жадно искусывали тонкие губы, багровое лицо выдавливает две синих вены на лбу, истерика играет на флейте, в душе туман, но выпавшие осадки рассеиваются. Зоя Ивановна снова встаёт перед зеркалом с виноватым лицом. Она стесняется смотреть на себя настоящую, но всё же изредка подсматривает, как маленький ребёнок, незнающий с чего начать, когда внутри чувствует вину перед кем-то.
- Прости меня, пожалуйста, я не хотела, я больше не буду так себя вести, я очень тебя люблю, - прошептала кареглазая, медленно прижимаясь к своему отражению.
Зоя желает обнять себя, но это невозможно. Стена, на которой весит зеркало, не позволяет себя обхватить. Поэтому Ивановна стоит в позе морской звезды, чувствуя шершавые обои на своих пальцах.
- Что же я натворила, прости меня, прости, - пропищала Брусенко, пустившись в бег.
Прибежав на кухню в чём мать родила, она впопыхах хватает тряпку со стола и бежит назад, врезаясь плечами в углы старого дома.
- Так-то лучше, улыбнулась хозяйка, насухо вытерев лучшего друга, от своего прозрачного яда. – Такого больше не повторится, я обещаю.      
Обретя спокойствие, она снова подошла к комоду, вытащила подарок мужа, подобрала приличный лифчик в цвет персиковой блузки, встряхнула юбку и аккуратно постелила её на гладильную доску. Ни одной лишней линии не должно испортить этот замечательный наряд. Пиджак также попал под раскалённый асфальтоукладчик. Блузка избежала этого наказания: «Ведь пиджак всё спрячет, зачем портить такую вещь, горячим утюгом?» - подумала тучная женщина, прихорашиваясь перед лучшим другом.
- Духи, ну как же без духов? – обрадовалась Зоя, схватив один единственный флакон. – Какой аромат, какой аромат. Нужно экономить, а то и так осталось на донышке, - проговорила Ивановна, спрятав своё сокровище от наглой дочери, которая по подозрениям Зоиньки, точно пользуется её парфюмом в тайне, от неё.
Осеннее пальто, шляпка с искусственным цветочком, розовые туфельки в цвет зонтика и губная помада с блёстками превратили голое безумие в порядочного человека. Ни намёка на скандал, она безупречна. Вздёрнутый второй подбородок идёт впереди ног, она тихонько закрывает дверь калитки, чтобы не потревожить птиц на её уснувшей яблоне, Зоя готова к бою, но не с соседкой, которая встала у неё на пути перед важными делами. 
- Здравствуй Марин, хорошо выглядишь, - поздоровалась Брусенко, открыв зонт, во время солнечной погоды.
- Слушай сюда стрекоза! – начала диалог Марина Сергеевна Кварц.- Если ты думала, что будешь орать на всю улицу и думать, что я ничего не услышу, то ты ошибаешься, - закипала соседка. – Я не беззубая, ясно тебе!
- А с чего ты взяла, что я думала о том, что меня никто не услышит? – мило улыбнулась Зоя Ивановна.
- Так ты нарочно? – удивилась Марина, подпрыгнув на месте. – Совсем уже чокнутая или прикидываешься? 
- Если ты не умеришь свой тон, тогда я пройдусь этим зонтиком по твоей беззубой физиономии! - предупредила пышка, сложив зонтик для удара.
- Хватить называть меня беззубой! - выкрикнула соседка, сорвав голос. – Я же не называю тебя жирной коровой? – добавила Кварц, перейдя на писк, потеряв женственный голосок.
- А ты попробуй, - предложила мама Кариночки, сжав зонт до скрипа в спицах. – Давай, не стесняйся, я быстро поставлю на место такую выскочку.
- Только попробуй меня хоть пальцем тронуть, я сразу же напишу на тебя заявление! Устанешь, улицы подметать, - пригрозила указательным пальцем Мариночка, в надежде на извинения ненормальной соседки.
- Заявление! Точно! – резко вспыхнула короткостриженая женщина, снова открыв розовый зонтик. – Ты мне всю голову запудрила своими глупостями. Повзрослей Марин, давно пора, а то под сраку лет, а ведёшь себя как не понятно кто.
- Да пошла ты! – выстрелила соседка, обнажив белые зубки протеза.
- И тебе хорошего дня, позорище неумытое,- всё так же мило, как и в начале диалога, улыбнулась разодетая пышечка. – Алексеевичу привет, - выкрикнула Зоя, уже заворачивая за угол.
- Жирная корова, - прошипела Кварц, провожая взглядом врага.
Глава 2
- Аккуратнее! – сделал замечание незнакомец, которого зацепили худеньким плечом.
- Простите, я не специально, - извинилась беременная девочка, увидев неподдельное недовольство в глазах усатого незнакомца.
- Что мне твои извинения, моя сигарета теперь в луже? – не успокаивался усач, подкурив новую, сигарету.
- Я не хотела, - оправдалась Карина, продолжив свой путь, не замечая озабоченных прохожих.
Обиженное создание спешит убраться подальше от мамы, от навязчивых идей непонимающего человека, непонимающего слова: любовь и надежда. Кариночка и сама всё прекрасно видит. Видит, что отец её ребёнка чаще избегает её, чем хочет поддержать и помочь оторваться от дерева, которое её порядком достало. Плод созрел и был сорван. Ответственность упало сразу же. Маленькая девочка не знает куда деваться, потому что она сама уже успела так быстро стать новым деревом, которое готово давать, свои плоды.
- Простите, простите, простите, - извинялась Брусенко-младшая, проходя сквозь толпу людей, ожидающих свой автобус.
Окна многоэтажек подсматривают за Андреевной, им любопытно, куда направляется человек, который из-за всех сил перебирать ногами, но всё выглядит как в замедленной съёмке. Косолапая походка обходит ямки и трещинки, придерживая живот с сокровищем. Асфальтированные улицы сменяются на щебень вперемешку с грязью и глиной. В этом месте нет многоэтажек, только грубые домики, разделённые шиферными заборами, или покрашенной сеткой, вцепившейся в бетонные столбы. Лай собак поднимает странников на смех, петухи делают перекличку, коровы напоминают хозяевам, что пора выступать в поле на обед и ко всему этому описанию частного сектора, добавляется незаменимый компонент – свежий навоз на продажу. Всё здесь по другому, даже воздух другой и люди другие, которые способны отыскать красоту в простых вещах. Городским (как называют их жители района «Сенокос») не понять, как можно ставить скот, выше всего комфорта, который можно позволить себе в двадцать первом веке, а жителям района Сенокос, не понять, как можно иметь частный дом в центре города и не завести хоть одну курочку. Вечный конфликт, но всё гуманно, унижения нет, лишь молчаливое непонимание соседей, которые живут в одном городе.
Именно сюда, в Сенокос, спешила Карина Андреевна, к единственному человеку, который её поддерживает. Ворота скрипнули, девочка зашла во двор, поднялась по ступенькам, три стука в дверь - молчанье, после ещё три стука - никто не открывает. Не дожидаясь хозяина дома, Брусенко обходит дом, стучась в каждое окно, по несколько раз, но всё впустую, видимо придётся подождать на качели, свисающей с турника на двух ржавых цепях.
- Эй, Кариночка, ты куда уселась, она ж холодная, вставай, - заговорила пожилая женщина, направляясь в сторону внучки.
- А я к тебе стучусь, стучусь, а ты не открываешь, - обрадовалась школьница, медленно вставая с бесплатного аттракциона.
- Я ж в козлятнике была, как я услышу, - объяснила бабушка Дуся, нагибаясь за сумочкой возле летней кухни. – А ты чего здесь? Опять с мамкой поссорилась?
- Так ты сейчас в поле уходишь? – ответила Карина вопросом на вопрос. – Может, оставишь мне ключи от хаты? Я бы переночевала у тебя.
- Значит, поссорились, - вздохнула Дуся, доставая связку ключей от всех дверей её королевства. – Ты только ничего не делай, больше отдыхай, а то я тебя знаю.
- Хорошо бабушка, - улыбнулась внучка, взяв ключи.
- Смотри мне, а лучше поешь и ложись спать, договорились?
- Договорились.
Замочная скважина повернулась, ветер вошёл в дом, доски скрипнули, предупредив домового, что он не один, аромат молока вскарабкивается по губам, прямиком в нос. Бабушкин уют успокаивает уставшую от дороги девочку, которая открывает каждую кастрюльку на столе: молочный рис, брынза, картошка, кисляк и одинокий хлеб в стороне, накрытый белой тряпочкой, от настырных мух, знающих о том, что вот-вот придётся укладываться спать, если их не поймает мухобойка.
Усевшись, Брусенко-младшая напала на рис. Молча пережёвывая щедрость бабушки, она наелась. Вытерев рот рукавом, забыв помыть ложку после себя, Андреевна улеглась на широкую кровать, не снимая одежды. Веки закрылись, зрачки поднялись вверх, молодая мать уснула.
- Карина, Карина, просыпайся, - закашлялась Дуся, присев рядом с внучкой. – И давно ты спишь?
- Ты так быстро пришла, - удивилась Брусенко. – Сколько время?
- Уже четвёртый час Кариночка, я уже из поля вернулась.
- Странно, мне показалось, что я только легла. Можно я ещё чуть-чуть посплю?
- Конечно, нет, пошли, перекусим, - предложила бабушка, вставая с кровати. - Сколько можно спать? Не понимаю я эту молодёжь.
Девушка вздохнула, проводив Дусю взглядом. Комната опустела, слова улетели вслед за хозяйкой, грохот из кухни заманил проголодавшуюся Карину. Бабушка колдовала над ингредиентами, не замечая человека за спиной. Нож умело дирижировал в её руках. Простые овощи, превращались в блюдо. Казалось, что седина окрашивается в естественный цвет. Движения быстрые, смелые, чёткие. Можно подумать, что Дуся спешит, ожидая гостей, но это не так. Поздний обед на две персоны и никого больше, просто привычка научила бабушку относиться ко всему серьёзно, пусть это еда или сбор важных документов. Так она устроена, как швейцарский механизм, не способный на сбой. «Если берёшься, то будь добр, сделай на совесть, как для себя», - девиз Дуси Павловны.
- Ой, ты меня напугала, - вздрогнула женщина. - Ещё чуть-чуть и всё будет готово.
- Ба, научишь меня готовить?
- А ты не умеешь?
- Да вот как-то не научилась, - сглотнула Андреевна, надеясь на знания Дуси. – Кухня – это территория мамы.
- Что же я за бабушка? Даже внучку свою не научила готовить.
- Ты не виновата, мне просто было не интересно, - успокоила хозяйку Карина. – И ты меня часто пыталась научить, но я психовала и убегала в другую комнату.
- Да, так и было, я вспомнила, - улыбнулась бабушка. – И что же изменилось?
- Не знаю, но сейчас вот что-то захотелось.
- Смотри, я нарезала козлятину, и теперь оно тушиться в сковороде. Когда мясо изменит цвет, я закину лук…
- Много лука, - подправила внучка, увидев гору нарезанных овощей.
- Да, вроде бы всё, а вот ещё, когда мясо с луком приготовятся, я сюда же закину вот эту картошку, которую до этого сварила, - объясняла Павловна, тыча ножом в разные стороны. – Кариночка, если б ты попросила меня чуть раньше, я бы не начинала без тебя.
- Не переживай, вроде всё понятно.
- Вот и славно.
Стол накрыт через тридцать минут. Ароматы козлятины вылетают в открытое окно, заманивая бродячего кота Жору, уже успевшего полюбить деликатесы седой Дуси. Вилки без ножа в правой руке разрывают мясо, как заведено в культурном обществе. Лица блестят от жирного мяса, бабушка не уступает внучке, а также набрасывается на еду, с таким же аппетитом пятнадцатилетней девушки. Пришло время не скромных вопросов, потому что чайник закипел и теперь можно поговорить по душам.
- Ба, - произнесла Андреевна, сделав первый глоток не крепкого напитка.
- Что? – спросила Дуся, вытирая рот рукавом.
- А, правда, что ты ворожея?
- В смысле ведьма? – испуганно задала вопрос хозяйка дома.
- Что-то типа того, - кивнула Брусенко.
- Нет, я не ведьма, с чего ты взяла?
- Да мне подружки сказали, что ты колдуешь, давай, признавайся.
- В чём признаваться? Карина, мне не нравится, что ты меня в чём-то обвиняешь.
- Перестань, я тебя не обвиняю, а просто спрашиваю. Мне интересно, - оправдывалась Брусенко-младшая. – Давай колись уже, о, смотри дождь пошёл, - отвлеклась от диалога внучка, повернувшись к окну. – Так потемнело, ещё и дождь, как странно. Бабушка, это ты его вызвала?
- Что ты несёшь Карина? Не пугай меня! Сама знаешь, как я отношусь ко всему сверхъестественному.
- Короче, я недавно виделась с подругой…
- И? - перебила Дуся, надеясь своим «И» ускорить объяснения того, что её назвали ведьмой.
- И она мне рассказала про своего брата, который приходил к тебе вылечить прыщи на лице и ты ему помогла.
- После этого я ведьма что ли? – фыркнула Павловна, отпив два глотка чаю.      
  - И не только этот случай. Их много: то ты кого-то вылечила, то скот к тебе носят, чтоб ты посмотрела. Это правда! Вот и создался образ ворожеи, - обрадовалась Карина. – Смотри, как получается. Живёшь на краю города одна, помогаешь не понятно как, и зачем. Точно, - хлопнула в ладоши внучка. – Ты ж ещё и кота приручила – чёрного, как его там зовут, забыла…
- Жора, - подсказала бабушка, прислонив ладони к лицу.
- Ба, ты чего? Не плачь, я не хотела тебя обидеть, прости.
- Нет, нет, ничего страшного, я не обиделась. Просто ты сказала, что я живу одна, меня это так задело…, - плакала Дуся, не опуская рук. – Я ведь и правда живу одна и уже давно. Мне иногда так страшно спать в этом доме. Всё думала, может, найду себе какого никакого деда и будем вместе жить…
- Ба, ну перестань, забудь за то, что я сказала.
- А на счёт ведьмы я давно слышала, просто мне нравится помогать людям. У меня эти, как их, журналы советские сохранились. А в них настойки полезные и для людей и для скота, - рассказывала Павловна,  вытирая слёзы сухой рукой. – Вот такая, правда.
- Бабушка, прости, - разревелась беременная девочка, не выдержав жалости к родному человеку.
- Ты то чего? Успокойся, тебе нельзя нервничать, - продолжила плакать бабушка.
- Не получается, уже не остановиться, прости, - хныкала Кариночка.
- Давай тогда вместе плакать, - предложила Дуся, обнимая кровиночку.
- Давай бабушка, давай поплачем.
Глава 3
Розовый зонт с шумом закрылся у ворот огромного завода. Железное препятствие не пропускало посторонних без пластикового ключа, которого не было у короткостриженой женщины. Заметив видеокамеру, зафиксированную от вандалов, Ивановна помахала рукой, надеясь на то, что её заметят. Но ничего не произошло, ворота не шелохнулись. Тогда Брусенко-старшая разглядела белую кнопку в домофоне, и, не теряя времени, вдавила её до самого основания. Раздался звон. Уверенные шаги поспешили к выходу, где ожидал посетитель с наигранной улыбкой доброжелателя.
- Здравствуйте, - поприветствовал Зою охранник молокозавода. – Вам чем-то помочь?
- Ой, здравствуйте, здравствуйте, - обрадовалась женщина. – Я уж думала, никто меня не заметит, а тут вы, такой красивый мужчина.
- Я вас слушаю.
- Да, я, пожалуй, начну,- выпрямилась пышка. – Как бы так всё правильно объяснить, чтоб вы поняли. В общем, я ищу здесь женщину, но имени её я не знаю или мужчину, имени которого я тоже не знаю. Всё так запутано…
- Вы решили поиграться? – разозлился охранник, поправив козырёк чёрной кепки. – Это завод! Государственное предприятие!
- Да, да, я понимаю, простите, просто моя история не такая обычная, чтоб её можно было бы объяснить в двух словах…
- Если вы конкретно не скажете что вам нужно, то…
- Я всё скажу, я всё скажу! – поспешила перебить охранника вдова, чтобы он не успел договорить, что будет, если она не соберётся с мыслями. – Я ищу женщину или мужчину, по очень важному делу, но никогда их не видела, - затараторила Зоя Ивановна. – Знаю только то, что у них есть девятнадцатилетний сын Гена, может, вам известна такая пара, у которой есть такой сын?
- Известна мне такая пара, - удивился мужчина. – У меня есть сын Генка, что-то случилось?
- Что, правда? – оторопела Брусенко, хлопнув в ладоши. – Значит, я вас отыскала, чудо-то какое, - ликовала незнакомка. – А то представляете, у меня были вот только эти две зацепочки: Гена и то, что его родители работают на молокозаводе, - улыбалась женщина, стряхнув с юбки красный лист клёна. – И это я только сегодня вспомнила, за завтраком, где вы работаете. При том, что доченька, моя Кариночка, рассказала мне это почти полгода назад. Вы можете в это поверить?
- Вы меня извините, но что с моим сыном? – забеспокоился отец, гипнотизируя рыжую толстуху.
- Я не знаю что с вашим сыном, я только знаю, что с моей доченькой – Кариночкой. Ну? – улыбнулся радостный зверёк.
- Что, ну? Говорите что случилось!
- А, ничего страшного не случилось, пустяки, - махнула рукой Брусенко-старшая, не чаяно дотронувшись, к напряжённому человеку. – Она беременна.
- Кто беременная?
- Как же кто, глупенький, моя доченька, Кариночка. Ну?
- От Генки моего беременная? – испугался мужчина.
- А вы не знали? – наигранно удивилась пышка, приподняв плечи к ушам. – Хотя можете не отвечать. Я почему-то так и думала.
- Так, смотрите, что мы сделаем, - собрался с мыслями охранник молокозавода. – Видите через дорогу три многоэтажки, - пытался объяснить человек в форме, указывая пальцем в направление северо-запада. – Тот дом, который посередине, видите?
- Да, вижу, - кивнула Зоя.
- Зайдите в первый подъезд, подымитесь на четвёртый этаж, квартира одиннадцать. Моя жена сейчас дома, у неё выходной, а я скоро к вам подбегу, нужно отпроситься с работы.
- Так может мне вас здесь подождать, мне не сложно.
- Не факт что меня отпустят! Поэтому вы не теряйте времени, а сразу идите. Первый подъезд, квартира одиннадцать, - напомнил охранник, убежав по ту сторону железных ворот.
- Ох уж эти мужчины, - фыркнула Зоинька, оставшись наедине с собой. – Недоумки. 
Ровно в 15:00 Зоя Ивановна стучится в квартиру под номером одиннадцать. Тишина. Повторный стук в дверь ничего не изменил. Пострадавшее лицо в этой неловкой ситуации, продолжает глупо рассматривать две единицы, так необычно размещённые по двум сторонам подбитого глазка. Бетонная сырость отпугивает незнакомку во двор. Нет смысла мёрзнуть в холодном подъезде, когда солнце вот-вот погаснет, в этом городке под громким названием Смела.
Присев на лавку, кареглазая забота решила выделить время для лучшей подруги, достав её из персиковой коробочки, зажав хрупкое тело между тонких губ. Огонь полыхнул от лёгкого прикосновения большого пальца. Расслабление разлилось по уставшим ногам, всё было прекрасно до того момента, пока из-за угла не вынырнул стройный мужчина в чёрной форме. «Только этого недоумка не хватало, когда я только начала курить!» - подумала Ивановна, затушив дамскую сигарету, об побеленную бордюру.
- А почему вы здесь, Кати нет дома? – запыхавшись, спросил отец Гены.
- Видимо, нет, если я здесь, - ответила Зоинька, спрятав окурок в карман пиджака. – Ничего страшного если мы обсудим всё вдвоём, а вы уже после передадите наш разговор своей Кате, - с ревностью в голосе прошипела пышка.
- Давайте только не здесь, проходите, - предложил охранник молокозавода, жестом приглашая гостью в дом.
Полная женщина протянула руку к сильному мужчине, намекая на то, что сама не в состоянии подняться с лавки. Доски издали скрип, каблуки поспешили за сорок пятым размером. Вдова наблюдала за широкими плечами деда, своей ещё не родившейся внучки. Ассоциации брызнули ей в лицо. Подъезд рухнул на мгновенье. Зоя будто снова помолодела. Андрей вёл её за руку, и неважно куда, с ним было спокойно на душе, казалось, что плохое вычеркнуто из жизни, когда такой мужчина спрячет тебя от злых людей, но он ушёл, его забрали слишком быстро, слишком неожиданно для счастливой на тот момент Зои Ивановны. Истерики изрубили её, превратив слабое в сильное. Теперь сложно отыскать в этой женщине ту самую Зоиньку, за которой она сама же и скучает, так часто смотря в то двухметровое зеркало в её зале с тяжёлыми шторами.
- Андрей, - окликнула Ивановна охранника молокозавода.
- Я не Андрей, - обернулся отец Генки. – Меня зовут Ростик.
- Ростислав значит, очень приятно, будем знакомы, - произнесла вдова, кокетливо протягивая уже вспотевшую ладонь. – Мы так спешим.
Мужчина проигнорировал намёк полной дамы, продолжая подниматься вверх, перешагивая через одну ступеньку. Пока она вскарабкивалась на последний пролёт, охранник успел открыть дверь и выкрикнуть на весь подъезд имя супруги.
- Катя, Катя, ты дома? Кать, ты дома или нет? – разбушевался Ростик, пытаясь снять кожаные берцы. – Кать, Катя…
- Вы чего так кричите? – спросила мокрая Зоя, не привыкшая к весёлым стартам.
- Ростик, если ты ещё раз произнесёшь моё имя, я тебя точно чем-то огрею, - предупредила жена охранника, явно только вставшая с кровати.
- Кать, у нас такое, у нас такое…
- Что у нас такое? – спросила сонная жена.
- Такое, такое, - продолжал Ростислав, рисуя руками какие-то круги.
- Здравствуйте, - влезла в разговор Ивановна. – Меня зовут Зоя, а вас как я уже догадалась – Катя или Екатерина, как вам удобнее?
- Можно и Катюха, а ты кто такая? – удивилась хозяйка двухкомнатной квартиры.
- Давайте по порядку, чтоб вам Катюха было всё понятно, - продолжила вспотевшая пышка.
- Можно на ты, я не гордая, - подметила Екатерина, сложив руки в замок.
- Это замечательно, просто прекрасно, - обрадовалась Брусенко.
- Генка будет отцом, - наконец-то родил муж Кати. – Она, - указал охранник пальцем на Зоиньку. – Мать девочки, с которой наш идиот - переспал.
- Это правда? – обратилась Катенька к Зое Ивановне.
- Я бы сказала мягче, чем Ростислав, но в целом да, ваш Гена отец моей внучки.
- Внучки? А вы уже и пол знаете? – подхватил разговор охранник.
- Мне неприятно это говорить, - произнесла вдова, наигранно опустив глаза в пол. – Моя дочь на восьмом месяце…
- Как на восьмом? И вы только сейчас решили это сказать? – выстрелила мама Генки, сжав сухие кулаки. – Вы в своём уме?
- Я вас попрошу контролировать себя, Катюха! - прыснула Брусенко-старшая, крепче сжав зонт. – Я пыталась вас найти, но ни моя дочь, ни ваш сын, видимо не хотели, чтоб мы встретились. А мы, как и вы, Катюха, люди не гордые, и сами воспитаем, но знать вы обязаны.
- Да, вы всё правильно сделали что пришли, простите, пожалуйста, - извинилась Екатерина. – Я с ночной смены, немного нервная…
- Сочувствую, - наигранно сказала нигде не работающая пышка.
- Вы проходите, проходите, - подпрыгнул на месте отец Генки. – Что мы как не родные? На кухню, на кухню, - подталкивал в спину гостью заботливый муж Катюхи.
Когда все уселись на кухонном диванчике, Зоя Ивановна больше не могла держать себя в руках. Две пары глаз смотрели на неё в ожидании. Этот стол, этот ремонт, этот диван, эта пара как ей показалось, счастливых людей, разбудили в ней зависть. Она знала, что разговор иссякнет и ей придётся вернуться в свой дом, в свои немые комнаты, где она одинока, где нет мужа, нет дочери, которая как всегда часто ночует у её матери, а эти уставшие от работы люди уставились на неё в надежде на хорошие новости. «Нет, хрен вам, а не счастье, как будто у вас его и так мало», - подумала про себя Зоинька, собрав малую часть гнева, для острого удара под рёбра.
- Я надеялась построить с вами хорошие отношения, - начала вдова, сжав пальцы на ногах. – Но то, как вы меня встретили – это хамство, которого я давно не встречала.
- Что ты такое говоришь? – не выдержала Екатерина, переглянувшись с мужем. – Какое такое хамство?
- Говорю прямо, нечего этого скрывать…
- Чего скрывать? – перебил вопросом охранник.
- А того, что моя дочь не совершеннолетняя! Ей всего пятнадцать лет, а, как мне известно, вашему Генке уже девятнадцать. Помощи от вас мы не дождались ни разу за всё это время…
- Какой помощи? Мы вот только сейчас узнали, что натворил наш сын! Ты чего городишь? – снова перебила Катюха полную даму.
- Мне всё равно! – рыкнула Брусенко. – Нужно лучше общаться со своим растлителем…
- Какой ещё растлитель? Мымра! – не выдержала мама Гены. – Это нужно ещё узнать, кто там кого соблазнил! Знаю я этих проституток пятнадцатилетних!
- Катя, успокойся, - влез охранник молокозавода. – Давайте нормально всё обсудим.
- Ах, проститутки пятнадцатилетние, - подорвалась Зоя с места, начав драку. – Дура, дура, чтоб ты сдохла. Я засажу вашего растлителя за решётку, будешь тогда знать, - кричала Ивановна, уже выйдя из кухни, понимая то, что все её удары ложатся на спину Ростислава, а это удовольствия ей не приносило. «Ведь как можно избивать такого красивого мужчину», - подумала короткостриженая вдова, покидая дом новых родственников.
Глава 4
Расправив крылья цвета мазуты, ворон взлетел вверх. Добыча отказалась помогать желудку птицы. Серый пейзаж не приносит радости. Блуждать в холодном небе нет смысла. Приходится приземлиться в микрорайоны, ведь люди падкие на помощь изголодавшимся созданиям любой формы, за исключением этой женщины с розовым зонтом, которую встретил хищник, встав у неё на пути.
- Пошла вон глупая тварь, чтоб ты сдохла! – выкрикнула Зоя Ивановна, отогнав чужака на изогнутое дерево.
Избавиться от грязных эмоций не получается. Это не так-то просто, с таким темпераментом, как у Брусенко-старшей. Волны из серебряных игл кромсают бедную душу женщины. Она пытается пресечь, остановить гнев, но карниз держится на почти сорванном гвозде терпения. Шторы вот-вот упадут. Глаза нальются малиновым оттенком. Кто-то пострадает. Явно не она – короткостриженая вдова с чувством жертвы, которую обидели публично, на глазах красивого мужчины. Этого она не спустит. Не простит Карине Андреевне тёплый визит новых родственников. И не спрашивайте, почему в этом обвинении нет логики. Брусенко-младшая не звала свою мать на знакомство, не заставляла её идти на поиски скандала. Зоинька сама всё решила. Советы не нужны. Можно лишь наблюдать за такими людьми, которые подобны характеру рыжей пышке. И лучше не вставать у них на дороге, если вы не способны выдержать агрессию такой силы. Это не воспитать в себе, как что-то подвластное практике. Это талант, который не вредит своему носителю. Скорее облегчает его жизнь, сваливая ненужные камни с плеч. Такая уж она есть - Зоя Ивановна Брусенко: вспыльчивая, высокомерная, агрессивная женщина, которая в эту самую минуту, спешит к своей матери, чтоб увидеться с дочерью, чтоб всё ей высказать, чтоб она наконец-то извинилась перед ней, за то, что не слушала маминых советов.   
Тучи сгущаются. «Как хорошо, что я взяла зонт», - подумала про себя Зоинька, увидев первые капли дождя на асфальте. Те малые капли были предвестниками ливня. Дождевые тучи приблизили сумерки. Под этим ледяным душем не устоит не один зонт. Спицы прогибаются под тяжестью напора. Ветер кидает розовую ткань в разные стороны. Ямки и щели превратились в непроходимые лужи. Холод вцепился в кости. Мокрые ноги хлюпают в лаковых туфельках. Наряд промок насквозь. Туш растеклась по лицу, но она идёт, не видя препятствий. И если после приятного разговора с родителями Гены пышка держала себя в руках, то теперь остаётся желать лучшего, той маленькой Кариночке, к которой спешит её мама.    
Домик на краю города не ждал гостей. Ворота хлопнули словно гром. Бабушка с внучкой оглянулись. Беспокойство заиграло в их сердцах. После удара ворот, последовали настойчивые избиения входной двери. Дуся поднялась со стула.
- Как думаешь, кто это может быть? – спросила хозяйка дома, прихватив железный костыль.
- Ба, может, не будем открывать? – предложила внучка, чувствуя родную кровь. – Пожалуйста.
- Давай так, я посмотрю в окно кто это, а там уже и решим.
Дуся покинула кухню, оставив испугавшуюся Кариночку в одиночестве. Девочка внимательно слушала её шаги. Скрип пола сопровождал седую ворожею сначала в веранду, где она разглядела в окно доченьку, а потом в прихожую, открыв промокшему созданию дверь.
- Зоинька, как же ты промокла, - заметила Дуся. – Проходи, проходи, не стой на пороге, заболеешь.
Пышка прошла в дом. По приказу заботливой матери сняла всю одежду и нацепила изношенный халат. В таком виде её встретила Андреевна. Их взгляды встретились, после чего Брусенко-младшая, опустила глаза, боясь заговорить. Всё это время ворожея крутилась вокруг Ивановны, пытаясь угодить человеку, попавшему под дождь: то стул придвинет, то еды предложит, которую они не успели доесть, то чайник поставит на плиту, не поинтересовавшись о желаниях гостя. Родной дом обнимает тёплыми руками, пригревая к себе улетевшую птичку, но птичка прилетела не за поддержкой, она явилась на суд, где судья она. Клюв и когти готовы к атаке, но женщина в халате продолжает держать себя в руках. Молчанье ещё больше пугает беременную девочку. Одна лишь бабушка пытается разрядить обстановку, чувствуя неладное.
- Доченька, солнышко моё, не молчи, рассказывай, как твои дела? Что нового? – расспрашивала Дуся, поглаживая Зою по плечу. – Ну, не молчи, я же вижу что, что-то не так.
Ивановна продолжила молчать. Её тяжёлые руки потянулись к сковороде. Козлятина остыла, но пухлые пальцы схватили её. Чавканье отбивается от стен. Вдова жадно пережёвывает мясо, облизывая жир, выступивший на кривых губах. Кариночка всё так же не смотрит на неё, лишь слушает, как мама набивает пустой мешок. Время замерло. Компания из трёх поколений ёрзает на советских стульях. Чайник закипел. Вода обжигает стенки белоснежной чашки. Сухие листья взлетают вверх и тут же опускаются на дно, под весом десяти грамм сахара. Пышка отталкивает сковороду, схватив крепкий напиток.
- Тебе нечего мне сказать? – вдруг задала вопрос Брусенко-старшая, искоса посмотрев на беременную школьницу.
Кариночка помотала головой, не дав ответа.
- А что у вас стряслось? Может я, чем помогу? – влезла бабушка, чувствуя колючее напряжение между родственниками.
- А, Карина, я тебя спрашиваю! Тебе нечего мне сказать? – снова спросила Ивановна, не обращая внимания на хозяйку дома.
- Что тебе сказать? – не выдержала Андреевна, всё так же рассматривая чудесную погоду. – Ты на меня набросилась, кинула на пол, выгнала из дома, что тебе сказать? – повторила вопрос Кариночка, уже впритык рассматривая узор маминых глаз.
- Я тебя не про эти мелочи спрашиваю, - фыркнула пышка, поставив на стол, не допитый чай.
- Ничего себе мелочи, - удивилась бабушка. – Ты что себе позволяешь?
- Мама не лезь, это не твоё дело! – рыкнула Зоинька.
- Ты как с матерью разговариваешь? – разозлилась ворожея, вперив карие глазки в Брусенко-старшую.
- Рот закрой, - выстрелила любящая дочка. – Я сказала рот свой закрой! – повторила короткостриженая дочурка, заметив, как Дуся набирает воздух в лёгкие, для атаки острым словцом.
- Зачем ты так себя ведёшь, доченька? – расплакалась бабушка, передумав защищаться гадостями.
- Я снова спрашиваю или ты тупорылая? Тебе есть, что мне сказать? – выкрикнула пышка, повернувшись к дочери.
- Я не понимаю о чём ты! Бабушка, перестань плакать…
- Как же мне не плакать, когда вот что я родила!
- Я была у родителей Гены, - заявила рыжая вдова.
- Как это ты у них была? Ты не знаешь, где они живут! – не поверила дочка.
- А вот так, легко и просто, - наигранно улыбнулась Зоинька.
- Я тебе не верю, - сказала Кариночка, снова отвернувшись к окну.
- Не веришь? – удивилась Ивановна. – А, откуда я тогда пёрлась под этим сраным дождём? – скрипя зубами, продолжила разговор мама школьницы.
- Мне всё равно где ты была! Главное чтоб отсюда убралась!
 - Кариночка, не говори так с мамой, это не правильно, - вытирая слёзы, промолвила ворожея.
- Убралась, убралась, значит! Значит, чтоб я убралась, убралась отсюда, – повторяла Зоя Ивановну одну и ту же фразу, меняя слова местами.
- Да, пошла вон! - выкрикнула Карина, зная о том, что ей уже не остановить разозлившуюся мать.
Тучная женщина подорвалась с места, откинув от себя не удобный стул. Бабушка не успела, и сообразить, как мощные руки её дочери вцепились в волосы Кариночки. Потасовка заиграла на баяне. Зоинька продолжала выдирать локоны из беременной девочки, ворожея пыталась оттащить Ивановну тем же манёвром, схватив свою дочь за остатки рыжих волос. Навалявшись вдоволь на полу, пышка оттолкнула свою мать, встав на ноги. Она была довольна, смотря на то, что Кариночка в слезах держится за живот, приговаривая проклятья в адрес рыжей вдове. Дуся всеми силами напрягала тело, чтобы помочь встать внучке, которая не могла успокоить дрожь в груди. И за всем этим, с улыбкой на лице, наблюдала Брусенко-старшая, уже успокоившаяся настолько, что могла спокойно допить свой крепкий чай.
- Зоя, что на тебя нашло? – откашлялась ворожея. – Ты как сумасшедшая!
- Да, я такая, - кокетливо согласилась дочка, допив чай вместе за заваркой. – Ну, всё, что-то я устала. Я спать, всем спокойной ночи.
- Куда спать? Помоги мне поднять Кариночку.
- Пусть сама себе поможет! Сколько ещё можно с ней сюсюкаться. Не маленькая уже…
- Уйди из моего дома! – приказала поседевшая мать.
- Мам, не начинай, мы же просто поигрались, всё ж хорошо, - забеспокоилась Ивановна. – Смотри, сейчас Карина поднимется, и мы все ляжем спать, - заявила тучная женщина, протягивая руки к школьнице, чтобы помочь ей встать на ноги.
 - Отойди от неё! – выкрикнула мама Зои Ивановны, встав перед руками дочери. – Я не позволю тебе так себя вести. Пошла вон! – повторила слова Кариночки бабушка.
- Мам, перестань, это же я…
- Я вижу, что это ты! И не знаю, когда ты успела так измениться. Посмотри, на кого ты похожа! Я тебя такой не воспитывала…
- Потому что меня воспитал папа, а не ты – тупая курица!
- Что ты сказала? – ошарашенно задала вопрос Дуся, не ожидавшая от дочери такой комплимент.
- Видимо не только тупая, ещё и глухая, - рыкнула рыжеволосая. – Чтоб ты …
Пощёчина прилетела автоматически, не дав договорить Ивановне, её любимую фразу. Тишина повисла в кухне. Домовой от радости подпрыгнул на чердаке, думая, что все улеглись спать. Кариночка поглядывала на мать из-за спины, озверевшей бабушки.
  - Как ты могла? – расплакалась пышка, прикоснувшись ладонью к месту, куда прилетел обжигающий удар. – Я же твоя дочка, а не эта, - указала Ивановна пальцем в сторону школьницы.
- У меня нет больше дочери! – Заявила ворожея. – Пошла вон!
- Ну, мама…
- Я сказала пошла вон!
- Мама прости, я не хотела. Это всё она, - прыснула ядом вдова, приблизившись к своей дочери.
- Не тронь её! – встала на защиту бабушка.
- Это всё она, она, - тыча пальцем в Кариночку, рыдала Зоинька.
- Я кому сказала, пошла вон! Или мне вызвать милицию (простим бабушке её стереотип).
- Я тебя не узнаю, - сквозь слёзы прошептала Брусенко-старшая. – Не узнаю…
Захлёбываясь в истерике, короткостриженая женщина покину дом матери. Она выбежала на улицу в одном халате, прихватив с собой только мокрую обувь. Прохожие обходят её как прокажённую. Никто не решается предложить помощь, видимо разглядев под дождём истинную энергетику рыжеволосой красавицы. Кухня обрела прежние краски после ухода Брусенко-старшей. Дуся смотрит в пустоту, пытаясь отойти от стресса, застрявшего в пожилом сердце. «Всё ни как у людей, всё ни как у людей», - думала про себя ворожея, пока не услышала голос за спиной.
- Бабушка, мне плохо, - призналась Кариночка, держась за живот.
Глава 5
Карета скорой помощи вывернула из-за угла, утопая в грязи, перемешанной с навозом и козьим дерьмом. Фары потухли. Фельдшер поспешил на помощь, избивая ворота пухлыми кулачищами. Водитель закурил табачную палочку, выдыхая клубы дыма в открытое окно.
- Не открывают, - выкрикнул Анатолий Степанович. – Хоть бы звонок, какой никакой сделали. – Что за люди? Домяра на пол улицы, а звонок присобачить забыли, - сплюнул на землю фельдшер, надеясь на поддержку водителя. – Павлик, а ну иди сюда, хватить курить.
Павлик по отчеству Григорьевич медленно вылез из машины. Поправил джемпер, затушил сигарету, выдохнул остатки дыма и только тогда подошёл к мужчине в синей униформе.
- Чего надо Толян? Холод какой, а ты меня на улицу.
- Ничего, ничего. Походи, жиры погоняй, а то смотри, какой мозоль наел, - улыбнулся в темноту человек с медицинским образованием.
- Какой мозоль? Это пресс, - обиделся Павлик, снова поправив джемпер.
- Выставляй руки, - приказал Анатолий.
- Зачем это?
- Хату грабить будем, а зачем же ещё?
- Толян, мне уже пятьдесят шесть, а ты меня как ступеньку хочешь использовать?
- Тогда на колени становись. Будешь не ступенькой, а целой лестницей, - предложил фельдшер, толкая водителя железным чемоданом в живот. 
- Какая лестница? Не удержу ведь, - признался Пашка, сложив руки в замок. – Ну, давай Толян, чего ждёшь? Коленки я уже согнул, потом мне мазью их смажешь.
- Сам смажешь, я тебе не жена, - заявил Степанович, наступив ботинком в нежные руки водителя.
- Какой ужас, у тебя подошва вся в говне!
- Не ной Павлик, - фыркнул фельдшер, попытавшись другую ногу закинуть через трухлявый забор. – Не выходит, - продолжил Толик, спустившись на землю перед товарищем.
- Как не выходит? – удивился мужчина. – На колени не стану и так руки не известно в чём.
- Ладно, давай ещё раз.
Со второй попытки проникнуть во двор удалось. Только теперь Павлик отряхивал не только руки, но и правое плечо, по которому прошёлся Анатолий Степанович Мальцев (заслуженный работник городской больницы, о чём свидетельствовала его грамота).
  - Хозяева, - кричал мужчина, стуча в первое попавшееся окно. – Хозяева, хозяева…
- Сраные хозяева, пусть только попробуют не впустить меня в дом, - бурчал водитель.
В прихожей загорелся свет. Навстречу спасителю вышла пожилая женщина, укутанная в тёплый шарф. Она подбежала к Мальцеву, схватила его за руку и попыталась затащить в дом.
- Вы что делаете, женщина?
- Моей внучке плохо, скорее, скорее, - подгоняла Дуся, не обращая внимания на неуместные вопросы.
- Да подождите вы, - вспылил Толик, вырвавшись из железной хватки. – Ворота откройте, у меня там чемодан с медикаментами…
- И я, - напомнил о себе Павлик.
- А как же вы тогда во двор попали?
- Как, как? Через забор, до вас не достучишься.
- Какой забор, хулиган, - испугалась старушка. – Он на добром слове держится, а ты через него перелазишь. Вообще уже ума нет.
- Бабушка, успокойтесь…
- Я тебе успокоюсь, как дам по морде, будешь знать, как лазить. Позвонить никак нельзя было?
- Вы сказали кому-то плохо…
- Да, да, - опомнилась ворожея. – Господи, внучке моей плохо, скорее, скорее, - снова схватила фельдшера Дуся.
- Бабушка, вы, что не слышите? – громко спросил Степанович. – Чемодан у водителя, ворота откройте.
- Ах, да конечно, одну минуту, - опомнилась хозяйка дома, достав из кармана связку ключей. – Да где же он? – спросила сама у себя ворожея, перебирая ржавые ключи.
- Может подсветить? - предложил фельдшер, достав мобильный телефон с встроенным фонариком.
- Не нужно, я на ощупь, - отказала бабуля, всунув в замочную скважину нужный ключ.
В открытую дверь тут же залетел водитель Пашка, кинув в руки фельдшера тяжёлый чемодан с эмблемой красного креста, узнал, где туалет и сразу же направился отмывать руки и испачканное плечо. Ледяная вода исколола его ладони и гладко выбритое лицо, но использовать чужое полотенце он побрезговал: «Мало ли что за люди», - подумал, про себя водила.
- Какой странный у вас напарник, - подметила ворожея, впервые увидев такого активного кабанчика. – Понос?
- Нет, - рассмеялся фельдшер. – Где потерпевший?
- Ой, внучка моя, внучка, скорее, скорее, можете не разуваться.
Притащив на кухню Степановича за руку, как балованного школьника к директору, ворожея подробно описала всё случившееся с её внучкой: как её дочка кричала, как эта ненормальная напала на Кариночку, как она заступилась за неё, как она плакала. Всё, всё рассказала бабуля в надежде на то, что медработнику пригодиться важная информация для полного излечения кареглазой девушки.
- Что скажете? – задала вопрос Дуся, ныряя в бледные глаза фельдшера. – Чего молчишь? Говори, давай!
- Так она беременная, - выстрелил Толик, присев на корточки возле школьницы, которая тяжело дышала лёжа на полу.
- Вы все такие сообразительные? – поинтересовалась ворожея, имея, ввиду всех медработников городской больницы.
- Ты можешь подняться? – спросил Анатолий Степанович у Кариночки, которая отрицательно помотала головой. - Паша, - вдруг выкрикнул Мальцев. – Паша, - повторил фельдшер.
- Чего орёшь? Я руки мыл, - ответил мокрый водитель, подойдя к собравшейся компании.
- Пошли за носилками, - приказала синяя униформа.
- Как за носилками? - испугалась Дуся. – Я думала, вы может таблетку, какую дадите и всё.
- По вашему рассказу, я понял, что здесь был скандал, на этом фоне может быть вызваны преждевременные роды, - отрапортовал Толик, выталкивая из кухни Павлика.
- Хватит меня пихать своим чемоданом…
- Как роды? Она ж на восьмом месяце, - не поверила ворожея.
Оставив, бабушку с внучкой, спасателя побрели по грязи к своей машине. Павлик бурчал всю дорогу туда и назад, пока снова не оказался перед поседевшей женщиной уже переодетой в другой наряд.
- На три, - приказал фельдшер, взяв девочку под мышки.
- Хорошо, - кивнул в знак одобрения Павлик, взяв школьницу под острые коленки.
Карина перелетела с холодного пола, на холодные носилки. Мужчины отпустили её тело, схватив деревянные палки по двум сторонам. Ворожея не переставала напоминать медперсоналу о важности их груза: «Осторожнее, осторожней, Кариночка моя, что же мы наделали», - ревела бабуля, следуя за крепкими мужчинами. Кариночка в свою очередь только глубоко вдыхала украинский кислород, не отпуская живот с размером в переспевший арбуз.
  - Ой, хату ж закрыть нужно, - опомнилась Дуся, уже сидя в скорой помощи.
- Паш, не заводи, - громко вскрикнул фельдшер, услышав о неотложном деле старушки.
- Спасибо вам, спасибо, - выпрыгнула из машины женщина, побежав закрывать все двери. – Карина, Кариночка моя, - приговаривала бабушка, быстро перебирая ногами в свои семьдесят шесть лет. – Зачем мне это всё, зачем?
