Глава Бандиты

А. Лютенко ( из романа Миллиард на двоих)
«Из крупного самородка может получиться здоровенный выродок.»
Дон Аминадо
 
Абрам Григорьевич очень боялся боли. Вот и сейчас он походил на затравленную мышку, забившуюся в уголок и покорно прижавшую ушки от страха.
– Лёня, ну как же так можно? Вы же, Лёня, еврей, как и мы! – попискивал изменившимся голосом старый антиквар.
– Ну и что? А платить всё равно надо. Хоть ты еврей, хоть хохол... – пожал плечами крепкий парень в модных джинсах и такого же цвета рубашке с расстёгнутым воротом. На шее крепыша красовалась толстая золотая цепь. А ещё глубокий шрам шёл вдоль всей щеки – память о десантных войсках, где он служил срочную. (Незадолго до дембеля они со «стариками» напились – возникла ссора и один из собутыльников порезал ему лицо горлышком от разбитой об стол бутылки. Но это всё – в прошлом!..) 
– Но со всех же вы берёте десять процента с дохода, а с меня пятьдесят! Это нечестно! Нельзя так… – возразил, выдавив из себя с усилием слова, Абрам Григорьевич. – Должна же быть правда в жизни!
– Это ты, старый лживый козёл, о правде блеешь!? – и парень приблизился к старику. Его круглые чёрные глаза налились ненавистью.
Абрам Григорьевич в страхе закрыл лицо руками, а молодой наглец грубо поправил у него лацкан старого пиджака и, взяв стул, сел напротив старика.
– Хватит сопли жевать! – грозно прошипел он как удав, глядя на дрожавшую жертву. – Живо сдавай клиентов, а то моим парням скоро жрать нечего будет!
Конечно, это враньё: банда Лёни Рыжего в негласном криминальном разделе Москвы держала половину комиссионок и антикварных магазинов. Что и давало немалый доход – от всей этой теневой публики, отдававшей десятую часть доходов бандитам. Но имелись и те, кто, как Абрам Григорьевич, «излишне прогнулся» – и отдавал добрую половину теневого заработка. Хотя старый еврей и тут тоже, конечно, хитрил: отдавал меньше, чем обязался. Но всё равно – гораздо больше, чем другие его товарищи по цеху…
Бандиты по советским меркам жили на широкую ногу. Модная одежда, рестораны и проститутки. Последние тоже вынуждены были платить «за крышу»: и ментам, и бандитам. И как ещё и дополнительный бонус – бесплатно, когда бандюки собирались в саунах и подвалах-качалках, обслуживать их сексуальные прихоти. А там всякое бывало – уже как повезёт! Можно и живой не выйти…
А главное, что проститутки давали бандитам наводки на богатых клиентов, когда те привозили их в свои квартиры. Через несколько дней эти хаты становились объектами грабежей или банального воровства. Но таков уж криминальный бизнес. Ничего личного!
Лёня считался бандитом «новой волны»: не признавал сложившегося воровского закона, и не обговаривая ни с кем сферы влияния. Брал везде – там, где только удавалось отщипнуть. Таких называли «беспредельщиками»: он сам платил ментам и очень охотно сотрудничал с правоохранительными органами, убирая их руками ненужных конкурентов со стороны криминала.
Такая позиция позволяла его банде оставаться в Москве неуязвимой: контролируя «свою поляну» и снимая процент с теневого дохода той прослойки, что жила вне советских законов. Но на пятки постоянно наступали этнические группировки, особенно грузины и чеченцы. Те тоже рано поняли преимущества от сотрудничества с властью – и борьба уже шла за влияние на «нужных людей»: тех, кто непосредственно отвечал за искоренение в стране криминала (хотя, фактически, покрывал этот криминал).
Но Лёня получил известность ещё и тем, что взял на себя миссию реализации имущества евреев, навсегда покидавших СССР. Он сам поселился в четырёхкомнатной квартире известного профессора Левнера. Учитывая спешку, в которой профессор покидал Советскую страну, тот отдал роскошную квартиру и всё имущество в ней всего за четыре тысячи долларов! Сущий пустяк для квартиры в сталинских домах на Фрунзенской набережной, в двух шагах от генерального штаба Советской Армии.
