Как Жмых пожилой честности учился

    Уроки-то, ясное дело, молодой Жмых делать не любил. Совсем другое дело с друзьями во дворе мяч погонять, ну или мультики какие посмотреть. Да и вообще любые формы игр и развлечений молодой Жмых приветствовал. А любые формы занятий он не любил до такой степени, что маме Наде приходилось идти на разные хитрости, а когда и просто подкупом действовать. Мол, ты сделай уроки, а я тебя в лазер-таг свожу или еще куда, где ты дурь свою молодую Жмыховскую выпустить сможешь.

Он, как и большинство детей нынче, страдал от гиперактивности. Точнее от нее не столько он сам страдал, сколько все его близкие и родные. А когда Жмых пожилой к ним приехал на время карантинных мероприятий, пришлось ему на себя основные страдания взять. Тем более, ему тяжко было от того, что опыта в воспитании детей не имел почти. А тот что был, давно уж всплыл. Или как там в этой поговорке говорится? Но Жмых упертый, он хоть в школу и не ходил, а в лесу много чему научился.

Пришло время уроки учить внуку. Пожилой Жмых сначала его уговаривать пытался. Но уговоры не всегда способ действенный. Особенно когда речь о молодом Жмыхе идет. Не буду, говорит, задачки эти дурацкие решать, да буквы кривые выписывать! Да и вообще, решали мы уже эти задачки. Зачем мне их второй раз делать?
— Обманываешь ведь?
— Ничего не обманываю! — рогами в пол уперся и ни в какую.
— Узнаю характер! — посетовал на это поведение пожилой Жмых. — Я тоже упертый такой был и родителей обманывал. Пока меня одна ежиха честности не научила.
— Опять сказки придумываешь, дед?
— Ничего такого. Слушай, как это было…
Раньше с детьми ведь не церемонились. Воспитывали просто, но эффективно. От детей требовалось в первую очередь послушание. А коли дитя не слушается, его наказывали.
— И тебя наказывали? Меня вот мама постоянно наказывает. То мультики смотреть запрещает, то мороженое не дает.
— Это разве ж наказание? На меня у родителей была простая управа.
— Какая еще приправа? — передразнил молодой Жмых деда.
— Управа! — серьезно сказал дед. Меня ремнем воспитывали.
— Опять ты дед выдумываешь. Ну как ремнем воспитать можно? Он что, волшебный?
— Ну, можно и так сказать.
— А в чем его волшебство было?
— Я если чего не хотел, так батька мой доставал ремень и мне показывал.
Все грозил по попе им налупить. А один раз так страшно стало, что я в лес убежал.

Суббота была. Батька мой велел порядок в погребе навести. После этого он спать пошел, а я резвиться начал. День был солнечный, и мне никак не хотелось уборкой заниматься. Да еще и в темный сырой погреб лезть. Мало того, что в погребе порядок не навел, так еще и в доме беспорядок сделал. В общем сильно заигрался, играть-то ведь всяко веселее, чем уборку делать. А когда батька проснулся, я возьми да соври, что навел порядок уже. А он возьми да проверь. Ясно дело, за ремнем полез сразу. Он вранье не переносил совсем и злым от него делался. Как медведь-шатун. Слышал про таких? — спросил Жмых.
— Пьяный он что ли? — попробовал догадаться внук
— Кто? Батька мой?
— Да нет же, медведь. Почему шатается то?
— Так ясно же почему, от голода. Но это тут ни при чем. Главное тут, что эти медведи очень злые. И батька мой злой от неправды делался, как медведь.
— Теперь понятно.
— Слушай дальше... Я, чтобы от немилости батькиной спастись, прикинулся колобком и в лес покатился.