Дождавшись хозяйку дома, мотор взревел. Железная птица под именем Ласточка словно оторвалась от земли. Дорожные фонари бьют по не привыкшим к свету глазам. Ворожея крепко сжимает руку внучки, приговаривая молитвы выученные наизусть. Анатолий Степанович, без каких либо эмоций клацает в телефоне, а Павлик пытается как можно быстрее добраться в точку «Б», чтоб спокойно выкурить сигарету с ароматом ментола.
Припарковавшись возле пятиэтажного дома, всё те же спасители отнесли девочку в палату городской больницы. Бабушка поспевала за широкими шагами мужчин и как только дверь палаты закрылась за спинами: Толика и Пашки забота медперсонала тут же улетучилась.
- На что жалуемся? – задала вопрос вошедшая Авдотья Петровна Самовар – старшая медсестра, оставшаяся на ночное дежурство. – Вы, меня слышите? На что жалуетесь? – повторила вопрос Петровна, держа планшетку в руках. 
- Ой, - обернулась Дусенька. – Моя внученька, моя внученька…
- Это я вижу, - закипал Самовар. – Имя, фамилия, год рождения, адрес прописки, место учёбы.
- Она упала на пол, ей стало плохо, - не обращая внимания на требования внесения данных, затараторила ворожея.
- Женщина, вы меня слышите? Имя… - настаивала медсестра.
- Меня зовут Карина Андреевна Брусенко, - влезла в разговор школьница.
    - Год рождения? – спросил Самовар, записав первую строчку в анкете.
- Пятнадцатое, одиннадцатое, ноль второе.
- Ей плохо… - не унималась бабушка.
- Адрес прописки?
- Карандашная двенадцать.
- Место учёбы?
- Школа №3.
- А теперь, что у вас случилось? – улыбнулась Петровна, впритык посмотрев на поседевшую женщину с открытым от недовольства ртом.
- Горе, горе у нас, смотрите, - указала рукой ворожея на  Брусенко-младшую. – Мы поскандалили дома, и она упала на пол и после не смогла сама встать и мы вызвали скорую помощь…
- Правильно сделали что вызвали, - похвалила медсестра. – А теперь ожидайте доктора, - пробормотала Авдотья, оставив в покое бабушку с внучкой.
- Как ты себя чувствуешь? – забеспокоилась Дуся, не услышав внятного ответа от внученьки. – Всё будет хорошо.
Спустя двадцать долгих минут в палату врывается доктор. Поздоровавшись с женщинами, он приказал задрать кофту новому посетителю его царства.
- Как вы себя чувствуете? – поинтересовался белый халат, прикоснувшись холодной рукой к девочке.
- Она упала на пол и не смогла встать, - повторяла бабуля.
- Живот как будто тянет, какая-то тяжесть, - призналась школьница.
- Схватки были? Или воды отошли?
- Нет, - ответила Брусенко-младшая.
- Я бы это точно заметила, если бы воды отошли, - добавила ворожея.
- Вы на каком сроке беременности?
- Она на восьмом месяце, - выстрелила бабуля.
- Нет, бабушка, я на тридцать четвёртой неделе, почти полный девятый месяц.
- Значит, - начал врач городской больницы. – Сдать анализы и как они будут готовы, я к вам зайду, - процедил белый халат и вышел из стерильной комнаты.
- Подождите, - подскочила старушка, догнав медработника в коридоре. – Она не может ходить, может ей коляску?
- Никуда не нужно ходить, к вам зайдут, ожидайте, - отстрелялся мужчина, развернувшись на сто восемьдесят.
Как и пообещал белый халат, гостем в палате бабушки с внучкой стал прекрасный Самовар, лишённый жалости к людям любого возраста.
- А это больно? – испугалась кареглазая девушка, увидев обнажённую иглу в руках Авдотьи Петровны.
- Как комарик укусит, - соврала Авдотья, затянув резиновый жгут на руке девочки. – Можешь не смотреть, это помогает.
- Да, отвернись солнышко, не смотри,  включилась Дуся, увидев как медсестра, вводит в вену инородный предмет с острым окончанием.
- Вот и всё, - заявила Петровна, вытащив иглу. – Как вы себя чувствуете? Как вы себя чувствуете? – повторила свой вопрос медсестра, смотря на лежащую, на кровати девчонку с закрытыми глазами.
- Что с ней? – испугалась мама Зоиньки, начав трусить за плечи уснувшую внучку. – Кариночка, Карина, - кричала поседевшая женщина, заметив, как медработник умелыми движениями намочил ватку нашатырным спиртом.
- Так-то лучше, - улыбнулся Самовар, увидев возвращение в реальность беременное создание.
- Фу, фу, уберите, уберите, - упиралась девочка, размахивая руками.
- В общем, отдыхайте, эту ватку я оставлю у вас, если ей станет хуже, вы знаете что делать, - сказала медсестра, забрав кровь на анализы.
- Солнышко моё, солнышко, зачем нам это всё, - заплакала ворожея, поглаживая внучку по тыльной стороне ладони.
- Я не знаю бабушка, я не знаю, - ответила Кариночка, пытаясь всеми силами остановить вращение комнаты.
Глава 6
Запутанная в своих мыслях школьница не могла успокоить тревогу. Боли прекратились, головокружение вышло в другую палату, а бабушка Кариночки уже посапывала сидя на скрипучей кровати. Достав телефон, девочка набирает свой любимый контакт, но гудки не достучались до адресата, остаётся надеяться на то, что пропущенный вызов заставит перезвонить прыщавого отца её ребёнка.
- О, вы уже в телефоне играетесь, значит, вам легче, - заметил вошедший в палату доктор.
- А, что? - подпрыгнула на месте бабуля, увидев белый халат. – Анализы готовы?
- Да, готовы…
- И что там? И что там? – перебила ворожея, встав с кровати.
- Гормоны в порядке, нужно проверить влагалище на предмет раскрытия матки. Выясним, насколько она сглажена и укорочена, открыт ли маточный зёв.
- Я ничего не поняла, но делайте, - одобрила намерения доктора Дуся, взяв Брусенко-младшую за руку.
- Вы себя и вправду лучше чувствуете? - уточнил белый халат, посмотрев на наручные часы.
- Да, уже лучше, - ответила девушка, приподнявшись на локти.
- Идти можете?
- Какой же ей идти, вы в своём уме? - разозлилась старушка.
- Бабушка, перестань! – сделала замечание внучка.
- Так, я всё понял. Тогда ожидайте, - заявил врач, вылетев из палаты.
- Чего ожидать? – не поняла ворожея. – Странный какой-то или у них здесь у всех понос?
- Бабушка, ты можешь вести себя нормально? Не выражайся.
- А что я такого сказала? Бегают туда, сюда, что фельдшеры, что врачи.
После ухода доктора в палату зашёл медбрат, прихватив с собой инвалидную коляску.
- Присаживайтесь, - предложил мощный парень.
- Помогите, помогите мне её поднять, - спохватилась бабуля, вытягиваю Брусенко-младшую из комфорта.
Совместными силами, Кариночку усадили на неудобный стул с колёсами. А после, провезя по коридору и прокатившись на лифте, её раздели и пересадили на кушетку, раздвинув волосатые ноги.
- Бабушка, выйди, - попросила школьница, заметив как Дуся, не стесняясь, заглядывает в интимные места девочки.
- А что я там не видела? – удивилась бабушка.
- Женщина, выйдите из палаты, - запротестовал чересчур иссохший до костей доктор.
- Ещё один, - фыркнула любопытная ворожея, покинув избитую временем палату городской больницы.
- Ваша бабушка? – спросил доктор, попытавшись поддержать Кариночку.
- Да, это моя бабушка, - с гордостью в голосе заявила девчонка, разглядывая треснувшую плитку на стенах.
- Что я вам могу сказать, - начал доктор, закончив осмотр. – Всё в порядке, но если вам стала хуже, как мне передали, тогда я вам советую остаться на сохранение в родильном доме, чтоб вы были под присмотром.
- Сохранение? Может всё-таки дома?
- А сколько вам лет?
- Скоро будет шестнадцать.
- Значит не совершеннолетняя, - подметил доктор, увидев, как изменилась в лице школьница. – Тогда я лучше поговорю с вашей бабушкой, - сказал скелет, выйдя к ворожее в коридор.
- Что солнышко, остаёшься на сохранение, - высказалась Дуся, дождавшись прихода Кариночки.
-  Ну, ба, я не хочу! Давай я лучше у тебя поживу.
- Врач сказал…
- Какая разница, что он там сказал, - расстроилась Брусенко-младшая.
- Для тебя это будет лучше, подумай о ребёнке, чем я тебе помогу, когда я вечно в поле, - продолжила поседевшая женщина. – Не плачь Кариночка, я к тебе буду приходить, познакомишься с кем-то.
  - Ну, бабушка, я не хочу, - продолжила плакать девочка, завязав руки на грудной клетке.
Сопротивления пятнадцатилетней девушки не достигли своей цели. Пришлось поселиться в продезинфицированном доме, напротив городской больницы. Заселившись в общую палату с беременными женщинами. Бабушка попрощалась с внучкой, вытирая её вечно бегущие слёзы.
- Не плачь моё солнышко, ты совсем справишься, я буду рядом, - поддерживала ворожея. – Знаешь, когда мне страшно я читаю молитву, вот и ты проси Бога о помощи и тебе станет легче.
- Хорошо бабушка, ты только завтра приди.
- Обязательно приду…
- Только маму не приводи, не хочу её видеть, - перебила внучка.
- И не думала, - заявила Дуся, поцеловав в щёчку драгоценность своего рода.
Пожилая женщина как можно тише закрыла за собой дверь, пытаясь не разбудить сожительниц Андреевны. Её путь пролегал через длинные тоннели пятиэтажного здания и после по разбитому асфальту до района Сенокос, где собаки не допустят молчания в гробовой тишине спящих тружеников.
- Тебя как звать? – спросила в темноте незнакомка беременную девочку.
- Карина, - ответила Брусенко-младшая.
- Подожди, я сейчас свет включу, - спохватилась сожительница, скрипнув советской кроватью.
- Может не стоит? – подметила девчонка, боясь разбудить остальных соседей побеленной комнаты.
- Не переживай, - успокоила Карину женщина, включив настольную лампу на своей тумбочке. – Это мне муж принёс, - сказала незнакомка, указав рукой на электрический прибор, излучающий ледяной свет. – А за соседку не переживай, она не проснётся, уже проверила, хоть из пушки стреляй, всё равно спит.
- А как вас зовут? - поинтересовалась девочка, присев на кровать, чтоб детальней рассмотреть свою собеседницу.
- Кристина, - ответила женщина, одетая в ночнушку с изображениями жёлтых одуванчиков. – А ты почему не переодеваешься?
- А мне не во что, - призналась Карина, которая планировала эту ночь провести в нижнем белье.
- Сейчас всё будет, - подорвалась с места соседка. – Вот, держи, это тебе, - протянула ночнушку Кристина, достав её из висящего на быльце пакета.
- Ой, огромное спасибо, но я не могу это взять, это ж ваше.
- Не переживай, я её не носила, это муж на рынке купил. Думал, что одной мало будет, а мою заношенную ночнушку, решил не брать, застеснялся, наверное. Хотя знаешь, я её никогда не выкину, до дыр буду носить. Так что забирай, мне она не нужна. Тем более мне отсюда скоро уходить.
- А откуда вы знаете что скоро?
- Да сколько мне здесь торчать, уже неделю околачиваюсь. Скоро головой о стену буду биться.
- А на какой вы неделе?
- Сороковой, - ответила Кристиночка, погладив живот с широкой улыбкой на лице. – А ты?
- Тридцать вторая.
- Ой, так тебе ещё рановато, - подметила соседка, поправив грязные волосы на голове.
- Я знаю, просто сегодня, наверное, перенервничала.
- Ты прекращай, ты ж хочешь родить здорового ребёнка…
- Конечно, хочу, просто как-то так вышло…
- Это из-за твоей мамы? – решила спросить незнакомка.
- С чего вы взяли? – ответила вопросом на вопрос Кариночка, отвернувшись от собеседника.
- Извини меня, это не моё дело, просто я услышала, как ты говорила с бабушкой и сказала, что не хотела бы чтоб мама приходила, вот я и решила спросить, - затараторила Кристиночка, прикусив нижнюю губу.
- А ну бегом спать, - приказала медсестра, ворвавшись в палату. – И свет выключайте, нечего всем мешать.
- Мы ж тихонько, - пыталась отбиться соседка школьницы.
- А ну бегом спать, - повторил приказ ещё неизвестный школьнице медработник, закрыв за собой дверь.
- Ладно, будем ложиться, с ней шутки плохи, поверь мне, я с ней частенько сорилась, - предупредила Кристинка, выключив светильник.
- Спокойной ночи, - прошептала Кариночка в темноту, обрадовавшись тому, что ночной дежурный помог ей не раскрывать тему ссоры со своей мамой.
- Спокойной ночи, - громко по меркам спящего роддома сказала Кристина, отвернувшись к побеленной стене.
- Я сказала спать, - гавкнула медсестра, вернувшись в шумную палату.
- Да спим уже, спим, - поддалась доброжелательница с ночнушкой.
Школьница переоделась на ощупь, укуталась в колючее одеяло, отправила сообщение возлюбленному с текстом: «Я в роддоме, перезвони!» и попыталась последовать примеру соседки, но сон отказывался приходить к пятнадцатилетней девочке, его не пускали размышления, наряженные в броню. Оставалось ждать и она ждёт, слушая дождь за огромным, не прикрытым одеждой окном.
Глава 7
- Куда прёшь? – выкрикнула Зоя Ивановна Брусенко, что есть силы ударив ладошками о капот гнилого москвича вишнёвая цвета.
- Ты что творишь овца? – выглянул из окна автомобиля лысый дядька с напухшим от флюса лицом.
- Рот свой закрой, - снова стукнула тяжёлой рукой об машину Зоинька. – Ты понял меня, закрой свой рот, закрой свой рот, - орала на всю улицу мокрая от дождя женщина, продолжая избивать любимое корыто мужчины.
- А ну пошла вон, ненормальная, - плевался дядька, вылетев из Москвича. – Пошла вон, пошла вон, - продолжал мужчина, отталкивая обиженную на всех Ивановну.
- Не смей меня трогать, не смей мразота, - отбивалась босыми ногами Зоя, испачкав джинсы водителя. – Чтоб ты сдох! – выстрелила женщина, отбежав от тяжеловеса на безопасное расстояние.
- Идиотка, - зафиксировал флюс, усевшись в тёплый автомобиль.
- Сам идиот, - дала сдачи Брусенко-старшая, не забыв плюнуть в проезжающий мимо неё Москвич.
«Одни тупорылые вокруг», - подумала про себя рыжая бестия, продолжив свой остаток пути в компании глубоких луж и мелких камушков, которые невозможно разглядеть в этой идеальной погоде для романтиков с накрашенными ногтями.
Добравшись, домой, тучная женщина скинула с себя одежду, оставив её на полу в прихожей. Мокрые следы тридцать восьмого размера ноги следовали в туалет, где Зоинька сидела в ржавой ванне, включив напор горячей воды. Она грелась и плакала, обнимая себя за ноги. Вода быстрыми ручьями стекала на её широкой спине, отмывая солёное тело, усыпанное воспалёнными прыщами. «Как она могла так со мной поступить?» - ревела Ивановна, общаясь с самым лучшим человеком – с собой. Она то успокаивалась, то снова злилась, продолжая рисовать картинки прошлого, забыв об экономии воды. «Я так этого не оставлю, не оставлю, понятно!» - заявила Брусенко-старшая, выпрямившись во весь рост. «Она у меня получит, все они у меня получат!» - закипала женщина, отключив надоевшую ей воду.
Дверь, служившая одновременно входом, как и в туалет, так и в ванную комнату – хлопнула. Пышка побежала одеваться на новую встречу. Глаза налились кровью. В этот раз она не будет выглядеть как миленький зефирчик. Пришло время строгого наряда в белую полоску агрессии: «Они сами напросились, будут знать как себя вести в следующий раз!» - гавкнула в зеркало Зоя Ивановна Брусенко. «Нет, галстук это уж слишком» - добавила женщина, услышав неуклюжую идею в голове. «Где эти сраные серьги?» - закипала хозяйка дома. – «Ну, вот же они, спасибо Андрюша» - обрадовалась пышка, одев сногсшибательные украшения по меркам самой Зои Ивановны.
Строгое лицо, строгий наряд, осталось отыскать чёрный зонт, который ждал её в прихожей, куда она зашла, намочив колготы об халат ворожеи. «Спасибо мама» - поблагодарила рыжая, выкинув на улицу заботу Дусеньки.
Вызывать такси нет смысла, ведь полицейский участок находится в двух улицах от женского царства. Туфли на высоком каблуке несут богиню по лужам провинции. Пышка подготовила текст, подготовила наряд, подготовила настроение, ни что ей не помешает, даже эти прохожие которым не сидится дома.
- Я вас слушаю, - начал разговор парнишка в синей униформе, увидев поднимающуюся по ступенькам женщину в чёрном наряде.
- А вам можно здесь курить? – удивилась Зоинька, выровнявшись перед сутулым собеседником.
- Мы ж на улице, - не понял замечания молодой полицейский.
- А это не общественное место? Вроде как…
- Вы пришли по делу? Или как? – перебил бестию парнишка.
- А вы со всеми так высокомерно разговариваете, или я исключение?
- Я не понимаю, чего вы хотите, - высказался совершеннолетний мальчик, докурив сигарету. – Проходите, - махнул рукой полицейский, приглашая женщину в своё убежище.
  - Так бы сразу, а то я чуть не подумала, что вы не воспитанный человек.
- Да, да, конечно, - покашливал курильщик, указав отбитым пальцем на приёмное окно для всех граждан великой страны.
- Это что, сюда подходить? – уточнила Ивановна, подойдя к пластиковому окну, за которым восседал краснощёкий мужчина, лет пятидесяти с длинным хвостиком.
Полицейский открыл маленькое оконце, обнажив стержень ручки. Бумага готова, он будто чувствовал, что вошедшая дама пришла сюда именно за этим – состряпать аппетитное заявление, от которых он сам по большому секрету без ума.
- Я вас слушаю, - прокряхтел краснощёкий, всматриваясь в некрашеное лицо посетителя женского пола.
- Ой, какой вы симпатичный мужчина, меня Зоя зовут, а вас как? – задала вопрос Брусенко-старшая, ближе подойдя к поседевшему хвостику.
- А меня Димочка, - вырвалось у полицейского (как принято их сейчас называть). – Тьфу ты Димочка, Дмитрий Сергеевич, - исправил себя мужчинка, откашлявшись в руку, созданную для лопаты.
- Что вы, что вы, Димочка мне нравится больше.
- Мне кажется Зоинька вам тоже больше подходит, - отвесил взаимный комплимент Димка. – Вы хотите написать заявление?
- Да! – изменилась в лице рыжая посетительница. – И не абы какое, а связанное с изнасилованием…
- Кто посмел вас тронуть? - перебил Сергеевич, сжав потрёпанные кулаки.
- Дайте же мне договорить, - обрадовалась Ивановна, заметив заинтересованность краснощёкого дядьки. – Изнасиловали не меня, а мою дочь, и я хочу вместо неё написать заявление.
- А где ваша дочь? В больнице? Её сильно избили?
- Её не избивали, и в данный момент моя доченька находится у бабушки под присмотром.
- Умно, - похвалил полицейский со стажем милиционера. - Правда есть одно но…
- Какое-же но, может быть у такого симпатичного мужчины? – с надеждой улыбнулась Брусенко-старшая, ближе подойдя к пластиковому оконцу.
- Дело в том, что такой документ обязан писать пострадавший, либо если у пострадавшего, имеются увечья, из-за которых он не в состоянии самостоятельно написать заявление, то тогда можно писать вместо него, но в его присутствии, это очень важно.
- Глупости какие, она ж несовершеннолетняя, - хлопнула в ладоши Зоинька. – Да ещё и беременная, - вспомнила важную деталь мама Кариночки.
- То есть вашу беременную дочь изнасиловал какой-то урод? – ещё больше разозлился Сергеевич.
- Нет, вы всё не правильно поняли, - замотала головой рыжая бестия. – Её изнасиловали, а потом после этого она забеременела…
- Как давно это случилось?
- Месяцев восемь назад, может чуть больше, я точно не вспомню.
- Восемь месяцев и вы только сейчас решили написать заявление? Уму непостижимо!
- Дмитрий Анатольевич…
- Сергеевич, - сразу же исправил полицейский, оставшийся в ночное дежурство.
- Сергеевич, - со скрипом в зубах произнесла Ивановна. – Я прошу вас подбирать слова, когда вы разговариваете со мной…
- Конечно, конечно, как я мог, извините, этого не повторится, - затараторил краснощёкий.
- Так-то лучше, - выдохнула женщина в строгом наряде. – И что вы мне посоветуете?
- Даже не знаю, - признался дядька, заметив задранные к потолку брови посетительницы. – Если девушка беременна, будучи не совершеннолетней, то уже послу четырнадцати лет она становиться самостоятельным человеком, который сам отвечает за себя и свои действия. Пускай она сама к нам придёт, - говорил Дмитрий Сергеевич. – А лучше приходите вдвоём, - широко улыбнулся хвостик, подмигнув маленьким глазиком пошлости.
- Вы намекаете на то, что я не могу написать заявление на этого урода?
- Я не намекаю, я утверждаю, - объяснился мужчина в синей униформе.
- Да пошёл ты со своими утверждениями! - выстрелила Зоя Ивановна. – Чтоб ты сдох! – оборвала диалог Брусенко-старшая, плюнув в стекло ошалевшего мужчины.
- Какая женщина, - восхищался полицейский, наблюдая за тем, как уходит озверевший костюм чёрного цвета в агрессивно тонкую полоску.
Выйдя на улицу, Зоя Ивановна продолжила бурчать, называя хвостика тупорылым созданием. Что такие ничтожества как он, не понимают элементарных вещей в законе. «Тварь, мразота, скотина!» - ещё громче распылялась женщина, идя в противоположную сторону от своего дома. «Как он посмел со мной так разговаривать? Утверждает он, вы посмотрите, какой умник нашёлся, утверждает, разжевать и выплюнуть» - кричала Брусенко-старшая, разбудив собак и коров в районе Сенокос. «Нужно было достать его из этого окна и стукнуть головой об пол» - продолжала Ивановна, перекрикивая лай собак. «Вы, то чего разорались?» - обратилась женщина к собакам за высокими заборами безопасности. «Лучше меня сейчас не трогать» - предупредила бестия, вышагивая по рассыпанному навозу к дому поседевшей ворожеи.
- Открывай, кому сказала, - вопила, на всю улицу Зоинька, избивая ворота матери. – Мама, мама, мама, - повторяла Брусенко-старшая.
Никто не открывал, свет в доме не загорался. Оставалось лезть через забор и тарабанить во все окна. Она так и поступила, разорвав шикарные брюки неизвестного дизайнера. «Мои брюки, мои любимые брючки» - повторяла рыжая женщина, рассматривая испорченный материал. Из-за порванной одежды, окнам ворожеи пришлось напрячься сильнее обычного, но как сильно она их не избивала, в доме так и не загорелся свет. «Где их носит?» - недоумевала Ивановна присев на грязные качели во дворе.
Спустя двадцать пять минут, замочная скважина в воротах издала шум. Дуся тут же обратила внимание на силуэт, сидящий на её бесплатном аттракционе.
- Кто здесь? – спросила хозяйка дома, пожалев о том, что забыла включить свет на улице перед уездом в больницу.
- А ты как думаешь? – ответил голос.
- Зоинька, ты вернулась, - спохватилась ворожея, забыв о недавнем скандале.
- Вернулась то, я вернулась, а вот где вы лазите?
  - Подожди, а как ты зашла во двор? Я ж только что открыла дверь! – опомнилась старушка, подойдя к дочери.
- А как ты думаешь?
- Что, через забор прыгала? Я сколько раз просила этого не делать!
- Так повесь звонок, - упрекнула Зоя. – Где Карина?
- В роддоме, - ответила Дуся, вспомнив конфликт на кухне. – Знаешь, тебе пора уходить, я не хочу тебя видеть.
- Как в роддоме? – недоумевала пышка, подорвавшись с качели.
- Каком кверху, - фыркнула ворожея, направляясь к дому.
- Она что, родила?
- Нет, не родила, - выдохнула Дуся. – Ей стало плохо, и мы поехали в больницу, а там уже направили…
- Ей стала плохо? – решила переспросить рыжая вдова.
- А как ты хотела Зоинька, бросаться на беременную девочку без последствий?
- Мамочка, я не хотела, я не знаю, как это вышло, - наигранно отозвалась Ивановна, прижавшись к спине старушки. – Какая же  я дура, как я могла, как я только могла так поступить, - наигранно разревелась вдова, пытаясь выдавить хоть одну слезинку.
- Ну почему ты дура? - расчувствовалась Дуся, слушая над ухом страдания кровиночки. – У всех бывают сложные моменты, главное их не повторять.
- Мама обними меня, мне так плохо, - хохотала про себя Брусенко-старшая, заметив то, что бабушка Карины начала рыдать у неё на груди. – Я больше так не буду, не буду мам, прости меня.
- Ты не у меня должна просить прощенье, а у дочери своей.
- Как же мне это сделать?
- Что ж тут делать, завтра со мной в роддом, там и извинишься. Она тебя очень любит, ты главное начни, а там глядишь и помиритесь.
- Надеюсь, мамочка, надеюсь, - наигранно задрожала всем телом бестия, радуясь в душе тому, что так быстро ей удалось отыскать дочь, спрятанную в продезинфицированных комнатах родильного дома.
- Всё, хватит плакать, заходи в дом.
Глава 8
Вдох, выдох. Лёгкие наполнились уютом ворожеи. Альвеолы перерабатывают ностальгию. Всё здесь напоминает об ушедших днях. Об улетевших в замкнутые комнаты ядовитых воспоминаниях, где Зоя была слабой, и ей во всём приходилось слушать Дусю. Быть обычным ребёнком: школа, кружки, развлечения в поле. Ключи отыскались, они все скованны на связке заботливой матери. Брусенко-старшая гуляет в поместье её второй жизни, улавливая прошлое сачком для бабочек: вот здесь она расчёсывает куклу, там гладит котёнка, там сидит у папы на коленях, там учится вязать, исколов подушечки пальцев. Там она стоит ночью перед окном и загадывает желание, заметив павшую звезду, там мама молится перед иконами, когда температура дочери перевалила за тридцать восемь и пять, и всё это превращается в огромный ком ненависти. Ненависти исключительно к ворожее: запреты, запреты, запреты. Как много их было для такой самоуверенной девочки. Чересчур много в солнечные дни становления личности, которая пожелала как можно быстрее избавиться от надзирателя, запрыгнув в руки Андрея. Всё было прекрасно, пока муж не отлучился на небо, оставив в память о себе барахло в комоде, дом и, конечно же, дочь с его глазами цвета осенней земли.
Зоинька снова здесь, на этом же месте, где недавно упаковывала вещи для переезда в новое жильё. Так странно оказаться в своей комнате, оказаться там, где есть частичка тебя: в мебели, в углах, в воздухе, в краске, в обоях, в потолке. Везде только ты, с планами в будущее. Летаешь перед собой настоящей, не замечая как тебе было хорошо под родительским крылом кирпичной птицы. 
- Здесь всё по-прежнему, - подметила Брусенко-старшая, обратившись к Дусе.
- Всё да не всё, постельное новое, я, как и раньше меняю его раз в две недели.
- Потому что Карина спит на моей кровати?
- Нет, солнышко. Кариночка всегда спит со мной.
- А зачем же тогда менять постельное?
- Не знаю, да и какая разница, - решила сменить тему разговора хозяйка дома. – Снимай тряпки, я пойду их застираю, а ты укладывайся.
Подчинившись, матери, пышка сменила образ солидной персоны, на простачку в полинявшей ночнушке. Ворожея помогла ей прилечь, укрыв Зоиньку холодным одеялом.
- Вот так моё солнышко, засыпай, - прошептала Дуся, присев около дочери. – Какая же ты у меня взрослая, - улыбнулась постаревшая мама, поцеловав Ивановну в щёку.
- А красивая? – опомнилась гостья.
- Конечно красивая, ты всегда у меня самая красивая, - подчеркнула на прощенье пастушка, уйдя на кухню отстирывать грязную одежду вдовы.
Дочь засыпает, а мама стирает тряпки, только один домовой дожидается, когда хозяйка последует примеру кровиночки. Спустя час: бельё развешено, свет погас, скрип двуспальной кровати заставил охранника спуститься с чердака, обойти все комнаты, проследить за спокойным дыханием жильцов и встать перед входной дверью его дома. Он не пропустит нечисть, достав маленький меч с гравировкой, слушая за окном как она бродит по двору ища щели слабости. И так пройдёт его дозор, пока Дуся не проснётся, как всегда, в одно и то же время. Молитва православного человека даст ему знак о возвращении на чердак, где припрятан малюсенький ночлег из сена и перьев давно улетевших синичек. Напьётся воды, спрячет меч, свернётся эмбрионом и уснёт до следующей вылазки, не просыпаясь до захода солнца.
Ночь не успела завершиться первыми лучами солнца, а пастушка уже на ногах, скачет по хате, управляясь перед отъездом к внучке. Лёгкий завтрак для домашней живности, подготовка внешнего вида дочери, где пришлось поработать швейной машинкой на агрессивных брюках, после приготовление куриного бульона и второго блюда и уже только тогда можно разбудить Зоиньку.
Мама не спеша подкрадывается на носочках. Медленно присаживается возле Ивановны и нежным движением ладони, поглаживает короткостриженую гостью.
- Просыпайся моё солнышко, просыпайся, - мурчала ворожея, пытаясь как можно мягче вернуть дочь в реальность.
- А? Что? – испугалась вдова. – Сколько время?
- Полседьмого моё солнышко.
- Мама отвали, я не буду вставать так рано, - заявила пышка, отвернувшись от Дуси.
- Как это рано? Я столько всего успела сделать и тебя не будила, - хвасталась мама, пропустив хамство, мимо ушей. – Так что давай, просыпайся и пошли в роддом…
- Какой ещё роддом? Не трогай меня!
- Ты ж сама хотела Кариночку проведать, давай солнышко, я жду тебя на кухне, не придёшь, без тебя поем и уйду.
Хозяйка играться не станет, у неё есть свой план действий, балласт не нужен, упрашивать лодырей не в её стиле. Это подтвердит любой мужик в районе Сенокос: «Не баба, а мужик!», - как любил выражаться её давно усопший сосед Васька – любитель тяжкого труда.
Дуся приступила к завтраку. Жареная яичница с салом и луком. Гренки хрустят между вставной челюстью и нижним рядом чудом уцелевших зубов. Настроение играет на баяне. Петухи ревут в каждом дворе. Свежий воздух из открытой форточки наполняют старушку. Здоровье выбрало её, и не зря, ведь ворожея не променяет этот дар ни за какие деньги.
Зоя не выдерживает, слюни бегут к столу. Женский коллектив разрывает подарок курицы. Мама Карины уже давно позабыла эти завтраки, поэтому навёрстывает упущенное, запивая всё холодненьким молочком.
- Так, посуда вымыта, начинаем одеваться, - прогремела хозяйка дома.
- Может позже? Я так нажралась, - умоляет пышка.
- Ты хочешь, чтоб твою дочь помоями кормили?
- Почему сразу помоями? - не поняла Брусенко-старшая.
-  Они другим не кормят. Всё водой разбавленное, потом с туалета месяц не слезешь. Вставай, я тебе уже всё приготовила, вещи на стуле возле машинки.
- Ты брюки мои заштопала? – обрадовалась солнышко, зная о том, как аккуратно строчит её мамочка.
- А как ты хотела? Меня просить не нужно. Не дважды, не трижды. Вижу и делаю…
- Ты у меня самая лучшая, - хлопнула в ладоши Зоинька, обняв пастушку. – Просто этот костюм…
- Андрюша подарил, - перебила Дуся.
- Всё-то ты знаешь, - улыбнулась вдова, убежав в соседнюю комнату, для примерки пострадавшей вещи. 
- Эх, девки, девки, - выдохнула бабуля, уйдя следом за кровиночкой. – Ну как? – спросила Дуся, наблюдая за тем, как пышка, одевает, старые брюки.
- Узковато, ну ничего.
- Ты может себе мужика бы нашла, чтоб он тебе чего подарил, а то ты я смотрю только в том, на что Андрюша раскошелился.
- Так перевелись мужики, - фыркнула рыжая женщина. - Моего возраста все с жёнами, а их попробуй у этих ведьм отобрать…
- Ну не знаю, не знаю, да и не об этом сейчас, - опомнилась мама пышки. – Брюки хорошо сели?
- Хорошо мам, не переживай.
- Тогда пошли, Кариночка, наверное, уже проснулась.
- И что нам теперь бежать из-за того что она может быть проснулась? Ничего страшного, подождёт…
- Не бежать Зоинька, а лететь.
Мамы спешат. Ворожея всеми силами пытается не уступать молодухе, используя третью ногу. Пакет, шурша, врывается в городской транспорт. Заспанные пассажиры вдыхают куриный бульон, котлетки и толчёную картошку. Шесть остановок, они на месте. Родильное отделение впускает незнакомок. Дуся первая заходит в палату внучки, здороваясь с соседками Кариночки. Брусенко-старшая залетает следом и сразу же видит недовольное лицо школьницы.
- Бабушка, я же просила! 
Глава 9
Палата под номер тринадцать, уменьшилась в присутствии солидной персоны. Это почувствовали все кроме Дусеньки, которая доставала из пакета еду. Пышка в это время рассматривали сожителей дочери. Зоинька не скрывает пренебрежения, откровенно кривляется беременным женщинам в лицо. Ей не нравится: как они выглядят, как они пахнут, как они пытаются не смотреть ей в глаза. Это отвращение к незнакомцам вдова откопала в себе на третьем десятке убогой жизни. Если инкогнито пройдёт мимо, Ивановна и не заметит его существования, но если обстоятельства повернуться так, что Зое придётся, быть в обществе которого она не выбирала, то тогда последствия могут быть не обратимыми: очереди, собеседования, собрания, элементарная навязчивость продавщиц – всё, поэтому скромному списку раздражало и выбешивало маму Кариночки. «Посмотри на них, ты только посмотри на этих не воспитанных людей, - думала, не говоря ни слова, короткостриженая женщина с ярко рыжими волосами. – Хоть бы постыдились подслушивать. Нет бы, уйти, а они сидят. Позорище, фу, какая бескультурщина, - продолжала кривляться пышка, всем видом демонстрирую омерзение».
- Извините, пожалуйста, - обратилась к женщинам Ивановна. – Вы не могли бы оставить нас в палате хоть на двадцать минуточек, нам нужно с моей доченькой обсудить личные дела, выручите нас этим, – попросила Зоинька, изобразив скромность и смущение на своей физиономии.
- Да, да, конечно, сейчас мы уйдём, - подорвались сожительницы, медленно натягивая шлёпки на распухшие стопы.
- Зачем ты их выгоняешь? – заступилась Андреевна.
- Кто же их выгоняет, я просто хотела обсудить с тобой важные дела, вот и всё,  - наигранно проговорила Брусенко-старшая, когда в это же время Карина читала в её глазах слово – заткнись!
- Ничего страшного, мы не будем вам мешать.
- Огромное вам спасибо, - поблагодарила рыжая мать. – Мы чуть-чуть, вы  и не заметите.
- Это вот бульончик, а это котлетки твои любимые, - перечисляла бабушка, доставая вкусняшки. – Толчёнка, хлебушек, чаёк.
- Ты зачем влезаешь в разговор? – вспыхнула бестия, как только сожительницы закрыли за собой дверь. – Или тебе нравится, как они подслушивают? А?
- Что подслушивают, как бабушка рассказывает о том, что вы мне принесли покушать?
- Девочки не ругайтесь,- прошептала ворожея, погладив внучку по руке. – Какая красивая ночнушка, - подметила Дусенька, искренне улыбнувшись. – Не помню, чтоб у тебя такая была, это медсёстры выдали?
- Не медсёстры, а женщина, которую мама прогнала.
- Как мне стыдно, я ж тебя вчера оставила без ночнушки.
- Ба, перестань, мы ж не знали, что меня на сохранение оставят.
- В том то и дело, что я даже сейчас про неё забыла, а тебя вот как выручили. Какие хорошие девочки с тобой живут, - похвалила соседок Дуся, повернувшись к Зое лицом. – Солнышко моё, иди в магазин, купи две шоколадки, - произнесла бабуля, достав из кошелька пятьдесят гривен. – Нужно отблагодарить людей.
- За что это? За вшивую ночнушку? Может у неё после этой тряпки чесотка начнётся или другая, какая гадость, а ты шоколадки за это даришь. Не пойду я никуда…
- Ну как же Зоинька, на добро нужно отвечать добром…
- Она не понимает о чём ты! – заявила внучка.
- Ладно, ну их эти шоколадки, я потом куплю, - разбавила неловкую тишину бабушка, после замечания Кариночки. – Зоя, ты не забыла, зачем ты пришла? – напомнила поседевшая мать, зная о том, что извинения растопят сердце Брусенко-младшей.
- Не забыла, - напряглась пышка, ближе подойдя к дочери. - Значит так куколка, завтра я привожу полицейского, и ты здесь же пишешь заявление, понятно?
- Какое ещё заявление? - удивилась Дуся. – Ты хочешь, чтобы Карина написала о том, что ты на неё напала? Она никогда с тобой так не поступит…
- При чём здесь я, - перебила ворожею дочка. – Заявление нужно писать на Гену, на этого растлителя…
- Кстати, бабушка, хорошая идея, - подметила школьница, злобно посмотрев на рыжую вдову.
- Ты думаешь это смешно, ты думаешь это смешно? - выходила из себя Брусенко-старшая.
- Так, всё, хватит, - подпрыгнула со стула Дуся, схватив за плечи рыжую бестию, зная о том, какие бывают последствия, когда у кровиночки наливаются глаза кровью.
- Ты пошути мне ещё, угрожает она матери, бессовестная! – выговорилась Ивановна. – Он должен сидеть или пусть его поганые родители дают деньги. По-другому не будет!
- А я не шучу, - продолжила девушка, отвернувшись  к стене. – Уходи, мне противно на тебя смотреть.
- Противно смотреть, противно смотреть, мама отойди, ты слышишь, что она несёт? Не по зубам я тебе, чтоб так со мной разговаривать. Мама хватит мне мешать, - распылялась вдова, выкрикивая фразы из-за спины Дуси.
- Так, мы уходим, - приказала бабушка, подталкивая дочку к двери. – Прости Кариночка, ты сама видишь, что твоей маме плохо.
- Ей всегда плохо, - фыркнула школьница.
- По переговаривайся мне ещё, мразота! - уже стоя в коридоре, кричала Зоя в открытую палату дочери. – Чтоб ты сдохла со своим растлителем, ненавижу, ненавижу тебя!
На поднявшийся выше окон скандал, прибежал молодой медбрат. Медвежьими руками он с лёгкостью оттащил не обузданную женщину, приказал ей покинуть больницу и не мешать пациентом, на что сразу же получил плевок в лицо. Слюна стекает по его щеке, незнакомая старушка чуть ли не на коленях извиняется перед ним, а змея, оставившая ему этот подарок на лице, тут же ушла, позабыв о рамках приличия.
- Бабушка, перестаньте плакать, - вытираясь рукавом, попросил медбрат.
- Простите, простите её, она не со зла, - извинялась бабуля, запихивая ему в карман пятьдесят гривен.
- Что вы делаете? Перестаньте! Мне не нужны деньги.
- Возьмите, пожалуйста, возьмите.
- Вы думаете, что она первая кто себя так ведёт? Если да, то вы ошибаетесь. Оставьте себе, - сказал медбрат, аккуратно вложив фиолетовую купюру в руку старушки. – И не переживайте.
- Спасибо вам огромное и извините мою дочь, если сможете,  - добавила Дусенька, напоследок, ещё раз зайдя в палату внучки.- Кариночка, я побегу домой, к обеду приду, ничего здесь в столовой не кушай, умоляю тебя…
- Ба, может и вправду написать на неё заявление, сколько можно её терпеть.
- И думать не смей! – приказала ворожея. – Мы семья, чтобы не случилось.
- Ты моя семья, - гордо заявила Карина, схватив сухие пальчики Дусеньки.
- Всё, я убежала, козы ждут, - прошептала старушку, пытаясь скрыть мокрые глаза. – Скоро прибегу, не скучай, - добавила напоследок пастушка, тихонько закрыв за собой высокую дверь палаты под счастливым номером тринадцать. 
После ухода бабушки, в палату сломя голову забежали соседки Кариночки. Одна задыхалась от волнения, другая полезла обниматься к пострадавшей.
- Что это было? – задала вопрос сожительница, пытаясь восстановить дыхание. – Меня кстати Иванка зовут.
- А меня Карина, - отозвалась девушка, крепко прижатая к молочной груди пятого размера. – Приятно познакомиться.
- Приятного мало, когда ты живёшь с такой тёткой…
- Иванка, не говори так, это её мама, - догадалась Кристина, не отпуская пятнадцатилетнюю девочку.
- Здесь говорить не поможет, сразу в психушку везти… - подметила соседка.
- Всё сказала, ничего не забыла? - перебила размышления Иванны Кристина. – Не расстраивайся Карин, разное в этой жизни бывает, главное быть сильной, обещаешь быть сильной?
- А это поможет?
- Нет, не поможет, если ты это обещание дашь мне, а не себе, - ответила Кристя.
  - Мне кажется, я давно себе это пообещала.
- Поверь, не ты одна, - призналась Иванна. – Как курить то хочется.
- Не начинай, я от твоего нытья порядком устала.
- А что делать, когда оно распирает? И сказать нельзя что ли?
- А ты куришь во время беременности? – поинтересовалась Кариночка, высвободившись из объятий соседки.
- Как не странно, но нет, - со вздохом ответила Иванка. – Как узнала что залетела, сразу же бросила и не начну пока не откормлю своего телёночка…
- Залетела, телёночек, что за выражения, противно слушать, - скривилась Кристинка. – можешь как-то заменять слова?
- Карина не обращай на неё внимания, она всегда такая нежная, но ты привыкнешь, - смеясь, отбилась Иванна.
- В смысле не обращать внимания? - напряглась Кристя. - Почему это я нежная?
- Извините, - пропищал тоненький голосок в дверях, тем самым помешав выяснению отношений.  – Карин, можно тебя на секунду? – спросил худощавый парень, не уступавший в росте профессиональным баскетболистам.
- Генка, ты пришёл, - обрадовалась Брусенко-младшая, высвободившись из объятий Кристи.
- Что, нам снова выйти? – расстроилась Иванка, глядя на молодую пару.
- Нет, мы в столовой посидим, - ответила школьница, прижимаясь к своей любви.
Усевшись на неудобные стулья, сын охранника молокозавода решил присесть напротив, что не понравилось Андреевне. Генка был серьёзный, он долго молчал, хрустя пальцами рук. Было видно, что он хочет обсудить важную тему, но не знал, как начать разговор. Карина пришла ему на помощь, взяв в ладони неугомонные руки отца их ребёнка.
- А как ты нашёл мою палату? – поинтересовалась девушка Геннадия.
- Бабушку твою возле больницы встретил…
- Хорошо, что не маму, - обрадовалась школьница. – Она здесь такое устроила…
- Твоя мама, - раздражённо произнёс Генка. – Ты знаешь, что она сделала?
- Знаю Ген, знаю.
- Это ты рассказала, где я живу?
- Нет Ген, не я, она сама…
- Как она могла узнать мой адрес, родители в бешенстве.
- Я не знаю, как она узнала, Гена я бы так не поступила, - оправдывалась Кариночка, сильнее сжимая его руки.
- Родители хотят с тобой познакомиться, - добавил великан с острыми плечами.
- Что, правда? – загорелась Брусенко-младшая. – И когда мы познакомимся?
- А чему ты радуешься? Тебе сильно весело?
- А ты разве этого не хочешь?
- Я этого не хотел и не хочу, не сейчас…
- А когда Гена, мне уже рожать, а мы прячемся как дети.
- Ты и есть ребёнок, - выстрелил сын охранника.
- Гена, не говори, что ты стыдишься меня, я не поверю.
- Короче так, я уже всё придумал.
- Что ты придумал? Как избежать знакомства с родителями?
- Нет или да, я не знаю, я вообще не об этом…
- А о чём Ген, что ты хочешь сказать?
- Я нашёл работу, - признался парень, без явного признака на радость.
- Так это же хорошо, мы так давно этого хотели.
- Да, да, не перебивай меня, - замахал руками парнишка. – Это работа не здесь, не в нашем городе и не в нашей стране.
- Ты прикалываешься? – расстроилась Андреевна. – Ты должен быть рядом, ты должен помогать мне, скоро родится…
- Я никому ничего не должен, поняла? – перебил беременную девочку Генка. – Работа эта нужна, тебе, мне, нам нужна, она просто необходима.
- Ты хочешь уехать на заработки, а я сама воспитывай ребёнка?
- Если  останусь здесь, тогда ничего не изменится…
- Как не изменится, ты станешь отцом…
- Я не хочу быть бедным отцом, как половина города. Я хочу свою квартиру, машину, нормальную жизнь.