Но существовала и другая проблема у отъезжающих. Надо ещё исхитриться вывезти финансовые сбережения – и самым лучшим способом это сделать являлись бриллианты. Они легко размещались в интимных местах – так что пограничники, осуществляющие контроль, ничего не находили, (если не считать всякую ерунду, по мелочи).
Лёня плотно «сел» на эту тему. Правда к концу правления Андропова поток отъезжающих совсем поутих: несчастная тысяча-другая уезжающих – мизер по сравнению с бумом в брежневские времена. Но не мытьём, так катаньем –эмиграция всё равно существовала. А значит, имелся спрос на бриллианты и валюту внутри страны.
В подсобке антикварного магазинчика – где происходила встреча Лёни Рыжего с его подопечным, Абрамом Григорьевичем – в другом углу, не проронив ни одного слова, сидел молодой кучерявый парень лет двадцати: преемник антиквара, его племянник Максим Шнайдер. Белая рубашка не могла скрыть худые лопатки, выпиравшие из спины. Кучерявый чёрный чуб свисал над дужками круглых очков. Он сидел очень тихо и не вступал в разговор. Ведь когда к ним в магазин явился этот рыжий громила, старый Шнайдер сунул Максу под зад потёртую ученическую тетрадку, куда аккуратно заносил химическим карандашом продажи, что шли мимо кассы. Вот поэтому племянник сейчас сидел и обливался потом – боясь того, что его поднимут со стула и обнаружат эту сверхценную тетрадь.
Но Лёня Рыжий не обращал внимания на костлявого племянника, производившего впечатление не студента скрипичного отделения консерватории имени Чайковского, а жертву концлагеря Бухенвальд.
– Ну-ка, а это что? – Лёня вдруг увидел мятую квитанцию на столе антиквара. – Что это, я спрашиваю!
У него в руках оказалась квитанция старой графини – о том, что она сдала на реализацию колье, оцененное в пять тысяч рублей.
– Ну-ну… Так, значит, ты нас кидаешь? – побагровел Лёня. Казалось, он из рыжего превратился в красного от ярости. – Кому загнал? Говори, сволочь! А то блеет: у меня здесь нет покупателей. А это что? Кто приобрёл? Быстро адрес!
И старый Абрам Григорьевич трясущейся рукой написал карандашом на клочке бумаги адрес несчастной Лиды, что некоторое время помогала ему работать в оценке. На миг ему стало очень жалко ту милую девушку, но патологический страх физической боли сидел у него в печёнках с самого рождения. Он ничего не мог сделать в этой ситуации, кроме как дать наводку бандитам на колье с бриллиантами, что принесла к нему в магазин старая княгиня…
Когда Лёня ушёл, громко хлопнув дверью – унося половину месячной выручки и написанный на мятой бумажке адрес Алёны – Абрам Григорьевич поманил рукой своего преемника. Потом взял со стула синюю тетрадку, что ещё хранила тепло костлявой задницы племянника и промолвил:
– Видишь, Максик, эту тетрадь?
Племянник молча кивнул.
– Храни её, как зеницу ока! – продолжал старый антиквар. – В ней адреса и телефоны всех самых ценных клиентов. Эта тетрадь кормила меня всю жизнь – теперь прокормит и тебя, Максик.
И немного подумав, добавил.
– Мы, евреи, выживаем всегда – если держимся вместе. Хотя ты видел: этот рыжий бандит – тоже еврей, но он хуже фашиста! А я, Максик, с моей мамой пережил фашистов: тех, настоящих.
Он снова горько выдохнул. Чувствовалось, что сильно волнуется.
– Мы бежали от них сюда из Сталинграда. Что они творили, что они творили! Но мы, Макс, выжили! Как? Помогли другие евреи. Приютили в Москве, научили делу. Вот я отдаю тебе тетрадь – это итог всей моей жизни. Деньги очень важны, но связи в жизни – важней любых денег. Связи делают деньги! Но ладно, Макс, на сегодня хватит. Бери свою скрипку и закрывай магазин. На сегодня хватит уже нам с тобой потрясений!