Иду по тропинке лесной, песню пою грустную, как я от бабушки ушел и от дедушки ушел и от батьки сбежал, когда ремень увидал. Иду, пою, по дому скучаю. У самого в животе урчит, кушать охота. Глупый я был Жмых, на голодный желудок баловаться начал, знал ведь, что батька ремень достанет. Мог бы и подкрепиться перед тем как шалости шалить да в игры играть. Но, увы… Иду, по сторонам гляжу, думаю, хоть бы яблонька дикая попалась или куст какой с ягодами. Да хоть бы сыроежку съесть, и то хорошо. Как на зло ничего на пути моем не встречается. А желудок все громче урчит, уже эхом это урчание меж деревьев отдается. Иду дальше, слышу шорох в кустах. Смотрю, ежиха-альбиноска землю роет. Сама вся белая, а глаза красные. Здоровая такая, ростом по колено. Меня заметила, фыркнула только и дальше рыть. Когти-то у нее мощные, как у медведицы, она роет, земля в разные стороны летит.
— Ты чего выдумываешь, дед! — прервал рассказ молодой Жмых. Не бывает таких ежей.
— Еще как бывает! — продолжил рассказ пожилой Жмых.
Смотрю я на нее, что это она там роет, все ближе и ближе подхожу. Думаю, может чего съедобного нарыла. Еще ближе подошел. Смотрю, а там грузди. Целое семейство. А ежиха их обкапывает со всех сторон.
И тут она на меня опять повернулась, да как фыркнет! Я от испуга на землю сел. Глазищами своими красными на меня смотрит и взгляд не отводит. Чего, говорит, тебе надобно, мальчик, уф-уф-уф?

— Кушать хочу, тетенька Ежиха. — жалобно отвечаю ей.
— Уф-уф-уф… — качает головой ежиха, а сама спрашивает, — А ты как в лесу один оказался?
А я возьми да соври, что меня батенька за ягодами и грибами отправил и велел с пустыми руками не возвращаться. А не то, худо мне будет и ремень меня ждет ни за что, ни про что.
— А где же лукошко твое, уф-уф-уф? — спросила ежиха.
— По пути его потерял, — опять соврал я.
А у ежихи этой нюх на вранье до того наметанный. Опять она меня обнюхала — уф-уф-уф, да и говорит:

— Какой же ты врунишка, еще раз соврешь мне, я тебя засушу до зимы, а там съем.
Испугался еще больше ее слов, чем ремня батькиного и все рассказал, как на самом деле было. И про то, что баловался, и как батьку обманывал. И про то, как пришлось в итоге в лес бежать от его ремня.

Думал, она меня ругать будет, а она мне корзинку сплела из кустарника и наполнила ее до краев груздями. Это тебе за честность, говорит. А потом еще и до дома проводила. С тех пор я понял, что честным быть не только правильно, но и очень выгодно. Ведь любая ложь со временем открывается, а честность всегда награждается, потому что это одно из самых ценных человеческих качеств. С тех пор я честным стал и батькиного ремня не боялся. Правда, теперь мне пришлось начать делать все то, что пообещал. Ну так, чтобы врать не пришлось потом. А с ежихой той мы до сих пор общаемся.

— Так значит обманывать не выгодно? — спросил молодой Жмых.
— Конечно, ведь ты в первую очередь не других обманываешь, а себя.
— Это еще почему?
— Ну вот соврал ты мне, что уроки сделал. Думаешь меня обманул? А на самом деле эти уроки тебя умнее сделают. А коли ты их не делаешь, то и ума не наберешься. А потом ты получишь двойку, и об этом все-равно все узнают. И тебе придется это исправлять и все-равно эти уроки выучить нужно будет. Так не проще ли сразу их выучить?

— Ну хорошо, я понял, что честным быть выгодно. Но если не хочется уроки делать?
— А ты не меня спрашивай. Ты сам себя спроси. Что сделать нужно, чтобы захотелось уроки делать?
— Для начала их нужно назвать по-другому. Как-нибудь так, чтобы они не казались трудными и делать их было легко.
— Ух ты! — удивился пожилой Жмых, — и как же?
— А давай назовем их урочишки! Как будто они такие маленькие, прям вот такусенькие! — молодой Жмых сдвинул большой и указательный пальцы, оставив между ними лишь маленькую щелочку и показал деду.
— Ну хорошо, иди делай свои урочишки! — засмеялся дед.
С тех пор молодой Жмых уроки с удовольствием делал и маму больше не обманывал.

Игорь Шульгин