- Раньше об этом нужно было думать, не сейчас, когда ты мне нужен как никогда, неужели ты этого не понимаешь…
- Всё я понимаю, но лучше ты чуть-чуть потерпишь, чтоб я это всё осуществил.
- А кто мне будет помогать с ребёнком? Мама?
- Поживёшь у бабушки, вместе и то, и это самое, ну ты поняла…
- Гена, не уезжай, всё у нас будет, просто не сразу, не сию минуту как тебе хочется, а постепенно, понемножку, не оставляй меня, пожалуйста, куда я без тебя, - заплакала Кариночка, рассматривая безразличное выражение лица.
- Всё будет нормально, хватит плакать, я же не навсегда уезжаю, успокойся.
- А на сколько? Год, два? Я понятия не имею, сколько тебе  нужно проторчать там, чтоб на всё это заработать…
- Это сейчас, кажется, что год или два - много, а когда у нас всё будет, ты по-другому заговоришь.
  - Мне не нужна ни квартира, ни машина, ты должен быть рядом, как ты не можешь этого понять. Гена я тебя люблю, и никого так не любила, останься, пожалуйста, не бросай меня…
- Да никто тебя не бросает, расслабься, - тихо проговорил парнишка, заметив, что в столовую заходят беременные тётки. – Ладно, мне пора, ещё увидимся, - попрощался будущий отец, пытаясь обойти Карину Андреевну, чтобы она не успела схватить его за руку.
- Гена, не уходи, пожалуйста, - подпрыгнула с места школьница, догоняя сына охранника молокозавода. – Гена, Гена, не уходи, не уезжай…
- Успокойся, или ты такая же не нормальная как твоя мамаша? Люди смотрят, обернись…
- Я тебя люблю.
- Иди к себе в палату или куда тебе там надо, - вспылил Генка.
- Я тебя люблю Ген, ты слышишь меня, я тебя люблю…
- А я тебя нет, - прошептал высокий парень, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пытаясь не замечать того, что Кариночка продолжает смотреть на него издали, больше не говоря ни слова.
Глава 10
Зоя Ивановна вышла из автобуса на остановке где днём ранее Кариночка зацепила плечом усатое создание. Она шла как всегда с высоко задранным носом, обходя лужи и глубокие трещины. Сутулые прохожие не замечали её недовольства, все спешат на работу, за что вдова осуждала их, гримасничая на каждом шагу. «Как можно целыми днями тратить на это время? - думала про себя Брусенко-старшая. – Ведь есть вещи намного интересней, когда ты свободен от этой суеты. Не нужно унижаться перед начальством, слабаки, фу, противно на вас смотреть. Бегите, бегите, а то не дай Бог опоздаете, и придётся извиняться, фу, мерзость, - сплюнула на асфальт короткостриженая женщина. – Позорище! – уже в голос заявила пышка, но никто её не услышал, прячась под зонтами от мелкого дождя». 
И как бы ей не хотелось, но всё-таки пришлось пройти мимо полицейского участка, где она встретила знакомого хвостика, любителя утверждать глупости, от которых тошно.
- Ой, какие люди, - засиял Дмитрий Сергеевич, выпуская клубы дыма. – Здравствуйте.
- А вы всегда здесь курите? По башке ещё никто не дал?
- Обижаете Зоинька, за такие то мелочи, кто ж мне по голове то даст? – улыбнулся полицейский, затушив окурок об подошву сорок третьего размера. – А куда вы идёте?
- А как вы думаете, куда в такое время я могу идти?
- Эм, на работу? – предположил дядька.
- Фу, нет, какую ещё работу, - широко раскрыла веки рыжая вдова. – Вы в своём уме или всё-таки вас кто-то стукнул?
- Кто ж стукнет такого симпатичного мужчину…
- Я бы поспорила на счёт симпатичного! – съязвила Брусенко-старшая.
- А вчера вы мне другое сказали, ну не важно, я бы хотел вам кое-что предложить, - замялся Сергеевич, покраснев больше прежнего.
- Ну, говорите же, дождь на улице или вы хотите, чтоб я замёрзла? - подметила пышка, рассматривая скромного мужчину.
- Нет, нет, конечно же, нет, - забеспокоился Димка, набравшись львиной смелости. – Я хочу вас пригласить покушать мороженого, что вы на это скажете?
- Дубарь на улице, а вы со своим мороженным, - выстрелила бестия, решив уйти от надоевшего ей собеседника.
- Ну, куда же вы, давайте не мороженное, а кофе, как вы относитесь к кофе? – вдогонку выкрикнул полицейский, заметив, что женщина остановилась.
- Знаете что, а давайте, только при одном условии.
- Я вас внимательно слушаю, - обрадовался Дима.
- Я с вами так уж и быть выпью кофе, но вы сходите со мной в роддом…
- Что-то случилось? - забеспокоился страж правопорядка. – Я и без кофе с вами схожу, если вам нужна моя помощь…
- Вы вчера сказали, что заявление должен написать сам пострадавший….
- Да, всё верно.
- Так вот, моя дочь не в состоянии к вам прийти, она в родильном доме, - сказала Зоинька, поправив причёску. – Вы могли бы сходить со мной, чтоб она его написала?
- Конечно, конечно, это же моя работа, - затараторил Димка, подметив то, что при слове работа, Ивановну будто ломают невидимые руки.
- Работа, да уж, - выдохнула бестия. – Давайте так, я быстренько домой, приведу себя в порядок и сразу к вам, договорились?
- Возможно, было бы лучше, если вы мне скажите свой адрес, и я подъеду к вам на служебной машине, что скажете?
- Это было бы прекрасно. Знаете, где находится улица Карандашная?
- Это ж за поворотом…
- Да, двенадцатый дом, там я живу. Приезжайте где-то через часик.
- Тогда договорились, Карандашная двенадцать, буду как штык, - больше прежнего, засиял полицейский. – Не забудьте про наш уговор, - вдогонку выкрикнул Сергеевич, провожая взглядом окрылённую Зою Ивановну.
Представитель охраны общественного порядка, как вам могло бы показаться должен быть холоднокровным человеком, сравнить которого можно с хирургом или патологоанатомом. Он легко усадит вас за решётку, скрутит вас в бараний рог, чтобы вы предстали перед судом и понесли наказание за нарушение законов великой страны. Так оно и есть. Глупо не брать это во внимание. Но это не всё, что представляет собой человек одевший униформу синего цвета. Он остаётся таким же живим существом, как и вы. Ему так же приходится просыпаться по утрам, спешить на службу, жаловаться на гроши, возвращаться домой, ложиться спать, болеть, грустить, отпускать ненужные мысли, держать себя в руках, любить и ненавидеть. Воспитывать ребёнка, мечтать о великом и малом, видеть сны, ругаться с прохожими, ухаживать за родными, беспокоиться по поводу и без, в общем, всё то, что характеризует тебя как человека - это всё в нём присутствует.
Поэтому нет ничего удивительного  в том, что ему действительно приглянулась Брусенко Зоя Ивановна - яркая женщина с железными яйцами, отталкивающая от себя всех и вся, лишь бы не показать свою слабость в любом её проявлении, так же и Дмитрий Сергеевич не из простого десятка. Приключения манят его. Любопытство не даёт покоя, хвостик хочет пожертвовать  временем, единственным и самым важным, что у него осталось – у разведённого мужчины, живущего  в съёмной квартире с котом по глупой кличке Кисар.
- Куда собрался? - поинтересовался напарник, увидев в общем туалете, как Димка причёсывает редкие волосы мокрой расчёской.
- По делам Тоха, по делам, - ответил Сергеевич, внимательно рассматривая новую укладку волос. – Меня где-то часа два-три не будет, прикроешь?
- Разумеется, но с тебя причитается, - сказал Антон, расстегнув ширинку возле грязного писсуара.
- Значит по рукам, я полетел.
Выйдя на улицу намочив униформу, полицейский запрыгнул в машину, повернул ключ, переключил передачу, медленно спустил сцепление и двинулся в путь. Ещё рановато для их встречи, но ему невтерпёж: «Зоя оценит мои старания, - повторял себе Дима, припарковавшись возле двенадцатого дома на улице Карандашная».
То, что он увидел, а точнее маленький домик Зои Ивановны, ему не понравилось. Сразу было понятно, что здесь не живёт мужчина или живёт, но очень уж слабый и мягкий, чтобы довести до ума своё царство. Гнилой забор придерживали палки, краска облупилась на ржавой калитке, крыша осела и укрылась мелким мхом и опавшими листьями. Старые рамы окон, также облупились, как и калитка. Порог у входной двери (если это вообще можно было назвать порогом) представлял собой груду кирпичей абы как скованных цементом. Штукатурка осыпалась, от побелки остались лишь догадки. Фундамент разбит напрочь и ему (Димке Сергеевичу), страшно было представить, что творится внутри этой халупы, если там вообще что-то творится.
- Ой, вы рановато, - выглянула в открытую форточку Брусенко-старшая. – Можете зайти, если хотите, - подмигнула бестия, перед тем как задвинуть шторы в пасмурный день.
Ничего не оставалось, как принять приглашение и пройти во двор, увидеть валяющийся халат на земле, подняться по якобы ступенькам и проникнуть в дом, где затхлость сразу же ударяет по голове, сковывая движения влюблённого полицейского.
- Зой, Зоя, - начал кричать Сергеевич в длинный коридор трёхкомнатного жилья. – Зой…
- Чего ж ты орёшь, глупенький? - отозвалась хозяйка дома, представ перед взрослым мальчиком полностью голой, не прикрывая интимные места тяжёлыми руками. – Зоя я… - не успел договорить сотрудник правоохранительных органов, как пышка подбежала к нему на цыпочках, в надежде показаться гостью чуть стройнее, чем было на самом деле.
Схватив не сопротивляющуюся жертву, она затащила его в спальню, толкнула на кровать и хаотичными движениями ублажала разведённого рыцаря, который был в шоке от всего происходящего, но не мог отказаться от запретного.
Вдова поглощает его без разрешения, изголодавшись по мужскому телу. Ему ничего не нужно делать, только напрячься, а всё остальное Ивановна берёт на себя. Она ёрзает на нём настолько быстро, насколько позволяют ей её габариты. Между их лобками можно развести огонь от трения, пока Дима не сказал: «Я, похоже, всё, но в следующий раз будет лучше».
- А я уже закончила, как только ты в меня вошёл, - призналась Зоинька, целуя его грудь, спускаясь всё ниже.
Брусенко-старшая вращает скользким языком, возвращая солдата в строй и возобновляя скачки до той поры, пока сама не повалилась на кровать, трясясь всем телом, моля о пощаде.
- Что на тебя нашло? – спросил истощённый мужчина, схватив рукой, пустую грудь пышки.
- Не спрашивай, - ответила хозяйка дома, подорвавшись с ложа. – Подожди меня на улице, пока я не оденусь, - попросила бестия, повернувшись спиной к собеседнику, подарив ему возможность полюбоваться её плоскими ягодицами и прыщавой спиной.
- Как скажешь Зоинька, любой каприз моя рыбка, любой твой каприз, - сказал Дима, наскоро одевшись и пулей выскочив из дома вдовы.
Ивановна стоит перед зеркалом, как всегда рассматривая изъяны. В этот раз она никого не обвиняет, потому, как что-то другое беспокоит зрелую женщину. Она была сама не своя. Грусть читалась на  её лице и слегка опущенных веках. Полицейский давно ушёл, а пышка только сейчас повернулась к комоду, открыла скрипучую дверь и шёпотом заговорила в глубины заколдованной мебели: « - Прости меня Андрюша, я не хотела тебя обидеть, прости, прости меня, но я так больше не могу, я устала быть одной и разговаривать с тобой, через этот чёртов шкаф, прощай! Мне пора уходить, - закончила монолог Брусенко-старшая, вытащив из шкафа лёгкое платье сливового цвета. – Прощай!».
Дверца комода захлопнулась. Захлопнулась всё то прошлое мешающее жить свободному человеку, наделавшему глупости за столько лет одиночества и неподдельной преданности единственному мужу, который так же закрыл свою дверцу по ту сторону неизвестности голубых звёзд, навсегда оборвав связь между ними.
Глава 11
Кучер ожидает хозяйку. Две больных лошади под капотам, всё ещё способны на многое, если вовремя подливать масло и менять свечи. Беззубая соседка и её преданный муж поглядывают из окон, надеясь на то, что рыжая вдова наконец-то получит по заслугам, но этому не случиться, не сегодня, не с этим полицейским, который радостно расчёсывается в служебной машине.
Брусенко-старшей не передалось настроение краснощёкого дядьки. Она угрюмо вышагивает к автомобилю, не замечая любопытных зевак, живущих через трухлявый забор. Ещё пять уверенных шагов, ручка кареты дёрнется, и Дмитрий Сергеевич хвастается золотыми коронками.
- Зоинька, что с твоим настроением? Я надеюсь, всё было, не настолько плохо, чтоб ты так грустила, - начал разговор бывший милиционер, повернувшись к пышной спутнице в сливовом платье.
- Дим, не бери в голову, поехали, - приказала Ивановна, смотря прямо перед собой.
- Как скажешь рыбка, как скажешь.
Мотор взревел, хвостик выкручивает руль в правую сторону, собаки разбегаются от железного зверя, вдова ощущает себя королевой, но не с тем королём, погода продолжает надоедать Зоиньке также сильно, как и Сергеевич – любитель пообщаться не о чём и обо всём сразу: « - Как ты себя чувствуешь? Какие планы на завтра? Я не заметил, есть ли у тебя кот? Потому что у меня-то он есть, славный котяра, - распинался полицейский, боясь того, что пышка заскучает. – У тебя только одна дочь? А погода тебе такая нравится? А какой твой любимый цвет? А какие предпочитаешь цветы? А была ли ты на море?». «Когда же ты заткнёшься? – задавалась   одним единственным вопросом Ивановна, ёрзая на неудобном сиденье».
- Ну что, приехали, - заявил водитель, заглушив мотор.
- Слава Богу, - фыркнула спутница. – Дим, постарайся быть жёстким, - добавила мама Кариночки, выйдя из автомобиля.
- Это ты мне говоришь? – улыбнулся Сергеевич, уже позабыв точную цифру пострадавших правонарушителей от его мясистых рук. – Не переживай, всё будет хорошо, - поддержал пышку мужчина, забрав из машины дипломат с чистыми листами бумаги.
Они не спеша поднимаются по бетонным ступеням. На них никто не обращает внимания, кроме молодого медбрата, которому сегодня буквально на харкали в лицо, перед всем персоналом и круглолицыми женщинами, но он решил не высовываться, а просто наблюдать издали, чтоб подоспеть в нужный момент и увернуться от ожидаемого выстрела снайпера.
Палата под номером тринадцать без предупреждения впускает зрелую пару. Иванка в шоке, но не от увиденного полицейского, а от того, что она переодевалась, и её застали неожиданные зрители.
- Прошу прощенья, - откашлялся хвостик, прикрыв лицо дипломатом. – Мы не знали, что вы…
- Какая наглость, - перебила мужчину Кристина. – Стучаться не учили, перед тем как войти?
- Так давай я тебе по голове постучу, чтоб ты вошла в наше положение, - отбила замечание Брусенко-старшая, заметив, что Иванка, успела надеть халат. – Опусти ты этот чемодан, чи ты девок голых никогда не видел? – обратилась к холостяку вдова, на что он не ответил, посчитав это глупым вопрос после того что между ними было. – Девочки, вы могли бы нас оставить с моей дочерью, пожалуйста, - скривилась мама молчаливой школьницы.
- Сначала угрожаете, а потом о чём-то просите, - съязвила Кристя, снова усевшись на кровать. – Не ту ж, никуда я не выйду.
- Кристина пошли, ты же видишь что здесь всё серьёзно, тем более полиция пришла, я думаю, с Кариной всё будет хорошо, правда ведь? – обратилась Иванка с вопросом к Дмитрию Сергеевичу.
- Можешь не переживать, - ответила пышка вместо краснощёкого дядьки.
- Да, да, - всё-таки добавил бывший милиционер. – Под мою ответственность, будьте спокойны.
Беременные девушки сделали вид, как будто они поверили мужчине в синей униформе добропорядочности, который явно не понимает с кем он пришёл и что было несколькими часами ранее.
Дверь тихонько закрылась, оставив Брусенко-младшую не в лучшей компании людей. Мама присела на стул возле кровати дочери, рассматривая своё создание, забравшее её красоту. Дмитрий Сергеевич словно врос в пол родильного дома, он будто чувствует то, что ему стоит подождать, когда ему позволят сказать слово и проявить жёсткость.
- Уже не выкрутишься, - не моргая, сказала Зоя Ивановна. – Если я сказала, что ты напишешь это чёртово заявление, то ты напишешь его, - повысив голос, продолжила рыжая вдова. – Дима, - не оборачиваясь, позвала спутника Брусенко-старшая. – Дай моей дочери ручку и лист бумаги…
- Конечно, конечно, моя рыбка, ой, извиняюсь, - затараторил Сергеевич, вытащив всё необходимое из квадратной сумки чёрного цвета. – Вот, возьми и мой дипломат, подложишь его под лис, - предложил свою помощь робкий, как показалось Кариночке дядька. 
На одну секунду, будущая мать словила себя на мысли о том, что может всё-таки стоит написать это проклятое заявление и тем самым удержать Генку возле себя, возле их общего ребёнка, но это было лишь на секунду, слишком быструю секунду для такой сильной девочки.
Школьница уложила на коленях предложенный ей дипломат с листом бумаги. Зоя не верила своим глазам. Её дочь делает то, чего она требует: « - Давненько такого не было, - подумала про себя Ивановна, радуясь своей победе».
- Я, такая-то, такая-то… - решил помочь полицейский, удивившись тому, что беременная девушка уже закончила писать заявление и передаёт готовый вариант матери.
Пышка, прочитав то, что написала Кариночка, швырнула на пол, и лист бумаги с надписью: «Хрен тебе, а не заявление!», предстал перед глазами краснощёкого мужчины, который напрягся всем телом, пытаясь усмирить гнев, вызванный порчей казённого имущества. Казалось, что вот тот самый момент, когда мама бьёт дочку головой об стену – настал, но ситуация впервые повернулась лицом к пятнадцатилетней девушке, а не тем местом, куда посылают обидчиков.
- Карина, видит Бог, я пыталась тебе помочь, хоть ты этого и не заметила, - спокойным голосом сказала рыжая вдова, встав с деревянного стула. – На этом всё! – поставила точку в отношениях с дочерью заботливая мама, решив обрубить все канаты в один день.
- То есть, - не понял Димка, подобрав с пола испорченный материал, зря выросшего на этот свет клёна. – Заявления не будет?
- Не будет Дим, пошли есть мороженое, - предложила женщина в сливовом платье, мило улыбнувшись Сергеевичу.
- Давай я с ней поговорю, - не успокаивался спутник, решив, что сейчас то самое время, когда необходима его жёсткость и правильное слово.
- Я всё сказала, нечего здесь обсуждать! – тоном главнокомандующего выстрелила женщина, отбив желание полицейского продолжить неприятный ей разговор.
- Как скажешь Зоинька, - поджав хвост, произнёс краснолицый. – Мороженое, так мороженое.
- С этого момента, - продолжила Брусенко-старшая, обращаясь к Кариночке. – Ты постоянно будешь жить у бабушки. Помощи от меня не проси, помогать не стану. Вещи твои так уж и быть я отнесу ей, и после этого живи, как хочешь, как тебе вздумается, - закончила Зоя Ивановна, выйдя с полицейским из палаты. 
Медбрат всё это время был настороже. Дверь открылась. Рыжая незнакомка покидает побеленную комнату, в сопровождении краснощёкого мужчины. Спектакль отменили, но он всё же успевает заметить беременную девушку, которая впервые улыбается, за этот долгий день в городе Смела.
- Почему ты решила сдаться? – уже возле машины спросил бывший милиционер. – Много она там понимает, что надо делать, а что не надо…
- Дим…
- Что Зой?
- Давай просто поедем кушать мороженое, хорошо?
- Как скажешь моя рыбка, как скажешь, - поддался мужчина, продолжая облизывать свою спутницу глазами. – И последний вопрос…
- Я слушаю.
- Почему решила покушать мороженное, а не как договаривались – выпить кофе? – сгорал от любопытства поседевший хвостик.
- Потому что я не хочу тебя потерять, - не соврала рыжая бестия, зная о том, что доход от Кариночки  навсегда утрачен.
- Умеешь же ты красиво сказать, -
хлопнул в ладоши Димка, давно не слышавший огромных комплиментов в свой скромный адрес.
Машина рванула в сторону центральной площади, где находился один единственный ресторан, где можно в тихой обстановке насладиться вкуснейшим мороженным на любой вкус и самое главное цвет.
Глава 12
Порой, почти каждый из нас, достоин, получить лучший подарок жизни – обстоятельства, сковывающие по рукам и ногам. Обстоятельства самого противного телосложения, самого отвратительного склада ума. Это существо приходит без спроса, без предупреждения приближается к тебе, нарушая рамки личного пространства. Стоит и смотрит на твою реакцию, закрывая двери надежды перед твоим греческим носом. Безумный взгляд желает откопать слабого человека: « - Когда же ты сломаешься, сволочь? – думает, не подавая виду существо».
И вот теперь-то начинается распаковка подарка. Сначала ты отрываешь пёструю ленту, затем разрываешь подарочную упаковку, интрига закипает в лёгких, предвкушение чуда парализует мизинцы, ты видишь перед собой картонную коробку, осталось открыть её и ты открываешь, находя пустоту. Что это? Что это за хрень? Вы издеваетесь? Это не смешно! Да пошли вы!
Подарок доставлен вовремя, адресат в сердцах ожидал его строя планы и подбивая итоги нескольких, а бывает что и десятков лет. Существо хохочет, прижимаясь к острым коленкам, а ты так и стоишь с этой поганой коробкой, ведь подарок твой – пустота.
После посылки, вручают чек с обязанностями. Поверь, он не будет краток, чек разворачивается как огромный свиток, в конце которого указана цена - твоя жизнь!
Гена врывается в квартиру, проходя мимо озабоченных проблемами родителей. Их планы прозрачны, с ними всё ясно: «Зайди на кухню! – приказала Екатерина, обращаясь к сыну». Баскетболист сделал вид, что не слышит. Он прячется в своей комнате, закрывшись на крючок: «Гена, открой дверь! Нам нужно поговорить, - тарабанит отец. Юноше не до этого, не до повторного нравоучения, с него хватит.
Отец, прилично разогнавшись, идёт на таран. Тоненький крючок, с корнем вылетел из лутки двери, ударившись о стену. 
- Пап, ты чего? – подпрыгнул на месте сынуля, не ожидавший серьёзных намерений Ростика.
- Марш на кухню, - громыхнул охранник молокозавода. – Ведёшь себя как не понятно кто, сказали на кухню, значит на кухню.
Семейный совет объявляется открытым. Зал заседания – кухня. Мама по-прежнему восседает на любимом месте, представляя собой судью. Отец волочит нарушителя, усадив его на табуретку напротив Катюхи. Никто не предлагает чай  - переходят  сразу к делу.
- Хватит вести себя как скотина! – заявляет Ростислав, ударив кулаком по столу. Судья одобрительно кивает. – Ты уже давно не маленький, нужно принимать на себя ответственность. Нравится тебе это или нет. Мы с твоей мамой посоветовались. В общем, ты должен жениться на этой, как её, из головы вылетело…
- Карине,  - подсказывает супруга.
- Да, на Карине, ясно тебе? – на повышенных тонах, отец задал мало интересующий его вопрос. Так как они с Екатериной, всё решили накануне после ухода рыжей вдовы.
- Я её не люблю, - признаётся мальчик, опустив глаза в пол. – И никогда не любил.
- А о чём ты раньше думал? – уже не выдержала мама. – Как девочку попробовать нам хочется, а взять на себя ответственность - нет? Так получается?
- Мужчины так себя не ведут! – добавил охранник, выдыхая пар злости. – Мы тебя так не воспитывали!
- Отлынить не получится. Ты в любом случае станешь отцом, а самое главное, каким ты станешь отцом. А про любовь забудь. У тебя, как и у всех был шанс её найти и добиться, но ты решил получить всё сразу. Ростик, правильно я говорю?
- Правильно, - согласился муж.
- То-то же Гена, ты сам прекрасно всё понимаешь.
- А на счёт любви, - решил снова втиснуться отец худого великана. – Не переживай, приживётесь, всё будет хорошо, оно вот как бывает, не любишь, не любишь, а потом жить без человека не можешь…
- Это ты на что намекаешь? – больше прежнего, разозлилась Катюха.
- Ни на что я не намекаю, а совет даю, - отстрелялся муж, зная о том, что ему ещё придётся ползать на коленях за такую дерзость в присутствии притёршейся жены.
- Папа прав, - согласилась судья, положив ладонь на руку единственного сына. – Это ты сейчас думаешь, что приключения, свобода, гульки на первом месте, но потом ты по-другому будешь смотреть на вещи. Поэтому не сопротивляйся Ген, ты же знаешь, что мы не желаем тебе зла, мы тебя любим, всем сердцем любим тебя дурака, и хотим чтоб ты был счастлив, просто ты ещё не понимаешь того, что тот путь, который предлагаем мы – он правильный. Не порти жизнь себе и этой девочке, - расплакалась под конец жена Ростислава, спрятав лицо руками.
- Вот, довёл свою мать! Не стыдно тебе?  - протрубил отец, осуждающе помотав головой.
- Хорошо мам, я сделаю то, что вы просите, - прошептал мальчик.
- Правда? – удивилась мама, не ожидая покорности от упрямого сына.
- Ещё б ты не согласился, - рыкнул папаша, подмигнув Катюхе. – Что? – спросил Ростик, не поняв недовольного выражения лица супруги.
- Я хочу пройтись, - неожиданно для родителей сказал сын.
- Ты ж только пришёл, - подметил хозяин дома. – Ты погоду видел? Нечего шляться под дождём.
- Пусть прогуляется, - разрешила мама, отпуская сына в одиночную прогулку.
- Ну, тогда иди, чего ждёшь? – удивился папка, как будто только что не настаивал на том, чтоб сын остался дома.
Натянув олимпийку, парнишка не выходит, а убегает из дома. Пробежав несколько улиц, он достаёт телефон, набрав лучшего друга Лёню. Гудки раздражают его, одногодка не отвечает. Пришлось настойчиво названивать,  пока он не сдался, спрятав телефон в карман спортивных штанов.
- Двадцать три пропущенных! Ты что баба? – задал вопрос Лёнька, перезвонив баскетболисту.
- А сразу нельзя ответить?
- Что случилось? – ответил вопросом на вопрос Леонид Константинович.
-  Много чего, нужно встретиться.
- Ну, подходи ко мне, а то дождь на улице, не хочу мокнуть.
- Договорились, буду через десять минут.
- Замётано, - зафиксировал друг, отключившись.
Девятнадцатилетний парень спешит к единственному варианту – как избиваться от упавших на его плечи проблем. Белые кроссовки оббивают камни, штаны промокли и покрылись пятнами грязи, тело взмокло от пота, будущий отец задыхается от бега, дворы смениваются, но каждый похож на предыдущий. В окнах загорается свет, люди устали от сумрака, тучи ликуют, ликуют небеса, отпугивая спрятавшихся птиц. Погода прекрасна, но Гена не замечает этого, ему плевать на масштабные мелочи хиппи, он видит нужный ему дом, подъезд и вот оно спасенье.
- Да ты быстро, - сказал Лёнька, впустив в свою квартиру лучшего друга. – Пошли в зал, а то родителя кушают на кухне, - предложил парень, не имевший собственной комнаты.
- Лёнь, я пришёл поговорить о тех заработках, - сразу же начал разговор Генка, усевшись на диван.
- Как же у тебя воняют носки, - высказался Леонид, закрыв нос большим и указательным пальцем. – Я хоть и толстый, но даже я так не воняю. Стирайся хоть изредка…
- У меня обувь дырявая, а постоянно стираться мне в лом.
- Позорище!
- Да пошёл ты! Не нравится, не нюхай.
- Я пытаюсь, - с улыбкой на лице, добавил сын дальнобойщика. – Что ты хотел сказать на счёт заработков? Дай угадаю, - перебил друга Константинович, увидев, что тот хочет сразу же ответить на вопрос. – Ты либо зассал, либо мамка не пускает…
- Я хочу уехать завтра же! - заявил парнишка, с серьёзным выражением лица.
- В смысле завтра? Мы только два дня назад это придумали, а ты хочешь завтра…
- Лёнь, я сейчас в полной жопе, поэтому ты либо со мной, либо без меня!
- Мы даже не знаем где работать, мы просто начали размышлять, а ты хочешь поехать не понятно куда.
- Как куда? В Москву Лёня, в Москву. А там уже и решим, куда нам двигаться, лишь бы подальше отсюда.
- Что у тебя случилось? – решил разузнать упитанный мальчик, спонтанные обстоятельства баскетболиста.
- Карина в роддоме, наверное, скоро будет рожать…
- Это, как бы, не новость, она в любом случае родит.
- Родителя хотят, чтоб я на ней женился, а это не входит в мои планы, понимаешь?
- Не вижу ничего страшного, если ты на ней женишься, будет полноценная семья, - попытался логически рассуждать Лёнька.
- Какая семья? У меня ничего нет! - снова завёл старую шарманку Гена. – Короче Лёнь, ты либо со мной, либо без меня…
- Странный ты Ген, ехать не понятно куда, рисковать, может вообще там без бабла остаться, не знаю…
- Ты со мной? – перебил толстячка сын охранника молокозавода.
- Ген…
- Ты со мной? – повторил вопрос баскетболист, вытянув правую руку к собеседнику.
- Ладно, я с тобой, - сдался Леонид Константинович, крепко пожав протянутый отросток плеча. – Только смотри, если там начнётся какой-то бред – я сваливаю.
- Договорились, - выдохнул парень, отпустив ладонь преданного ему человека. – Одевайся, пойдём билеты покупать…
- Зачем? Можно ж в интернете.
- А, ну давай, так даже лучше.
Заказав два билета по направлению Смела – Москва, Лёня сразу же распечатал их на принтере и вручил тёплую бумагу взволнованному мальчику, который не верил, что может уехать настолько далеко без разрешения родителей.
- Это хорошо, что ты носишь с собой ксерокопию паспорта, а то так бы побежал домой.
- Значит завтра в семь утра у нас автобус, - зафиксировал вслух сын охранника. – Не проспи!
- А ты не забудь, что с тебя полторы тысячи гривен!
- Да, да, не переживай, завтра всё отдам.
Девятнадцатилетние мальчишки попрощались, решив больше времени потратить на сборы вещей. Генка чувствует волнение, он не до конца понимает, как провернуть задуманное. Личных денег у него нет, остаётся «одолжить», у родителей, пока они будут в ночной смене.
Когда великан пришёл домой, он застал маму с папой в прихожей, они собираются уходить на работу. Отец до сих пор без настроения, всем видом демонстрирует своё недовольство, когда встречается глазами с сыном. Мама с точностью наоборот - ей радостно, её сын станет не только отцом, но и мужем, поэтому вырисовывается новая паласа в жизни семьи Нетеребенко.
- Карина Нетеребенко, как тебе Ген? – радостно усмехнулась Катюха, обратившись к пришедшему сыну.
- Замечательно, - вместо будущего отца, ответил Ростик. – Правда, ведь? – хмуро спросил охранник, обращаясь к Генке.
- Правда, пап, правда, - поддакнул авторитету сожитель.
- То-то же, - впервые улыбнулся Ростислав, подталкивая жену к выходу. – Ну, пошли уже, сколько можно краситься, не на гульки идёшь.
- Всё Ген, мы ушли, не бери дурного в голову, помни, мы тебя любим, - напомнила мама, поцеловав великана в щёку.
- А ты ничего не хочешь сказать? – рыкнул папаня, сжав кулаки.
  - Я тоже вас люблю, - прошептал мальчик, одновременно обняв маму с папой, что позволяли его длинные руки. - Простите меня…
- Гена, прекращай, я только накрасилась, - высвободилась из объятий Катюха, пытаясь изо всех сил не быть сентиментальной. – Всё, пока Ген, - попрощалась мама, и кивнул отец. – Еда в холодильнике, - напоследок напомнила Екатерина, уходя с мужем под руку.
- Пока мам, пока пап, я вас, правда, очень люблю, - сказал сын, оставшись наедине в прихожей.
Глава 13
Ночь. Штор нет. Гардины пропускают свет уличного фонаря. Храп Кристины отбивается от белых стен. Домашние тапочки, которые принесла Дуся, после ухода Генки - подглядывают за Кариной. Школьница сдерживает крик, выдыхая боль. Она крутится из стороны в сторону, держась за плотный живот. Тело укрыто росой. Колючее одеяло скинуто на пол. Схватки участились. Девушка больше не может терпеть, крик заполняет тринадцатую палату. Напротив лежащая Иванка, впервые проснулась до рассвета.
- Карина это ты? – задала вопрос соседка, обращаясь к Андреевне.
- Мне больно, - призналась будущая мама, сложившись в три погибели. – Мне очень больно…
- Подожди, я включу свет, - сказала Иванна, встав с кровати.
- Что вы делаете? – проснувшись, спросила Кристинка.
- Карине плохо, - ответила Иванка, дотянувшись до выключателя. – Да у тебя воды отошли, - испугалась соседка, увидев, что девушка лежит на мокрой постели. – Сестра, сестра, - вопила как резанная Иванна, призывая на помощь, открыв дверь в тёмный коридор родильного дома.  – Сестра…
Минута, и белый дежурный с неприятным ароматом никотина, прибежал на зов пациента.
- Что случилось? – задал вопрос медработник.
- У неё воды отошли, - призналась Иванка, указав пальцем на скрученную болью Карину.
- Давно отошли? – обратилась к школьнице медсестра.
- Не знаю, я ничего не знаю… - ответила пятнадцатилетняя девочка, всё также судорожно танцуя на кровати.
- Как это ты не знаешь? – удивилась женщина. – Терпишь что ли? Думаешь, что он не родится, а боль сама собой пройдёт? Вообще ума нет?
- Карин, ты, правда, всё это время терпела? – спросила Кристинка, не понимая идею глупого поступка.
- Не знаю, - повторила свой ответ Брусенко-младшая, крепко зажмурив веки. – Я ничего не знаю.
Медсестра, закипев от негодования, выбежала из палаты, вернувшись, через пять минут с медбратом и инвалидной коляской.
  - Чего смотришь? Усади её в это кресло и вези на клизму, - дала указание медбрату женщина, перед тем как выбежать в коридор.
Клизма, затем душ, после этого обессиленная девушка лежит на кушетке, наблюдая за тем, как акушерка уверенными движениями лезвия освобождает её от волосяного покрова интимных мест. Схватки не прекращаются, Карина вскрикивает, прося о помощи. Акушерка выходит из предродовой палаты. Несколько минут одиночества, и пятнадцатилетняя девушка встречает двух медработников – акушера-гинеколога и анестезиолога. Осмотр завершён. Брусенко-младшая не перестаёт просить о помощи, узнав о раскрытие шейки матки в три сантиметра. Кусая нижнюю губу, анестезиолог предлагает эпидуральную анестезию. Кариночка согласна на всё, лишь бы боль, от которой она не успевает передохнуть – закончилась! Пришлось подписать документ о разрешении введении лекарственного препарата, что собственно Андреевна и сделала. Её перевернули набок, обработали антисептиком и острой иглой без стука ворвались в эпидуральное пространство. Препарат начал своё действие. Карина могла расслабиться, но буквально пятнадцать минут и девочка зовёт врачей, чувствуя что-то неладное.
Акушер-гинеколог возвращается. Узнав, в чём дело, она снова проводит осмотр, и после него, Карина едет в родовой зал.
Четыре женщины в марлевых повязках крутятся возле Кариночки. Страх и нечего кроме страха. Начались роды. Шейка матки - достаточно раскрыта. Голова плода опустилась на тазовое дно. Ей повторяют глубоко вдыхать воздух и как можно сильнее напрягаться, выталкивая ребёнка из себя, но девушка, будто в трансе, она растерялась, забыв о тех советах, которые подарила ей Кристиночка, уже имевшая двоих ребятишек.
- Дыши девочка, дыши, - повторяют акушерки, выполняя свою работу.
Когда люди ожидают жалости от медработников, будто они станут их гладить по головке, нажимая на больное место чуть слабее, чем им хотелось бы. Или проводя скальпелем по живому мясу, не так резко как им хотелось бы, поверьте, этому не бывать - никогда. Пусть слабаки уйдут в сторону, в этой профессии нужна уверенность, неважно женщина ты в белом халате, или мужчина, нужно твоё холоднокровие ради спасения. Мы – как обычные люди, не связанные со спасением человека, всегда будем искать или надеяться на лёгкие пути, либо на избежание их из-за страха, из-за этого чертога страха, (как же я ненавижу его, всем сердцем призирая свою натуру), чего нельзя сказать о вас – врачах.
 Врачам любой страны, любого города, любой захудалой провинции или села, я буду бесконечно удивляться холоднокровию золотых героев, не имеющих пола на рабочем месте. Фельдшер ты или медсестра, акушерка или хирург – неважно. Медработники любой сферы - я бескрайне благодарен вашему таланту – спасибо!
- Глубоко вдохни и тужься, тужься моя дорогая, тужься, - помогала акушерка, достав ребёнка из пятнадцатилетней мамы.
Как только прекращается пульсация пуповины, акушерка накладывает на неё зажимы и перерезает. Ребёнка прикладывают к груди родильницы. Кариночка плачет, медработники – нет! Кровь, слизь, меконий. Во всём этом прекрасном виде Карина Андреевна Брусенко видит маленькую девочку – свою маленькую девочку.
- Ну, привет, Варенька, я твоя мама, - ещё сильнее расплакалась Брусенко-младшая, даже не пытаясь остановить реки слёз. – Я тебя люблю…
- Ещё успеете познакомиться, - спустя пять быстрейших на тот момент минут, влезает акушерка, забрав Варвару от материнской груди.
Обмыв девочку, а после, вытерев её тёплой стерильной пелёнкой, женщина в белом обрабатывает пуповину: накладывает зажим, затем – скобу. Закончив все процедуры с пуповиной, за кроху принимается неонатолог, пока акушерка с акушером–гинекологом, следят, за рождением плаценты. 
 Всё закончилось, всё осталось в прошлом, кроме нового человека – Нетеребенко Варвары Геннадьевны, рождённой двадцать первого октября две тысячи восемнадцатого года. Вес средний -  три килограмма двести тридцать граммов, глаза мутные, волосы тёмненькие. Время рождения – два часа, сорок шесть минут.
Как только врачи-акушеры убедились в том, что девочка абсолютно здорова, её отнесли в одиночную палату, где Кариночка с нетерпением дожидалась их встречи.
Малышка прилетела без предупреждения, внезапно осветив побеленную комнату молодой мамы. Здесь никто не помешает, никто не будет заглядывать к тебе в душу, расспрашивая обессиленную Карину Андреевну Брусенко. Девочка жадно впивается в молочную грудь, высасывая молодость из кареглазой девушки. На часах шесть пятьдесят семь и это значит, что папа Варвары уже заходит в автобус, по направлению Смела – Москва, не догадываясь о существовании своей дочери – милой девочки с ростом всего в сорок девять сантиметров.
Глава 14
Домовой на чердаке, Дуся на ногах. Козы блеют, кот Жора верещит под окном. Как всегда четыре утра – это начало дня ворожеи. Щепотки часов сна и мешки часов бодрости. Хозяйка дома решила не торопиться к Кариночке, а сразу же выполнить обязанности по хозяйству. « - А что? – разговаривает сама с собой старушка. – Не могу я так! Туда спеши, потом назад. Все жрать хотят, а я одна, между прочим!».
Умывания, и самое вкусное на завтрак –  гранёный стакан водицы из родника. Район Сенокос спит, на дворе темень – зима точит зуб на осень. Мама Зоиньки набрасывает на себя минимум одежды: колготы, лосины, штаны, две пары носков (все заштопанные), майку, водолазку, свитер, жилетку, пояс из козьей шкуры, шапку, на шапку красный платок (обязательно тёплый). И вишенка на торте, как всегда, ничем не заменимая – телогрейка. «Ну что, я готова, - улыбнулась себе в зеркало Дусенька».
Ведро воды в козлятник: «У меня всего три козочки, им хватит, - успокаивала себя заботливая пастушка». Перегородить козам дорогу во двор, используя  самодельный заборчик. Вывести скот в поле, усесться на раскладной стул и лепота – восход солнца. В Испании принято аплодировать при заходе красного шара, а Дуся ревёт при его восходе. Просторы для широкой души – услада, и ворожея давно это знает, точнее больше чувствует, чем знает. Чувствует маленьким сердечком из чернозёма, укрытого степной травой. Так она и сидит, наблюдая то за пейзажем, то за козами. Проходит час, другой, нужно убегать. Старушка складывает стул, зовёт скот и возвращается домой, кормить кур, себя и рыжего Жору, который порядком надоел сильной женщине из Сенокоса.
Тормозок готов и уложен в ввязанную сумку, а после в целлофановый пакет – так правильно, так краше. Пастушка переоделась, она готова примчаться на всех парах к внучке. Дела по хозяйству выполнены, теперь только Кариночка.
  Бездорожье сменивается на асфальтированные реки. Остановка, автобус, пассажиры, роддом. Бабуля торопится на трёх ногах. Чувство вины не покидает Дусеньку, она не может поверить в то, что сама же, без пыток и уговоров променяла родную кровь на вонючий скот: « - Как же это я так, как же? – думала про себя поседевшая женщина, зайдя в тринадцатую палату».
- А где моя… - испугалась бабушка, обращаясь к бывшим соседкам Брусенко-младшей.
- Её, наверное, перевели в отдельную палату, спросите у медсестры или у медбрата, - перебила старушку Иванка, не вставая с кровати.
- Как это перевели, зачем? Что случилось? – присела на стул ворожея.
- Да вот так, родила ваша Карина, воды у неё ночью отошли, - влезла в диалог Кристинка, улыбнувшись посетителю.
- Как родила, уже? – выкрикнула вопрос Дуся, выбежав из палаты.
- Передайте от нас привет, - кинула вдогонку Кристинка, зная о том, что взволнованная бабуля не услышит её.
- Здравствуйте, - начала расследование жительница района Сенокос, подбежав к недовольной медсестре. – Я бабушка Карины Брусенко, она лежала в тринадцатой палате, куда её перевели?
- Не знаю…
- Как это вы не знаете…
- Да подождите вы, нужно посмотреть в журнале, ожидайте, я к вам подойду, - отстрелялась женщина в белом, заметив то, что бабушка идёт за ней по пятам. – Вам не терпится?
- Вы издеваетесь? – ответила бабуля, заглядывая в журнал пациентов вместе с медсестрой.
- Если что, то вам нельзя сюда входить!
- Если что, - огрызнулась родственница родильницы. – Я её бабушка, я за неё отвечаю…
- Её поселили этажом ниже, палата номер семь.
- Спасибо, спасибо вам, - хлопнула в ладоши старушка, убежав в направлении нового места жительства внучки.
Два стука в дверь и, не дожидаясь ответа, пастушка вламывается в одиночную палату. Она лицезрит Кариночку, которая кормит грудью маленькое существо с каштановыми волосами. Бабушка замерла. Слёзы брызнули из глаз, руки непривычно дрожат, Дуся не может пошевелиться, только наблюдает. Прошлое высыпали перед её ногами как раскалённые угли. Она не видит правнучку, она вернулась на пятнадцать лет назад, когда впервые встретила Карину на руках у Зоиньки. Не хватает только широкоплечего Андрея, мило улыбающегося в стороне, поправляя густые усы.
- Ну чего ты там стоишь, подойди? – обратилась к бабушке Брусенко-младшая, приглашая Дусеньку на первую встречу с правнучкой. – Бабушка, ты меня слышишь?
- Слышу Карина, слышу, - ответила ворожея, приближаясь мелкими шажочками.
- Её зовут Варвара…
- Прямо как твою прабабку…
- Не может быть, я этого не знала, может как-то по-другому назвать?
- Почему? Красивое имя, - улыбнулась пастушка, дотронувшись до плеча правнучки.
- Говорят, что нельзя называть детей, именами родителей, тогда они проживут их жизнь, а не свою, - забеспокоилась пятнадцатилетняя мама.
- Так прабабка не мама тебе и тем более ты не знала про это, значит это неспроста, не смей передумывать! – запретила Дуся, пытаясь успокоить тревогу Кариночки. – Прабабушка Варвара две войны прошла, выжила, меня успела увидеть, была сильной, - снова начала плакать старушка, вытирая карие глаза.
- Ба, да перестань…
- Всё вытерпела: и голод, и холод, и эти войны, - повторила бабуля для того, чтоб Карина поняла то, как сильно нужно гордиться своей прабабушкой. – Не вздумай передумывать, обещаешь?
- Хватит плакать…
- Обещаешь? – повторила вопрос бабуля, проглатывая взглядом Кариночку.
- Обещаю, - не соврала девушка, улыбнувшись. – В нашей семье нужны только сильные люди, по-другому не бывает.
- То-то же, - согласилась Дуся, вытянув вперёд короткие руки. – Можно я её возьму? Пожалуйста…
- Ты ещё спрашиваешь, конечно, бери.