– Дядя… – вдруг открыл рот Максим, молчавший всё это время. – А что они с ней сделают?
– С кем? – переспросил старый Шнайдер, усердно делая вид, что не понимает, о чём речь.
– С той девушкой? Чей адрес ты им написал.
– Ну, отнимут колье – и всё. А что они могут ещё сделать?
– Дядя, а ты не подумал: откуда у молодой девушки такие большие деньги?
– А какая мне разница? – удивился антиквар.
– А то, дядя, что, судя по всему, эта девушка непростая! Если может позволить себе вот так запросто купить такое дорогое украшение. И, скорее всего, кто-то ей дал такие деньги. А ты не думал, что этот «кто-то» может прийти сюда и спросить нас: почему у этого отморозка, Лёни Рыжего, оказался её адрес?
– Я как-то не подумал об этом, Максик… – озадачено пробормотал старый Шнайдер.
«А у парня голова хорошо работает!» – подумал про себя ювелир. – Далеко пойдёт! Скрипка – всё же не его дело: слишком умён для музыки… На два шага вперёд просчитывает!»
…На улице, возле входа в магазин, Лёню Рыжего поджидали два молодых мускулистых парня: тоже в модных джинсах, но только в чёрных майках и коротко подстриженные.
– Вот адрес, вечером сгоняйте по-быстрому! – скомандовал Лёня. – Возьмите с собой Метлу. Пусть тоже натаскивается на дело, привыкает. Заберёте колье.
– А какое оно хоть внешне-то? – спросил белобрысый, у которого надбровные дуги нависали на сплющенный нос.
– А я знаю? Кувалда, ты всегда такие вопросы глупые задаёшь! Там будет молодая тёлка, вы её хорошенько тряхните – она сама всё и расскажет! Что мне вас учить?
– А если заупрямится? – вступил в разговор другой парень (тоже коренастый, но с бельмом на правом глазу).
– И ты туда же? – уже вскипел Лёнька. – Ну, палец ей отрежьте или глаз выколите. Ты же, вон, живёшь без глаза – и ничего? Баб трахать можешь?
– Гы-ы… Могу! – оскалился качок с бельмом. Даже на беглый взгляд у этих двоих были заметны большие проблемы с интеллектом: на восемьдесят процентов их жизнь состояла из сплошной агрессии и желания жрать и тратиться.
– Всё, валите! Вечером в Сарае встречаемся!
Лёнька махнул рукой и красная японская машина, сорвавшись с места и развернувшись прямо посреди проезжей части, подъехала к нему.
– Без колье и не возвращайтесь! – кинул он в след двум качкам, что засеменили к другой припаркованной на обочине машине: «девятке» с тонированными чёрными стеклами…

«Сараем» – на языке бандитов назывался небольшой ресторан в Измайлово, что они облюбовали и использовали как место для встреч и совещаний.
Но сейчас у Лёньки имелось ещё одно дело. Он должен встретиться с очень неприятным, но нужным типом, по имени Иван Иванович. Обычно они проводили встречи подальше от человеческих глаз, в маленьком зале ресторана «Прага». Куда можно попасть, лишь пройдя через чёрный вход – минуя швейцаров и не сталкиваясь официантами.
Судя по дошедшим до Лёньки последним новостям, сегодня его ждало новое вынужденное знакомство. Вместо старого, много лет знакомого куратора, в зале за намеченным столом сидел мужчина в сером костюме, лет сорока. Но с такими же стеклянными глазами, как и у Ивана Ивановича.
– А, Леонид? – неестественно радушно приветствовал его незнакомец, вставая навстречу вошедшему Лёньке и протягивая крепкую руку.
– А где Иван Иванович? – с наигранным беспокойством осведомился Лёнька, рассматривая в упор незнакомца. Стало заметно, что того столь пристальное разглядывание несколько смущает.