Крошка приземлилась в руки Дусеньки, невидимые нити связали их крепче, маленькие пальчики прикоснулись к шее старушки, забрав слезинку на память, их глаза встретились, начался диалог.
- Здравствуй Варенька, меня зовут Дуся, я твоя бабушка…
- Прабабушка, - исправила ворожею Кариночка, бдительно наблюдая за ребёнком.
- Точно, прабабушка, - согласилась с внучкой пастушка. – Неужели теперь и я прабабка, так быстро время летит, не успеваешь оглянуться.
- Ба, можно тебя кое о чём попросить? – не удержалась школьница.
- Конечно солнышко, я тебя слушаю.
- В общем, вчера приходил Генка, - начала с волнением в голосе Брусенко-младшая.
- Я знаю, мы на входе встретились…
- Да, да, он мне про это говорил…
- Хороший парень, держись его, не бросай, не слушай то, что тебе мама советует, на счёт Генки…
- В этом-то и дело…
- Что? Ты хочешь Зою послушать? Ей-то откуда знать, как тебе лучше. Это ты должна сама решить, с кем свою жизнь строить…
- Мама не при чём, хотя она вчера здесь тоже была, я тебе не говорила…
- Зачем приходила?
- Ба, давай по порядку, я тебе всё расскажу, - выдохнула Кариночка. – Ты за кого хочешь узнать, за маму или за Генку?
  - Конечно про Зою, что мне твой Гена, не мне-то с ним жить, - затараторила Дуся, продолжая держать Варвару на руках. – А потом за Генку, как же без него.
- В общем, вчера приходила мама с полицейским или милиционером, не помню, как там их сейчас называют…
- Милиционер, - уверенно сказала старушка. – Полицейские за границей, я по телевизору видела…
- Не важно, - замахала руками девушка. – Пришла мама и говорит – пиши заявление!
- А ты что?
- Не написала, - быстро ответила внучка. -  И они, с этим милиционером ушли.
- Больше ничего не говорили?
- Сказала, что помогать мне не будет и чтоб я у тебя жила.
- Когда-то это должно было случиться, - закивала головой старушка, поглядывая на правнучку, которая уснула, сомкнув ресницы. – И если честно – я рада. Заживём, и всё у нас будет хорошо, что там с твоим мужем? – вспомнила вторую тему разговора Дуся.
- Бабушка, - резко заплакала Кариночка. – Он сказал, что не любит меня…
- Как не любит, совсем уже идиот?
- Не знаю ба, не знаю…
- Странно у вас молодых получается. То любите, то не любите, а когда ребёнок уже на руках, - жестом напомнила ворожея о Вареньке. – Соритесь, время где-то на это находите. Тьфу, дурь! Как можно такое говорить, а самое главное зачем? Поддерживать друг дружку нужно, а не собачиться!
- Сказал, что уедет на заработки, и будет работать пока на квартиру и машину не заработает…
- Вот полудурок, - откашлялась ворожея. – Здесь значит, на диване лежал, в потолок плевался, а теперь на заработки решил поехать, холера!
- Что делать-то будем, ба?
- А что нам остаёться делать, солнышко? Будем ждать, и растить Варвару, главное чтоб было кого ждать, понимаешь?
- Понимаю бабушка, понимаю, - закивала головой Брусенко-младшая. – Чтобы я без тебя делала, - встала внучка, обняв седую женщину. – Я так тебя люблю, спасибо, спасибо тебе за всё.
- Ну, поплачь, поплачь, меньше пописаешь.
- Ты как всегда… - улыбнулась девушка, усевшись на кровать. – Это ещё не всё…
- Что ещё?
- Генка перед уходом сказал, что его родители хотят со мной познакомиться…
- Надеюсь его родители лучше, чем он.
- Я их редко видела, можно сказать издалека - они обычно в ночь работают на молокозаводе…
- Вот, хоть работящие, не пьющие? Я надеюсь.
- Они хорошие люди и я хотела бы, чтоб ты к ним сходила…
- Зачем это?
- Они ж хотят познакомиться, у них внучка родилась, я хотела бы, чтоб они и на выписке были, вместе сфотографироваться, это же хорошая идея.
- Идея-то хорошая, но как я без приглашения, просто приду, скажу - я ваша родственница.
- У меня нет их номера телефона, а Гена вряд ли даст, поэтому…
- Я должна сама к ним прийти, - договорила за внучку бабушка.
- Да, всё верно, что скажешь? – с надеждой в глазах спросила пятнадцатилетняя мама.
- А что я могу сказать, говори адрес.
- Что, правда? Ба, да ты лучшая, - снова обняла старушку Кариночка. – В общем, смотри, название улицы я не знаю…
- Начинается, - выдохнула Дуся. – А как же мне туда попасть?
- Я тебе всё объясню, слушай, - начала школьница. – Если стоишь возле молокозавода, то напротив стоят три многоэтажки …
- Ага, три многоэтажки.
- Да, тебе нужно в ту, которая посередине.
- Посередине, - повторяла нужную информацию пастушка, фиксируя в памяти.
- Заходишь в первый подъезд, одиннадцатая квартира, вроде всё!
- А больше ничего и не нужно, - добавила ворожея. – Дом посередине, первый подъезд, одиннадцатая квартира, правильно?
- Да, всё верно, - подтвердила Карина.
Побыв с девочками ещё с полчаса, бабушка решилась идти по указанному адресу. Варварочка присосалась к груди, Кариночка машет рукой.
- Ну, всё, пока, пока.
- Пока ба, позвонишь, как всё закончится.
- Ещё вопрос, а как это ты знаешь, где он живёт, но родители тебя ни разу не видели?
- Неважно ба, главное не забудь позвонить.
Дуся ушла, запрыгнула в железного зверя и на твёрдом сиденье добралась до молокозавода. «Дом посередине, - вспоминала бабуля, направляясь к многоэтажке». Как и Зоинька, она поднялась на четвёртый этаж, и тихонько постучала костяшками пальцев. Дверь тут же отварилась.
- Вы кто? – задал вопрос стройный мужчина, вцепившись глазами в незнакомку.
- Ростик, кто там пришёл? – выкрикнула из глубины квартиры Катюха и сразу же подбежала к входной двери, не дожидаясь ответа. – Вы кто?
- Извините меня, - начала ворожея, пытаясь отдышаться от сотни ступенек. – Меня зовут Дуся, я бабушка Кариночки, а Кариночка это…
- Мы знаем, кто такая Карина, проходите, - пригласила хозяйка дома, пихнув в сторону мужа. – Возможно, вас то мы и ждали.
Компания из трёх человек разместилась на кухне. Никто не предлагает чай, сейчас не до этого. Мужчина следит за пожилой женщиной так, будто боится того, что она исчезнет без следа, так и не сказав самого главного.
- В общем, моя внучка, Кариночка, передала мне, что ваш сын…
- Да, да, где наш сын? – перебила старушку жена Ростислава.
- Я не знаю где ваш сын.
- Кать, дай ей договорить, она ж не просто так пришла.
- Простите, продолжайте, а то мы все на нервах, - извинилась женщина, смиренно ожидая причину визита Дуси.
- Ваш сын, - сказала бабушка, заметив то, что после слова сын, папа и мама напрягаются больше прежнего. – Вчера был в роддоме…
- В роддоме?
- Катя, - снова сделал замечание охранник молокозавода.
- Он сказал, что вы хотели бы познакомиться с моей внучкой, и она очень сильно этого хочет.
- Да, конечно, мы очень этого хотим, только у нас пропал сын, - выдохнула Катюха, проглатывая взглядом ворожею.
- И деньги, - подметил Ростик.
- Забудь ты про свои деньги, Гена пропал.
- Как пропал, если записку написал…
- Это ложь, не мог он так поступить…
- А за какой хрен он тогда поедет в Москву? Бабушка Дуся, вы то ей хоть объясните…
- Я знаю только то, что Кариночке он сказал, что уедет на заработки и не вернётся до тех пор, пока не заработает на квартиру и машину…
- Не может этого быть, Гена не такой, у него будет скоро ребёнок, ну не мог он так поступить, я не верю, - продолжала оправдывать сына, преданная мать.
- Почему не мог? Из-за ребёнка, скорее всего и сбежал. Найду – порву.
- Я тебе порву, я тебе потом сама всё порву, если хоть пальцем тронешь моего мальчика! Из-за тебя он убежал, а не из-за ребёнка…
- Что ты такое говоришь? – испугался муж. – Да я так, по-отцовски, никто его разрывать не собирается.
- Вы извините нас, мы просто с самого утра на нервах, - опомнилась Екатерина, обращаясь к скромной матери Зои.
- Карина хочет не только познакомиться с вами, - наконец-то заговорила старушка, дав возможность высказаться серебреной паре. – Она хочет познакомить вас с Варварой – её доченькой, - не смогла не улыбнуться пастушка, вспомнив крохотную девочку на её руках.
- Как это с доченькой? – не сообразил Ростик, но был на полпути к разгадке.
- Я стала бабушкой, Ростик я стала бабушкой, - обрадовалась Катюха, обнимая запутавшегося  в мыслях мужа.
- А я что, получается дед? Я дедушка?
- Да Ростик, ты теперь дедушка!
- Я дедушка, я дедушка, - громко повторял мужчина, в объятиях жены, позабыв о сбежавшем сыне.
- Поздравляю вас, - сказала Дуся, вставая из-за стола. – Ну что, идёмте знакомиться с Варенькой?
- Едем!
Глава 15
Двери Запорожца захлопнулись. Дусю усадили на переднее сиденье возле водителя, дабы воспользоваться возможностью, нападать на беззащитную бабушку с двух сторон: «А какая из себя Карина? Когда у неё день рожденье? Чем она любит заниматься? Где учится? Давно ли они встречаются с Геной? Какие у неё планы на жизнь?» и всё в этом роде. Ворожея не успевает ответить на первый вопрос, как сразу же прилетает следующий. Эмоциональные родители отрываются по полной, расстреливая любопытством скромную пастушку из района Сенокос.
- Вы простите, что мы вас так расспрашиваем, - сказала Екатерина, всунув голову между Ростиком и бабушкой Карины. – Но мы переживаем, не меньше вашего! Всё-таки впервые знакомимся с вашей внучкой, - улыбнулась жена охранника.
- Главное не уснуть, - сонно добавил папа Генки, пытаясь надолго не смыкать веками глазные яблоки малинового цвета.
- Всё будет хорошо, Кариночка замечательная девочка, - решила подбодрить серебряную пару бабуля. – Не переживайте.
- Варя, Варенька, Варвара, - будто не слышала ворожею Катя, обращаясь к ещё не увиденной девочке. – Отличное имя, мне очень нравится.
Деревья, бордюры, зебры, светофоры, улицы, пешеходы, остановки, магазины, школы. И вот он – роддом, собственной персоны, спрятавшийся за массивной спиной больницы.
Компания из трёх человек заходят в здание, отыскивают седьмую палату, стучатся и проходят в однокомнатную квартиру Кариночки без туалета, коридоров и кухни. Они застали школьницу и новорождённую – спящими, каждая в своей кроватке. Катя сразу же бежит к люльке, рассматривая крошку заплаканными глазами. Ростик не решается, его не пригласили.
- Кариночка, солнышко, просыпайся, - будила Дуся свою внучку.
- А? Что? Вы уже пришли? – испуганно стреляла вопросами Брусенко-младшая, наблюдая за людьми, раскинувшимися в разных местах палаты.
  - Доброе утро, - поздоровался отец Генки. – Меня зовут Ростик, дядя Ростик…
- Какой ты ей дядя, угомонись! – фыркнула жена. – Меня зовут Катя, будем знакомы.
- А меня Карина, - тоже представилась девушка, поднявшись с кровати. Может, вы хотите подержать Вареньку? – неловко задала вопрос Андреевна, не зная, с чего начинаются знакомства с родителями сбежавшего отца их ребёнка.
- Очень Карин, если ты не против, - ответила Катюха, ожидая того, чтобы  дочь Зои Ивановны, подняла кроху и вложила бесценное создание в её руки.
Екатерина дождалась. Дед сдерживает чувства на всех цепях, прабабушка радуется воссоединению семей, а Карина только наблюдает за движениями жены охранника, боясь, резкого поворота событий, где извиняются говоря: « - Простите, я не хотела».
- А можно и мне подержать? – спросил Ростислав, жалостливо посмотрев на мать ребёнка.
- Конечно, это ж ваша внучка, - ответила мама Варвары, наблюдая за тем, как доченька заливается плачем, оказавшись в грубых руках охранника.
- Ну вот, со мной всегда так, - грустно подметил дед.
- Это правда, - согласилась жена. – Генка всегда у него ревел, это нормально, - сказала Екатерина, увидев, как изменилась в лице Кариночка после произнесённого имени её сына. – Послушай, - обратилась к школьнице Катя. – Знаешь, эти мужики все одинаковые…
- Я попрошу… - перебил Ростик.
- Молчи уже, - приказала бабушка Варвары. – Мы обязательно его найдём, и вставим мозги, чтоб он понял, как отвратительно себя повёл.
- А как он себя повёл? – тут же спросила девушка, имея в рукаве несколько догадок.
- А ты не знаешь? – вопросом на вопрос ответила мама худого великана. - Мне очень жаль, но этот засранец уже уехал в свою Москву.
- Как, уже? – покраснела Брусенко-младшая, начав плакать в объятиях Дусеньки. – Так это он так со мной попрощался…
- Не плачь моё солнышко, ты же видишь, как всё наладилось, мы совсем справимся, - поддерживала внучку пастушка.
- Можешь не сомневаться, - добавил отец Генки, медленно уложив малышку в железную люльку.
- Да Карин, мы тебя не бросим, - сказала жена охранника, не решившись лезть обниматься к действительно родным по крови людям.
Так всё и произошло. Неловкости погасли. Кто-то потушил их, набрав полные лёгкие воздуха. Нетеребенко и Брусенко стали чуточку ближе. На маленький, почти незаметный миллиметр, но стали – это факт.  Календарь безжалостно теряет страницы, пропитанные разноцветными событиями в жизни: дни рождения, праздники, первые слова Вареньки, затем шаги, бесчисленное количество улыбок и слёз в доме ворожеи, новые знакомства, старые встречи, смена погоды, переменчивость взглядов, конец школе, утрата надежды, ожидание в чудо. Всему этому есть место быть, среди нас, среди вас, кто-бы не читал это начало истории пятнадцатилетней девочки, решившей стать мамой. Мамой с большой буквы как бы сложно ни было. Но время идёт, не спрашивая, вышагивая: то по влажной земле, то по хрустящим сугробам или прозрачной воде – плевать, кто ты и откуда, оно просто забирает. И оно забрало у Кариночки три года, три года терпения, ожидания и любви.
Глава 16
Одна тысяча девяносто пять дней - прошли быстро, да так, что Карина с трудом вспоминает то время, когда Варвара не умела ходить и самостоятельно сидеть на железном горшке. Не буду скрывать, часть удара по воспитанию, Дуся приняла на себя. И без того бессонные ночи, стали длиннее. От коликов, от не внятных слов, до рези в розовых дёснах – всё успела повидать седая пастушка. Чего нельзя сказать о Зое – сдержавшей своё слово: «Не видеться: ни с дочкой, ни с внучкой», только благодаря маме, Брусенко-старшая была в курсе последних новостей, которые после, вещала усатому сожителю – Дмитрию Сергеевичу, переехавшего в дом вдовы, прихватив кота в новое жильё.
Я прокручиваю серебряный ключ в замочной скважине и открываю скрипучую дверь, дабы Вы узнали продолжение истории сильной девушки – Карины Андреевны Брусенко.
- Хватит мешкать! Начнём!
***
- Карина, солнышко, зайди на кухню, - услышала Брусенко-младшая, отложив сбор игрушек в картонный ящик. – Что бабушка, ты меня звала? – уточнила девушка.
- Да, звала, нужно поговорить, присядь, - жестом руки пригласила ворожея.
Когда внучка уселась на неудобный стул, Дуся занервничала, явно подбирая правильные слова в седой голове. Буквы были собраны в предложения. Откашлявшись, смотря по сторонам, хозяйка дома заговорила.
- Такое дело, я тут подумала…
- Что-то случилось? Тебе плохо?
- Нет, Карин, мне не плохо, я просто хочу поговорить.
- Всё так серьёзно, не похоже на тебя, - подметила молодая мама, поджав две ноги под себя.
- Ты можешь нормально сидеть, скукожилась вся…
- Мне так удобней.
- Ладно, поговорим о тебе…
- Обо мне? Ну, давай, что ты там себе напридумывала.
- Ничего я себе не напридумывала, оно так и есть…
- Что так и есть?
- А то Кариночка, что… - остановилась бабуля, удерживая длинную паузу.
- Говори уже, а то скоро Варенька проснётся, а мы так и не поговорили.
- Ладно, ладно, говорю, - изменилась в лице Дуся, дрожа непослушными руками. – Как же это сложно, не могу, не могу я, - отговаривала саму себя старушка, разревевшись на ровном месте.
- Бабушка, прекращай, скажи и мы забудем, в этом нет ничего плохо, если тебе что-то не нравится.
- Мы не должны этого забывать, ты должна это исполнить, выполнить, называй, как хочешь…
- Что я должна сделать, хватит плакать, прекращай…
- Ты должна пойти на работу, - наконец-то выстрелила мама Зоиньки, отвернувшись от собеседника, продолжая плакать.
- Я должна работать? – удивилась Андреевна. – У нас всё так плохо с деньгами?
- Именно, - уже взахлёб разревелась вдова, закрыв лицо руками. – Я пыталась, правда пыталась, как могла. Растягивала те деньги, которые тебе выплатило государство, но то, что они выплачивают каждый месяц этого мало, моей пенсии недостаточно, чтоб содержать троих человек. Пока ты кормишь грудью всё хорошо, но ты не можешь делать это вечно, нужен стабильный доход, нужен стаж работы, понимаешь? Я бы не просила тебя, если б у меня были силы, если б я была моложе хоть лет на десять, от меня было бы больше пользы, но я правда не могу, мне очень стыдно, прости, прости меня, если сможешь…
- Бабушка, перестань плакать, - подорвалась со стула внучка, обняв преданного родственника. – Ты даже не представляешь, сколько сделала для меня, ты лучшая, самая, самая лучшая…
- А родители Генки, уже как четыре месяца перестали давать деньги, я тебе не говорила, а сама идти выпрашивать я не намерена.
- Я им за это напоминать не стану, ведь они помогают нам по собственному желанию, они не обязаны, но и идти просить денег у мамы тоже не вариант, кто же тогда будет сидеть с Варей, когда я на работе? – опомнилась шатенка с карими глазами.
- Кто ж ещё, я конечно.
- Так ты то в козлятнике, то в поле…
- Без коз нельзя, они наш хлеб! Тем более скоро зима…
- Молоко…
- Что?
- Молоко говорю ба, молоко, а не хлеб.
- Это точно, и мясо, без коз никуда Кариночка.
- Так что делать с Варенькой, ты за ней не поспеваешь.
- Почему я за ней не поспеваю? Будет везде со мной. Я в козлятник и она со мной, я в поле и она…
- Ты хочешь, чтоб она целыми днями лазила по говну и сену?
- Твоей маме это не повредило, во какая здоровая выросла, тебе бы это тоже не помешало, если б Зоинька отдавала тебя ко мне почаще.
- Нужно что-то придумать, но не это…
- Как ни это, а что тогда, матери твоей её отдать?
- Я подумала, может тёте Кате в её выходные, а когда она на работе, так уж и быть ты с ней побудешь…
- Если они четыре месяца не являлись, то думаешь, согласятся всё время с ней сидеть? Не думаю. – Подметила старушка, высвободившись из объятий девушки. – Давай так солнышко, ты сначала найди работу, а после думать будем, что скажешь?
- Вроде звучит не плохо, а с чего начать? Я никогда не работала.
- Ой, как же я рада, что наконец-то сказала тебе об этом, - хлопнула в ладоши Дусенька. - Знаешь, как сложно было? Знаешь, сколько я себе передумала в своей головёшке? Ой, знала бы ты, как я переживала, - накручивала себя ворожея, впадая в истерический транс. – Ведь я не могу больше помогать, - выдавливала из себя самое сокровенное хозяйка дома, вместе со слезами.
- Хватит рыдать, ты должна мне объяснить, как это делается…
- Что делается? – вытерла слёзы пастушка, переключившись на новую тему (так быстро только бабушки умеют).
- Как что? Работу искать, я ж никогда не искала её, - повторила внучка, ожидая волшебства зарабатывания денег.
- А что её искать то, она повсюду. Хош на завод, а хош полы мой или продавщицей устройся, а хотя знаешь как лучше, - задумалась Дуся в азарте молодости, не замечая, как скривилась Брусенко-младшая после слов: «мыть полы». – Нужно купить газету, и на последних страницах всё написано, кто требуется и куда. Вот, смотри, - подпрыгнула вдова, подбежав к угольному ящику возле печки, где аккуратно сложены в ржавом ведре старые газеты, явно политического характера. – Подходишь к ларьку и говоришь: - «Мне, пожалуйста, газетку с работой». И смотришь где и куда.
- Вроде бы всё просто…
- А ты думала, одевайся, тебе пора.
- Так скоро, мы ж только поговорили об этом…
- А чего время тянуть? Ты просто ещё не понимаешь, как это здорово: когда ты работаешь, когда ты нужна людям, когда ты способна вносить свой вклад в общество, - всё ярче загоралась ворожея, как будто это ей предстоит снова устроиться на работу. – Собирайся и иди на рынок, нечего попусту время терять.
Важный для Дусеньки разговор - свершился, она до сих пор сама не своя от счастья. Она наконец-то выплатит долги, о которых смолчала, снова появится возможность откладывать собственную пенсию по несколько гривен, чтоб неожиданно радовать родную кровь, в самые тёмные времена.
План создан, подпункты никто не рассматривает, нужны действия. Подгоняемая бабушкой Карина натягивает платье и спешит по разбитой дороге. Она ещё не знает, чего ожидать в свежих страницах газеты, только слепая вера во что-то прекрасное и ранее закрытое воодушевляет девятнадцатилетнюю девушку.
Киоск с газетами виден вдалеке, толща людей с пакетами набитыми продуктами мешает движению Брусенко-младшей, все идут в разнобой, толкаясь плечами, приговаривая гадости. Молодая мама на ходу подсчитывает мелочь из золотых гривен и пятидесяти копеечных монет. « - Мне, пожалуйста, газету с работой», - обратилась к продавщице Кариночка. « - Семь пятьдесят», - ответила женщина, отыскивая книгу без твёрдой обложки. « - Одни копейки, да уж», - приняла гроши незнакомка, отдавая свой товар.
Момент настал. То, что было недавним разговором, стало реальностью. Хрустящие листы греют руки Карины, она не удержалась и вдохнула их аромат, поддаваясь гордости за свою смелость, но это лишь секунды от которых её оторвали, возвратив за волосы в реальность.
- Карина, это ты? – задала вопрос одногодка Брусенко-младшей, держа в руке дорожную сумку.
- Инна? Инка привет, как твои дела? – обрадовалась мама Варвары, увидев однокашницу. – Ты так изменилась.
- Я надеюсь в лучшую сторону? Если нет, то я могу разреветься как в школе.
- Прекращай, ты очень красивая, рассказывай как твои дела?
- Да всё по старому, вот на учёбу еду, а ты? Как твои дела?
- Ты где-то учишься? – вопросом на вопрос ответила Кариночка, решив пропустить ненужную для Инны информацию.
- Да, в универе, - со злостью в голосе ответила девушка. – Достало всё, скоро сессия.
- Сочувствую Инн, я думаю это не самое страшное в жизни, - с завистью поддержала Андреевна.
- Если ты говоришь, что я изменилась, то ты себе не представляешь, как изменилась ты, вроде не внешне, а голосом, поведением. Не в обиду скажу, но ты какая-то взрослая, опять же не внешне. О, вспомнила за твою подругу – Ирку, помнишь?
- Конечно, помню, мы до сих пор дружим.
- И как её дела? – поинтересовалась бывшая одноклассница, припомнив издевательства врага №1 в её длиннющем списке.
- Я думаю что замечательно, она скоро замуж выходит, решила не дожидаться окончания техникума.
- Техникум, - фыркнула Инна. – Ну да, в универ после одиннадцатого ей поступить, не дано. Зато замуж выскочит, беременная, наверное…
- Нет, не беременна, - подметила собеседница, решив завершить этот диалог с ненужным в её жизни человеком. – Инн, ты не обижайся, но я очень спешу, давай в следующий раз как-нибудь встретимся, хорошо?
- Да, хорошо, я как видишь тоже, не погулять вышла.
Девушки попрощались без объятий, и Карина в глубине души благодарила знакомую за то, что она не стала расспрашивать её о дочери, о самом главном для неё сейчас и одновременно самом сложном.
Возвратившись, домой, пастушка не дожидаясь истории покупки, выхватила газетёнку из рук Кариночки. Бабушке невтерпёж, узнать о новом, о самом главном в жизни человека – работе.
- Так, что тут у нас, - подговаривала Дусенька, усевшись на стул в кухне, повернув листы бумаги к солнцу. – Не черта не вижу, Карин, принеси лупу, старость доконала. – Так-то лучше, - подметила бабуля, крепко схватив увеличительное стекло в виде рака, державшего прозрачную линзу. – Да ты только взгляни, это ж целая газета работы, я думала, ты какую-то городскую купишь, а это находка, молодец, - похвалила внучку бабуля, сплюнув росу с языка на три пальца. – Вот смотри, требуется продавщица в канцтовары, зарплата пять тысяч гривен, график 5/2, город Рафалюк, в смысле? Это ж совсем другой город, это что за газета? Ладно, дальше. Кассир на заправку, график 2/2, зарплата четыре тысячи, город Коса. Карина, ты что купила? Это работы по всей нашей области?
- Я не знаю, что дали, то и взяла.
- Следующая работа в городе Балицк, потом в городе Ребро, это как называется? Нужно вернуться к этой продавщице и поменять газету, а хотя подожди, вот, на наше предприятие Масложиркомбинат идёт набор персонала, здесь даже номер есть, давай свой телефон, сейчас позвоним…
- Бабушка, почему ты так спешишь? Давай ещё посмотрим.
- А что там смотреть, давай звонить, - настаивала Дуся, добившись своего.
Цифры набраны, два коротких гудка и женский голос отзывается в динамике.
- Приёмная Масложиркомбинат, я вас слушаю.
- Здравствуйте, - откашлялась ворожея, позабыв как правильно выражать свои мысли с посторонними людьми. – Я тут в газете прочла, что у вас идёт набор персонала…
- А сколько вам лет? – поинтересовалась незнакомка, раскусив голос пенсионера.
- Это я не за себя спрашиваю, а за внучку свою, Кариночку, вот она рядом сидит, - заговорила вдова, не замечая того, как от стыда покраснело лицо Брусенко-младшей. – Она у меня такая умница, за любую работу возьмётся, - добавила прабабушка Варвары, поглаживая Кариночку по плечу.
- Да, набор есть, завтра ждём с восьми до одиннадцати, с собой документы и медкнижку, до свидания.
- Она положила трубку, - заметила Дуся.
- А что сказала?
- Завтра с восьми до одиннадцати ты должна явиться с документами и медкнижкой.
- У меня нет медкнижки...
- Ничего страшного, попросишь позже сделать.
- А какие документы?
- Паспорт, наверное,  - предположила бабушка. - Ты главное не переживай, всё получится. Зайдёшь такая красивая, представишься, обязательно представься, скажи, что ты узнала о том, что у вас идёт набор персонала, вот и всё, а послезавтра ты уже работаешь. Какие же мы молодцы Кариночка, за один день всё решили. Главное, - вытянула указательный палец ворожея. – Соглашайся на всё, чтобы не предложили, неважно какая оплата, а там потихоньку да потихоньку и на нормальную зарплату выйдешь, ты поняла, моё солнышко?
- Вроде бы да, правда, мне так страшно, я так боюсь…
- Знаешь, что я делаю, когда мне очень страшно?
- Тебе никогда не страшно…
- Не выдумывай, все мы люди и все мы через это проходим, главное быть сильной внутри, а для этого запоминай. Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь, - произнесла Дусенька, загибая пальцы на правой руке, после каждого слова. – Поняла? Говоришь Печать и загибаешь мизинец, после Дара, - сказала пастушка и демонстративно согнула безымянный палец. – Затем Духа, сгибаешь средний палец, указательный - Святого и большой палец - Аминь. Запомнила?
- Вроде бы да…
- А ну ка повтори.
- Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь, - произнесла Кариночка, сжав правый кулак.
- Да, всё, верно, ещё раз, чтоб запомнилось.
- Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь.
- Ещё раз…
- Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь.
- Ещё раз…
- Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь.
- Запомни это на всю жизнь солнышко. Где-бы ты не была, какие бы невзгоды не встречались на твоём пути, прошептала эту молитву, сжала покрепче кулак и знай, что Бог с тобой и ты не одна.
- Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь, - повторила внучка, медленно сгибая пальцы.
- Правильно Кариночка, Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь.
Глава 17
Пять утра. Солнце только встало, набирая температуру как опущенный в холодную воду кипятильник. Лучи пробираются сквозь окна, врезаясь в плотные шторы. Жильцы спят, хозяйка мечется по комнатам, волнение бодрит её сморщенное тело, она не может дождаться и принимает решение, врываясь в спальню внучки.
- Карина, солнышко, проснись, тебе пора вставать, - говорила как можно тише старушка, чтоб не разбудить Вареньку.
- А, что? – еле разодрала веки Брусенко-младшая, увидев перед собой ворожею. – Уже семь?
- А ты как думала, ночь вечно будет длиться? Вставай, пойдём завтракать, я картошки нажарила.
Без утренней зарядки, с нечищеными зубами, девушка идёт на запах. Бабушка накладывает еду в тарелки, делая всё как можно тише, потому что Варвара не прощает ошибок, истерика её стихия.
- Вкусно пахнет, - слышит пастушка, не соглашаясь в мыслях с внучкой. Ведь чеснок, который нельзя есть перед важным делом, был исключён из лучшего блюда. – Просыпайся, на тебе лица нет, - подметила Дусенька, наливая молоко в стакан.
- Бабушка, сейчас десять минут шестого, зачем ты меня разбудила? - вспыхнула Карина, увидев который час.
- А что, тебе целый день спать? Сегодня на работу устраиваться…
- И что теперь? Мы ж вчера с вечера подготовились. Всё перегладили, обсудили, зачем так рано?
- А как ты хотела? В восемь ты должна быть уже возле дверей. Да там только обрадуются, если ты придёшь раньше…
- И кто это увидит, если никого не будет?
- Это тебе так кажется, что никого не будет. Уж поверь, кому нужна работа и за час прискочит, лишь бы взяли, так что ешь и отправляйся…
- Ты хочешь, чтоб я в шесть утра вышла из дома, когда мне на восемь?
- В кого ты такая упёртая? – откашлялась вдова, приступив к еде. - Да, Карин, чем раньше, тем лучше .
- Дурдом какой-то, - выдохнула внучка, медленно пережёвывая картошечку, запивая молочком из холодильника.
- Ешь и уходи, - поставила в разговоре жирную точку пастушка, опустив взгляд в свою тарелку.
Завтрак в молчании и спустя тридцать минут, волосы и лицо молодой мамы приведены в порядок, серое платье падает на худенькие плечи, белые кроссовки, купленные в секонд-хенде, отлично сочетаются с джинсовкой. Она готова к бою, но бабушка останавливает девушку во дворе.
- Ты что на себя напялила? – с ужасом в голосе задаёт вопрос Дусенька. – Ты хочешь, чтоб тебя не приняли на работу? Ты этого добиваешься?
- А что не так?
- Ты ещё спрашиваешь? – развела руками хозяйка дома. – На ногах у тебя что? Кто одевает спортивную обувь под платье, совсем из ума выжила?
- Сейчас все так носят, ты просто не обращала внимание…
- Всё я обращала, хватает в мире идиоток, но ты-то на работу устраиваешься, надень туфли, прошу тебя.
- Какие туфли под джинсовку? Ты хочешь, чтоб с меня смеялись?
- А так значит, смеяться не будут?
- Не будут…
- Уф, какая упёртая, ты смотри, повзрослела и бабушке слово не даёт сказать…
- Я ушла, скоро приду.
- Да надень ты туфли, - умоляла ворожея, наблюдая за тем, как невоспитанная Брусенко-младшая, закрывает за собой калитку. – Пусть делают что хотят, - сплюнула на землю бабуля, окончательно забыв о том, зачем собственно вышла во двор.
Район Сенокос открывает окна, впуская свежий воздух в грубые домишки. Люди поднимают жизнь на уши, боясь опоздать в своём выдуманном графике: напоить и накормить хозяйство, вычистить коровники, подмести двор, наготовить еды и отправиться на государственную работу, оставив имущество на присмотр стариков, пока дети ломают зубы об гранит науки. Каждый чем-то занят, муравейник гудит в шесть утра, разрешая свободно ходить по их улицам без асфальта.
- А ты куда, такая красивая? – услышала комплимент Кариночка от беззубого деда, променявшего телевизор на лавку возле забора.
Не дав ответа, девушка продолжает свой путь к остановке, где её заждались горожане. Угрюмый люд обсуждает вчерашний день, такой же сносный как позавчерашний и поза позавчерашний и так до бесконечной обиды, спрятанной в звёздном небе. Им плевать на достижения исторических персон, только проблемы выживания и ничего более, остальное глупости.
Автобус с болонами на крыше выстреливает искрами из выхлопной трубы, зазывая рабочий класс без золотых украшений. Кариночка влетает последняя, впихиваясь в эту гармошку из человеческого мяса. Не продохнуть, мысли: «Только б не испачкали». Так и живём, так мы все и едем.  Разговоры за двадцать, за тридцать, за сорок, пятьдесят и даже за шестьдесят наполняют транспорт. Громче всех, только радио. Знакомых нет, поэтому молодая мама помалкивает, смотря на городской пейзаж. Чем ближе к Масложиркомбинату, тем страшнее. Кариночка по очереди зажимает пальцы, как учила её Дусенька, но страх не покидает – эта псина знает, как больнее укусить, даже среди людей, ведь они не помогут, ведь каждого ожидает эта тварь и каким бы большим ты ни был и какие бы доспехи не надел – она прокусит.
Маленькая девочка выходит из железного зверя, это её остановка, это её выбор. Предприятие с высоты смотрит на хрупкое создание, не понимая того, что мог забыть ребёнок в таком месте, но молодость заходит, встречая охрану.
- Что вы хотели? - задал вопрос толстяк, явно в плохом настроении.
- Я пришла устраиваться на работу.
- Приёмная и отдел кадров ещё не открыт, подождите на улице.
- А вы не подскажите, во сколько они открываются?
- Я тебе что, информационное бюро? Откроются когда откроются! - грубо ответил мужчина с высшим образованием физрука, почесав за ухом. – Покиньте помещение, посторонним здесь находиться запрещено.
Кариночка вышла из здания, недоумевая, когда снова можно войти. Ничего не оставалось, как разместиться на лавочке под зелёными ёлками. После страха пришла злость – этот товарищ любит компанию, а скука только распыляет огонь. Нужно высказаться, и есть кому. Телефон выпрыгнул из сумочки в руки Брусенко-младшей, номер набран, подруга отвечает заспанным голосом.
- Алло, ты чего так рано звонишь? – спрашивает лучшая подруга Ирка Гнездилова.
- Ир, спасай меня, - вырвалось из груди в телефонную трубку.
- Что случилось? – таким же монотонным голосом интересуется подруга. – Если тебя не изнасиловали, то нечего звонить по пустякам…
- Хуже Ир, я пытаюсь устроиться на работу…
- Подруга, да ты меня удивляешь и куда ты хочешь устроиться?
- Вот стою возле Масложиркомбината, а меня охранник не пускает, говорит, что ещё никого нет.
- Масложиркомбинат? Ничего себе как сразу, а я только после техникума в него собираюсь, говорят там зарплаты высокие.
- Та мы вчера с бабушкой в газете увидели и решили позвонить…
- А чего так рано пришла?
- Бабушка сказала…
- Вечно ты всех слушаешь…
- Ира, приходи, побудь со мной, чтоб мне не так страшно было…
- Ладно, мне на вторую пару сегодня, так уж и быть, а то давно не виделись, скоро буду.
- Спасибо, спасибо, ты настоящий друг…
- Кто бы сомневался, жди, - в конце добавила Гнездилова отключившись.   
Кариночка продолжила сидеть на лавке, вдыхая запах ёлок, полностью погрузившись в себя, не обращая внимания на уборщицу в оранжевом жилете. Она выдумывала различные диалоги и предсказуемое поведение незнакомки, которая проведёт собеседование. В своём мире, молодая мама очень смелая. Брусенко-младшая размахивает перед женщиной руками, отстаивая свою позицию, но зная свою натуру, в реальной жизни этого не произойдёт. Молчанье её сила – эта стена поддаётся только родственникам, чего нельзя сказать о проходимцах любого пола. Им не позволит, не допустит подойти к шкатулке, где хранится её душа и секреты весенних  мыслей. Но чтобы не соврать, а расставить всё по своим местам, такой не родной человек нашёлся, его-то и зовут Гнездилова Ирина Владимировна, подошедшая к главной героине со спины, напугав до чёртиков.
- Ааа, - выкрикнула подруга, пройдясь ногтями по рёбрам Андреевны. – Не ждала что я так быстро?
- Ты что, дура, так пугать? – обратилась мама Вареньки к лучшему другу.
- Посмотри, как я выгляжу! – настаивала Ирка, кружась на одном месте. – Как тебе моё новое платье?
Владимировна вошла в кураж, не прекращая кружиться. Красное платье в цвет вишнёвой помады разлеталось парашютом. Если бы Вы там были, то увидели бы высокую девушку странной комплекции тела. Лицо заморской красавицы, каштановые волосы, длинная шея, стройное туловище, пышный бюст и самое удивительное, чего стеснялась Ирочка – это огромные сальные ноги, похожие на две деревянные колоды, даже коленных чашечек не видно, всё поглотил жир, кроме безупречной талии и живота.
- Ты прям, сияешь? – подметила дочка Зоиньки. – Сейчас утро, а ты уже такая заряженная.
- Да, конечно, - наигранно согласилась Гнездилова, выдохнув колючую бодрость из лёгких. – Если б ещё не эти ноги русалки, то точно была бы королевой, - пошутила над собой однокашница. – Слушай, может чаю, выпьем, я видела возле входа стоит автомат, что скажешь?
- У меня деньги только на обратную дорогу, - призналась Карина, опустив глаза.
- Вот глупая, я что, у тебя денег прошу? - постучала себя по голове Владимировна. – Так что, по чаю или по кофе?
 - А давай лучше так, дождёмся, когда всё закончится и поедем ко мне чай пить, - выдумывала на ходу Брусенко-младшая, лишь бы за неё не платили.
- Какой к тебе? Мне на вторую пару. Ладно, без тебя разберусь, что ты будешь пить, - выстрелила русалка, уходя, виляя бёдрами в сторону автомата.
- Ирка, прекращай, я не буду ничего пить, - вдогонку выкрикнула шатенка, оставаясь на месте.
- Ты чего раскричалась? – влезла уборщица с метлой.
- Простите…
- Простите, будет мало, ты не дома, поняла?
- Поняла… - прошептала Кариночка.
- Понарожают дебилок, - прокряхтела женщина, подумав не о криках молодости, а о белых кроссовках, которые ну никак не одевают под платье.
- Держи, я решила угостить тебя латте, - улыбнулась подружка, вернувшись на лавку.
- Вечно ты меня балуешь, - приняла пластиковый стаканчик девушка. – Ты же знаешь как мне неудобно…
- Неудобно срать на потолке, слышала такое? – заявила Гнездилова, сделав первый глоток горячего кофе.
- Позорище! – вставила свою корягу уборщица, услышав знания мудрой русалки.
- Вы за метлой своей следите, хорошо? – сразу же высказалась красавица, вытаращив серые глаза, на что женщина смолчала, увидев огромные ноги лучшего друга Андреевны. – Ты за кофе не переживай, - вернулась к разговору Ирка. – Это нас Петька угощает. Вчера платье это купил и денег мне на какие-то расходы дал – дурачок. Так что всё хорошо, не думай об этом…
- И ты взяла эти деньги?
- А что? Он мой будущий муж как-никак, а на какие расходы, которые я сама пока не поняла – тратить буду, и получается - обязана, - всё также широко улыбалась Владимировна.
- Я кстати вчера Инку встретила, - вспомнила внучка ворожеи, начав пить кофейный напиток с молоком.
- Какую Инку?
- Инку Молчун.
- Ой, эту дурёху, - вспомнила Гнездилова. – И как её дела? Ума набралась после школы? А то провоцировала меня одиннадцать лет своим можно я, пожалуйста, можно я отвечу. Всех перебивала – курица.
- Говорит сессия скоро, устала, в универе учится…
- Да, а я из-за своего Петьки решила никуда не поступать. Он мне ещё тогда сказал, уедешь учиться из города, найду другую, ту, говорит засранец, которая будет любить и всегда будет рядом.
- Я это помню, ты рассказывала…
- Хорошо, что я ему тогда сразу врезала по роже, а то смотри какой, другую найдёт, - с гордостью на лице, вспоминала девушка. – Люблю его, ой как сильно люблю.
- Так, а чего вместе тогда не живёте? – задала вопрос Брусенко-младшая, позабыв грубости охранника, о котором планировала рассказать лучшей подруге.
- А потому что Кариночка, как выйду замуж, тогда и жить будем вместе, а так, пользоваться мной, я не позволю, как будто я мало ему разрешаю, - хвасталась Владимировна не своей идеей. – Это мне если честно мама посоветовала…
- Что посоветовала?
- Чтоб я себя так вела, не спешила, тогда точно замуж заберёт. А когда живут вместе вне брака, тогда мужик остывает, всё у него хорошо: хата убрана, жрать есть что, зачем тогда жениться, если всё прекрасно. Ага, шиш! Я так не хочу, поэтому спасибо маме, за то, что удержала меня, хотя какой скандал был, пока я это поняла…
- Меня бы кто удержал, - добавила молодая мама, допив вкусный кофе.
- А у тебя всё хорошо, понятно? – не дала загрустить однокашница. – Найдёшь сильного мужика, и всё наладится.
- Ой, смотри, люди заходят, я побежала, - подпрыгнула Брусенко-младшая, спеша к входу Масложиркомбината, услышав, как Ирка говорит о том, что будет её дожиться на этом же месте.
В этот раз охранник пропускает гражданина без пластикового ключа. Волнение возросло. Пальцы сгибаются по очереди. Она находит нужный ей кабинет. Молитва  не сходит с языка. «Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь». Три стука в дверь. «Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь». Карина слышит: «Войдите». «Печать, Дара, Духа, Святого, Аминь». Андреевна прокручивает дверную ручку, и создавшийся сквозняк затягивает её в комнату.
Глава 18
- Здравствуйте, - поздоровалась молодая мама.
- Здрасте… - с недовольством сказала Евгения Михайловна – лучший работник отдела кадров нынешнего года. – А чего вы зашли, вас кто-то приглашал?
- Вы же сами…
- Что я сама? Я ж думала это кто-то из персонала, - заступилась за себя тётенька с поседевшей макушкой. – Так что выходите, я вас позову, когда буду готова. 
Карина вышла из кабинета. Грубость незнакомки прокручивается в голове. Поддержка не помешала бы ранимому человеку, среди бетонных стен и выключенных плафонов. Остаётся ждать и она ждёт. Так проходит двадцать минут, затем ещё двадцать. Брусенко-младшая не решается напомнить о себе, слишком высока цена и о чудо, дверь раскрывается перед её глазами. Евгения Михайловна выплывает из своей норы.
- О, вы ещё здесь? Хоть бы постучали, а то я про вас забыла, - глупо усмехается женщина, видя в этот сцене что-то забавное. – Давайте тогда быстренько, что там у вас?
- Я пришла устроиться на работу…
- Заходите, заходите, что мы с вами варвары какие-то, - жестом пригласила тётка, в свои владения. – Кем вы желаете устроиться на нашем предприятии?
- Кем угодно, - выстрелила шатенка, в надежде обрадовать Дусю.
- Кем угодно, - повторила за ней Михайловна. – Такие люди нам нужны, - искренне улыбнулась Женечка, вытянув вперёд правую руку. – Чего вы ждёте?
- А что я должна сделать? – не поняла девушка.
- Документики, - подсказала незнакомка. – Сейчас всё быстренько оформим, и завтра приступите к своим обязанностям.
От радости, Кариночка вручила свой паспорт, не скрывая широкой улыбки, но седой макушке этого недостаточно.
- Что вы на меня так смотрите? Давайте медкнижку, диплом, фотографию 3/4, ксерокопию паспорта и индикационного номера  или вы думаете, что я буду тратить на вас бумагу? Нет уж! Бумага казённая и нужна мне для работы, а чернила, вы знаете, сколько стоит краска в принтер, которая вечно заканчивается, знаете?
- Простите, но у меня только паспорт…
- В смысле только паспорт? Как я тогда должна допустить вас к работе без медкнижки? Может, вы чем-то больны. Здесь работает очень много людей, да чего врать, треть города точно.
- Простите… - повторилась девушка.
- Ладно, так уж и быть, вы не первая и точно не последняя. Медкнижку после принесёте, на ваших выходных обойдёте больницу, а я уже в папочку вложу и как будто, так и было, - искренне улыбнулась Женя, вкушая будущую шоколадку, которую принесёт ей эта особа. – Давайте диплом.
- У меня только паспорт и больше ничего нет…
- Как это только паспорт? Вы что, в магазин пришли устраиваться или ещё в какую дыру? Это Масложиркомбинат! Хватить плакать! – приказал лучший работник, заметив, как медленно скатываются слезинки по щекам девушки. - Это не я к вам, а вы ко мне пришли.
- Я просто хотела, - окончательно разревелась Брусенко-младшая, всеми силами желая донести информацию. – Чтобы вы…
- Что, я, золотце? Что? Думаешь это смешно? – разозлилась Михайловна. – Думаешь мне нечем заняться, как только играться с тобой?
- Я готова кем угодно, хоть уборщицей, пожалуйста…
- А для тебя что, уборщица плохая работа? Ты попробуй еще найди такой заработок, а потом говори хоть или не хоть…
- Пожалуйста, мне, правда, нужна…
- Хватить рыдать, тебе, сколько лет? – вспыхнула тётка, ударив ладонью об стол. – Кстати, а сколько тебе лет?
- Девятнадцать…
- Так зачем тебе работать? Иди, учись золотце, а потом приходи.
- Вы не понимаете, у меня такая ситуация…
- А мне не нужно знать какая там у тебя ситуация, - перебила молодую маму Женечка. – Я не социальная служба чтоб всем помогать. Иди, как отучишься, возвращайся…
- Пожалуйста…
- Ты что глупая? Мне позвать охрану? Я сказала всего доброго, возвращайтесь с дипломом.
Кариночка не помнит, как вышла из кабинета, как пробежала зарёванная по коридору, не слыша упрёков возмущённого охранника, кричащего о том, что здесь не бегают. Она помнит лишь то, как подруга обнимает её налету, приводя в сознание.
- Что там стряслось? – задаёт вопрос русалка, поглаживая шатенку по волосам.
- Меня не взяли…
- Это я сразу поняла, ведь так люди не радуются!
- Всё тебе весело надомной шутить, а что я теперь бабушке скажу?
- Сдалась тебе эта бабушка…
- Не говори так…
- Другую работу найдёшь, её ж валом.
- А ты мне поможешь? Я одна боюсь…
- А куда я денусь, дурёха? - крепче обняла Ира Брусенко-младшую.
***
Тот же день, этим же утром, когда Кариночка спешит на автобус, игнорирую беззубого деда на лавке, только-только проснулась Настя, как принято её называть среди молодёжи - Анастасия Павловна. Она медленно открыла глаза, поднялась на локти и как последние двадцать шесть лет замужней жизни наблюдает картину утреннего стояка своего давно не молодого мужа – Филиппа Арсениевича Приходько. Каждую ночь он ворочается как пёс, видящий безумные сны свободы: машет руками, скидывает воздушное одеяло на пол, временами разговаривает на эльфийском, выкрикивает непонятные фразы, продолжая спать на спине, а на утро Настенька видит это волосатое тело и, конечно же, стояк из семнадцати сантиметров женского счастья.
- Когда ты постареешь? – в голос задаёт вопрос супруга, шлёпнув ладошкой по члену муженька.
- А, что? – подорвался Филя. – Что случилось?
- На работу пора, - напомнила Павловна, зная как правильно будить своего мужика.
- Прекрати так делать, - в сотый раз приказал бородач, отвернувшись от Анастасии.
- Поливать тебя из чайника я устала…
- Иди, готовь, я скоро приду.
Как послушная девочка, Настенька направилась на кухню. Поставила на плиту чайник, достала масла из холодильника, нарезала хлеб и вот он муж.
- Отвратительное утро, - подчеркнул Филип Арсениевич, усевшись напротив жены.
- Ты это каждый день говоришь, придумай что-то новое.
- Если б ты меня нормально будила, этого бы не было…
- Уж прости, как в молодости не будет…
- Да, как в молодости, - вмиг изменился в лице хозяин дома, улыбаясь, смотря на Настеньку. – Какие планы на сегодня?
- Какие у меня могут быть планы Филь? Уборщица уволилась уже как неделю назад, и я устала мыть эту дыру.
- Я думаю, что кто-нибудь найдётся, - подбодрил Арсениевич, откусив толстый край хлеба. – А почему я ем без мёда? Ты же знаешь, что на масле должен быть мёд, Настя! Что с тобой?
- Засахарился твой мёд, хрен от банки отдерёшь…
- Пусть хоть в камень превратиться, но на моём хлебе должен быть мёд!
Выругавшись, Павловна подчиняется мужу. Право хозяина железно закрепилось в её голове. Любовь никуда не делась, обиды нет, страсть горит на меленьком огне, подкручивать газовый винт нет смысла, ведь пожар утих после пяти лет золотых колец, теперь только взаимопонимание, благодать и поцелуй на недолгое прощание перед работой.
- Я зайду за тобой после работы, - напомнил Филипп, натягивая светлую ветровку.
- А то я не знала, - улыбнулась Анастасия, встретившись губами с  мягкой бородой. – А в губки?
Муж ушёл, супруга уселась перед зеркалом. Обряд перевоплощения завораживает облезлого кота Моську.
- И ты жрать хочешь? Достали! – сказала Настя, закончив разукрашивать круглое лицо.
Кот улетел на улицу, получив подсрачник. Хозяйка зашагала к комоду, подбирая нужное тряпьё. Пшик парфюма собрался в жирную каплю, которую Приходько растёрла по всей шее. Она готова, дом закрыт на все замки, ключи с брелком подпрыгивают в кожаной сумке, как и товарищи по бедному классу, женщина едет на нелюбимую работу. Вид за окном не радует, особенно если едешь стоя, толкаясь ягодицами. Остановка, усеянная бычками, встречает продавщицу магазина «Три семёрки».
- Да, дайте же мне пройти, - распылялась Настенька, протискиваясь между старушками.
- Сколько можно тебя ждать, ты на время смотрела или у тебя повылазило? – выкрикнула одна бабёха.
- Не ори, ты что, из леса сбежала? - заступилась другая.
- Женщины, успокойтесь, - пыталась остановить скандал Павловна, поворачивая замочную скважину.
- А ты не лезь, когда старшие разговаривают, делай своё дело молча…
- Точно из леса, - утвердилась в своём предположении бабуля.
- Не была б ты такой старой козой, я б тебя удавила…
- Удави своё воспитание мымра!
- Как же вам не стыдно, - включилась третья.
Магазин официально открыт. Скупившись, поседевшее поколение выходит с набитыми пакетами, теперь можно приступить к уборке. Разбавленная кипятком ледяная вода засыпается стиральным порошком, половая тряпка с ароматом кошачьей мочи уходит на дно железного ведра. Так не хочется опускать туда руки, но приходится. Хорошенько отжав то, что раньше одевали в гости на день рожденье, Анастасия отвлекается на двух молодых девушек.
- Здравствуйте, - поздоровалась странно одетая незнакомка.
- Здравствуйте, чего желаете? – встала за стойку Приходько, перед этим насухо вытерев руки.
- Я даже не знаю, как начать, - запнулась шатенка, посмотрев на свою подругу русалку, видимо ища помощи друга.
- Если вы хотите купить хлеб, то у нас вчерашний, завоз после двенадцати, - первое что пришло в голову, сказала Настенька, рассматривая то, как глупо одевается молодёжь.
- Говори уже, - подтолкнула к действиям та, что стояла позади мямли.
- В общем, я ищу работу, мне она очень нужна, - выстрелила шатенка, начав плакать. – Мы обошли уже семь магазинов, и никто не хочет меня брать, пожалуйста, помогите…
- Хватит, говорить помогите, я же тебя просила! - встряла русалка.
- Пожалуйста, - будто не слыша лучшего друга, добавила девушка, одевшая кроссовки под платье. – Продавщицей, уборщицей, грузчиком, кем угодно, пожалуйста, помогите мне найти работу…
- Я же тебя просила дурёха, хватит говорить помогите…
- Ты сказала уборщицей? – переспросила Анастасия Павловна.
- Да, я была бы очень рада, - вытирая слёзы, призналась Кариночка, ощутив на плече поддержку Ирки Гнездиловой.
Глава 19
Утро. На часах одиннадцать тридцать. В доме ворожеи раскрыты шторы. Солнечные лучи греют ковёр в каждой комнате. Незаметно на мебель оседает пыль. Пауки плетут паутину. Через деревянные рамы окон долетает крик скота. Четвероногие животные накормлены не свежим сеном, они не довольны, но Дуся, присевшая на диван, отдаёт всё время внучке, которая, весело играется с разноцветными игрушками, кусая и облизывая все красные кубики и жёлтые шарики со смешными рисунками несуществующих зверей.
- Варенька, ты же взрослая девочка, хватит грызть игрушки.
- Бабуська, я кусяю токо вкусьние.
- Ты лучше скажи, как называется эта игрушка, которую ты держишь в руке?
- Шалик, - ответила девочка.
- А какого он цвета?
- Цвета? – задумалась Варвара, всматриваясь в обслюнявленный предмет. – Класный?
- Нет, не красный.
- Чёлный?
- Подумай хорошо, ты же знаешь.
- Жёйтый?
- Да моё солнышко, только говорить нужно правильно жёлтый.
- Жёйтый.
- Нет, жёлтый. Повторяй за мной. Ж-ё-л-т-ы-й.
- Жёйтый.
- Вот холера, твоя мать вообще с тобой не занимается. Жёлтый!
- Жёлтый.
- Правильно солнышко, умеешь, когда захочешь. Расскажи ко мне стишок.
- Стишок? Не хотю, - отвернулась Геннадьевна. – Бабуська, он же динный, зачем?
- Б-а-б-у-ш-к-а.
- Бабуська.
- Ой, не могу, у меня не хватает терпения.
- Тельпение.
Хлопнула калитка. Дуся с Варварой посмотрели друг на друга, удерживая паузу. В тишине слышно как кто-то идёт по двору, поднимается по ступенькам, открывает входную дверь.
- Мама плисла, мама плисла, - подпрыгивает с места доченька, чувствуя всем существом самое дорогое на планете.
 Ворожея слышит через несколько комнат, как они встретились. Мягкими шагами, Кариночка с Варей на руках входит в зал, видя любопытство в глазах пастушки.
- Бабуська, мама плисла.
- Это я вижу, - кивнула старушка, жестом руки указав на то место, куда должна присесть Брусенко-младшая. – Рассказывай.
- Да, мама, лассказивай, где ты била?
- Тебя взяли? Ну не молчи, взяли тебя или нет?
- Нет ба, не взяли.
- Ула, тебя не взяли, - не понимая кого и куда должны брать, обрадовалась девочка, крепче обняв Кариночку.
- А знаешь почему? – с упрёком в голосе задала вопрос бабуля.
- Ба, не начинай, я тебя прошу…
- Потому что одеться нужно было нормально, а не как чокнутая устраиваться на работу. Вот не слушаешь ты бабушку, а стоило бы…
- Чокнутая, ула, - закричала Варенька.
- Варвара, не смей так говорить, это плохое слово, поняла? – сделала замечание Карина, обращаясь к счастливому ребёнку.
Услышав грубые нотки в голосе, Варвара в раз изменилась в лице. Надула губы, выставила вперёд нижнюю челюсть и слезла с маминых колен к игрушкам и до конца диалога родственников, не поворачивалась к ним, рассказывая куклам как её обидели.
- Меня не из-за одежды не взяли…
- Это тебе так кажется. Надо ж такое выдумать, под платье кроссовки, ужас, да они на тебя посмотрели и подумали что ты полная…
- Там нужен был диплом, - перебила внучка бабушку. – А не туфли мои, которые ты купила.
- А ты думала тебя в бригаду бы взяли? Я ж тебе сказала, просись на любую работу, понятное дело, что без образования никто не берёт.
- Ты мне сказала, что нужен только паспорт, а я там краснела и рыдала как дура!
- Солнышко, просто я хотела, чтоб тебе хоть что-то предложили, понимаешь? Я не хотела, чтоб ты плакала, я хотела, чтоб всё наладилось, - признавалась бабушка, блестя слезами. – Я не хотела, чтоб тебя считали дурой, будто ты не на что не способна без этого вонючего диплома. Прости, прости меня…
- Ба, перестань плакать, ведь это не всё!
- А что ещё было?
- После мы с Иркой…
- Какой Иркой? Гнездиловой что ли?
- Да, с ней…
- Хорошая девка, бойкая такая, точно в этом мире не пропадёт…
- Да, да, я знаю, что она тебе нравится, но сейчас не об этом. В общем, после завода мы пошли по магазинам…
- Каким таким магазинам, ты что, совсем ополоумела? Денег в хате нет, а они по магазинам…
- Дашь ты мне договорить или нет? Зачем вечно перебиваешь.
- Я не перебиваю, не выдумывай…
- Короче, - сделала маленькую паузу Кариночка, чтоб выдохнуть весь негатив. – Я хотела устроиться на работу в магазин…
- Это ты правильно придумала, или Ирка всё же подсказала?
- В общем, кучу мы их обошли, нигде без опыта работы не требуются, уборщицы везде есть и вот как ни странно последний, знаешь магазин «Три семёрки»?
- Где-то в центре, но не суть, рассказывай дальше.
- И меня взяли, ба, меня взяли на работу, я теперь буду работать.
- Боже мой, какая хорошая новость, а кем взяли то?
- Уборщицей бабушка, я теперь уборщица, - с радостью в голосе заявила Брусенко-младшая.
- Ничего, ничего, время пройдёт, тебя заметят, и может что-то лучше подберётся…
- Да что лучше ба, я нашла работу, я буду работать, - встала с дивана молодая мама, взяв на руки бесценный подарок. – Солнышко моё, птичка моя, ты ещё обижаешься?
- Дя, ты на меня кличала, я не хотю с тобёй длужить.
- А знаешь, как мама извиняется?
- Не зьнаю, - ответила девочка, вмиг ощутив на своём лице тысячи поцелуев. – Щекотьно, перестань, перестань, я больше не обизаюсь.
- Смотри мне, я ж тебя люблю, - не соврала Кариночка, снова расцеловывая Вареньку.
- А как работать то? Сколько выходных, какой график?
- Пока что без выходных, потому что нет уборщиц, заплатят четыре тысячи…
- Без выходных за четыре тысячи, ты в своём уме? Ты хочешь там здоровье потерять? Это ж целый день на ногах!
- Нет, нужно убирать утром и вечером. Утром с семи, и вечером с восьми.
- Так это чудесно, а магазин большой? Много убирать?
- Нет, где-то вот такой как наш зал по размеру, но я думаю, на улице тоже нужно будет заметать.
 - Мы ж с тобой будем всё успевать и с Варенькой и с козами.
- Получается да.
- А ночью тогда мы тебя встречать будем, чтоб страшно не было, нечего на дорогу деньги тратить. Вот так потихоньку, да по чуть-чуть и выживем.
- Да бабушка, выживем.
- Мы вызывим, ула, - радостно закричала Варвара Геннадиевна, подняв руки к неровному потолку, местами с жёлтыми пятнами от дождевой воды.
Глава 20
Пять ноль-ноль. Девочки спят. Темно. В глухих комнатах слышно дыхание лёгких и стрелку часов. Затем скрип. Ноги, одетые в разные носки, подходят к двухместной кровати, где спит длинноволосая шатенка с дочерью. Рука, взмыленная сухими трещинами, тянется к светильнику. Щелчок. Карина открывает глаза и видит перед собой Дусю.
- Вставай, - шёпотом говорит бабушка. – Не разбуди Вареньку, она должна выспаться.
- Сколько время?
- Вставай, я всё приготовила, пошли кушать…
- Скажи сколько время, а иначе я не встану…
- Какая разница, пошли кушать! – уже громче приказала пастушка. – Тебе на работу пара…
- Я встану через полтара часа, и больше не буди меня, - заявила соня, посмотрев который час на телефоне.
- Ой, делайте что хотите, мне всё равно. Чтоб так относится к своей работе, это уму непостижимо, - уже сильным голосом начала возмущаться ворожея, покинув спальню для девочек.
- Мама, мама, - проснулась Варвара Геннадьевна. – Мама, - хныча, повторял ребёнок.
- Спи моё солнышко, спи, - успокоила дочь Кариночка, выключив свет.
Ровно в шесть тридцать вместе с приходом Дусеньки заиграл будильник.
- Ну что, выспалась? – задаёт вопрос пастушка, ехидно ухмыляясь. – Еда остыла, - добавила бабушка.
Наевшись холодной каши с котлетами, молодая мама спешит на первую работу. Вам могло показаться то, что Карина врёт, искренне радуясь унизительному труду. Или то, что страх перед ворожеей, заставлял её искать что угодно, лишь бы её не отругали. Но это не так. За три года закрытой жизни в Сенокосе она одичала. Ей хочется новых страниц, новых людей, новых событий, чего не может дать опека родной бабушки и вот возможность протягивает серебреные руки, которые Брусенко-младшая не упустит.
Первый заработок он такой. Ничего не знаешь, есть лишь догадки и любопытство. Позор перед знакомыми отсутствует, да и вряд ли стыд играет большую роль, когда свобода на втором месте после ребёнка. И вот она идёт, воодушевлённая приключениями. Одевает выданный фартук. В руках метла и ведро с совком. Началось. Пыль поднимается волнами, ветер подбрасывает её выше головы. Полчаса и труд радует глаз. Затем, та самая тряпка, которую ненавидит Анастасия Павловна, завораживает Кариночку, она вылизывает каждый уголок, отмывая все пятна на керамической плитке. После натёрла дверь до блеска. Стеклопакеты сверкают после её таланта, и продавщица замечает это.
- Что мне ещё сделать? – спрашивает Кариночка.
- Всё идеально, ты большой молодец, можешь идти домой, увидимся в восемь вечера, - отпустила Настенька, вручив сотруднику, нарезной батон и печенье к чаю.
- Что вы, не стоит…
- Бери, бери, ты просто не понимаешь, как меня выручила, - сказала Приходько, с силой впихнув продукты в руки девушки.
 - Спасибо, - скромно ответила шатенка, после чего покинула магазин, повесив фартук на кудрявый гвоздь в коморке.
Первая часть выполнена. Андреевна спешит в Сенокос, передать эстафету Дусе. Варвара машет ручкой бабушке. Пастушка не оборачиваясь, подгоняет коз. Где был день, там и вечер. Сытая скотина молча вдыхает аромат собственного навоза, слыша за деревянными стенами, как кто-то прощается.
- В полдесятого мы выйдем к тебе на встречу, - крикнула вдогонку ворожея, смотря Кариночке вслед.
- Пока мама, - включается Варенька, в конце разрыдавшись, подумав о том, что она ушла навсегда.
- Хватит плакать моё солнышко, мама скоро вернётся, - подбодрила Дусенька, взяв сокровище на руки.
- Плавда?
- Правда, правда.
И так прошёл день, затем ещё один, и ещё, после неделя за неделей Кариночку так и встречали на полпути к дому. Дуся рассказывала интересные истории, ловя их в звёздном небе. Варвара укромно спала в коляске. Тысячи шагов воспоминаний туда и обратно пришли к зарплате: «Вот, держи, распишись здесь», - сказала Павловна, отдав в конверте заработанные гроши. Брусенко-младшая не верила своим глазам, когда только дома, в полном составе семьи, открыла конверт и высыпала на стол большую пачку мелких денег. Купюры из десяти и выше гривен распластались на скатерти, что не понравилось хозяйке дома: «С деньгами так нельзя, а ну собери всё как полагается», - рассердилась Дуся, на что шатенка, собрав всё в кучу подбросила к потолку со словами: «Бабушка, мы это сделали». В этот день была радость, как и для этих родственников, так и для зимы, которая победив осень, врывается со злыми морозами декабря.
***
Вечер. Этот чёртов холодный вечер. Парень с длиной рыжей бородой закрывает свой вагончик с бразильским кофе. Сегодня он замёрз не на шутку. Люди будто сошли сума, выстроившись в очередь перед его кофейней на колёсах. От посетителей, пластиковое окно не закрывалось: «Можно мне капучино», - говорит худощавый студент с большой медведицей из прыщей на лице. «А мне латте и добавьте кокосовый сироп», - вне очереди влезла тучная девица, явно куда-то опаздывающая. - «А мне эспрессо», - с высокомерием добавляет лысый бизнесмен. «Да чтоб вы все сдохли! Ненавижу вас, ненавижу!», - громко повторял в своей голове Лев Филиппович, выполняя свои обязанности, чтоб не сдохнуть с голоду. И так целый день. Ноги гудят, спину ломит, два пальца воспалились от кипятка, пролитого в спешке. Он хочет кушать, и заходит в магазин «Три семёрки», где его встречает мама – такая же уставшая, держа под контролем вереницу эмоций. Подходя к кассе, Лев натыкается на упругие ягодицы шатенки. Та отскакивает с извинениями, говоря, что не заметила нового посетителя. Филиппович в ступоре. Голос девушки проник в его сознание через уши. Внешность заморозила его голод. Он топчется на месте, не зная куда отойти. Растерянность застала врасплох.
- Лёва, отойди уже, дай девочке поработать, - влезла мать, подзывая сына.
- А? Что? Да, да, я иду, - сказал сын, оборачиваясь.
- Что стряслось, ты почему такой…
- Какой? Со мной  всё нормально…
- Незаметно, ну да ладно, что будешь покупать?
- А что это за девушка? – снова обернувшись, спросил сынишка, покраснев всем нутром.
- Какая? – не поняла Приходько.
- Да вот это, мама, которая моет пол…
- Это Кариночка, наша новая уборщица, а что, понравилась?
- А у неё есть кто-то? – резко задал вопрос, рыжебород, потирая руки.
- Так сам и узнай…
- Ты в своём уме, как это я сам, - разозлился бариста, вылупив глаза. – Ладно, забудь, - опомнившись, приказал Лев. – Дай мне хлеб, сосисок, молока и яиц, - заказал кофевар, положив на прилавок сто гривен.
- Ты почему себя ведёшь как свинья? Или я тебе не мать вовсе? Оборзел совсем? - выругалась Настенька, сложив продукты в пакет. – Деньги свои забери, понял? Нечего меня позорить…
- Так ты не знаешь?
- Чего не знаю, Лёвушка?
- Есть у неё кто-то или нет?
- Откуда ж мне знать, она у нас месяц как отработала, я и не спрашивала, зачем мне это?
- Странно, я её впервые вижу…
- Ничего странного, она целый день не работает, приходит утром и вечером…
- Ладно, я пошёл, спасибо за продукты, - отблагодарил Приходько-младший, выйдя из магазина.
- Карин, - сразу же после ухода Льва, позвала продавщица уборщицу. – Иди сюда, брось швабру.
- Вам чем-то помочь, а то я уже почти закончила? – спросила Андреевна, подойдя к начальнику.
- Мне кажется, ты моему сынишке пригляделась, что скажешь?
- А что я могу сказать? – покраснев, ответила шатенка, не выдержав взгляда серых глаз.
- Ну как что, а он тебе понравился или нет?
- Я и не поняла, я ж работаю, - соврала Кариночка, решив поделиться этим, только с лучшей подругой.
- Знаешь, он у меня парень не плохой, вспыльчивый, это да, как и его отец собственно, но если ухватится, то не отпустит, любить будет да гроба, а ещё он трудяга, а не как все парни, только пить и гулять…
- Я вас поняла, - добавила молодая мама. – Я продолжу работать?
- Да, Карин, домывай и иди домой, - отпустила сотрудника продавщица, понимая то, что она задаёт не уместные вопросы.
Пройдясь тряпкой по последним квадратным метрам, шатенка всполаскивает в ведре растянутую ткань и  снова чувствует, как кто-то врезался в её задницу, да так сильно, что она чуть не упала на колени.
- Ой, прости, прости, я не хотел, - начал извиняться чудак с рыжей бородой, размахивая букетом красных роз перед лицом Кариночки. – Это тебе, - протянул вперёд себя не скромный подарок Лев. - Я хотел бы провести тебя до дома, что скажешь?
Брусенко-младшая забегала глазами. В магазине были только они и его мама, жадно пожиравшая милую сцену. Ладошки вспотели. Не принимая подарок, Карина сказала, что её не нужно провожать и дарить цветы. На что Филиппович в сердцах бросил букет на пол и вышел из «Трёх семёрок».
- Ты почему себя так ведёшь, ты что, королева? Или тебя часто балуют? – расстреливала вопросами девушку Анастасия Павловна. – Или парень у тебя есть? Чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
- Нет у меня никого!
- Значит, не понравился, - насупилась Приходько, подняв букет с пола. – Смотри, какие красивые.
- Да, очень красивые, - согласилась уборщица.
- Подумай хорошенько, такой парень в беде не оставит, я это точно знаю, - нахваливала сына мать, ожидая правильных слов от сотрудника.
- Понимаете, - заикаясь, начала Кариночка. – Я не хочу портить ему жизнь…
- Такой здоровый лоб, как же ты ему её испортишь?
- У меня есть дочь? – призналась молодая мама, заметив, как изменилась в лице продавщица.
- Но кольца я не вижу…
- А его и нет…
- А где ж тогда отец?
- Его тоже нет, он нас бросил, - заплакала шатенка, вытирая глаза предплечьями. – И вряд ли вернётся…
- Тогда это не тебе решать, испортишь ты Лёве жизнь или нет.
- Его зовут Лев?
- Да, это мой сын, - напомнила Павловна, вручив Кариночке букет цветов. – Подумай хорошенько, ведь жизнь не заканчивается когда рождается ребёнок.
- Наверное, - сказала Андреевна, принимая цветы. – Наверно вы правы.
- Можешь не сомневаться.
Диалог завершился. Попрощавшись, Карина ушла в ночь, идя на встречу к родным людям. Улицы с дорожными фонарями освещали ей путь, освещали её мысли, освещали сделанный выбор, но не освещали одобрение, которое ей необходимо.
- Ба, - заговорила внучка, толкая коляску лилового цвета. – Ты же видишь эти цветы, почему не спрашиваешь от кого они?
- Ты у меня девочка взрослая, чего мне вмешиваться?
- Скажи, что ты об этом думаешь?
- Надеешься на то, что старая бабка, подскажет тебе, как правильно жить?
- Думаю что ты у меня самая умная…
- Я думаю тебе их нужно выкинуть…
- Почему? – удивилась Брусенко-младшая, зная наверняка, что этого не сделает.
- Ты хотела моего совета или как?
- Да, но…
- Что, но Кариночка, что но? Тебе нужно её воспитывать, а не по койкам прыгать, знаю я таких…
- Но я не такая!
- Думай только о ней, она на первом месте, всегда, - напомнила ворожея, остановившись. – Я знаю, что нужно работать, нужно воспитывать детей, а мужики эти, чтоб они провалились, не нужны, понимаешь?
- Но ты после дедушки ни с кем не была, откуда тебе знать, может это хороший парень.
- Дедушка твой… - запнулась пастушка. – Ты его не знала, а от чего его так сильно любила твоя мать, мне не понятно. Я рада, что он умер и наконец-то дал мне спокойно дышать, царство ему небесное, прости меня Боже, что сказала такую глупость…
- Он был таким плохим?
- Бьёт, значит, любит Кариночка, бьёт, значит любит.
Глава 21
Следующий вечер такой же холодный, как и вчерашний. Голые деревья пугают прохожих. Мусор гуляет в спокойном городе. Карина моет пол и иногда поглядывает на гирлянды, которые повесили, не дожидаясь Нового года. В магазине пахнет разновидностью продуктов. Настенька пересчитывает кассу, складывая купюры в разные столбцы, затем приходит очередь монет. Посетителей не густо, раз в тридцать минут кто-то заскочит то ли погреться, то ли купить самое дешёвое, что предлагают витрины. В основном алкоголики – любители поглощать напитки на розлив. Еда их не интересует, если не считать дольку лимона, без которой никуда в эти морозные дни.
Закончив уборку однокомнатной квартирки, Брусенко-младшую отпускают восвояси. И выйдя на свежий воздух, она видит его – большого, бородатого, с охапкой цветов. Он подходит, кусая губы. Шатенка не двигается. Она не из тех, кто знает как правильно себя вести с мужчинами, поэтому полностью поддаётся инстинкту, а значит не говорить, пока к тебе не обратятся сами.
- Это тебе, - сказал Лев.
Снова розы, только в другой упаковке, более красочной, вчера был какой-то пергамент.
- Я не знаю, любишь ли ты такие цветы…
- Люблю, спасибо, - ответила девушка, вдыхая скоротечную жизнь, почти умерших растений.
- Я поговорил с мамой, - признался парень, откашлявшись. – Она сказала, что у тебя есть дочь, - кашель. – Я не против… Точнее меня это не пугает, понимаешь?
Карина молчит. Ей приятно слушать его голос, следить за его жестами. Он не такой как Гена, да и был ли он вообще этот Гена, она забыла. Жить в настоящем, здесь и сейчас ей намного приятней, чем вспоминать гадости прошлого.
- Так я тебя проведу?
- Меня должна встретить бабушка с Варей…
- Варя это твоя дочь?
- Да, это моё солнышко…
- Варвара, красивое имя, мне нравится, - не соврал, рыжебород, вытянув согнутый локоть, приглашая жестом пойти под руку.
Шатенка поддалась. И сказать Вам по секрету, с таким человеком Кариночке было не только не страшно, но и казалось что весь мир это сплошная безопасность. Они шли, вдыхая аромат цветов, мало говорили, мало смотрели друг другу в глаза, но всего было много, слишком много, для запуганной Андреевны.
- Знаешь, ты мне очень нравишься, - вдруг заговорил Приходько, не видя со своей высоты, как улыбается девушка. – Я очень спешу с этими букетами, прогулками, но… - Лев замолчал.
- Что но?
- Но мне кажется это правильно, а ты как думаешь?
Кариночка не ответила на его вопрос, увидев вдалеке пастушку с коляской.
- Лёв, спасибо за цветы, за то, что провёл меня, но вот здесь мы попрощаемся. Я пока что не готова познакомить тебя со своей семьёй.
- Знай, что я буду готов, когда ты будешь готова, какой бред я несу, - вслух добавил последнюю фразу Филиппович.
- Пока Лев, ещё увидимся, - попрощалась девушка, оставив парня без поцелуя в щёку.
- Пока Карин, надеюсь до завтра.
Кофевар не сдвинулся с места. Он продолжил наблюдать за её походкой, за её движениями бёдер, густыми волосами, которые подпрыгивали от быстрого шага. Стоит и смотрит – ужасная картина маслом. Как будто маньяк, да ещё и в ночи, да ещё какой огромный. Понадобиться три мужика с дубинами, чтоб его свалить, но всё намного проще – Лев не хочет прощаться, не хочет быть один в свои двадцать семь лет, не хочет, да и всё тут…
 - Опять цветы? – заметила бабуля. – Он миллионер или просто балбес?
- Не знаю, но я хотела бы вас когда-нибудь познакомить.
- Если только когда-нибудь, - согласилась старушка, не видя по ту сторону длинной улицы бородатого предпринимателя.
Спешит не только бородач из кофейного вагончика, но и дни. Бегут не спрашивая. Не остановить, не выключить, не убить это милое время, когда вдруг, кажется, что сейчас хорошо, сейчас как надо, но в этом есть и полезная штука. Мало кто её замечает, мало, кто уделяет внимание плохому. Потому что оно неприятно, оно нас мучит и вот что прекрасно дорогие читатели – плохое заканчивается, да, да, так же как и хорошее, главное не заострять внимание, а осознавать то, что всё проходит. Доставайте подзорную трубу. Я продолжаю.
Иней. Снега нет, только эта белая пыльца. Всё преобразилось. Невообразимый контраст привыкших к грязи глаз. Люди улыбаются как дурачки, не понимая, что с ними не так. Погода помогла им забыть вчерашнюю серость. Из ртов валит пар. У мужчин сосульки на усах. Горожане с розовыми лицами выходят из тёплых домов, так же как и Андреевна, уже какой день счастливая идёт на работу.
С первой прогулки с Львом Филипповичем Приходько прошло уже как две недели. Две недели он каждую ночь с Кариночкой общается ни о чём и обо всём сразу. Уже легче, проще подбираются темы и нужные слова. Ворожея отошла в сторону. Поэтому Лёвушка знает, где они живут, провожая Брусенко-младшую до самой калитки. Цветы прекратились после четвёртого букета. В бой выступили конфеты, которые запрещали кушать Вареньке. До Нового года оставалось пять дней.
- Карин, - обратилась к девушке Анастасия Павловна. – Я это, как его…
- Что-то случилось? – отвлеклась от уборки шатенка.
- Да, случилось, Новый год скоро…
- Это, точно, - улыбнулась красавица.
- Я хотела бы пригласить тебя к нам на Новый год. Там и Лев будет и муж мой, познакомитесь, что скажешь?
- Я ж не могу, куда я Вареньку дену, Анастасия Павловна, простите, мне очень неудобно отказываться.
- А что Варенька, бери её с собой, её то мы больше всего хотим увидеть…
- А бабушка моя?
- А что бабушка?
- Я её тоже не могу бросить, она столько всего хочет наготовить, так что простите, может в следующий раз?
- Ну, как знаешь, моё дело предложить, а твоё отказаться.
  - Ещё раз простите.
- Ничего страшного, не бери в голову.
Во второй выход на работу Павловна не задавала никаких вопросов, только поприветствовала Брусенко-младшую лёгким кивком головы. Швабра туда и обратно. Пол и витрины блестят, а значит, рабочий день завершился.
Накинув зимнюю куртку, молодая мама выходит на улицу, где её в который раз встречает бородач. Только по-другому. Вместо коробки конфет или пышного букета, паренёк притащил ёлку выше его ростом, а это поверьте мне не маленькое деревце.
- Это тебе, - не многословно дарит подарок бариста, поцеловав ещё тёплую после магазина щёку девушки.
- Мне? А куда ж я её дену, Лёв?
- Как куда, домой.
Под ручку не получилось. Лев на плече тянет колючее растение, а в другой полный пакет новогодних игрушек.
- Я пойму, если ты будешь против того, чтоб я, зашёл к вам, - заикаясь, произнёс Филиппович, подойдя к дому ворожеи.
- А знаешь что, заходи, - уверенно заявила шатенка, открывая скрипучую дверь во двор.
Кофевар не поверил своим ушам, не показал даже виду, как много это для него значит. Подойдя к входной двери, Кариночка остановилась.
- Лёв, ты со мной? – задала вопрос девушка, заглядывая в серые глаза великана.
- Я всегда с тобой!
Брусенко-младшая провернула замочную скважину и на второй щелчок, она услышала: «Я тебя люблю». Настала неловкая пауза, после чего Андреевна повернулась к сыну продавщицы.
- Что ты сказал? – задрожала всем телом молодая мама.
- Я сказал, что я тебя лю… - попытался договорить Приходько, как нежные губы девушки, остановили его на полуслове.
Вечность полей за забором Дуси не смогла бы так же доходчиво и прямо объяснить, что же на самом деле чувствует Карина Андреевна Брусенко. Так и она сама, не в силах произнести, решила рассказать об этом не словами.
  - Проходи Лёв, чувствуй себя, как дома, - прошептала шатенка, впуская в своё царство нового человека.
Знакомство прошло на ура. Дуся, не сдерживая эмоций, радовалась ёлке, позабыв о том, какими плохими могут быть мужчины, ведь она женщина, а женщин подкупают подарки. Варенька хлопает в ладоши, решив, что к ней самой первой пришёл Дедушка Мороз.
Дерево установили в зале. Наряжали вместе. До макушки, правда, никто не доставал, даже Лев Филиппович на носочках и то не смог, что уж говорить о маленьких девочках, поэтому пришлось стать на табурет. Сегодня был праздник, так часто давно никто не улыбался как в этот день – ночью. После был чай. Открывали оставшиеся коробки с конфетами. Варенька уснула, попробовав только одну, но самую, самую сладкую и вкусную. Ворожея была довольна, габариты взрослого парня не пугали, его наоборот хотелось обнять как мягкого мишку, что Кариночка и делала, когда они оставались одни. Острых вопросов не поднимали, решив оставить это на следующую встречу, поэтому, как и всё хорошее, так и всё плохое закончилось. Лев ушёл, а Карина ещё долго смотрела на ёлку, видя в ней счастье будущего, счастье которое изменит её жизнь.
Глава 22
Падает снег. Декабрь решил отыграться за тридцать дней лени. Новый год стоит на пороге, счищает миллионы липких снежинок с овечьих валенок. Горожане докупают продукты. Дети катаются на санках. Ребята постарше договариваются о месте встречи, обычно это усеянная гирляндами площадь в центре города. Бабушки вымывают хаты, пока супруги их сыновей готовят разновидности салатов и деликатесов. Холодцы занимают половину холодильника, шампанское с остальными напитками нежится в кастрюле с водой или же в сугробе двора частного дома.
Быстро темнеет. Люд настроен, не спать всю ночь. Дымоходы, бушуя, выдыхают чёрную тень в небо. Чистая и выглаженная одежда дожидается своего часа. Срубленные ёлки незаметно осыпаются. Варварство? Не думаю. Дайте бедному классу почувствовать себя королями ночи, отпустить предрассудки и гореть так ярко, как учили их предки. Пусть каждый выскажется в этот праздник, пусть каждый откроет забродившее сердце товарищу или случайному проходимцу. Наболело. До судорог в пальцах измучило молчание. Хватит! Я приказываю!
Нож кромсает продукты: картошку, огурец, крабовые палочки, зелень, яйца, лук. «Карин, ты дочистила гранат?», - задаёт вопрос Дуся, держа в руке холодное оружие. Ответ в виде кивка головы - принят. Лезвие в сторону. Следующее орудие убийства – тёрка. Она измельчает всё что необходимо, а именно: свеклу, картофель, морковь, яйца, сельдь.  В конце посолить, поперчить, выложить слоями, добавить море майонеза и на декор – изумрудный гранат.
Бабушка сегодня сама не своя. После салатов сразу к огромной кастрюле с отваренным и очищенным от вялой корочки картофелем. Толкушка, будто перфоратор в руках ворожеи творит чудеса: «Карина, подливай молоко, мы опаздываем», - кричит пастушка. «Никуда мы не опаздываем! Успокоишься ты или нет?», - уже не на шутку рассердилась Брусенко-младшая, вытирая выступивший пот на лице. Затем сервировка. Стол накрыт на четыре человека и четвёртый уже стучится в калитку, разбудив соседских собак.
- Лев, как ты вырядился, - замечает шатенка, выйдя на встречу к Деду Морозу. – Где ты нашёл этот костюм?
- Лучше не спрашивай, - отвечает парнишка, согрев ватной бородой вишнёвые губы красавицы.
- Варя будет так рада, спасибо тебе!
Они направились к дому. В коридоре их встречают хозяева. Варвара прыгает на месте, впервые увидав узорчатую ткань таких размеров.
- Бабуська, бабуська, Дед Молозь плишёл!
За полчаса до боя курантов, наряженная в костюм лисички девочка, рассказала все стихи, которые выучила вместе с мамой. Океан замёрзшего смеха ударяется в мутные окна. Девять, пробка вылетает из зелёной бутылки, десять, в бокалах поднялась сладкая пена, одиннадцать, бенгальские огни сверкают с запахом серы: «Двенадцать», - прокричали все разом, вдохнув в Новый год жизнь миллиардов людей.
Пришло время подарков. Лев достаёт из мешка упакованные в пёструю бумагу коробки. Денег хватило на всех, пусть даже и в кредит, но это стоило того, чтоб видеть их счастливыми. Застолье продолжалось не долго. Первая уснула Варвара, затем влюблённая пара отпросилась у пожилой женщины на ночную прогулку. Дверь захлопнулась и Дуся присев на стул возле телевизора, утонула в золотых голосах нашей эстрады, пока Карина под руку с Дедом Морозом спешит по сугробам в центр города.
  Дойдя к месту назначения, Филиппович с Брусенко-младшей увидели собственными глазами то, что веселье ещё далеко не закончилось, а только началось. Люди в пьяном угаре водят хоровод, шампанское и напитки по горячее льются рекой, салют освещает городскую ёлку, не трезвая молодёжь решает конфликты, ввязываясь в мордобой, всё как полагается, добавить нечего, да и не нужно, ведь это праздник маленькой, греющей в душе каждого из нас надежды, надежды в лучшее.
Лёва пробирается сквозь толпу, освобождая дорогу для принцессы. Достав из-за пазухи припрятанную бутылку игристого вина, он выстреливает вверх, попав в фиалковый шар на колючей ветке. Стаканчиков нет, они пьют из горла, обливая щёки, финал – поцелуй с языком. Пошло, и не уместно заниматься таким среди стольких людей, но их не остановить. Тепло пухлых губ сплетаются в узел, будто четыре розовых подушки зажали в тески. Не расцепить, не сдвинуть. Экстаз застилает уши. Слышно лишь как бьётся сердце. Эмоции переполняют и рыжебород, не удержавшись, зовёт шатенку в гости. Карина не против. Они покидают площадь, направляясь к жилью Приходько.
Многоэтажка впускает посетителей. Молодая парочка не видит преград. Ни что не останавливало девушку. Никаких сигналов или знаков судьбы не предостерегали её. Она чувствовала лишь правильность поступка, тем более что ей хотелось этого не меньше бородатого парня в красном костюме. Кровь бурлила пузырями, укрывая кожу мурашками. Лёва снял с неё куртку, затем с себя. Показал съёмную однужку, с уже разложенным диваном. Предложил чаю, шатенка отказалась. Жестом предложил поцелуй и девушка согласилась. Ей давно не было так больно и приятно одновременно. Метель эмоций заставляет вскрикивать, тело вздрагивать. Непослушные ноги дрожат в наслаждении, этот парень знает что делать, и это единственное, что не нравится красавице, отдавшись рыжему Льву без оглядки.
Одежда разбросана по всему залу. На поиски лифчика ушло пятнадцать минут, что говорить о трусиках, так вообще все двадцать. Пара смеётся от здоровья, оно переполняет их. А если нет усталости, значит вторая волна на подходе.
Постельные игры без презерватива не напугали Кариночку, ведь в первый раз он согрел её живот, а как было в следующий, она не помнит. В памяти лишь отпечатался поцелуй, его крепкая рука, на которой она удобно разместилась и сон. Сладкий, убаюкивающий сон. Вот и всё, что она может вспомнить на утро, если не считать того, чего нельзя рассказывать любопытным детям.
- Доброе утро Кариночка, - прошептал здоровяк.
- И тебе доброе утро, - улыбнулась шатенка. – Я так выспалась…
- Не удивительно, сейчас одиннадцатый час.
- Как одиннадцатый? Мне пора уходить, - подпрыгнула Брусенко-младшая, начав заново искать нижнее бельё.
- Почему ты спешишь? У тебя ж выходной…
- При чём здесь выходной, помоги мне найти лифчик!
- Остановись, что с тобой?
- Я должна была вернуться домой как можно раньше, понимаешь, бабушка меня убьёт!
- За что? Она ж знает, с кем ты была.
- Тем более Лев, тем более!
Не до конца понимая спешку молодой мамы, рыжебород провожает её до самого дома, не рассчитывая на гостеприимство. Они попрощались возле калитки, после чего каждый пошёл по своим делам. Лёва от нечего делать, решил поработать в выходной, а Карина встретиться с наставлениями ворожеи.
- Как это называется, Карина? – сразу же во дворе задаёт вопрос Дусенька, смотря снизу вверх на внучку. – Ты что себе позволяешь, а? Ты где была?
- Я была с Лёвой…
- Ты была у него дома, а?
- Была бабушка.
- Он же теперь думает что ты очередная проститутка, прости Господи что скажешь…
- Я не проститутка!
- А ведёшь себя именно так, - задрала подбородок старушка, пытаясь хоть как-то донести правильное поведение уважающей себя девушки.
- Я не проститутка! – повторила красавица, уставившись на родного человека.
- Хуже! – выстрелила пастушка, одним взглядом прогнав Брусенко-младшую.
- Я не проститутка! – напоследок добавила шатенка, забежав в коридор дома.
- Господи, как её вразумить, как мне её вразумить? – уже сама с собой продолжила разговор бабуля, направляясь в козлятник.
Беседа перенеслась в спальню для девочек. Андреевна ревёт в подушку, Варенька в соседней комнате рисует Деда Мороза. Ворожея наступает, прикрыв за собой дверь в опочивальню.
- Солнышко, перестань плакать, я не хотела тебя обидеть, - заговорила Дусенька, присев рядом с внучкой. – Ты должна понять то, что кроме себя самой никто тебя уважать не станет. Я не говорю, что ты должна быть гордой и неуступчивой. Нет! Я не об этом. Общаться - можно, конечно, мы все люди. Целоваться -  можно, но только чтоб никто не видел, потому что для чужих людей это срам. Как начнут лизаться на лавках, как собаки, фу, позорище! Это уму непостижимо, как так можно? - распылялась прабабушка Варвары, наблюдая за молчаливой девушкой. – А секс…
- Не продолжай! – тут же заговорила молодая мама, не желая слушать от старого человека о сексе.
- А что здесь такого? Ты лучше слушай, что тебе бабушка говорит, и запоминай, а лучше записывай, чтоб потом были знания как Вареньку воспитывать.
- Я хорошо её воспитаю,  - сквозь слёзы и выступившие сопли, заявила Андреевна, всё так же, не поворачиваясь лицом к хозяйке дома.
- В этом я не сомневаюсь моё солнышко. Ты ведь лучше меня, лучше твоей мамы, я тобой очень горжусь, но жить нужно по правилам, - вытянула вперёд указательный палец пожилая женщина.
- По каким ещё правилам?
- По Божьим правилам…
- Ба, не начинай, потому что по этим правилам я буду гореть в аду за то, что родила вне брака, как блудница!
- Все мы ошибаемся. И ты, и я. Бог это видит и простит каждого, кто покается. А достойно себя вести нам никто не запрещает. Уважай себя моя девочка, не обесценивай того, чего ты можешь вместе с любовью подарить мужчине. Будь мудрой! Оступиться ты всегда успеешь, и я тебя поддержу, неважно, жива буду, или нет, я буду рядом, оберегать тебя моё солнышко.
- Прости меня бабушка, просто он такой, он такой…
- Я понимаю, я видела, как ты на него смотришь.
  - Мы можем стать семьёй.
- Конечно, можете, только не спеши, не надо гнать коней, тебе всего девятнадцать, всё ещё придёт, понимаешь?
- Бабушка, ты могла бы кое-что пообещать? – спросила Карина Андреевна, обняв старушку.
- Всё что угодно моё солнышко.
- Никогда, никогда больше, не говори о своей смерти, - сквозь солёные слёзы произнесла внучка, упёршись щекой в ключицу ворожеи.
- Обещаю моё солнышко, обещаю.
Глава 23
Прислушавшись к совету Дуси, Карина не подпускала к себе Лёву. Остались обнимашки, да и то на прощание. Взрослый парень не понимал, что творится в голове девушки. Вопросы не находили нужных ответов. Шатенка переходила на другую тему или попросту молчала, что ещё больше раздражало рыжеборода. Три месяца лепестки высыпались мешками. Розы выкупались из разных магазинов, но полумёртвые тела цветов не пробивали броню, до тех пор, пока Кариночку не стошнило в магазине «Три семёрки».
- Карина, что с тобой? – испугалась за красавицу Павловна, отвлёкшись от работы за кассой.
- О, прилетели, - подметила бабуля, аккуратно укладывая продукты ввязанную сумку.
- Что значит, прилетели? - задала вопрос Настенька, обращаясь к покупателю.
- Да то и значит, ты что, глупая совсем, или тебе нужно сказать залетели, чтоб ты поняла, о чём идёт речь? - фыркнула старушка, направляясь к выходу. – Поздравляю, - добавила незнакомка, похлопав по плечу молодую маму.
- Карина, это правда? - подбежала обрадованная Приходько. – Ты беременна?
- Я не знаю, да и вряд ли, - ответила уборщица, вымывая пол после своих красочных рисунков на керамической плитке. – Простите, я сейчас всё, всё уберу, - заторопилась девушка, пулей вылетев из зала в туалет.
- Точно беременна, - улыбнулась мама львёнка, провожая взглядом нового родственника.
- Пожалуйста, пожалуйста, только не это, пожалуйста, - плакала перед зеркалом Брусенко-младшая, надеясь на то, что это простое отравление.
- Кариночка, как ты себя чувствуешь? – постучала в дверь продавщица.  - Может тебе чем-то помочь?
- Всё хорошо, - выйдя из туалета, сказала шатенка. – Я, наверное, отравилась чем-то…
- Надеюсь, что нет, - ещё шире улыбнулась Настенька. – Знаешь что, иди ка ты домой, а я всё уберу, хорошо?
- Нет, нет, я должна доработать, пожалуйста…
- Кариночка, успокойся. Ты лучше по дороге купи тест и сразу мне позвони, ладно?
- Тест?
- Да, тест, как я рада, - обняла Брусенко-младшую женщина, приближая то время, когда она наконец-то сможет назвать себя бабушкой.
- Простите, - снова вернулась в туалет Кариночка, оставшись наедине с унитазом. – Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу, - повторяла вслух молодая мама, зная о том, как тяжело пройти это снова.
«Вскрыть пакет, достать тест-полоску. Опустить тест в чашку с мочой до уровня, указанного стрелками на 20-30 секунд. Положить тест-полоску на сухую поверхность. Оценить результат в течение 1-5 минут».
Кариночка, вернувшись, домой, сделала всё точь в точь как указывала инструкция. На последнем этапе она скрестила пальцы, повторяя: «Пожалуйста, пожалуйста, не надо, не надо». По истечению трёх минут, на тесте начала вырисовываться вторая полоска. «Нет, нет, пожалуйста, пожалуйста», - окончательно разревелась девушка, усевшись на полосатый коврик, затем её вырвало.
- Карина, солнышко, всё хорошо? Почему ты так рано вернулась, открой дверь, - говорила в запертую туалетную комнату ворожея. – Карина, что случилась, почему ты молчишь? Я слышу, что тебе плохо, открывай…
Щеколда отварилась. Брусенко-младшая протягивает руку пастушке, держа между пальцами тест-полоску.
- Что это такое? Почему ты плачешь?
- Посмотри, - дрожащим голосом настаивала красавица.
- На что посмотреть?
- Вот на это бабушка, вот на это?
- А что это? – взяла тест бабуля, разглядывая не понятную вещицу. – Ты это где-то нашла? Почему она мокрая?
- Это тест ба, тест на беременность!
- Это как так тест?
- Ну, ты что не слышала никогда, может по телевизору видела? – удивилась молодая мама, заметив, как за спиной Дусеньки играется Варвара Геннадиевна.
- А ты меня не видись, а ты меня не видись, - выглядывала и снова пряталась за старушкой весёлая Варенька.
- Вижу моё солнышко, вижу.
- Не видись, не видись.
- И что это такое, можешь нормально объяснить?
- Чтобы узнать, беременна ты или нет, нужно опустить в свою мочу этот тест и если на нём появляется две палочки, значит беременна. И у меня там две ба, две палочки! – объясняла внучка, вытирая слёзы.
- Во-первых, я не черта не вижу, никаких палочек, - выругалась пастушка. – А во-вторых, я не доверяю никаким шарлатаном. Где это видано, чтоб по бумажке беременность определять? Тебя хоть рвало? - поинтересовалась бабуля, на что Кариночка закивала головой. - Глупости какие-то, перестань реветь, ребёнок смотрит!
- Ба, что мне делать?
- Да, бабуська, что нам делять? – улыбнулась маленькая девочка, держась за варикозную ногу хозяйки дома.
- Успокоиться, - закричала Дусенька. – Нам всем нужно успокоиться! – повторила ворожея, уйдя в спальню за кошельком.
- Мама, тебя обидели? Кто, ласскажи? – изменилась в лице правнучка, глядя на краснолицую шатенку.
- Никто меня не обидел, - сказала Кариночка, взяв ребёнка на руки. – Чем ты занималась?
- Я пласнулась, а потомь, а потомь, я не помню, - засмеялась Нетеребенко, тем самым рассмешив Брусенко-младшую.
- Хохочете, – подметила бабушка. – Это уже хорошо. Вот, бери деньги и поезжай в больницу. Там точно скажут, что и как!
Так и поступили. Молодая мама в больницу, а Дуся с Варенькой в поле. Потеплело, уже можно бегать среди просторов и диких трав, пугая рогатый скот.
   Деньги захрустели в сжатой руке. От выхлопных газов автобуса тяжело сдерживать рвотные позывы, но нечем, завтрак закончился и так с горем пополам, Брусенко-младшая добирается до гинекологического кабинета, отстояв очередь, а после раздвинув ноги перед старым извращенцем с магическими зеркалами и чувствительными пальцами.
- Поздравляю, вы на третьем-четвёртом месяце беременности, - заявил доктор, снимая марлевую повязку. - Одевайтесь.
- Четвёртом?
- Плюс – минус.
- Плюс-минус? - повторила за доктором девушка, вставая с неудобного кресла.
- Вот, пожалуйста, - протянул  гинеколог список с комплексом витаминов.
- Большое спасибо, - приняла бумажку шатенка, выйдя из кабинета, в котором слово ремонт, никогда не стояло на первом месте.
Возвратившись в женское царство, преодолев лабиринт улиц, Карина не застала родни. Они до сих пор в поле, греются под весенними лучами солнца.
Завязав шнурки на всё тех же кроссовках, которые носила осенью, Брусенко-младшая спешит к ним, издали разглядев маленьких человечков с пасущимися козами. Семь минут по грязи и неровной поверхности и шатенка в деталях рассказывает бабушке, как прошёл осмотр.
- Беременна значит, ничего, вырастим, как-то, но вырастим, - поддержала внучку ворожея, крепко обняв своё наследие миру.
  - Ба, ты прости, я не знаю, как так вышло, как нам теперь быть?
- А как нам быть, моё солнышко? Продолжать жить, растить деток, это не так уж плохо как тебе кажется.
- Я не говорю что это плохо, просто… - недоговорила Андреевна, услышав телефонный звонок. – Алло.
- А ты где? – спрашивает Лев Филиппович, явно чем-то взволнованный. – Я стою возле твоего дома.
- А почему ты не на работе?
- Поговорить мне с тобой очень нужно, мама сказала, что отпустила тебя…
  - Да, отпустила.
- Ну, так, где же ты?
- Я в поле с бабушкой, мы недалеко.
- Как же мне вас найти?
- Видишь, вдалеке три человека с козами?
- Да, да, вижу, я бегу, - отключился парнишка, разглядев их на расстоянии.
И снова цветы. Бариста потратил кучу денег, пытаясь этим доказать свои серьёзные намерения, но в этот день – иначе. Льва переполняют чувства, он не идёт, он бежит, спотыкаясь о камни и коровьи лепёшки. Размашистыми движениями бородач преодолел дистанцию в три минуты. Курта расстёгнута, на лице выступил пот, обувь в дерьме, волосы взъерошены, Приходько радуется как младенец, в груди бешено бьётся сердце. Карина смотрит на здоровяка, боясь сложного разговора.
- Это, правда? – первый задаёт вопрос Филиппович, пожирая шатенку глазами.
- Что, правда? – задрожала всем телом красавица, смотря снизу вверх.
- Ты беременна? – с глубокой отдышкой интересуется парень. – Не молчи, это правда или нет? Просто моя мама могла подумать всё что угодно, понимаешь?
- Да, я беременна, - призналась девушка, поджав губы. – Ты будешь папой, - добавила Брусенко-младшая, увидев ступор в глазах Лёвы. – Но ты не обязан его растить вместе с нами, если ты этого не хо…
Не успев закончить фразу, Андреевна растворилась в объятиях Приходько. «Не говори глупости Кариночка, ведь я тебя люблю, как же я тебя люблю» - целуя спелые губы, повторял львёнок, впервые влюбившись по настоящему, именно так, как рассказывал отец.
Переносить на завтра или на послезавтра или через месяц – нет смысла. Это отличный момент, самый сказочный и неожиданный. Среди просторов полей, которые не так часто видывали трогательные моменты, Лев становится на одно колено. Кольцо, мерцая маленьким камушком, приводит Кариночку в восторг. Ей удаётся только плакать и наблюдать чудесную картину из иллюстрированных сказок, прочитанных в детстве. Ворожея хнычет, держа Варвару на руках. Козы не отвлекаются, им не до этого. Пауза длилась несколько секунд, после чего последовало ожидаемое и самое счастливое – Да!
- Да? – переспросил бариста, не поверив ушам пельмешкам.
- Да, да, да!
Глава 24
Понадобилось всего шестнадцать дней для того, чтобы убедить пожилую Дусю в том, что молодая пара обязана жить вместе. Только при одном условии: «Хорошо, хорошо, я согласна, как насобираете денег, тогда и сыграете свадьбу», - одобрила ворожея, приняв в свой дом, нового члена семьи. При этом Вареньке пришлось переехать в бабушкину комнату, разделив постель с пастушкой.
Ложе любви застелили новыми простынями. Старый шифоньер вынесли в летнюю кухню, заменив зеркальным шкаф-купе. Так же в их спальню львёнок поставил плазменный телевизор, подключил интернет, за два дня установил пластиковое окно, пообещав, что с этого начнётся смена всех окон, но потихоньку, не сразу. Частыми гостями стали Анастасия Павловна и её верный муж Филя – гордый самец, молчавший каждое застолье, будь то чай или напитки покрепче, он просто наблюдал, кивая головой. Карина засыпала счастливая и просыпалась такой же, только немного растрёпанной, после схватки со Львом, который запретил ей выходить на работу, а больше времени проводить на улице.
Дни кружат водоворот мелочей. Люди притираются друг к другу, но к чему-то невозможно привыкнуть быстро, а это именно то, что Дуся просыпается в четыре утра, шоркая по хате, гремя то посудой, то входной дверью.
- Карин, Карина, - разбудил девушку будущий муженёк.
- А, что?
- Она снова проснулась так рано, - со злостью в голосе, уже в который раз напоминает рыжебород.
- Ты привыкнешь, спи Лёва, тебе скоро вставать на работу.
- Это уму непостижимо, чего она вечно лазает среди ночи?
  - Это для тебя ночь, а для неё уже утро, Лёва, спи!
- Нет, я так больше не могу, сколько можно меня будить, - сказал бариста, подорвавшись с кровати.
- Лёва, успокойся, не надо этого делать, вернись, я кому сказала, вернись! – пыталась приказывать здоровяку крохотная шатенка, видя в темноте силуэт удаляющегося из спальни Филипповича.
Скандал не пришлось долго ждать. Бабуля, увидав великана в одних трусах, не вольно, присела на табурет.
- А ты чего не спишь? – спросила Дусенька, смотря на то, как полуголое тело не помещается в дверях.
- Это я вас хочу спросить, почему я не сплю! – с упрёком ответил Приходько.
- Мне откуда знать, может сон страшный приснился?
- Да, приснился, - согласился со старушкой Лев. – И этот сон снится мне каждую ночь, после того, как я сюда переехал.
  Дуся не понимает о чём идёт речь и лишь нотки укора в её адрес подсказали причину их диалога.
- Вы специально шумите, не давая мне уснуть, у вас что, повылазило, и вы не видите который час? – в упор начал расстреливать рыжебород. – Я хочу спать, ясно? Скоро на работу, а вы носитесь как угорелая…
- Но я так живу, - тихим голосом перебила Льва старушка. – Я просыпаюсь в такое время.
- Вы что, издеваетесь? Я сказал, что хочу спать, завтра на работу или ты оглохла? – перешёл на «ты» здоровяк, угрожающе не моргая. – Если тебе не хрена не спится, то вали в козлятник и сиди там, пока все не проснутся, ты поняла? Не слышу! Ты поняла или нет?
- Лёва, хватит кричать на мою бабушку, - вбежала в кухню Брусенко-младшая, попытавшись выпихнуть из комнаты бородатого парнишку, который позволил ей это сделать, со словами: «Ты же сама видишь, что ей простыми словами не доходит!». – Иди спать и никогда больше не смей так разговаривать с моей бабушкой, понял?
- А ты меня ещё поучи, как разговаривать, не доросла ещё. Чего вылупилась? Я спрашиваю, чего ты вылупилась? Глаза свои опусти, пока я их не закрыл!
- Пошёл вон! – закричала во весь голос Кариночка, после услышав, как проснулась Варенька, истерикой зовя маму к себе.
- Ты как со мной разговариваешь? – двинулся тяжеловес в сторону Андреевны, схватив её за лицо. – Ты кто такая, а?
- Мама, мама, мама, - кричала из спальни ворожеи девочка, пробудив рассудок в озверевшем Приходько.
- Нахрен всё это, нахрен! – отпустил Брусенко-младшую Филиппович, уйдя восвояси.
Через пять минут он вернулся полностью одетый, и, не говоря ни слова, вылетел из чужого дома, хлопнув дверью. Карина сразу же побежала успокаивать старушку, которая тихо повторяла: «Он как Ваня, такой же, как Ваня», - говоря, имела в виду ворожея  дедушку кареглазой внучки. «Один в один», - не унималась бабуля, шатаясь на табурете.
- Ба, успокойся, всё закончилось, он ушёл!
- Зачем нам это, зачем? Почему ты должна пройти через такое же, как я? Карина, - обратилась к девушке пастушка. – Не смей его прощать, не смей, прошу тебя…
- Ба, да у каждого бывают срывы, он просто на всех накричал, - защищала Льва красавица, не замечая истины, которую так явно видела хозяйка дома.
- Не такие Кариночка, не такие срывы, он страшный, ты не видишь какой он опасный?
- Да какой он там опасный, перестань…
Прибежавшая Варенька, сразу же бросилась к маме, обнимая её за ногу.
- Прости моё солнышко, мы тебя разбудили, - взяла на руки ребёнка Брусенко-младшая.
- Дя, лазбудили и не плисла ко мне, я звяла, а ты не слишишь.
- Я слышала, просто была чуть-чуть занята, пошли ка лучше спать, хорошо?
- Холошо, только я с тобёй.
- Разумеется моё солнышко…
- Карина, - снова обратилась к внучке ворожея. – Не прощай его, пусть идёт куда хочет, он ни тебе, ни нам не нужен, слышишь, не прощай!
  - Ба, мы спать, а ты не думай об этом, мы просто поругались, с кем не бывает, - отбилась Андреевна, уходя в свою комнату в компании дорогого человека.
- Не прощай его, - повторила Дусенька, провожая взглядом молодую маму. – Не прощай!
Утром, днём, вечером, ночью - Лев не вернулся. На следующий день так же. Сообщение за сообщением, которые отправляла шатенка - бес толку. И только спустя неделю он явился, при параде, не забыв букет роз. «Главное извиниться перед старухой», - мысленно говорил львёнок, перед тем как прийти в женское царство.
- Бабушка Дуся, вы извините меня за то, что произошло, я не хотел, правда, - начал рыжебород, встретив во дворе бабулю, коса поглядывающую в его сторону, что ему, как гордому зверю не понравилось. – Это никогда не повторится, обещаю, простите…
- Лёва, ты вернулся, - выбежала из дома красавица, прыгнув на шею здоровяку. – Где ты пропадал, почему не отвечал на звонки и сообщения?
- Думал Кариночка, много думал, ты прости меня идиота…
- Главное что ты всё понял, заходи в дом, Варенька столько спрашивала о тебе.
- Правда?
- Правда, правда.
Парочка забежала в хату, не заметив того, что бабушка повторяет слово дура в разных интонациях. Они снова вместе, рядышком проводят солнце за горизонт и крепко спят, потому что ворожее страшно шуметь по ночам. 
Как Вам, нравиться? Или это очередная глупышка, не видящая дальше своего носа. Погодите, не торопитесь. Лучше поговорим о счастье! Да, да, именно о нём – изворотливом угре. Что вы знаете о счастливой жизни? А что вы знаете о другой стороне счастья? Не такой радужной и привлекательной с грозовыми тучами внутри. Карина щедрая девушка, уж не сомневайтесь. Она берёт Вас за руку и показывает, как ночи напролёт плачет, закутавшись в одеяло: обессиленная, разбитая, подавленная с опухшими глазами встречает новый день. Выслушивает советы седого наставника. И так день за днём. Уже нечем плакать. Головная боль бежит по пятам, не отпуская с поля зрения запуганное создание. Ещё больше молчания и угрызения совести. Коктейль бурлит, переливаясь через края. Нужно высказаться, выбросить ненужные воспоминания. Подруга выручает, но этого недостаточно. Неизвестность – самое правдивое слово, которое три года назад откопала в себе Брусенко-младшая. Осмыслив, а самое главное, приняв его, шатенке стало легче. «Будь что будет», - вслух заявляет молодая мама, не выбросив, а закрыв на тяжёлый замок всё то горе, мешающее жить. Так что позвольте ей забыться. Позвольте поверить в счастье!
***
Кофе. Мало кто знает о секрете приготовления этого крепкого наркотика. Вы привыкли пить его дома, на улицах, в заведениях, в больницах, где угодно, лишь бы оно было под боком в нужный момент. Откручиваете крышку от идеальной, продуманной дизайнерами банку или отрываете корешок от стика. Высыпаете содержимое в кружку или турецкую турку, кипящая вода сделает всё правильно. Губы ошпаривает от удовольствия, зрачки расширяются от бодрости – вы довольны. Но парнишка из кофейного вагончика в центре города видит в этом ритуале нечто больше, чем простаки-обыватели.
- Мне латте, - сделала заказ девушка, забыв добавить слово «пожалуйста».
  Бариста приступает к работе. Измельчённый кофе готов заранее, его засыпают в холдер, затем прессовка, железный портофильтр присасывается к кофемашине, указательным пальцем рыжебород, активирует кнопку пролива, чёрная жидкость выливается в ёмкость и в это же время, Приходько разогревает молоко пароотводной трубой. Нужная порция угольного нектара отодвигается в сторону. Молоко взбивается до нужной кондиции. Картонный стаканчик с изображениями достопримечательностей Парижа наполняется горячим молоком, после медленно добавляется крепкий напиток и в завершение молочная пена. Лев творит на совесть, пусть даже покупатель не видит через не прозрачный стакан того, что он приготовил наркотик слоями, самое главное профессионализм, а его-то предостаточно в опыте работы здоровяка.
- А можно его сделать по-ирландски? – задаёт вопрос девушка, принимая свой заказ.
- А тебе, сколько лет? – интересуется Лёва, серьёзно рассматривая собеседника.
- Шестнадцать.
- Тогда нет.
- Ну, это всего лишь кофе, вам что, жалко?
- Мне не жалко, лучше приходи с мамой и может быть она разрешит тебе попробовать.
- Да мне уже везде наливают, а вы выделываетесь, - напоследок добавила блондинка, уйдя от баристы.
После ухода покупателя, Лёва засмотрелся на стоящую в трёх шагах от него женщину. Та стояла с пачкой бумаги, раздавая её прохожим, которые после, отправляют взятый материал в мусорку. Проходит час, другой и Приходько стало интересно, что она там предлагает.
- Эй, женщина, женщина, - кричит парнишка из открытого окошка кофейного вагончика. – Женщина!
- Вы меня зовёте? – спрашивает незнакомка, обращаясь к рыжебороду.
- Да, что вы раздаёте, дайте почитать.
Двумя прыжками, тучная красавица в молодости, остановилась перед кофеваром. «Это приглашение на курсы», - признаётся тётка, протягивая Филипповичу  брошюру.
- Курсы парикмахера. За один месяц мы сделаем из Вас профи. Приходите, мы Вас ждём! – вслух читает предприниматель, искоса поглядывая в сторону незнакомки. – И что, прям за месяц?
- Мне-то откуда знать, я просто раздаю эти бумажки. Позвоните и всё узнайте, там же номер указан, - отстрелялась женщина, уйдя на прежнее место раздачи.
Филиппович ещё час поглядывал на эту брошюрку, ему не давало покоя мысль о том, что это была бы отличная возможность для Кариночки. Рука невольно тянется к телефону. Цифры набраны, он слышит гудки.
- Здравствуйте, салон красоты «Спелая вишня», я Вас слушаю, - ответила приятным голосом девушка.
- Да, здрасте, - откашлялся здоровяк, замешкавшись в вагончике. – Я это, то…
- Да, да, я Вас слушаю.
- Я тут на бумажке прочитал, ой, какой бумажке, что я несу, в общем…
- Вы имеете в виду брошюрку?
- Да, всё верно, там написано о курсах, это так?
- Да, у нас сейчас идёт набор, но есть условия, без которых на них нельзя попасть…
- И что это за условия? – перебил девушку Лёва, поджав губы от недовольства, подозревая шарашкину контору в мошенничестве.
- Условия таковы: во-первых, они платные! Месяц обучения стоит две с половиной тысячи гривен, во-вторых, при себе нужно иметь инструменты.
- А что это за инструменты?
- Машинка для стрижки, ножницы нескольких видов, расчёска…
- Ладно, ладно, - остановил поток ненужной информации Лев. – Вы можете скинуть мне все названия СМС?
- Да, конечно, курсы начинаются с двадцать третьего числа, Вас записывать?
- Так это ж послезавтра?
- Да, так и есть.
- Почему нельзя сказать послезавтра?
- А есть разница?
- В общем, записывайте не меня, а мою жену, - решил не отвечать на глупый вопрос бариста, выбрав вариант - уклониться от споров с неизвестным ему человеком.
- Как зовут Вашу жену?
- Кариночка, ой, Карина, простите…
- Оплата по приходу, деньги не возвращаются в даже том случае, если Вы решите не проходить курсы до конца…
- Кто бы сомневался, - добавил Приходько.
- Салон красоты «Спелая вишня» находится в центре, по улице Чехова, дом семнадцать.
- Хорошо, хорошо, не забудь мне всё скинуть СМС.
- Да, я помню. Тогда мы ожидаем Вашу жену двадцать третьего числа в одиннадцать тридцать.
- Договорились, - подтвердил соглашение кофевар, забежав наперёд с тем, что представил Брусенко-младшую, как свою жену.
- Всего доброго, до свидания.
- И вам того же, - отключился Лев Филиппович. – Какое тупое название салона, «Спелая вишня». Это ж надо было такое придумать.
Отлучившись на часик по личным делам, что гласила повешенная на окно картонка, львёнок спешит в супермаркет. Все деньги на карте, в наличном расчёте нет смысла – будущее!
Забежав по ступенькам в огромное здание, парнишка прошвырнулся по прилавкам, купив всё необходимое для курсов, о которых не догадывалась шатенка. Как всегда ругань и брань. Покупатели обязаны быть недовольными, продавцы это знают, одев на себя психологическую броню с миллионом разных улыбок и взглядов. В голове крутиться слово «послезавтра». Лев не может дождаться встречи с Кариночкой, поэтому раньше уходит с работы, застав чайную церемонию в зале.
Коричневая скатерть, грузинский сервиз, печенье и сладости. Ворожея делает глоток и сразу же давится, увидев рыжеборода с набитым пакетом в руках. Она не здоровается, этот бродяга не достоин её внимания.
- И вам здрасте, - приветствует хозяйку дома бариста, поцеловав мать своего ребёнка. – Варвара спит?
- Да, недавно уснула, как отработал? – спрашивает Андреевна, замечая то, с каким недовольством умолкла пастушка.
- Обычно я отработал, но у меня есть новость.
- И какая же новость?
- Новость в этом пакете, открывай! – приказал Приходько, протягивая набор юного парикмахера.
- Что это? – удивилась девушка, изредка поглядывая на не меньше её удивлённую Дусю.
- А как ты думаешь? – решил поиграться Лев, широко улыбаясь.
- Ты хочешь, чтоб я тебя подстригла?
- Было бы не плохо, попытка номер два, - сказал Филиппович, вытянув из куртки брошюрку.
- Курсы парикмахера. За один месяц мы сделаем из Вас профи. Приходите, мы Вас ждём! – прочла шатенка, испугавшись того, на что намекает кофевар. – Я туда не пойду. Я не умею.
- Так тебя научат, чего дома сидеть? Потом работать можно после этих курсов.
- Кариночка, я с ним согласна, - наконец-то заговорила старушка, закивав головой.
- Вот, даже бабушка Дуся в этом видит хорошую идею.
- Я не знаю, - сомневалась в своих силах красавица, пытаясь не смотреть собеседникам в глаза.
- Это всего месяц, зато какие знания. Тебе не обязательно потом стричь людей в парикмахерских. Можно делать всё на дому.
- Как этому можно научиться за месяц. Курсы это лажа, нужно отучиться в ПТУ, чтоб не навредить человеку.
- Если за месяц не сможешь, пойдёшь на второй. Тебе не нужна теория, только практика, понимаешь?
- Я это понимаю, но…
- Послезавтра, начало в полдвенадцатого, адрес у меня есть, - перебил Брусенко-младшую Лев. – Даже не думай отказываться!
- Я не отказываюсь, просто я не уверенна в том, что справлюсь.
- А я вот верю в тебя, и не на минуту, не сомневался когда записывал мою зайку на курсы. Не понравится, бросишь! И если что, будешь этой машинкой меня стричь, так что деньги зря не пропадут. Ну, улыбнись, пожалуйста.
- Поздравляю, - сказала бабушка, увидев как внучка улыбнулась, а после так и вообще растаяла, когда львёнок поцеловал её в щёчку. – Ты большой молодец,  - добавила Дусенька, видя то, как радуется её солнышко.
- Спасибо, большое спасибо, - принял похвалу здоровяк.
- А давай я тебя сейчас подстригу, - загорелась Андреевна, достав машинку из коробки.
- Нет, ты ещё не научилась, - испугался парнишка.
- Ну, пожалуйста, пожалуйста.
- Я сказал нет! – убежал из комнаты Лев Филиппович, боясь уговоров будущей жены.
- Ну, ты его простила? – обратилась к хозяйке дома Кариночка, заглядывая ей в душу.
- Конечно, простила, - соврала ворожея, подарив сладкую ложь в глиттерной обёртке.
Глава 25
В назначенный день, в назначенный час, Брусенко-младшая переступает порог салона красоты «Спелая вишня». Парикмахеры, обернувшись в сторону посетителя, замерли на одну секунду, после чего продолжили красить, стричь и укладывать дикие волосы. К новоприбывшей девушке подбежал свободный от работы мастер – женщина сорока-сорока пяти лет.
- Здравствуйте, вы по записи? – начала разговор тётушка, не представившись.
- Нет, я пришла на курсы, - ответила шатенка, достав брошюру из сумочки.
- Да, сейчас всё начнётся, можете пока присесть, должен подойти ещё один человек.
Так и оказалось, видимо новые знания никому и даром не нужны. Пришёл ещё один ученик и эта же тётка, встретившая Андреевну, приступила к так называемому курсу.
- Ещё раз здравствуйте, меня зовут Нина Григорьевна, я буду вашим гидом или мастером, как вам угодно, называйте, как хотите, самое главное, внимательно слушайте, а лучше записывайте.
- А я с собой ничего не брала, чтоб записывать, -  испугался второй ученик, обратившись, что самое интересное не к Григорьевне, а к Кариночке.
- Я тоже, - добавила молодая мама.
- Это я так сказала, необязательно записывать.
- Фух, пронесло, - выдохнула девка, по возрасту чуть старше двадцати двух лет. – А то мама бы меня убила.
- Никто ничего не скажет вашей матери, забудьте.
- Меня мама реально бы убила, - сказала на ушко Карине соседка по стульям.
- Как меня зовут, вы уже знаете, а как вас? Давайте познакомимся.
- Меня Саша.
- Александра значит, очень приятно. А вас как зовут?
- Карина.
- Чудненько, - хлопнул в ладоши преподаватель. – Начнём.
- Простите, - влезла Сашенька, подняв руку. – Я это, сразу хотела сказать, расчёски такие я не нашла, поэтому взяла свою, ничего? – извинилась девка, вытащив из сумки старую чесалку, как будто ей до этого расчёсывали бродячих псов.
- Ничего страшного, вы только меня не перебивайте, хорошо?
- Хорошо, - согласилась Александра. – Она меня ненавидит, стерва, - снова шепнула на ухо Брусенко-младшей девушка.
- Я здесь, девочки, - напомнила о себе Ниночка, пощёлкав пальцами, дабы привлечь к себе хоть какое-то внимание. – Парикмахер – это слово пришло к нам из Германии, что означает мастер, делающий парики, то есть человек, работающий с волосами. Что касается парикмахеров и их специализации. Существует всего пять специализаций, это: специалист по мужским стрижкам, специалист по окрашиванию волос, специалист по женским причёскам, специалист по женским и мужским стрижкам и последнее как вы уже догадались, это специалист по созданию образцов новых причёсок.
- Никогда бы не догадалась, - сказала девка, не замечая того, как сильно она раздражает окружающих.
- Как вы думаете, какие услуги может предоставить парикмахер? – задаёт вопрос Григорьевна, видя как соседка шатенки пялится в окно.
- Может подстричь, - сказала Брусенко-младшая.
- А что ещё?
- Покрасить волосы, сделать укладку, - добавляет Андреевна.
- Сашенька, а ты как думаешь, можно сюда что-то добавить?
- Может создать новый образец причёски, - выстреливает девка.
- Правильно, молодец, - хвалит мастер только Александру, на что Кариночка обиделась, не подав виду. – Но есть не только стрижка, покраска, укладка или создание новой причёски. Парикмахер так же может предложить услугу лечения волос.
- Это как? – заёрзала на стуле Саша.
- Как? Об этом вы узнаете немного позже, не на этом занятии, а чуть более подробней на следующих курсах. Сейчас эта информация вам не нужна. Мы переходим к теме – инструменты.
И понеслась рекой лекция о тех самых инструментах, при этом демонстрируя, как и для чего нужно то или другое приспособление. Двадцать минут ушло на объяснение того, как пользоваться мойкой для головы. Десять минут как пользоваться креслом, полчаса на то, чем отличаются расчёски, затем, чем отличаются машинки для стрижки и их насадки, после, как пользоваться феном и почему носик ветродуя должен быть удлинённым и в завершение концерта – чем же всё-таки отличаются ножницы.
- Ах да, при покраске обязательно одевайте перчатки, это важно, - чуть не забыла Нина Григорьевна, подняв указательный палец в небо. – Вы наверняка устали…
- Ещё бы, - выкрикнула Александра, помассировав шею.
- На этом занятие не заканчивается, двадцать минут у вас есть на то, чтобы попить чаю, - предложил мастер, указав на кофейный столик, где застенчиво блестел электрический чайник.  - Подышать свежим воздухом, но только двадцать минут, - напомнила женщина, жестом разрешив девочкам подняться со стульев.
- Ну что, по чайку? – улыбнулась Сашка, зовя Брусенко-младшую за собой. – А ты не хотела бы попить его на улице? Погода шикарная.
Согласившись на предложение, девушки с пластиковыми стаканчиками присаживаются на уличную лавку. Погода действительно прекрасна: солнце слегка припекает плечи, на удивление тёплый ветер колышет стволы деревьев, птицы не предвещают дождь, летая высоко в небе, собаки нежатся на земле, дождавшись весны, хочется вдыхать кислород на весь объём внутренних мешков, но Сашенька подкуривает сигарету и это желание пропадает.
- А ты что, не куришь? – с удивлением в голосе спрашивает соседка по лавке.
- Нет, я беременна, да и никогда не курила, - признаётся Кариночка, отворачивая лицо от серого дыма.
- Беременна, ого, что ж ты сразу не сказала? - подпрыгнула Александра, отойдя от шатенки как минимум на пятнадцать шагов. – С этого расстояния недостанет, - кричит девка, выпрямив большой палец вверх.
Выкинув окурок в урну, Саша вернулась, начав громко сербать чай, будто пыталась высосать из стаканчика душу.
- Ты можешь так не делать? - с отвращением попросила Андреевна, скривившись всем телом от этого звука.
- Да, маме тоже не нравится, - сказала девка, продолжив цейлонский ритуал.
- Я сейчас уйду, если ты не прекратишь, ты можешь нормально себя вести?
- Все мы беременные такие, как не отрицай.
Кариночка ничего не ответила, а просто вернулась в салон, молча дожидаясь продолжения.
- Где ты ходишь? Хочешь мне всё испортить? – фыркает в трубку Нина Григорьевна, не обращая внимания на вновь прибывшую ученицу. – Давай, чтоб пулей!
Пуля влетела в салон красоты в виде тринадцатилетнего мальчика, который явно не подстригался специально к этому моменту.
- Познакомьтесь, это мой сын Дима. Сегодня он будет моим помощником, - объясняет мастер, усаживая в кресло парикмахера мальчика-стесняшку.
- Мам, только не коротко, - напоминает сынуля.
- Молчи, сиди спокойно! – звереет Нина, говоря как можно тише.
- Все мы мамы такие, - подмечает Сашка, отвратительно издавая аромат табака и кислого никотина.
Машинка для стрижки заплясала в руках мастера, тщательно разжёвывая обывателям каждое движение. Начали с боков, переходя на затылок. Затем в бой полилась холодная вода, расчёска и ножницы. Карина продолжает не верить в свои силы, потому что повторить, да ещё и с таким спокойствием, кажется на грани фантастики. Саша зевает, ожидая завершения, и вот оно, последний штрих – чёлка. Девка говорит наконец-то и на этом курс окончен. Рассчитавшись за бесценные знания, ученицы распрощались со «Спелой вишней». Каждая пошла своей дорогой. Одна к злой матери, вечно поучающей её жизни, другая в женское царство, где во дворе распылялся скандал недовольства.
- Да нахрен вам эти козы? – видимо в тысячный раз переспрашивал Лев, не услышав нужного ответа.
- Что здесь происходит? – вмешивается в конфликт красавица, видя налитые кровью глаза Лёвы.
- Кариночка, солнышко, скажи ему, я больше не могу его слушать, - умоляюще просит о помощи ворожея, хватая внучку за руку.
- А ты что, не согласна со мной? – кидается с вопросом бариста, не видя в Андреевне никакой преграды.
- С чем не согласна? Бабушка, успокойся, хватит переживать!
- С тем, что эти козы в печёнках сидят. Вечно орут, везде говно, а эта вонь, стыдно друзей пригласить. Их нужно перерезать, а сарай пустить на дрова…
- Тебя пустить на дрова, - заявляет старушка, почувствовав поддержку со стороны Брусенко-младшей.
- Лёва, это не наш дом! – напоминает молодая мама, надеясь на адекватное поведение парня.
- А чей же он тогда, если мы здесь живём?
- Это мой дом, мой, - выкрикнула Дусенька, трясясь всем телом. – Не нравится, уходите к чёртовой матери, - предложила хозяйка, не имея в виду Зою Ивановну – пышку, с карандашной улицы.
- Я всё равно его разломаю, - заявил здоровяк, одной рукой отпихнув сожителей. – Ясно? – добавил львёнок, выдернув топор из пенька, служившего для рубки дров. – Заткнитесь! – кричит козам кофевар, начав рубить входную дверь в козлятник.
- Ааа, - испугалась пастушка, дёргая за руку внучку. – Карина, останови его, останови этого полудурка.
- Лев, успокойся, успокойся, я тебе сказала, - пыталась приказывать отцу не родившегося ребёнка красавица.
Филиппович делает вид, что не слышит, занимаясь полезным делом. Андреевна срывает голос, боясь подойти к обезумевшему Приходько. Дуся только успела увидеть, как внучка забежала в летнюю кухню и вернулась во двор с полным ведром ледяной воды, которую всю, до последней капли вылила на будущего мужа.
- Ты что себе позволяешь, мразь? – коченея от холода, ещё больше разозлился здоровяк, толкнув беременную девушку на асфальт.
- Не тронь мою внучку, - заступилась за шатенку хозяйка дома.
- Да пошла ты, вместе со своей внучкой! - гаркнул детина, с такой же силы пихнув бабулю.
Андреевна пытается поднять распластавшуюся на земле Дусеньку, но ей не удаётся, Приходько хватает её за шею, прижав к стене дома.
- Ты должна выбрать с кем ты, со мной или с этой чокнутой, выбирай! – заорал Лев, не услышав ответа от задыхающейся девушки. - Я сказал, выбирай, тварь!
Кариночка уснула, напоследок услышав, как где-то вдалеке рыдает Дуся, прося отпустить её сокровище, что Лёва и сделал, заметив, как закатились глаза его любви и вечного счастья.
Птицы улетели. Здесь не на что смотреть. Интерес пропал, так же как и Лев Филиппович Приходько. Пастушка всеми силами пытается разбудить девушку, упавшую на аккуратно сложенные кирпичи. Струйка крови выдавливает мелкий ручеёк в густые волосы молодой мамы. Ворожея думает, что это конец, но внучка открывает глаза с вопросом: «Где Лёва?».
Глава 26
Поднявшись на ноги, Карина делает два маленьких шага и Дуся не успевает её подхватить, видя, будто в замедленной съёмке то, как девушка снова падает на землю, держась за живот. Выкидыш не заставил себя ждать. Скорая помощь как всегда не вовремя с огромным опозданием забирает пострадавшую с её дочерью и родной бабушкой.
- Почему вы так долго, почему? – в слезах повторяет ворожея, обнимая Вареньку.
- Эй, солнышко, всё хорошо, - лёжа на спине в микроавтобусе пытается подбодрить доченьку Карина.
- Нужно было вообще вас не брать, - со злостью в голосе сказал медбрат.
- Я бы тебе не взяла, я бы тебе не взяла, - угрожая кулаком, кричит бабуля.
Носилки. Крепкие руки мужчин. Скрипучие двери городской больницы. Ступеньки. Неотложка. Врач со стажем. Белые комнаты. Капельницы. День, другой, снова дома.
- Мама, потиму ты платишь? – задаёт вопрос трёхлетний ребёнок, взобравшись к Кариночке на кровать.
- Я не плачу, просто туча принесла дождь.
- Не било никакой туци, я би увидела, - смотря по сторонам, не могла не поверить доченька.
- Была, она вылетела в окно, - улыбается Брусенко-младшая, поглаживая девочку по мягким волосам.
- О, лежите, - застала Дуся родственников в спальне. – И я с вами прилягу.
Семейство лежит на воздушной перине, рассматривая узоры на потолке. Каждый думает о своём: кто о мультиках, кто о жизни, а кто-то об улетевшем на небо ребёнке.
- Карин… - напряглась всем телом старушка.
- Что ба?
- Ты прости меня, - выдохнула ворожея.
- Ты ни в чём не виновата…
- Я не только про это, я про всё…
- Я же тебе говорила, что ты у меня самая лучшая, не начинай себя грызть.
- Да бабуська, самая, самая, воть такая, - развела руками девочка, попытавшись показать что-то необъятное.
- Я прошу прощение за то, что мы с твоей мамой не смогли дать тебе достойную жизнь, чтоб ты ни в чём не нуждалась и была счастлива…
- Ба, я счастлива, у меня всё хорошо, перестань.
- И у меня всё холошо, - добавила Варвара, прижавшись к матери.
- Ты не понимаешь, - пыталась понятней объяснить пастушка, но что-то не получалось. – Я смотрю на людей, у которых всё замечательно: полная семья, отличные условия, возможность дать образование, а на море сколько раз они ездят, а ты ещё никогда… - заплакала бабуля, не в силах остановить потоки воды из слезных желёз.
- А что такое моле? – удивилась Геннадьевна.
- Прости, прости меня…
- Ба, хватит реветь, - не выдержала Андреевна. – И без тебя на душе тошно, неужели не видно? – задала вопрос Кариночка, не дожидаясь ответа, сразу же выйдя из спальни.
Ванная комната. Лампочка висит на грязном проводе, освещая три на три метра тусклым светом. Зеркало. Брусенко-младшая упирается в умывальник, рассматривая своё лицо в заляпанном отражении.
- Ненавижу, ненавижу тебя, - шёпотом произносит девушка, вылупившись в зеркало. – Как ты могла, как ты только могла это позволить?
Нет сил. Шатенка присаживается на пол, пытаясь, успокоится. Стены давят, плитка отдаёт холодом, ноги слегка хрустнули, колючая вода обожгла лицо и снова это отражение.
- Мы справимся, мы совсем справимся, - прощает себя красавица, возвращаясь к семье.
Кариночка не знает, что поджидает её за поворотом. Быть сильной учила её жизнь, если можно называть это силой. Миллиарды поникших людей, утонувших в проблемах судьбы. Вы только представьте. Ни один, ни два, ни десять человек, а миллиарды. Каждый тянет за собой ношу, думая о том, что только у него такая проблема, а если и есть похожие истории, то только он испытывает подобные чувства. Я говорю не о проблемах с родителями, не о разных обстоятельствах при которых девушки или женщины потеряли не родившегося ребёнка. Я говорю в целом, о проблемах, которые нас окружают. Вы не подумайте, советов никто не раздаёт, а если б и было что сказать, и я на сто процентов был бы уверен в эликсире счастливой жизни – я бы не сказал. Почему? Да потому что ненавижу заносчивых людей, считающих, что их путь является гарантом. Бред собачий. Высокомерные мудаки. Я больше склонен размышлять так - именно Бог позволит произойти событиям так, чтоб ты был счастливым и точка.
- Карин, - обратилась к внучке старушка, решив, не извинятся в сотый раз. – Давай пить чай?
- Давай, бабушка, с удовольствием.
Жизнь – это разноцветная конфета вкусов. Каждый слой: то сладкий, то горький, то кислый, то солёный, но бывает уже слишком долго горький, бывает же такое, слой не рассасывается, хочется, выплюнут надоевший подарок, да ещё и такой противный, но любопытство берёт вверх над рефлексами. Вот и Кариночка, продолжает рассасывать свою конфету, а как она это делает, как с этим справляется, никого не должно волновать.
***
Карандашная двенадцать. Старушка, кряхтя, подходит к прекрасному дому. Это тот самый дом, где забор придерживали палки, калитка была из ржавого железа и облущенной краски, ступеньки, ведущие к входной двери, представляли собой груду кирпича, но всё изменилось. За три года трухлявая хата, превратилась в королевство. Еврозабор мешает глазам посмотреть на то, что творится во дворе. Калитку сменили огромные ворота с острыми пиками. Ступени, ведущие в дом, преобразились, доведя их до истинного вида, спрятав кирпичи под шоколадной плиткой. Бабуля не может свободно пройти, ей приходится звонить.
- Ма, что ты хочешь? – выбежав на улицу, задаёт вопрос Зоя Ивановна.
- Матери нужно что-то хотеть, чтоб увидеть родную дочь?
- Ладно, заходи, - с недовольством поддалась пышка, жестом приглашая ворожею.
- О, а где асфальт? – удивилась пастушка.
- Нет больше асфальта, Дима решил положить плитку, и знаешь, мне нравится.
- Да, мне тоже, так чисто.
- Мама, ну ты идёшь или нет? - злилась Брусенко-старшая, дожидаясь Дусю.
Изнутри так же всё изменилось. Евроремонт, сделанный на кредит полицейского, впустил новые краски в жизнь тучной Ивановны, которая так и продолжила бездельничать, наплевав на работу простых смертных. Хвостик не против, он всегда мечтал об активной домохозяйке, которая не возвращается со стонами недовольства от малооплачиваемого, но тяжкого труда. Поэтому все довольны. Жрать есть что, дом убран, а насыщенная сексуальная жизнь забрала у Зоиньки лишние килограммы. Не все правда, жирок остался, Сергеевич рукоплещет от того, что не испортил свой идеал женщины.
- Ты прости, я не принесла ничего к столу, - извинилась пастушка, усевшись на угловой диванчик.
- А ты когда-то приносила? - съязвила доченька, активировав электрический чайник.
- Я не просто пришла…
- Хочешь рассказать мне о том, что Карина выходит замуж?
- Нет, не об этом…
- Как? Ты ж говорила, что ей сделали предложение, - перебила ворожею пышка, усевшись напротив мамы.
- Да, предложение ей делали…
- На свадьбу я не приду, так и знай, я не хочу видеть эту проститутку!
- Зачем ты так, это ж твоя дочь? Что с тобой?
- Что со мной? А что с этой дурой? Как она могла мне всё испортить?
- Что испортить? Ты живёшь припеваючи, а тебе всё мало, угомонись, я тебя прошу.
- Мама, дело не в деньгах, а в том, что она ослушалась меня. Если эта проститутка такая взрослая, так пусть и выкручивается в этой жизни сама!
- Неужели ты за ней не скучаешь? Неужели тебе не хочется увидеть Вареньку, очнись Зоя!
- Мы это обсуждали, не поднимай мне нервы! А на свадьбу я всё равно не приду!
- Свадьбы не будет, - выстрелила Дусенька, опустив глаза. – Ничего не будет…
- Она что, дура? За мужика нужно держаться, какой бы он ни был! Страшный, красивый – плевать. Это мужик и он должен обеспечивать семью. Ты смотри какая, перебирает, идиотки кусок.
- Это ещё не всё Зоинька.
- Есть что-то ещё?
- Да, есть!
Пастушка не приоткрыла занавес, а полностью сорвала его с петель, где на сцене пряталась от всех зрителей маленькая Кариночка. Язык как помело выкладывал последние новости. Дуся не может иначе, она считает, что мать обязана знать всё о своей кровинке, с надеждой к примирению через сочувствие и горе, через которое проходит Брусенко-младшая.
- Ты обязана её поддержать, слышишь? – приказывает пастушка, хлопнув ладонью об стол.
- Что я обязана? – будто только сейчас пришла в себя Ивановна, вернувшись из транса, пока бабуля в мельчайших подробностях описала стычку львёнка и молодой мамы.
- Померится с ней! Поддержать её!
- Как ноги раздвигать  перед кем попало, ей поддержка не нужна…
- Что ты несёшь?
- То самое, кто ж знал, что она вырастит проституткой!
- Закрой свой рот! – пригрозила пальцем Дусенька.
- Сама закрой и знаешь что, иди ка ты домой, там чаю и попьёшь! – сказала пышка, вытягивая из-за стола старушку.
- Что ты делаешь? – испугалась ворожея, когда её начали тянуть за одежду.
- Давай, проваливай, мне не хочется знать ни о тебе, ни о проститутках, ни о внучках, гуляй! – вытолкала доченька мамочку в коридор. - Обувайся и выметайся! Только настроение портишь, - говорила Зоя Ивановна, наблюдая, за тем, как Дусенька всеми силами пытается быстро натянуть старый ботинок. – Всё? А теперь пока, дорогу сама знаешь.
- Как ты такой стала Зоинька? Это же я, твоя мама!
- И что мне теперь, танцевать? – вылупилась Брусенко-старшая. – Давай, тебе пора, - выпроводила родного человека пышка, закрыв за ней дверь.
- Это же я, твоя мама, - повторяет во дворе старушка, смотря на красивый дом, в котором ей не рады.
Глава 27
Вернувшись, домой, Дусенька застала внучку в хорошем настроении. После травмы тела и души Карины, прошло чуть больше недели. Шрамы остались, но, по-видимому, Брусенко-младшей не до этого, она мечется по хате, готовясь к пока ещё не известным событиям для ворожеи. Варвара разрисовывает новую раскраску, вытащив язык до подбородка. Все заняты делом, кроме пастушки с любопытством в глазах.
- О, бабушка, ты вернулась, - замечает хозяйку дома шатенка, отвлёкшись от сборов. – Я сейчас ухожу…
- Уходишь? И куда?
- Как куда? На курсы, - ответила красавица, будто Дусенька и без этого всё знала.
- Курсы? Я думала с этим покончено…
- Как с этим может быть покончено, если это мой шанс?
- Шанс для чего?
- Шанс получить специальность, хоть какую-то, - заявила девушка, одевая, старое платье.
- Для специальности нужен диплом, а это какие-то игры, чтоб тебе скучно не жилось…
- Ба, не начинай, - отмахнулась молодая мама, влезая в белые кроссовки. – Кстати, а где ты была?
- Как где, я это… - забормотала старушка, не подготовив отмазку заранее. – В магазин ходила, - соврала Дусенька, не моргнув и глазом.
- Понятно, ну всё, я убежала, прости, что не предупредила…
- Ничего страшного, беги моё солнышко, может, и правда эти курсы на что-то сгодятся.
- Мама, я хотю с тобёй, - забежала в коридор малышка, почувствовав неладное.
- Мама, скоро вернётся, а мы с тобой поиграем на улице, - пришла на помощь Кариночке бабушка, взяв ребёнка на руки.
- Нет, я больсе не хотю с козами, хотю с мамой.
- Варвара, - укоризненно вставила Брусенко-младшая. – Ты у нас взрослая девочка или как?
- Взросляя, - опустив голову, призналась Варенька.
- Значит, веди себя как взрослая, - под конец добавила шатенка, попрощавшись с родными.
Подойдя к калитке, Андреевна встретила не решительного человека – Анастасию Приходько, которая увидев Кариночку, содрогнулась всем телом.
- Здравствуй Карин, - поздоровалась женщина, переступая с ноги на ногу. – Я хотела поговорить с тобой.
- И давно вы здесь стоите? – задала вопрос девушка, видя то, как неловко себя чувствует её прошлое начальство.
- Я понимаю, я лезу не в своё дело, - не ответила на вопрос Настенька, покраснев всем телом. – Но ты только послушай, Лев он не такой!
- Я уже знаю, каков Лев, передайте ему, чтоб он не возвращался!
- Кариночка, ты бы его только видела, он сам не свой…
- Пускай будет кем угодно, только подальше от меня!
- Да что с тобой? Мы все ошибаемся и ты не исключение, дай ему шанс!
- Вы знаете что произошло?
- Он мне ничего не рассказывает, только молчит и пьёт, каждый день пьёт!
- У меня нет на это времени, я опаздываю, - попыталась избежать не приятного разговора шатенка, начав уходить в сторону севера.
- Карина, так нельзя, у вас будет ребёнок, вы обязаны помериться, - выкрикнула продавщица, увидев, как молодая мама остановилась. – Да, он бывает грубым, резким, невыносимым, - продолжала женщина, подбежав к бывшему сотруднику. – Эти мужики все такие, он больше так не будет, Кариночка, пожалуйста, - умоляла Павловна, надеясь на мир в их семьях.
- Я бы тоже хотела его простить, чтоб всё было как раньше…
- Если ты тоже этого хочешь, значит нужно попробовать, а то он сопьётся, к чертям собачим! – воспрянула духом Приходько, надеясь на правильные слова поникшей красавицы.
- Знаете, передайте ему, что я простила его…
- И вы помиритесь?
- Но пусть знает и то, что ребёнка никакого нет, он его убил! – выстрелила Брусенко-младшая, уйдя от неприятного разговора и больше не останавливалась, слыша, как заботливая мамаша продолжает выкрикивать её имя.
Настенька не ушла, она дождалась прихода хозяйки дома, которая после их встречи, поведала ей всё в мельчайших подробностях о случившемся горе.
- Он не мог, не мог так поступить, - заплакав, говорит Павловна, глядя в глаза-бусинки ворожеи.
- Бабуська, посли в поле, хватит лазговаливать! – дёргая за рукав Дусеньку, сказала Варвара, слыша как громко блеют козы.
- Да, нам действительно пора, - попрощалась с Анастасией пастушка, уйдя в козлятник с маленькой девочкой. – Варя, не перебивай старших, это не красиво, - долетело до Приходько, перед тем как она навсегда покинула женское царство на краю провинциального города.
Родня на пастбище, Карина на курсы. Нина Григорьевна встречает с распростёртыми руками улетевшую птичку. Сашка нехотя здоровается, зная о том, что внимание мастера придётся разделить с дилетантом. В этот раз Андреевна снова наблюдает и внимательно слушает наставника. На следующий день всё повторилось. Александра обогнала шатенку, принимая клиентов с огромной скидкой, но ножницы в её руках, словно огромный молот: то она поранит ухо незнакомому дядьке, то стрижёт настолько коротко, что невозможно исправить. При этом вечно выбегает на перекур, на что жалуются гости, чувствуя аромат тяжёлого никотина. И вот настал выход Брусенко-младшей. Под присмотром Григорьевны, спустя шесть дней, Карина берётся за машинку. Она и не знала, что это так легко. Мастер замечает это. Первый клиент, второй, Саша в бешенстве.
- Ты быстро учишься, - похвалил молодую маму наставник, похлопав по острому плечу. 
- Может мне кажется, но все мужские стрижки одинаковы, - говорит Андреевна, отпустив смельчака восвояси.
- Ты тоже это заметила? – хлопнула в ладоши Ниночка. – Это правда. Просто где-то длиннее, а где-то короче. С женщинами намного сложнее, хочешь попробовать?
- Не откажусь, - улыбается девушка, пытаясь не замечать недовольное лицо Александры.
- У меня на сегодня есть запись, только придётся подождать до вечера…
- Я свободна, - признаётся Кариночка.
- А я нет, - влезла в разговор Сашка. – И что мне теперь делать?
- Ничего страшного, научишься в следующий раз.
Живот бурчит от голода. Чай вызывает тошноту. За окном стемнело. Молодая мама осталась наедине с мастером. Остальные парикмахеры давно покинули салон. И вот оно, долгожданный гость переступает порог «Спелой вишни».
- Здравствуйте, - начала диалог простушка. – Я не опоздала?
- Нет, вы как раз вовремя.
- Просто эти дети…
- Наталья Анатольевна работает в детском садике, - объяснил мастер, жестом приглашая клиента на рабочее место парикмахера.
- Нина, хватит называть меня по имени отчеству.
- А это Карина, наш стажёр, - представила молодую маму Григорьевна. – Она будет мне помогать.
- Мне подстригут два мастера?
- Я не мастер, - заговорила шатенка, помогая женщине усесться в кресло.
- Пока что да, но у неё огромный потенциал, доверься ей, - выровнял ситуацию наставник. – Ну что, начнём?
- Да, я готова, - заулыбалась Наталья Анатольевна, укрывшись плотной тканью.
Каждое движение, малейший взмах руки, всё контролировала, а самое главное изначально демонстрировала Нина Григорьевна. Здесь длиннее, там короче. Ровнее чёлку. Тушёвка. После укладка. Готово.
Прошло не меньше двух часов. Карина может выдохнуть всё то напряжение, сковывающее пальцы и кисти рук. Григорьевна по привычке хлопает в ладоши и прощается с Брусенко-младшей. Уставшей, но довольной, шатенка возвращается домой.
- Не предупредила, на звонки не отвечала, ты сума сошла или как?
- Ба, я сегодня подстригала женщину, - радостно признаётся Андреевна, рыская по кастрюлям, в поиске еды.
- И что с этого? – не поняла причину старушка, указав внучке на закрытую крышкой сковородку. – Это не повод, чтоб мне не отвечать.
- Ты не понимаешь. До этого я подстригала только мужчин, а это легче лёгкого и сегодня мне повезло…
- Бабу подстричь ей повезло, ты себя слышишь?
- Впервые бабушка, впервые.
- Давай договоримся, это последний раз, когда ты заставила меня так переживать, хорошо?
- Хорошо, хорошо, - запищала красавица, успокаивая бабулю тёплыми объятьями.
- Мама, мама, я тебя сдала, - прибежала в кухню Варвара, копируя услышанный вдалеке визг.
- А ну ка хватит верещать!
Обнимашки втроём, разогретая еда, холодное молоко и сладкий, сладкий сон. Так продолжалось ещё две недели. Брусенко-младшая набивает руку, проглатывает практику целиком, не оставляя крошек. Уже меньше похвалы, но больше клиентов. Мозоли на указательном и большом пальце. Боль в спине не может соперничать с азартом работы. Кто-то доволен, кто-то не очень. Помарки тут же исправляются и их всё меньше и меньше. Настал день завершения. Два ламинированных сертификата блестят в руках наставника. Такой момент не могут упустить работники. Все стали кругом, чтоб поздравить людей, на которых они смогли заработать и временами отдохнуть, передавая наковальню обывателям.
- Девочки, - начала Нина Григорьевна. – Вы многому научились, многое попробовали, и мы всем коллективом хотим поздравить вас с завершением курса. Поздравляем! – одновременно крикнули женщины, вручив девушкам награды. В конце аплодисменты и торт.
- Куда теперь пойдёшь? – задаёт вопрос на улице Александра, после окончания мини банкета.
- Сама не знаю, может с этой бумажкой куда-то возьмут...
- И не надейся, - ухмыльнулась девка, поджав и без того тонкие губы. – Ладно, мне пора, может, когда-то и встретимся, удачи, - помахала рукой Сашенька, уйдя в гущу многоэтажных домов. 
- Надеюсь, что нет, - мысленно сказала шатенка, вдыхая весенний воздух.
- Карин, - позвала молодую маму Нина Григорьевна, выйдя из «Спелой вишни». – Я это, не хотела при Саше… - замялся мастер. – У нас освобождается место, понимаешь, и мы как раз ищем работника…
- Так все ж кресла заняты, кто увольняется?
- Как ни странно, но это я, - с милой улыбочкой заявляет наставник. – Да, я увольняюсь, но не ухожу, ты не подумай, я не за какие деньги не отдам своё детище!
- «Спелая вишня» ваша?
- А чья ж ещё? - хлопает в ладоши Ниночка. – Так что скажешь, станешь за моё кресло?
- Вы шутите? Конечно! Я очень рада, я так благодарна вам, спасибо, спасибо, - не спрашивая обняла Григорьевну молодая мама, объяснив крепкими объятьями чуть больше того, на что способны серые слова.
- Тебе спасибо Карин, тебе спасибо!
Как нам известно, мир не без добрых людей. Мы видим героев повседневно, не подозревая, что кто-то из них способен изменить или более того, наладить нашу жизнь. Чудеса случаются не только в Новый Год, они взрываются салютом, как весной, так и во все времена года, без исключений. Будь то жаркое лето, дождливая осень или лютая зима. Творите добро, я призываю Вас, творите и станьте теми героями, которые не ломают судьбы, не закрывают уши, сняв доспехи, а помогают и выручают по мере своих возможностей. Спасибо Вам, если эхо неудачника долетело до Ваших перепонок и не скривило лица от банальщины не первого сорта.   
Глава 28
Поле. Солнце только-только встаёт. Ворожея решила накормить скот как можно раньше, чтоб было больше свободного времени утром. Этот рассвет будоражит. Пастушка сама не своя от счастья. Ностальгия пронизывает. Так приятно вдыхать просторы серо-зелёного океана. Перед глазами проносятся воспоминания десятилетий. Детство – мама зовёт к столу, отец, обнимает доченьку, усаживает милое дитя на колени. Папа пахнет сеном и недавно скуренной папиросой. Сестра приветливо улыбается. Молодость – уставшие руки дрожат от физического труда. Бригада вместе усаживается за огромным столом, отмечая какое-то событие. Все весёлые, сильные, краснолицые, наливают то, что горит и не горит. Под светом тусклой лампочки Дуся видит Ивана – крепкого парня с карими глазами и тёмно-русыми волосами. Музыки нет, но он приглашает её на танец, под хор бойких голосов товарищей по цеху. Если молодую девушку представить как ломтик сахара, да хоть даже булыжником из породы, она всё равно бы растаяла в тёплых руках Ванечки.  Метели застилают тропинки, по которым супружеская пара, пришла в тот дом, где сейчас живёт Варвара Геннадьевна. И как только они обжились, время, будто ускорилось. Одна вспышка и Дусенька стала мамой, убаюкивая Зоиньку в люльке, ещё вспышка, Зоя Ивановна идёт в школу, после знакомится с Андреем. Возгласы «Горько» трубят во все стороны. Белое платье летит в танце. Вспышка – в семье Брусенко появляется новый человек, а именно Кариночка. Так много всего было и так мало, кажется, но час пробил, пришло время прощаться. Дусенька не понимает этого, но все уже собрались, стоят перед ней, невидимые и такие счастливые. Родственники протягивают руки, придерживая сердечко уставшей бабушки, говоря своим действием – хватит, мы за тобой соскучились, мы тебя любим и долго ждём. 
Ворожея ничего не почувствовала. Веки закрылись. Она упала в свежую траву, и тут же поднялась молодой, именно такой, какой она всегда себя чувствовала. Дуся кричит мама, я тебя вижу, но для нас это ветер, обычное явление природы.
***
Карина, играясь с дочерью, слышит шум во дворе, кто-то стучит в калитку, зовя хозяев. Дядька, живущий по соседству с их домом, уже как лет пятнадцать не просыхая глушит спиртное, временно устроился пастухом, принимая в оплату гроши или еду, которую можно обменять у местных самогонщиков на прозрачный яд. Его-то и увидела Брусенко-младшая, выйдя на улицу в одном халате.
- Карина, Карина, Дуся, она… - закашлялся алкоголик, прикрыв рот ладонями. – Умерла, умерла твоя бабушка!
- Что ты такое говоришь, где она? – испугалась шатенка, до последнего не веря соседу.
- Там, в поле, - указал рукой дядька, в сторону бесконечности.
Молодая мама тут же рванулась в путь, позабыв закрыть входную дверь. Она бежала, не останавливаясь, спотыкаясь на неровной земле. Ориентиром стали козы и откормленные коровы пастуха. Животные обступили старушку, спокойно пережёвывая дары чёрной почвы. Ещё издали внучка начала кричать, пытаясь разбудить бабушку, но та не реагировала. Перевернув родную кровь, Андреевна увидела мёртвое спокойствие.
- Бабушка, нет, нет, не сейчас, пожалуйста, не уходи, - ревела девушка, не желая отпускать дорогого ей человека. – Проснись, проснись, прошу тебя, проснись.
Взяв с собой лучшего друга, мужикам-собутыльникам удалось дотащить тяжёлое тело. Затем скорая помощь забрала ворожею из женского царства, отправив гражданина в последнее место регистрации, где установили причину смерти, оставив капроновые узлы вдоль туловища. Андреевна всё это время была с Варенькой, и, дождавшись звонка, ей огласили сумму. Телефонная трубка повесилась, оборвав не приятный разговор. Кариночка уселась на стул в зале, пытаясь откопать незаработанные деньги. Она всё думала и думала, сняв с пальца, подаренное Лёвой кольцо. Идея выстрелила из пушки. Нельзя терять ни минуты, поэтому Брусенко-младшая берёт доченьку на руки, и спешит в ломбард, а после, получив не малую сумму, тут же отнесла деньги в ритуальные услуги, где уже как два часа готовили старушку в последний путь.    
Описывать чувства Брусенко-младшей – нет смысла. Столкнувшись с судьбой лицом к лицу, вы и сами прекрасно знаете, через что нам приходится проходить, прощаясь с родственниками навсегда. Следующее задание для девушки – оповестить мать о случившемся. Позвонить она не решилась, выразив признательность человечеству за возможность отправки электронного письма. Затем работа. Кариночка отпросилась на три дня, надеясь при этом устроить Вареньку в детский сад. Вихрь кидает проблемы в разные стороны, а девушка, словно граблями пытается навести порядок в своей жизни.
Ночь. Голова болит от мыслей. Стук в дверь. Кто-то забрался во двор, перепрыгнув низкий забор из трухлявых досок. Шатенка, боясь за ребёнка, схватила нож, включила свет в коридоре, и на вопрос кто там, услышала знакомый голос. Пришла Зоя Ивановна.
- Зачем ты пришла? – спрашивает доченька, через закрытую дверь.
- Открой, немедленно открой! - кричит Ивановна, избивая преграду.
- Я не открою, - заявляет Брусенко-младшая, положив нож на пол.
- Ты написала, что мама умерла, это ты написала, - продолжила пышка, пытаясь разглядеть красавицу в щели. – Не молчи, это правда или нет?
- Да, это, правда, - отвечает девушка, слыша глубокое дыхание Зоиньки. – Она умерла утром, когда посла коз…
- Даже перед смертью успела увидеть поле, - уже спокойнее заговорила Брусенко-старшая. – Моя мама, мамочка моя, - начала реветь бабушка Варвары, опустившись на колени. – Где она?
- Её подготавливают к похоронам?
- Скажи, из-за чего она умерла, скажи мне, не молчи!
- Тромб, у неё оторвался тромб…
- Как ты могла это допустить, как ты могла, почему не доглядела?
- Что ты несёшь? В этом никто не виноват!
- Ты виновата! – встала с колен Зоинька. – Ты её загоняла со своим чёртовым ребёнком и мужиками. Ей нужен был покой, а не бегать как белка в колесе, тупая ты мразь! Я ненавижу, ненавижу тебя, чтоб ты сдохла! – плюнула на дверь пышка.
- Мама, уходи! Варвара проснётся…
- Чтоб ты сдохла, чтоб ты сдохла! - повторяла мамаша, молотя по деревянным доскам.
- Я вызову полицию, если ты не уйдёшь!
- Полицию? - наигранно засмеялась Зоинька. – Куда ты её вызовешь? В мой дом?
Настала пауза. Кариночка только сейчас поняла то, кто действительно является прямым наследником женского царства. Дрожь пробежала по рукам. Страх нашёл слабое место. Паника парализует. Девушка пытается найти лазейку, выдумать план «Б», но не выходит.
- Во сколько назначены похороны? – напоминает о себе Ивановна. – Карина, во сколько похороны?
- Я тебе не скажу, - тихо проговорила шатенка, но Зоя услышала.
- Ах, ты ж чёртова проститутка, говори, во сколько пока я тебя не убила!
- Ты должна мне кое-что пообещать…
- Пообещать?
- Да, пообещать, - повторила Брусенко-младшая, выдумав условия на ходу.
- Я знала, что ты поганая тварь, но не настолько, чтоб помешать мне попрощаться с матерью…
- Ты пообещаешь или нет?
- Что пообещаю? – выкрикнула женщина, смотря на дверь звериными глазами.
- Пообещай мне, что ты не выставишь меня на улицу, пока я не найду новое жильё…
- Боишься улицы, Кариночка, а она тебя ждёт, здесь очень уютно для тебя и твоего ребёнка. Ты мне за всё ответишь, тварь!
- Обещай! – приказала Андреевна, боясь того, что Варвару отберут у неблагополучной матери. – Обещай, или ты оглохла?
- При одном условии, - сказала Брусенко-старшая, пропустив мимо ушей слово «оглохла». – Ты сейчас же впустишь меня в дом.
- Ты не нормальная, ты же сразу накинешься на меня!
- Карин, ты просто открой дверцу, чтоб мы всё спокойно обсудили. Давай, я жду.
- Пообещай, и ты сразу узнаешь, во сколько похороны…
- Открой и я пообещаю.
Замочная скважина повернулась против часовой стрелки. Преграда исчезла. Зоя потянула ручку на себя. Они встретились. Мама переступает порог и понимает то, что Кариночка выросла на голову выше её собственного роста.
- Ты так изменилась, - удивилась пышка, уставившись на сбежавшего ребёнка. – Как же ты изменилась, я глазам своим не верю…
- Мама, обещай, - сквозь набравшиеся слёзы произносит Кариночка. – Мне некуда идти…
- В тебе стало ещё больше от Андрея, - не слыша дочурку, сказала Ивановна. – У тебя такие черты лица…
- Мама, мама, - прибежала заплаканная девочка, обняв ногу Андреевны. – Ты меня ласбудила, мне стлашно…
- Это Варенька? – с дрожью в голосе спросила Брусенко-старшая. – Да? Варенька?
- Да, меня зовют Валя, а вы кто? – интересуется длинноволосая гордость Кариночки.
- Я твоя бабушка, бабушка Зоя…
- Не плавда, у меня бабуська Дуся.
- Да, да, такое бывает, что у людей есть сразу две бабушки.
- Не бивает, бабуська одна!
- Ух, какая упёртая, вся в мать…
- Обещай, - прервала диалог девушка. – Обещай или уходи.
- Я обещаю Кариночка, я тебе обещаю, - изменила своё решение Зоя Ивановна, видя перед собой улетевшее прошлое.
Глава 29
Похороны. Ворожею привезли на кладбище в катафалке, где её дожидались: родственники, сожитель Зои Ивановны и две седые подружки. Конфеты с печеньем разложены по разным кулькам. Чёрные платки туго завязаны на толстые узлы. Молчанье, звуки шагов. Незнакомые парни напрягаются под весом лаковой шкатулки. Яма вырыта заранее. Всё готово. Дусеньку обступили со всех сторон. На лбу бумага с изображениями икон, каждый прикладывает к ним губы, прощаясь с пастушкой. Слёзы расставания бьют ключом из солёных родников живых тел. Зоя до последнего держалась, пока шкатулка не закрылась.
- Стойте, подождите, - с рёвом в голосе закричала пышка. – Откройте, откройте её!
- Как это открыть? – недоумевал грузчик, вышедший на подработку.
- Я сказала, откройте!
- Вы ж крышку не забили, что не понятного, открывай! – приказал Дмитрий Сергеевич, испытав желание перестрелять недоумков табельным оружием.
Бабушка Кариночки снова встретила солнце. Дочь обняла пастушку, прося прощение за своё поведение: «Я не хотела, я не хотела, прости, прости меня, мама, мамочка моя, ну куда же ты идёшь? Прости, прости, не уходи, как ты можешь меня оставить, я не хочу, я не хочу без тебя…», - плакала Зоя Ивановна, продолжая изливать душу.
- Зоинька, перестань, будь сильной, - вмешался сожитель, положив руку на плечо Брусенко-старшей.
- Я тебя люблю мамочка, ты только прости, я правда не хотела такой быть, прости, прости меня…
- Закрывай, - заявил Дмитрий, оттягивая женщину от гроба.
- Нет, не смей меня трогать, нет! – кричала Ивановна, не желая прощаться.
- Мама, успокойся, мы ещё вернёмся, обязательно вернёмся, - подошла Кариночка, забрав родную кровь в объятья.
- Это была моя мама, моя любимая мамочка, - сдалась бабушка Варвары, утонув в поддержке дочери. – Знаешь, какой она была?
- Знаю мама, знаю, самой лучшей…
- Да, она была самой, самой лучшей мамой, и теперь она уходит от меня, уходит, а мы поругались под конец, как так вышло? Мама, мамочка моя, прости, прости, - рыдала женщина, зарывшись лицом в джинсовке Брусенко-младшей.
Доски издали шум, Зоинька зажала уши. Гвозди закрыли шкатулку намертво. Гроб медленно опустился в сырую почву. Три жмени земли от каждого из присутствующих и всё кончено. Был человек, нет человека.
Мятые фотографии напомнят её голос. Вещи возвратят воспоминания. Её поступки продолжат наставления. Слова укоренят значимость ушедшей на тот свет Дуси и так с каждым из нас. Истории дописываются, не имея значимости в существовании того или другого человека. Попытаться относиться к этому нормально. Принять судьбу без права выбора, но и в этом можно найти плюсы. Один из них я нашёл. И моя теория заключается в том, что жизнь - это подарок. За что мы получаем этот дар мне не ясно. Догадка выплывает на поверхность сознания. Возможно, мы заслужили, и в награду вручается отдых. Отдых с ограниченным временем, чтобы после вернуться в строй, для действительно важных дел, где каждый ценен. Смех, да и только, кому мы сдались? Но это всего лишь теория, которая греет мои кости. Решать Вам, решать и мне. Вздрогнем!
- А где Варенька? – задаёт вопрос Брусенко-старшая, смотря снизу вверх на Андреевну.
- Она у моей подруги, - отвечает красавица, вытирая влажное лицо рукавом куртки. – Я не хотела, чтобы она это видела, понимаешь?
- Конечно, понимаю, - кивнула головой пышка, пытаясь не смотреть назад. – Если будет спрашивать, скажи что бабушка уехала в гости, да, так будет правильно.
- Я так и сделала…
- Какая же ты у меня умная девочка, - впервые за десять лет сказала Ивановна. – Я хотела с тобой поговорить насчёт дома…
- Мы съедем, как только найдётся жильё, - напомнила шатенка, отворачивая лицо от собеседника.
- Нет, нет, не смейте съезжать…
- Ты серьёзно это говоришь?
- Не знаю, почему я была такой сумасшедшей. Как я только могла так себя вести, но я поняла, я всё поняла и хочу исправиться…
- Никогда не поздно, но… - задумавшись, остановилась доченька Зои Ивановны.
- Что но, что моя девочка?
- Я никогда не прощу тебя! – твёрдо заявила девушка, сжав хрупкие кулачки. - Слишком многое ты испортила и последние три года вела себя так, будто меня не существует…
- Карина…
- Что ты за мать?
- Я же говорю, я всё поняла…
- Что ты поняла? Как бросить меня беременной и только после смерти бабушки наладить отношения? Нет! Семьи не будет, мы не семья…
- Говори, говори, я всё это заслужила!
- Да, заслужила, я тебя ненавижу! – выкрикнула Андреевна, от чего подружки ворожеи завертели головами. – Если ты и вправду дашь нам спокойно жить, то я буду очень благодарна тебе, но не более. Общаться мы не станем, и не надейся. Как бы тебя не грызла совесть, я не при чём. Раньше нужно было думать, не сейчас, не сегодня, когда всё, когда всё… - Кариночка снова расплакалась, не договорив того, что так долго держала в себе все эти годы.
Брусенко-старшая попыталась успокоить её, вытянув вперёд руки, но шатенка оттолкнула любезность и направилась к выходу из мёртвого поселения бывших граждан провинции. Проблема с жильём решилась, но радости нет. Кариночка спешит домой, чтобы разобраться с козами, которые не знают о том, что их шкуры проданы.
***
Ночь. Рогатый скот, принадлежавший ворожее, теперь пережёвывает сено в другом козлятнике. Домовой одел доспехи, ведь ему необходимо быть сильнее, после ухода хозяйки дома. Варвара сладко спит, обнимая мягкую игрушку. Карина смотрит малобюджетный сериал. Раздался шум с улицы. Кто-то настойчиво избивает калитку. Девушка, накинув на плечи телогрейку пастушки, вышла во двор.
- Кто там? – задала вопрос шатенка, не видя за калиткой того, кто пожаловал в такое позднее время.
- Это я Карин, открывай, - раздался знакомый голос рыжего здоровяка. – Нам нужно поговорить, открой, - повторил бариста, заметив то, что Андреевна не решается отварить железную преграду.
- Зачем ты пришёл? – спросила красавица, открыв скрипучее препятствие.
- Я это… - выдохнул неловкость Лёва, пытаясь не смотреть в лицо обиженной девушке. – Я пришёл поговорить…
- Это я уже поняла, но нам не о чем говорить!
- Я хотел извиниться…
- Будем считать, что ты извинился, иди домой!
- Ты можешь просто выслушать, не перебивай меня! – со злостью в голосе разозлился парнишка.
Карина позволила, но бородач так и не начал, переждав, с пять минут, пока к нему не приплыли нужные слова.
- Мне рассказала мама о том, что я натворил, тогда… Ты же знаешь, я не хотел, я не думал, что всё так получится… - продолжал делать долгие паузы Филиппович. - Я не говорю, что ты должна простить меня, за такое не прощают, не в этом случае, просто я не знаю, как мне исправиться…
- Тебе не нужно исправляться, уже всё сделано, я сказала твоей маме, что простила, можешь жить спокойно…
- Не могу я после этого жить спокойно, я убил человека! Человека, понимаешь? – крикнул Лев, разбудив собак.
- Мне-то и не понять Лёва, но я устала об этом думать, это слишком тяжело, я не хочу…
- Ты думаешь, я хочу?
- Я думаю, что тебе пора уйти, - напомнила Кариночка, устав плакать за сегодняшний день.
- Как мне теперь жить? Кариночка, как?
- Я не знаю, меня это не касается, главное не приходи сюда больше.
- А как там бабушка Дуся, - поинтересовался бариста. -  Она ненавидит меня? – не слыша шатенку, спрашивает кофевар.
- Нет, она не ненавидит, - с дрожью в голосе отвечает Брусенко-младшая.
- Наверное, смотрит сейчас свои сериалы, пока мы с тобой разговариваем…
- Нет Лёва, она спит, - с трудом выговорила девушка, решив без долгих прощаний закрыть калитку.
- Подожди, - остановил красавицу парнишка, схватив тяжёлой рукой железную преграду. – На счёт всех тех вещей, что я купил в ваш дом…
- Давай не сейчас, заберёшь когда-нибудь после…
- Ты не поняла, я хочу всё это подарить, оставьте это себе.
- Спасибо Лёв, а теперь иди, тебе пора…
- Ну, прости, прости меня дурака, я, правда, не знаю, как так вышло…
- Лёва, уходи!
- Прости меня Кариночка, прости, - отпустил калитку здоровяк, дав Андреевне возможность закрыть этот диалог. – Прости меня, - напоследок выкрикнул Филиппович, но Карина ничего не ответила, вернувшись в женское царство.
По моему мнению, если Вам интересно, дорогие читатели, слово «прости», ничего не значит, абсолютно. Я верю в живые поступки, которые без фальши характеризуют человека. Извиниться может каждый, эта валюта настолько обесценена в обществе, что её раздают направо и налево. Всем плевать на твоё «прости», если ты тварь и скотина. Если ты забираешь жизнь, то засунь себе своё гнилое «прости» глубоко в задницу. Но ситуаций настолько много, что уже не разберёшь где кто прав, а где кто виновен. Кариночка не судья, поэтому она отпускает без приговора. Преступник уходит восвояси. Его грызёт совесть и эта совесть, единственное возмездие, что не может не радовать. Мрази, ублюдки, ненавижу, призираю всем сердцем! Как так, что грызущая совесть, может навести порядок в головах неадекватных людей?  - «Прости», я не хотел, мне очень жаль. – Да пошёл ты своим жаль! Дело вот в чём. Завтра, послезавтра, через неделю, через месяц, пусть даже через год, но эта совесть пройдёт, если её не тревожить. Этот зверёк уснёт, а быть может и вообще пропадёт, а поступок останется. Запомни! Всегда, Остаются Поступки и только по ним, мы можем охарактеризовать человека.
Глава 30
Весна, а затем и лето – закончилось. Потихоньку, по маленьким камушкам, Карина создала устойчивый «фундамент» для жизни. Теперь по нему можно ходить, не боясь, провалиться. Обязанности, всё расписано в голове девушки до мелочей. Оставшись без поддержки Дусеньки, Брусенко-младшая распланировала каждый шаг, каждую копейку, каждый выдох и вдох. Она в курсе всех новостей, касающихся её семьи, собственной работы и детского сада, куда она силой затащила Варвару, которая не обрадовалась тому, что ей придётся проводить время с незнакомыми людьми. Время, как нам известно – лечит, и оно вылечило Андреевну, высыпав ей на макушку кучу неотложных дел. Красавица справилась, но не спешит поделиться этим со знакомыми. Ведь это тяжело, имея гроши в кармане, кормить себя и маленькую дочь. Но владея хоть даже и такими ресурсами для существования, она боится потерять и это. Больше всего её пугает зима, своими поднебесными ценами за коммунальные услуги. Нужно что-то выдумать и это не даёт ей покоя. Помощи ждать не от кого, а просить милостыни у матери, равно  поражению. «Ещё есть пару месяцев», - утешает себя мать одиночка, видя за окном дождливый сентябрь.
- Здравствуйте, - поздоровался парень, дождавшись этим ранним утром хозяев.
Девушка, под руку с ребёнком подходит к выходу из женского царства. Она впервые видит этого человека не русской национальности. Он ярко улыбается, выставив  напоказ жемчужные зубы. Здоровье словно вырывается у него из-под куртки вместе с густыми волосами на грудной клетке. Незнакомец широко расставил руки в разные стороны, будто собирается танцевать лезгинку.
- Здравствуйте, - повторил черноволосый. – А куда такая красивая спешит?
- Вы что-то хотели? – не поздоровалась шатенка, видя радостное лицо на фоне серых туч.
  - Хотел, а знаете чего?
- Мы опаздываем…
- Так вы и не замужем, а чей же тогда это ребёнок? – задал вопрос парень, заметив то, что на пальце Кариночки не блестит обручальное кольцо. - Ваша сестрёнка?
- Мама, этот дядя смешной, - заметила Варенька, улыбаясь гостю.
- Это моя дочь, а замужем я или нет, вас касаться не должно!
- Мама, не замузем, - влезла Геннадьевна. – Мы зивём одни.
- Варвара, - с укором в голосе рассердилась мать.
- Как же это получается? Такая красивая девушка и одна…
- До свиданья, - попрощалась Андреевна, закрыв калитку на замок.
- Красавица, подожди, я ж не просто так приехал, послушай, - остановил девушку молодой парнишка лет двадцати пяти. – Я продаю картошку, картошечку, у меня самая вкусная…
- Мама, я хотю калтошки.
- Варвара!
- Неужели вам не нужно?
- Не нужно, - отвернулась Кариночка, тяня ребёнка за собой.
- Тогда я настаиваю, - громко заявил черноволосый, открыв багажник в ржавой шестёрке. – Если вы не остановитесь, то картошку кто-то сворует, - вдогонку выкрикнул парень-зажигалка, достав из машины мешок картошки и аккуратно уложив её возле забора женского царства.
- Вам делать нечего? – вернулась к собеседнику Брусенко-младшая. – Вы же видите, что мы спешим!
- Вижу, но отпустить вас не могу, - улыбнулся на выпад продавец, вытянув вперёд правую руку. – Меня зовут Самвел, а вас как зовут?
- Что мне теперь делать с этой картошкой, я её не дотащу?
- Как не красиво, я же представился, а вы не ответили…
- Меня зовут Карина, вы довольны?
- Нет, Каринэ, - продолжил, широко улыбаясь, парнишка, смотря Андреевне в глаза. – Я таким хорошим людям должен помочь, открывайте калитку.
Брусенко-младшая так и поступила. Помогать Самвелу не пришлось. Он одной рукой отнёс мешок с овощами в летнюю кухню, где была отличная температура для такого урожая.
- Ну вот, а вы сопротивлялись…
- Зачем вы это делаете?
- Что делаю? Дарю подарки?
- Можно и так это назвать…
- А как вы думаете?
- Никак я не думаю, мне пора уходить, я и так опаздывала…
- А в чём проблема, я ж на колёсах, поехали!
- Нет, картошки достаточно…
- А так бы всё успели, или вы на таких машинах не ездите, слишком позорные для вас?
- Я вообще не на каких не езжу…
- Отлично, вы мне нравитесь всё больше и больше. Присаживайтесь, - подойдя к корыту на колёсах, предложил джентльмен.
Деваться некуда, время и вправду поджимает. Кариночка соглашается, усевшись с Варенькой на заднее сиденье.
- Сейчас быстро, с ветерком, о, а вам куда Каринэ?
- В детский садик, он находится возле рынка, вы знаете, где это?
- Знаю Каринэ, знаю, - улыбнулся продавец, повернув ключ в зажигании.
Мотор взревел. Выхлопная труба изрыгает серый дым. Колёса двинулись, диалог продолжился.
- Каринэ, какое красивое имя, вы знали, что вам так повезло?
- С чем это?
- С именем, с вашим прекрасным именем, Каринэ.
- Маму зовют Калина, мама дядя не плавильно говолит…
- Как раз таки правильно, Каринэ, моя Каринэ, - начал петь парнишка, похлопывая ладонью по рулю. – Вот мы и на месте, - подметил водитель, припарковавшись возле центрального входа в детский сад.
- Большое вам спасибо, до свидания, - сказала Андреевна, перед тем, как закрыть дверь автомобиля.
- А мы что, прощаемся? – вылез из окошка Самвел.
- Не хотела говорить, но вы меня пугаете своей доброжелательностью…
- Я подожду тебя здесь Каринэ, можешь не благодарить, - пропустил мимо ушей черноволосый, перейдя на «ты».
Отдав Вареньку в надёжные руки воспитателей, Андреевна видит, что парень никуда не уехал, а действительно остался ждать её у входа.
- Каринэ, куда же ты? – вышел из шестёрки продавец, остановив спешку молодой мамы.
- Я ещё раз вам говорю спасибо, но мне пора на работу, подвозить меня не нужно…
- Зачем такой красивой ходить пешком, когда можно…
- Нет, не можно, - отрезала Брусенко-младшая, продолжив свой путь на остановку.
    Самвел не настаивал. Он решил, что для первой встречи с незнакомкой его было предостаточно. Водитель постоял ещё с минуту, провожая взглядом, повстречавшееся сокровище и уехал по важным делам, связанным с картошкой в железном прицепе.
***
Район «Сухая балка». Название знаменательного поселения придумано неважно кем, да и неважно когда. Он находится в противоположной части города от района «Сенокос». Такие же трудяги, такой же частный сектор, но с другим пейзажем – балкой. Домишки построены чуть ли не перед обрывом. Человек, стоя на горе, может  спокойно наблюдать сверху вниз за холмами и высокими деревьями, которые вряд ли дорастут до шиферных крыш. Здесь своя красота и свои правила. Дикая живность прячется в норах, дожидаясь рассвета луны, пока белый автомобиль с прицепом аккуратно примостился около ухоженной хаты. Водитель спешит в свою обитель, пробежавшись трусцой до входной двери. Его встречают хозяева, отвлекаясь от тарелки с горячей едой.
- Как прошло? – задаёт вопрос тучный мужчина, держа в руке железную ложку.
- Как обычно па, - отвечает продавец овощей, присев за круглый стол.
- Сейчас, сейчас, - спохватилась женщина, отодвигая от себя красный борщ.
- Мам, я не голоден, - признаётся сынуля, заметив, как Аида подбежала к кастрюле.
- Ешь, - приказала кухарка, поставив перед Самвелом блюдо цвета бордо.
- Если что, я доем, - влез младший брат.
- Тебе-то куда? – удивилась мать двух сыновей.
- Аида, ты видишь, что что-то не так? - обращается к жене муженёк, пристально наблюдая за продавцом.
- Что не так?
- А Самвел-то наш сияет, - объяснил Тимур, почесав мазутную бороду.
- А и правда, что случилось? – заглядывает в душу Аидочка, жестом закрыв рот младшему сыну, который явно придумал шутку на этот счёт.
- Да, случилось, - закусив нижнюю губу, начал черноволосый. – Я встретил жену…
- Как встретил? – не поняла мамочка, прижав руки к груди. – Ты ж не женат.
- Видимо, так же как и я тебя, - улыбнулся отец, не отвлекаясь от борща.
- Зачем вообще эти жёны, - встрял младший.
- Бадри, а ну ка закрой свой рот, - успокоил молодые порывы Тимур.
- Самвел, рассказывай, рассказывай, мне не терпится, как это было? – не могла усидеть на месте хозяйка дома.
- Был я в «Сенокосе», подъезжаю к одному дому, и выходит она…
- Она, она, Тимур ты слышишь? – прыгала от счастья маман.
- Слышу! Не перебивай его!
- Что было дальше?
- А дальше, как я уже сказал, я встретил жену.
После громкого заявления, Самвелка в деталях разрисовал прошедшие сцены, украсив шатенку во все лучшие качества, которые позволял ему словарный запас: и как она говорит, и какая она воспитанная, но как только продавец дошёл до красоты девушки, всё оборвалось. Черноволосый покраснел, не найдя нужных фраз, чтобы описать это чудо из женского царства.
-  Ты чего-то не договариваешь, - с серьёзным голосом говорит Аида. – Что не так?
- У неё есть дочь, - решил не утаивать самого важного парнишка.
- А муж? – пережёвывая мягкий хлеб, напрягся Тимур.
- Нет, она не замужем…
- А как же это так выходит? Бросить девушку с ребёнком? Уму непостижимо…
- И что ты решил?
- Со мной всё ясно, что решите вы?
Недолго думая, папа поднимает руку вверх со словами: «Мы одобряем Каринэ», - сказал Тимур, будто варианта отказа от девушки не существовало.
  - Сколько я ждала, ждала и дождалась, - расплакалась Аидочка, обняв не бритого сына. – Добрый, очень добрый ты мальчик, девушку с ребёнком под крыло, горжусь, я горжусь тобой…
- А дочку-то как зовут? – спросил отец, вставая из-за стола.
- Варенька…
- Варвара значит, мне нравится, хорошее имя.
- Лучшее имя, - подметил Самвел, перематывая в голове, яркие воспоминания  утра.
Глава 31
Десять лет назад. Школа №3. Карина сидит за четвёртой партой в среднем ряду. Её почти не видно. Классный руководитель привлекает внимание учеников, жестом успокаивая не усидчивых детей. Есть новость, и эта новость стоит по правую руку от учителя.
- Познакомьтесь, эта наша новая ученица Гнездилова Ира. Я надеюсь, вы будете приветливыми и поможете Ирочке со всем, что ей будет не понятно, - говорил руководитель, обращаясь к классу. – Присаживайся, - подтолкнул девочку надзиратель.
Русалочка выбрала свободное место возле тёмно-русой школьницы с длинными волосами, и как оказалось, судьба подарила ей верного друга, что подтвердят года и славные поступки Брусенко-младшей. Детвора переговаривается за спиной учителя, который выводит аккуратные буквы на доске. Забияки не могут усидеть на месте, и, дождавшись перемены, сразу идут в бой. Самый толстый и не опрятный из них, подходит к новоприбывшей и без приветствия выбрасывает колкость: «Ты Гнездилова, потому что выпала из гнезда?». Мальчишку поддерживают хохотом.
- А ты так воняешь, потому что ты жирный? - заступилась за Ирку соседка.
- Бомжам слово не давали, - заявил хулиган, угрожая кулаком.
- А ты не боишься получить по яйцам, потому что у тебя их нет? – влезла Гнездилова.
- Засунь себе эту сардельку в задницу!  - спохватилась Андреевна, увидев, как хулиган выставил средний палец.
Мальчик ушёл, его обидели. Одноклассники не спешат заступаться, ведь дерзкий забияка порядком всех достал. Девочки улыбаются в знак победы. Сегодня триумф героев, а завтра печаль неудачи. И так все школьные дни нашего детства.
- Меня зовут Ира, давай дружить.
- А меня Карина, давай.
***
Забрав дочь из детского сада, Брусенко-младшая подходит к своему дому и видит неожиданность, в виде мешка моркови. Между сетчатого пакета была записка с надписью: «Морковка Каринэ. Если украдёшь, то я найду тебя и поломаю руки».
- Мама, кто-то забыл молковку, - обратилась к Андреевне Варенька, дёргая родителя за руку.
- Нет, солнышко, не забыли, она наша…
- Наша? Целый месок?
- Мешок, - исправила мать одиночка.
- Мешок, - повторил ребёнок, наблюдая за тем, как Кариночка, пытается затащить овощи во двор. – Тебе тяжело, я буду помогать…
- Нет, он слишком тяжёлый, не трогай.
Морковь доползла в летнюю кухню, став товарищем картофеля. Вечер сменила ночь. В этот раз Варенька засыпает под бурный разговор тёток, спрятавшихся от неё на кухне, где русалка размахивает руками от недовольства.
- Да что с тобой Карин? Я тебя не понимаю. Есть мужик, нужно брать!
- Кого брать, Самвела?
- Ну конечно! Видно он со странностями, зато щедрый…
- Хватит с меня этих мужиков, одно горе с ними.
- Тебе ж никто не говорит сразу жить с ним. Пообщайся, присмотрись…
- Давай сменим тему…
- Нет, Карина, не сменим, это очень важно, - заявляет Ирка Гнездилова, выставив указательный палец вверх. – Хочешь быть одной? Ты этого добиваешься?
- Ничего я не добиваюсь…
- Тогда расслабься и получай удовольствие, - улыбнулась подружка, отпив горячего чая. – Он хоть симпатичный? Вижу что симпатичный, можешь не признаваться, и так видно…
- Что тебе там видно, успокойся!
- Сама успокойся! Хватит себе запрещать!
- Я не запрещаю, просто лучше без них, спокойнее…
- Да, очень спокойно засыпать одной в холодной постели, ты это имеешь в виду?
- Нет не это, - ответила Андреевна, завязав руки на узел. – Как ты не поймёшь, я не хочу…
- Чего ты не хочешь? – закричала Гнездилова, подпрыгивая на стуле.
- Этого, этого самого…
- Самвела?
- При чём здесь твой Самвел…
- Он не мой, а твой, - засмеялась русалка, допив крепкий напиток.
- Ты не пробиваемая! Давай закроем эту тему? – предложила шатенка, уже не зная в какую сторону смотреть.
- А можно мне внятно объяснить, почему ты не хочешь новых отношений?
- Можно!
- Так давай…
- Потому что с кем-бы я не начала, всегда всё заканчивается плохими последствиями, разве не ясно?
- Представь себе не ясно. Не ясно мне как планировать одиночество. Да, не ясно, как не хотеть счастья.
- Почему ты веришь в то, что счастья только в мужике?
- А в ком же ещё? Природой так заложено, что они для нас, а мы для них. Проще некуда, ты только вдумайся? Карина?
- Что?
- Ты знаешь, чего я хочу, поэтому не будь упёртой, позволь ему пообщаться с тобой, этого же не много.
- Я уже один раз позволила…
- Снова ты про этого Льва, да пошёл он в жопу. Нет его! Не там, не там, нигде нет, забудь!
- Знаешь, у тебя всё так просто, но ты через это не проходила, не сравнивай меня…
- Да, я не проходила, согласна, - перебила подружка. – Но и зла тебе я не желаю, Кариночка…
- Нужно было вообще тебе не рассказывать…
- Видимо было нужно! Потому что у тебя всё внутри кричит - хочу мужика!
- Какая же ты дура!
- Это я дура? – рассердилась Ирина. – Возможно, но жизнь предлагает тебе нового человека. Да так явно предлагает, что он сам к тебе приехал, а ты отворачиваешься, кто ещё из нас дура?
- Я думаю, что мне не стоит пока что задумываться об этом, пусть Варя подрастёт, а там видно будет.
  - До какого момента Варя должна дорасти, когда ты будешь старая и никому не нужная?
- Да, именно до этого возраста и не раньше…
- А как тебе будет тяжело всё это пройти одной. Только вдумайся, всегда одна, каждый день одна…
- Я не одна, у меня есть дочь.
- Пусть так, но дочь остаётся дочерью и не более, а потом и она от тебя уйдёт, строить свою жизнь…
- Ничего страшного, моя бабушка так прожила, и я проживу.
- А ты сама-то хочешь прожить такую же жизнь как бабушка? Не думаю.
- Хватит…
- Карина, послушай…
- Я сказала, хватит! – выкрикнула Брусенко-младшая, хлопнув по шаткому столу.
Диалог, связанный с кипящей темой – завершился. Русалка уплыла в море по зову матроса, который пришёл за ней по указанному адресу, а шатенка, закрыв дверь на замок, улеглась спать, но сон не желал  расщедриться. Капризные картинки впились в голову. Они становились всё больше, объёмней, насыщенней. Слово «одиночество», подаренное Гнездиловой, открыло кругозор вымышленных событий. Девушка перебирала «пятнашки», играясь с будущим. И как бы она не раскладывала кости, так или иначе её поджидал тупик. Одиночество, страшное слово даже для социопата. Иногда нам хочется убежать, закрыться, не высовывать носа, но лиственница сбрасывает иглы, стресс и переживания растворяются в воздухе. Настало спокойствие без умиротворения, ведь человеку действительно необходим человек. Кому-то  больше, кому-то меньше, но мы зависимы. От этого не избавиться, не излечиться. Ходим кругами, врезаемся в острые углы, пока осознание своего положения не раскроет всю правду, всю подноготную ошибок. Тогда-то мы и будем готовы признать поражение. Что можно было бы пойти по этой дороге, а не по той которую выбрали, но это потом, не сейчас, зачем, да кому это надо. Так и продолжаем жить той жизнью, не видя размытых дорог счастья. Указатели в виде не безразличных людей пролетают мимо. Они же криком кричат: «Вот же она - «дорога», смотри, ну куда ты идёшь? Стой! Да остановись ты!». А мы не оборачиваемся на зов, ведь у нас свой сценарий, и нам плевать на трагический конец, плевать на холодное одиночество, потому как это будет потом, не в сию минуту, а значит не страшно, значит не больно упустить то, что под огромным сомнением.
Тост. Мертвецы поднимают бокалы. Кудрявый парень обращается к толпе. Он говорит ясно и разборчиво: «За всё ушедшее и не достроенное. За всё не увиденное и не испробованное. За всё не достигнувшее и не досягаемое. За нас! За простых людей. За мечтателей! Выпьем!»
Глава 32
Суббота. Выспаться и не открывать глаз до двенадцати утра - это только фантазия, а наяву, Кариночку будят в семь: «Мама, я хотю кушать», - требует бодрый ребёнок. Ничего не остаётся, как оторваться от кровати, умыть себя и проследить за тем, правильно ли умывается родная кровь. Затем завтрак. Рис заливается молоком. Зёрна набухают – готово. «Плиятного аппетита», - желает Варвара Геннадиевна, закидывая раскалённую кашу в рот. «Ай, голячо», - кричит девочка, выплюнув рис на пол.
- Ты что делаешь?
- Мама, мне било больно…
- И что теперь, нужно выплёвывать?
- Ну, мама…
- Варенька, Варенька, - кряхтя как старушка, Кариночка вытирает тряпкой, покрашенный пол.
- Я больсе не буду…
- Дуй, доця, дуй, - посоветовала Брусенко-младшая, обернувшись на скрипучий звук. – Что это?
- Где? Что ти услишала? – интересуется ребёнок.
- Сиди здесь, никуда не уходи, я быстро, - приказала шатенка, накинув на плечи джинсовку.
Перед женским царством, огромный автомобиль высыпал всего-навсего пять тонн угля. Чёрное золото облокотилось об забор, придавив доски своим весом. От увиденной картины, у Кариночки перехватило дыхание. Рот не произвольно раскрылся. «Это какая-то ошибка, это какая-то ошибка», - мысленно повторяла девушка, не понимая сути происходящего. И только когда из-за машины вышел продавец овощей, всё стало на свои места.
- Самвел, ты что, чокнулся?
- Обижаешь Каринэ, я ж от чистого сердца…
- От чистого сердца? А куда мне его девать?
- Сердце или уголь? – пошутил Самвелка, закусив пухлую губу.
- Уголь конечно…
- Как куда? Зима на носу, а ты ещё спрашиваешь…
- У меня котёл на газу, - выкрикнула красавица. – Мне не нужен уголь…
- Как на газу? – остолбенел парнишка, широко раскрыв глаза. – Об этом я не подумал…
- И что теперь делать?
- Я не знаю, - признался не русский, начав хохотать. – Это ж надо так ошибиться?
- Самвел! – крикнула Брусенко-младшая, не видя повода для смеха.
- Сейчас, погоди, один звонок, - остановил Андреевну водитель белой шестёрки. – Алло, ещё раз здравствуйте, такое произошло, в общем, дров не нужно, я отменяю заказ. Ага, ага, до свидания.
- Ты заказал мне дрова?
- Не бери в голову, сейчас всё потихоньку исправлю, спокойствие.
Рассчитавшись за доставку чёрного золота, продавец начал ходить из стороны в сторону, не зная куда девать, пять тонн шахтёрской добычи. Идеи не приходили, Карина в недоумении наблюдала за доброжелателем. 
- Каринэ, ты не против того, чтоб эта маленькая кучка полежала у тебя до завтра?
- Я-то не против, но зачем всё делать без моего согласия? Это не нормально!
- А мне кажется нормальней некуда…
- Ты ошибаешься, мне пора, меня ждёт Варенька, - сказала шатенка, развернувшись на сто восемьдесят.
- Каринэ, постой, - обратился к красавице черноволосый. – Не будь со мной такой строгой, я не плохой человек, ты же видишь…
- Я это вижу, - согласилась Кариночка, остановившись на полпути перед калиткой. – Но я уже всё объяснила своим поведением, неужели не ясно?
- Не ясно Каринэ…
- Не называй меня так, я Карина!
- Для меня ты всегда будешь Каринэ, исправляй, сколько влезет…
- Мы закончили? – уточнила Брусенко-младшая, явно не настроенная к дальнейшему разговору.
- Я хочу пригласить тебя в ресторан, - выстрелил парнишка, улыбаясь на все тридцать два. – Соглашайся, я очень сильно хочу узнать о тебе больше.
- Ресторан? Ты не пробиваемый! Пока, - поставила в разговоре жирную точку девушка, вернувшись в дом Зои Ивановны.
  Продавец овощей, недолго думая, залез в свой автомобиль и на всех парах улетел в «Сухую балку». Рассказывать родителям о своей глупости нет никакого желания, поэтому чудак забрал совковую лопату и вернулся в «Сенокос» - исправляться. Схватившись за черенок инструмента, Самвел с горой засыпает прицеп чёрным золотом и по его подсчётам, придётся ездить домой и обратно раз двенадцать, если не больше. Четыре перевозки в прошлом, и вспотевший парнишка отвлекается на вышедших  из хаты девочек. Он видит недовольство молодой мамы и через оставшиеся силы, пытается улыбаться. Варвара думает о том, что улыбка адресована ей, поэтому сразу подбегает к работяге, интересуясь его делами.
- Хороши мои дела Варенька, а как твои? – спрашивает доброжелатель, видя как ручки Геннадиевны тянуться к углю.
- Варвара, ты вся испачкаешься, прекрати! - останавливает дочь Кариночка.
- Не испатькаюсь, - уверяет ребёнок, взяв в руки блестящий камень чернослива.
- Варвара! – злится мать. – Я что сказала?
- Да, Варенька, слушайся маму…
- Но ты весь глязный, потиму тебе мозьно?
- Потому что я взрослый…
- Я тозе взлослая.
- И не поспоришь, - соглашается Самвел, глубоко вдыхая сырой воздух.
- Ты сказал, что начнёшь завтра, - обратилась к продавцу Андреевна, пытаясь не заглядывать в его мазутные глаза.
- Я вспомнил, что завтра воскресенье, поэтому придётся сделать сегодня.
- Ты, наверное, устал, пить хочешь? – сжалилась шатенка, не понимая, кто тянет её за язык.
- Было бы не плохо.
- Останься тогда с Варенькой, а я быстро сбегаю.
Пока Брусенко-младшая открывала замок, искала стакан, набирала воду, и, волнуясь, проявляла добропорядочность, Самвел тем времени по возможности пытался разузнать у ребёнка, что собой представляет Кариночка.
По сути, из уст Геннадиевны не удалось что-то выудить, поэтому изменить своё решение на счёт будущей жены, парень не стал.
- Ох, самая вкусная вода, которую я пил, - облизнулся не русский, отдав гранёный стакан. – Так что на счёт ресторана, ты не передумала?
- Не передумала, - буркнула красавица, относя ёмкость в дом.
- Варя, а где твой папа? – не удержался с вопросом Самвел, дождавшись ухода Брусенко-младшей.
- У меня нет папы, - легко и просто отвечает дитя. – Он нас блосил и ты тоже нас блосишь.
- Я? Никогда! – уверенно заявил черноволосый, не боясь режущей поговорки про слово «Никогда». – Это не мужчина, если он бросает свою семью…
- А ты музьцина?
- Высшей пробы, - улыбнулся парнишка, видя, как мамочка вернулась из женского царства.
- А сто такое плоба?
- Варя, нам пора, прощайся с дядей.
- Он не дядя, он музьцина, - засмеялась девочка, взяв Карину за руку. – Пока музьцина, мы сколо плейдём.
- Я буду вас ждать Варенька, возвращайтесь быстрее.
- Холошо, пока, - уже издали крикнул ребёнок, махая ручкой.
***
Вам слишком малоизвестно о Самвеле. Вижу это в глазах, вижу это и самое главное чувствую. Я раскрою неизвестность настойчивой личности из района «Сухая балка». Приглашаю Читателя в актовый зал. Архитектура пугает, безвкусие скривило ухмылку. Ну, ничего, отыграюсь, мне не впервой. Жестом приглашаю присесть. Вы подчиняетесь. Ещё никогда я не подпускал незнакомцев так близко к сердцу, где создаются мои идеи. На сцену выходит тот самый парнишка, ради которого мы собрались. Он робкий, не понимает того, зачем пришёл. Я прошу его рассказать о себе, о своей жизни. Самвел стесняется, не может выдержать Ваш взгляд. Кричу: «Говори, пока я тебя не убил!». Продавец что-то мямлит. Я в бешенстве запрыгиваю на сцену и срываю его одежду вместе с плотью. Скелет, измазанный кровью, не успел упасть на пол, как я подхватываю его и бросаю кости в шкаф. Затем, хватаю Вас за шиворот и закрываю на чугунный замок с тем, что осталось от Самвела.
Темно. Свет не проникает. Запах железа застыл в лёгких. Вы стучите в дверь, я игнорирую. Скелет поворачивается в Вашу сторону. Мгла не позволяет увидеть этого, но Вы слышите, как к Вам обращаются.
- Привет, - поздоровался скелет.
- Выпусти меня, открой дверь больной ты ублюдок, - кричит Читатель, избивая преграду.
  - Меня зовут Самвел, - продолжают кости. – А как тебя зовут?
- Выпусти меня, выпусти! – орёт незнакомец, пытаясь избежать диалога.
- Знаешь, я не так плох, чтоб меня не замечать.
- Кого это тебя?
- Я уже представлялся, ты, наверное, забыл. Меня зовут Самвел.
- Чем бы ты ни был, я не хочу с тобой говорить…
- А если я пообещаю тебя выпустить, ты послушаешь мою историю? – задают вопрос останки, видя в темноте задумчивое лицо Читателя.
- Начинай, - соглашается пленник деревянного шкафа.
Спустя каких-то десять минут, Читатель узнаёт о том, что Самвел действительно простак из провинциального города, в котором он обязан жить не по своей воле, а по воле его родителей, решивших переехать с восточной страны в западные дебри. Учёба давалась туго, поэтому пришлось вникнуть в дела отца. Перепродажа овощей, стала и его хлебом, но любовь не гонится за работой смертных, она приходит в нужный час, когда мы этого не ожидаем. Так и произошло, так всё и случилось. Карина выходит с ребёнком и дыхание парня ускользает. Время остановилось. Движение замерло.
-  Я это уже читал, - ворчит незнакомец.
- Тогда я не знаю чего добавить о себе за мои прожитие двадцать пять лет. Может этого слишком мало, для хорошей истории?
- Может, - не уверенно соглашается Читатель, зная примеры яркого существования и за меньше прожитые годы.
- Давай тогда просто останемся друзьями? – предлагает скелет, вытянув вперёд руку.
Дверь открылась. Вы видите меня с довольной улыбкой. Я подсказываю Вам пожать мокрые кости. Вы так и поступаете, осознавая то, что обычные люди тоже могут быть хорошими персонажами, которых я выбираю из тысячи таких же простаков, как и я сам. Все мы ровняемся на успешных людей, избранных судьбой счастливчиков, которых Вы не найдёте в моих книгах. Попросту от того, что я возвышаю обычного человека, до необычайной вышины (Очень надеюсь).
- Примите мои поздравления, теперь Вы знакомы, - подытоживаю я, выгоняя незнакомца из моего Мира, где ему совсем не место, среди живых скульптур, несуществующих животных, бесконечных дорог, трусливых персонажей и ситуаций, о которых Он узнает после, не сейчас, когда всё сырое и не готово к спектаклю. – До скорой встречи, - отпускаю напоследок оплеуху любопытному пройдохе, смотря ему вслед. – Пока, пока. Ещё встретимся. Обязательно встретимся!
Глава 33
Понедельник. Рассвет. Белая шестёрка заглушила двигатель около забора с тёмным пятном. Насадка для счистки  краски разбудила болгарку. Псы подпевают инструменту, петухи вылупили глаза от наглости конкурента. Жители не станут вызывать полицию, ведь шум с первыми лучами солнца разрешён в неписаных законах «Сенокоса». Доски вибрируют от силы мотора. Землю укрыло стружкой. Черноволосый холостяк за два часа осилил преграду в женское царство. Откашливаясь, он открывает багажник и достаёт одну из купленных банок краски. Широкая кисть преображает трухлявый забор. Самвел напевает восточную песню с известным только его нации мотивом. Прохожие оборачиваются, слыша бесплатное выступление. Парнишка, пританцовывая, открывает вторую банку краски. Его не остановить, даже этой красавице, которая вышла на улицу с ребёнком.
- Самвел, - обращается девушка к продавцу овощей. – Ты опять за своё?
- Да, - с гордым лицом, признаётся трудоголик. – Как тебе цвет?
- Я тозе хотю лисовать, - пытается вырваться из маминой  хватки Варвара. – Пусти…
- Успокойся, тебе сейчас в детский садик. Варвара, слышишь меня, угомонись!
- Ну, мама, - плачет девочка, не понимая того, что может быть важнее искусства.
- Каринэ, я тут подумал, может не в ресторан, а в детское кафе?
- А сто такое кафе? – интересуется Геннадиевна.
- Ой, а это такое место, где много-много мороженого, - отвечает не русский, опустившись на присядки перед ребёнком.
- Хотю моложеное, мама, посли в кафе…
- Ты не успокоишься, пока мы куда-то не сходим?
- Конечно Каринэ, соглашайся, - широко улыбнулся Самвел, смотря снизу вверх на шатенку.
- Хорошо, мы сходим, только это будет один раз, и на этом ты остановишься…
- А я никуда не бегу, чтоб мне останавливаться.
- Ты понял, о чём я…
- Понял Каринэ, но обещать не стану.
- Значит в восемь вечера, мы с Варенькой будем тебя ждать.
- Ула, мы пойдём в кафе, - запищал от радости ребёнок. – Кафе, кафе, ула.    
Как и было обговорено, холостяк ровно в двадцать ноль-ноль, остановил ласточку возле обновлённого забора. «Красота», - искренне радуется Самвелка, видя свой труд. Брусенко-младшая гордясь своей пунктуальностью, выходит на встречу к черноволосому парню. Дочурка вырывается из маминой хватки и без спросу, обнимает ногу продавца овощей.
- Пливет музьцина, я тебя здала, - признаётся ребёнок, ожидая похвалы за бесплатную любезность.
- Варя! - злится одиночка.
- Я тоже рад вас видеть, - говорит трудяга, взяв девочку на руки. – Ты какое любишь мороженое?
- Флуктовое.
- А мама, какое любит?
- А мама любит меня, - ответила Геннадиевна.
- Молодец, - расхохотался парнишка, опустив ребёнка на землю. – Ну что, в путь?
Разместившись в авто, грязные колёса привезли троицу в центр города. Самвел заметил, что настроение Кариночки, словно погода - сменилось, когда они проезжали кофейный вагончик.
- Тебе не нравится кофе? А я вот обожаю. Могу кружек десять за день выпить, – делится водитель.
- Ненавижу кофе, - отвечает Андреевна.
- А я не плобовала, - вмешалась Варенька.
- И не попробуешь, пока не вырастишь, - напоминает Брусенко-младшая.
- Мы на месте, - остановил шестёрку продавец. – Подожди, не выходи, - запретил парнишка, оббежав машину, и самостоятельно открыл дверцу будущей жене.
- Очень мило, - улыбнулась шатенка, передав доченьку в крепкие руки.
- Смотри Варвара, это «Сказка».
- Сказька, я люблю сказьки…
- Нет, солнышко, это кафе называется «Сказка».
Самообслуживание. Ни что так не приземляет, как этот вид сервиса. Вы подходите к кассе, девушка с именем на бейдже приветствует посетителя, предлагает новинки, и вы сломя голову с подносом в руках ищите свободный столик. Прекрасно. Шум посуды, бряцанье столовых приборов, чавканье голодающих, разговоры на разные темы, крики детей – всё это собирается в одну мелодию, которую до сих пор не написали в нотах.
- Как тебе Каринэ? – интересуется Самвел.
- Я здесь никогда не была, но мне нравится.
- Займи нам место, а я пойду к кассе, - сказал парнишка, уйдя в сторону длинной очереди.
  - Мама, голка, мама, - спешит девочка, вырвавшись из хватки Кариночки.
- Варя, подожди.
Доченьку схватил детский воспитатель, который работает в игровой комнате.
- Привет, а как тебя зовут?
- Валя.
- Валенька, нельзя так бегать, ты же упадёшь.
- Я не Валя, а Валля, - попыталась выговорить букву «р» Геннадьевна.
- Зайка, я ж так и сказала.
- Спасибо, а то она так резко убежала, - запыхалась шатенка, протягивая руки к дочери.
- Вы можете оставить Валеньку здесь, я за ней прослежу, чтоб вы могли отдохнуть.
- Её зовут Варвара…
- Я говолила, она не слишит…
- А вы аниматор?
- Аниматор, детский воспитатель, как вам больше нравится.
- Останешься здесь? – обратилась мама к Вареньке.
- Угу, - закивал ребёнок, убегая в толпу детворы.
- Мы тогда вот за этим столиком присядем, чтоб вы, если что знали…
- Конечно, конечно, отдыхайте, - отпустила заботу надзиратель, повернувшись к отпрыскам.
Самвел присаживается возле Андреевны, опустив на стол поднос с тортиками, мороженым и разноцветными напитками. Его волосатые руки раскладывают всё по местам, он говорит, что заказал ещё чай, потому что не знал, кто чего желает. Карина кивает и  изредка посматривает на него, слушая его голос и чувствуя спокойствие.
- Обожаю чизкейк, - признаётся трудоголик, отрезав маленький кусочек. – Почему не пробуешь?
Поддавшись давлению, Кариночка вкушает сладости толстого кондитера. Ложка за ложкой сводят зубы, она довольна, если не учесть тот факт, что это свидание будет последним.
- Расскажи о себе, мне интересно послушать, где работаешь, чем занимаешься в свободное время?
- Чем я могу заниматься в свободное время, когда у меня Варенька? Воспитание, уборка, готовка – вот и вся моя жизнь. А работаю в парикмахерской, здесь неподалёку…
- Парикмахер? Может, и меня подстрижёшь?
- Могу, ты, кстати, хорошенько подзорос.
- Так может после «Сказки», сразу к тебе?
  - Не перегибай, ко мне мы точно не пойдём, - ответила шатенка, запив десерт яблочным соком. – Можно задать тебе вопрос? – перестраховалась девушка, перед тем как выстрелить любопытством.
- Каринэ, для тебя хоть звёздочку с неба, задавай.
- Я так часто говорила тебе, что у нас ничего не выйдет, а ты как глухой, продолжаешь надеяться, почему?
- Может потому что я действительно оглох, когда встретил такую красоту?
- Ты же видишь моего ребёнка, понимаешь то, что я не могу и не хочу себе этого позволить…
- Я же не вещь, чтоб меня позволить. Такой же человек, как и ты, который хочет быть рядом, помогать тебе в трудную минуту, поддерживать, если что-то случится…
- Но зачем? Зачем быть с той, у которой ребёнок на руках, не твой ребёнок?
- Уже не на руках, Варенька довольно взрослая…
- Тебе весело меня кривлять, но мне не до шуток.
- Если не до шуток, тогда ты видишь то, что я не отступаю, пытаюсь быть нужным, а ты закрываешься как умалишённая…
- Сам дурак, - отвернулась Кариночка, услышав колкость в свой адрес.
Чужой перешёл на её тротуар, он ещё не в доме, обычный проходимец, но она невольно подпускает его ближе. Шаг за шагом и Самвел на пороге. Стук в сердце. Здесь не нужны стрелы, только внимание. Брусенко-младшая чувствует прикосновение его рук. Он разворачивает её к себе.
- Эй, не обижайся, это я так, к слову…
- Значит, следи за своими словами.
- Договорились, впредь только ласкательные Каринэ.
Варвара и не думает возвращаться. Сладости и рядом не стояли с игрушками и надувной горкой. Холостяк видит это и решается задать до боли интересующий его вопрос, пока младшее поколение дарит им довольно много времени, чтобы побыть наедине.
- Каринэ, раз уж ты меня спросила о том, что тебя волновало, тогда и ты ответь на мой вопрос.
- Задавай, я с радостью отвечу, - улыбнулась девушка, в приподнятом настроении.
- Я знаю, это не моё дело, но почему ты одна? – долго решаясь, осмелился парнишка. - Если не хочешь, мы не будем об этом говорить, прости, - извинился черноволосый, заметив то, как изменилась в лице Андреевна.
- Можешь не извиняться.
- Я не хочу делать тебе больно, это не моё дело, но уж сильно меня это грызёт…
- Самвел, ты очень хороший, я рада, что согласилась пойти, но мне правда не хочется говорить об этом, давай не будем.
- Может, когда-нибудь ты откроешься.
- Может когда-нибудь, но точно не сейчас. 
Никогда не угадаем, что нас поранит, что нас потревожит без предупреждения. Мы лишь знаем, что слабые, мягкие, доверчивые. Поэтому надеваем доспехи из невидимой чешуи. Ведь так правильно, так легче справиться со всем окружающим. Опыт подсказывает относиться ко всему с опаской, не разбрасываться словами, проверять странников на вшивость. И Каринэ не исключение. Её беспокоит настоящее и каждый может его испортить, внеся гнилую лепту. Кто для неё Самвел? Да никто. Чудак с опухшими желаниями. Только вот этот самый чудак не хочет уходить, не хочет обращать внимание на отказ. Его манит не понятное для Кариночки впечатление, возвращает к её дому, к её плохо защищённому царству. И в тоже время, ей льстит его поведение. Глаза застилает пылью и та опаска, выросшая вначале, теряет свою силу при виде добрых дел, при виде той самой заботы, которой она лишена. А кто мы, если о нас не заботятся? Кто мы, если не нужны?
Свидание закончилось. К десяти часам ночи, машина возвращает хозяев в уютный дом. Парнишка просит донести уснувшего ребёнка на руках. Брусенко-младшая позволяет. Поле видит, как они входят во двор, поднимаются по ступеням и прячутся в убежище из крепкого кирпича.
- Какая она милая, - говорит Самвелка, уложив девочку на кровать.
- Да, очень, тебе пора, - напоминает красавица.
- Да, мне пора, - соглашается парень, уходя из больших комнат Андреевны. – Знаешь, мне понравилось, как мы провели этот день, - сказал холостяк, находясь возле калитки.
- Мне тоже, но это было в первый и последний… - не договорила Брусенко-младшая, почувствовав тёплый поцелуй на своих губах. – Уходи, - остановила продавца Кариночка, отпихнув горячее тело.
- Почему ты такая? – задал вопрос Самвел, широко улыбаясь.
- Какая такая?
- Самая лучшая!
Глава 34
Туман. Осенний ветер поднимает опавшие листья. Мусор из кульков и фантиков кружит хоровод. Ветки стучат об рамы пластиковых окон. Домоседы не желают покидать жилища, но работа зовёт их, она напоминает о себе из залатанных кошельков. Холодильники урча, провожают хозяев. Коты нежатся на подоконниках. Сентябрь нагоняет тоску. Печаль, да и только. Время грустить и кучковаться в приятной компании. Встречать дожди и радоваться солнцу. «Прелестно», - говорит взволнованный романтик дядя Петя, решивший в глубокой пенсии, продолжать просыпаться рано поутру. «Листья, мои листочки», - запел седой юнец, работая граблями. Спину скручивает спазмом, от деревянного черенка руки кусает зуд, но мужчина продолжает, ему приятна эта лёгкая боль, когда он выравнивается в полный рост, и в одну из таких передышек, Петька, увидел за забором черноволосого паренька, который усердно орудовал то лопатой, то тяпкой. Любопытство берёт вверх. «Что забыл этот не русский на его территории?», - думает дядька, выйдя на улицу к незнакомцу.
- Бог в помощь, - обращается к трудоголику - седовлас. – Чего не спится?
- А чего спать, когда дело есть? - широко улыбнулся Самвел, пожав крепкую руку соседа Кариночки.
- А что за дело? Может помочь чем?
- Нет, я быстро управлюсь, - отталкивает добро продавец овощей, загрузивший в этот раз прицеп не картошкой, а морозоустойчивыми цветами.
- Где ты нашёл такие кусты? – интересуется Петька.
- Так у нас, на рынке. Сказали что это цветы, а не кусты…
- Ну как не кусты? Кусты ведь! - фыркает жаворонок.
- Не знаю, продавец сказал, что это цветы лаванды.
- Лаванды? – рассмеялся пенсионер. – Где ж тут цветы, вот это фиолетовое?
- Ну да.
- Куст это какой-то, - стоял на своём мужчина, желая спора, но паренёк сдал оружие.
- Пусть куст, какая разница, красиво ведь?
- Прелестно, ничего не скажешь, но это куст, ты согласен?
- Хоть дерево, мне по барабану, - махнул рукой парнишка, принявшись за работу.
- А водички ты подлил, чтоб земля мягче была?
- Нет…
- Стой, не спеши, сейчас я тебе покажу.
Пётр вернулся к работяге с ведром и железным ковшом. Затем, опустился на колени, полил грубую землю и уверенными движениями знатока, посадил небесной красоты лаванду, предварительно повторив процедуру с водой. Пенсионер не поднимался. Он закрыл глаза и начал читать молитву. После перекрестил цветок и встал на стопы.
- Понял как надо?
- А молиться над каждым кустом?
- Ну конечно, если хочешь чтоб прижилось. Давай ещё раз  покажу, а дальше сам продолжишь.
Спустя час, Самвелка слышит до боли приятный голос. «Мозьцина», - кричит Варвара Геннадьевна, заметив черноволосого парня.
- А сто вы делаете? – не смогла отгадать девочка.
- Красоту наводим, - помог продавцу Петька. – Тебе нравится?
- Да, класиво, - соглашается ребёнок, погладив фиолетовый цветок.
- Здравствуйте, - поздоровалась Брусенко-младшая, подойдя к компании. – Варь, нам пора, прощайся.
- Даже ничего не скажешь? Не будешь злиться? – удивился Самвел, разведя руками перед Андреевной.
- Почему я должна злиться? Кусты и вправду очень красивые, спасибо, - ответила Кариночка, уходя.
- Я же говорил, что это кусты, - гордо заявляет Петька, толкнув кулаком продавца овощей.
- Да, возможно и вправду кусты.
- Пока, - машет рукой девочка, прощаясь с доброжелателями.
- Пока Варенька, пока, - машет в ответ черноволосый, провожая их взглядом.
- Эх, Каринка, красавица наша, чего замуж не зовёшь? Или ты женат?
- Нет, не женат, - выдохнул парнишка.
- Так чего ждёшь? Смотри, упустишь, - советует дядька, почесав седую голову.
- Пытаюсь, но видно не нравлюсь ей, - признался не русский, продолжая смотреть вдаль.
- Пытаться мало, нужно забирать и дальше видно будет. А так люди мучают друг друга, присматриваются, хотя на что там смотреть? А?
- Боятся, наверное…
- Чего боятся? Человека? Дурь собачья, - выругался Петька. – Нравится, бери в жёны, нечего играться, это я тебе на личном опыте заявляю, - разбушевался романтик. – Я он, свою Зинку быстро забрал и не раздумывал. Пару раз погуляли, в кино сводил, мороженное поели и в ЗАГС…
- Прям таки и что, согласилась?
- Как видишь, скоро тридцать пять лет вместе. Поэтому нечего раздумывать, а знаешь почему?
- Почему?
- Да потому что развестись, всегда можно успеть, а вот семью создать крепкую, не каждому по силе. Поэтому бери яйца в кулак и нечего играться.   
- А я не играюсь.
- А как же это назвать? Девушка должна видеть, что намерения серьёзные…
- Я её только спугну, если с кольцом приду…
- Она тебе что, дикарка, чтоб человека боятся? Послушай старого дядьку, не затягивай, понравилась, забирай!
- И заберу, - громко крикнул Самвелка, сжав кулаки.
- Вот и забирай, нечего шляться, - ещё громче выкрикнул пенсионер.
- Прям сейчас что ли?
- Цветы ж садишь, тьфу, кусты, сраная лаванда. Закончишь и бегом в магазин.
- А вам-то что? Зачем меня подгоняете? Чувствую же что поспешу, спугну её.
- Мне что? Да ничего! - обиделся мужчина, уйдя восвояси. 
- Да какой сразу, точно спугну, - прошептал наедине парнишка, ковыряясь в земле.
***
Проезжая мимо ювелирного магазина, Самвел ударил по тормозам. «Нет! Чушь, бред, не стану!», - проговорил продавец овощей, возвращаясь, домой. Зажигание, ласточка двинулась, затем снова тормоза. «Да чтоб тебя», - не решался холостяк. «Она меня не любит, хватить, успокойся», - размышлял вслух доброжелатель. «Если я сейчас куплю, это же не значит, что сегодня сделаю предложение? Нет, не значит!». На том и решено. Дверца авто скрипнула, шаги давят дождевых червей.
- Здравствуйте, вы бы могли показать мне кольца, чтобы… что бы… - не мог договорить водитель белой птицы.
- Чтобы поздравить кого-то? – пыталась угадать брюнетка.
- Нет, не поздравить, я хочу… я хочу, - выдохнул холостяк. – Сделать предложение…
- Поздравляю, - улыбнулась девица. - А на какую сумму вы рассчитываете?
- Пока что не с чем поздравлять, - пробурчал парнишка, откашлявшись. – А что понравится, то и возьму.
- Хорошо, смотрите, - достала из витрины кольца продавщица. – Это с фианитом, это с изумрудом, это с топазом…
- Почему вы мне показываете кольца за три тысячи? Они ж все тонкие, покажите что-то по-настоящему впечатляющее.
- Ладно, - с недовольством процедила торговка, оценив внешний вид трудяги. – Только руками не трогать, - запретила девушка, заметив грязные ногти посетителя.
- А я ж и размера не знаю, - схватился за голову продавец овощей. – Как же мне выбрать? – занервничал Самвелка, увидев достойные кольца его королевы.
- Не переживайте. Вы можете вернуться вместе с невестой, после того как сделаете предложение.
- Невестой?
- Да, с вашей невестой, - повторил продавец, видя то, как широко улыбнулся незнакомец.
- Невестой, - громко хлопнул в ладоши не русский. – Тогда вот это, - указал пальцем будущий муж. А по размеру, самое маленькое…
- Вы уверены? Может ближе к среднему?
- Я не знаю, я не знаю, я не знаю, - разволновался покупатель.
- Она очень худенькая?
- Она что, по-вашему, дистрофик?
- Нет, просто женские кольца в стандарте и так не велики, это же не мужская рука, поэтому опишите мне её, чтоб я хоть чуточку вам помогла.
- Моя Каринэ, она прекрасна, больше того - великолепна, - размахивал руками герой «Сухой балки». – Она как море, нет, океан, или как ночь, такая спокойная, тихая, тихая ночь. Или ураган, блин, я не знаю, я так её люблю, - укусил себя за кулак парнишка, не зная как описать свою красавицу.
- Возьмите чуть ближе к среднему, не ошибётесь, - сказала брюнетка, не зная уже как отделаться от странного типа.
- Вы уверены?
- Уверена ли я? Конечно, покупайте, отличный выбор.
- Вы думаете, ей понравится?
  - Она будет в восторге.
- Каринэ, моя Каринэ, что ж мне делать? – напрягся всем телом влюблённый огрызок. – Беру, - ударил ладошкой по витрине Самвел.
- Осторожней, это ж стекло, - перепугалась девушка.
- Ай, мне всё равно, я счастлив, могу хоть все ваши витрины перебить…
- Не стоит, прошу вас, - успокаивала парня девица.
- Какой день, какой день, - расхохотался работяга, достав банковскую карту из внутреннего кармана.
- Какую вы желаете шкатулку под ваше кольцо, вот посмотрите.
- Давайте коричневую, как её глаза, как её прекрасные глаза, ой, вы бы только видели, - нахваливал Брусенко-младшую продавец овощей, не видя позывов рвоты у брюнетки.
- Можно дать вам совет, если вы не против.
- Хоть тысячу советов, я готов их выслушать все…
- Если вы собираетесь делать предложение сегодня, то… то приведите себя в порядок…
- В порядок? Вы это о чём?
- Я о вашей причёске, в такой момент подобает быть на высоте.
- Причёска как причёска, - поправил волосы Самвел, глядя в двухметровое зеркало. – Даже не знаю, вы считаете, что стоит?
- Да, и бороду…
- Нет, нет, нет, борода моя гордость, вы палку не перегибайте.
- Ваше дело, я хотела как лучше. Упаковывать?
- Конечно, - разрешил парнишка, продолжая рассматривать своё лицо в отражении. – Причёска, с этим я что-то решу, спасибо за совет.
Выйдя из ювелирного магазина, герой «Сухой балки» впал в раздумья. Покупка кольца добавила уверенности и сделать предложение возлюбленной, теперь не казалось чем-то невообразимым, чем-то, что перестало скрываться за яркими воображениями. Драгоценный камень выбрасывает блики в чёрных глазах. Страх улетучился, душа требует действий. «Сегодня?», - шёпотом спросил сам себя Самвелка. Пауза. Пальцы на ногах издали хруст. «Сегодня, я сделаю это сегодня», - закричала в машине молодость, ударив по газам.
***
  В «Спелой вишне» перегруз. Люди сидят в очереди. Давненько такого не было. Граждане листают глянцевые журналы. Парикмахеры колдуют над причёсками посетителей. Необходимо каменное терпение, дабы сотворить чудо. Выслушать и самое главное воплотить задуманное незнакомца в реальность. «Здесь хочу короче, здесь длиннее, чёлка на правый бок, чуть выше бровей», - объясняет Кариночке клиент лет восемнадцати с рыжим хвостиком. Его бурые прыщи сотрясаются при каждом слове, это нужно остановить. «Я поняла, сделаю в лучшем виде», - успокаивает метросексуала Брусенко-младшая, берясь за машинку. Колокольчики над входной дверью оповестили о новопришедшем, который сразу же подметил шатенку. «Я хочу вот к этой девушке», - попросился черноволосый. «Присядьте, придётся подождать».
Час, второй, трудоголик уснул, упёршись на кулаки. Его будит Нина Григорьевна: «Молодой человек, молодой человек, проснитесь, ваша очередь». «А? Что?», - подпрыгнул парнишка. «Я не сплю».
  - Присаживайся, - пригласила молодая мама холостяка, указав рукой на кресло. – Ты б только видел, как ты спал, - засмеялась красавица, укрыв клиента тонкой простынёй. – Голову мыть будем?
- А её мне ты помоешь?
- А кто ж ещё? – улыбнулась девушка.
- Сегодня какая-то добрая, ты заметила Каринэ?
- Это я добрая? Скорее ты, а я так - нахлебница…
- Не говори глупостей, у моей любви должно быть всё самое лучшее…
- Любви? – дрогнула Брусенко-младшая.
- Конечно, а как иначе, Каринэ?
- Запрокидывай голову, - приказала шатенка, придвинув умывальник на колёсах.
- Холодная, холодная…
- Не верещи, сейчас исправлю, - успокоила Самвела мать одиночка, начав мыть густые волосы востока.
Столько встреч, а Кариночка только сейчас смогла рассмотреть красоту уверенного парня: чёрные брови, длинные ресницы, мазутная борода, широкий лоб, мясистый нос, гладкое лицо созревшего мужчины. Она специально лила воду ему на глаза, чтоб он щурился и огрызался. Минута за минутой и Самвелка задаёт вопрос.
- Каринэ, ты мне веришь?
- Во что я должна верить Самвел?
- В то, что я тебя не обижу.
- Верю, но мне нужно было время, чтоб тебя не бояться…
- Бояться, меня? – открыл глаза холостяк, уставившись снизу вверх на Брусенко-младшую.
- Да, я не сильно доверяю людям, - ответила Андреевна, заметив задумчивый взгляд. – Почему молчишь?
- Думаю, - прикусив губу, прошептал хозяин белой птицы.
- Расскажи о чём, время у нас есть.
- А я расскажу, всё расскажу тебе Каринэ, - подпрыгнул с места парнишка, залив пол тёплой водой. – Каринэ…
- Самвел, встань с колен, с тебя течёт вода.
- Каринэ, моя любимая Каринэ, ты выйдешь за меня? – предложил не русский, достав кольцо из кармана.
- Самвел, я… я…
Салон замер. Мастера с посетителями устремили глаза в одну точку. Тонкие ручьи стекают по широким плечам продавца овощей. Он застыл в ожидании. Девушка, напуганная неожиданностью, оборачивается по сторонам, видит, как все кивают, народ ожидает чуда в серые будни. Сердце вырывается наружу, отбивая ритм по грудной клетке. Сама не своя. Ей предлагают не просто пройтись по разбитым улицам с букетом ненавистных роз… У неё появилась призрачная возможность не быть одинокой, не быть сильной, разделить тяжбы бедности. Ей предлагают начать всё сначала.
Лицо расплывается в улыбке, Кариночка слышит, как он повторяет вопрос и она отвечает ему…
Конец.