– Иван Иванович в служебной командировке. И будет теперь не скоро. Так что теперь мне поручено контактировать с вами, Леонид. Ну, что – будем знакомиться? Я – Александр Васильев. Являлся заместителем Ивана Ивановича.
– А почему «являлся»? – с ехидцей осведомился бандит.
– Потому, что сейчас я занимаю его должность. А Иван Иванович… Как бы это правильно выразить? Он пошёл на повышение!
Лёнька усмехнулся и, не спрашивая разрешения, плюхнулся на стул.
– Значит, на повышение, говорите?
– Ну, если так можно так выразиться… – улыбнулся Васильев.
– А что он как раз здесь два дня назад коньки отбросил... Это как? – и глаза Лёньки зажглись самодовольным огнём превосходства. Он внимательно смотрел в самые глаза собеседника. Но у того даже ни один нерв на лице не дрогнул.
– О, так вы уже всё знаете? – ответил он вопросом на вопрос. – Заметьте, Леонид, я вас даже не спрашиваю: откуда именно вам это известно. Так, думаю, даже проще для нашего дальнейшего общения. Больше ясности и понимания.
И, помолчав, добавил: «И взаимного доверия… Что немаловажно!»
«Во даёт! – усмехнулся внутренне Лёнька. – У меня доверие к погонам чекиста?!»
Но в слух ничего не сказал – понимал, с кем имеет дело. Корчить из себя значимую фигуру не имело смысла.
– Первое, очень важное… – продолжил новый знакомый. – По нашим оперативным сведениям, ваши ребята два дня назад «кинули» сына первого секретаря Ленинского райкома партии. Парень продавал новую «девятку» – в Порту, на рынке. А ваши подчинённые, Леонид, его бортанули: и деньги, и машину забрали. Машину надо вернуть!
– Это невозможно! – возмутился Ленька. – Он же просил две цены! Значит – барыга. А чей он там сын – меня мало трогает. И потом: машина уже ушла в Грузию. Теперь оттуда её никак не вытащить. Всё, гнилой базар… Проехали! Что там ещё у вас?
И здесь в новом знакомом Лёньки произошла разительная применена. Он поднялся и, чеканя каждое слово, гневно произнёс, разом перейдя на «ты».
– Мне всегда не нравилась идея руководства общаться со швалью, типа тебя! Но сейчас ты мне сам дал повод всё это закончить. Жди очень больших неприятностей!
И зло блеснув глазами, Васильев молча направился к выходу.
…Как раз неделю назад «законники» вынесли Лёньке смертный приговор: за тот беспредел, что он творил в Москве – грабя даже тех, кто «кормил зону». Значит, теперь тот приговор будет приведён в исполнение – раз он теряет столь важную для себя защиту.
И тут Лёнька, несмотря на молодость, своим звериным нутром учуял, что совершает ошибку, которая будет стоить ему жизни. Чекистская «контора» – это то, что уже много лет держало его на плаву.
– Подождите, Александр! Ну, не сердитесь вы так! Если есть проблемы – надо всё перетереть. Всё решаемо же, в принципе…
И он, соскочив со стула, учтиво взял нового знакомого за локоть, стараясь усадить обратно за стол.
– Я же не сказал, что отказываюсь. Придумаем что-нибудь… Деньги, конечно, вернём. Ну, стоимость машины. А сама тачка – тут уж, простите: это не в моей власти. Как теперь её найти?
Васильев, продолжая сердиться, всё же сел за стол. Он вынул из кармана листок бумаги с адресом продавца-неудачника.
– Держите координаты. Сами забрали – сами и вернёте. Только поторопитесь – дело не требует отлагательств!
Он снова перешёл на вежливое «вы».
– Вернём, не вопрос! – засуетился Лёнька. – Нет проблем: сказал – сделал! Но это же «во-первых» у вас стояло, как я понимаю? А что там «во-вторых»?
– А дальше Лёня, вам важное долгосрочное поручение. Даже больше скажу: ответственное задание, а не рядовая просьба от организации, что я имею честь представлять.
Васильев из внутреннего кармана вытащил фото коротко подстриженного мужчины. И положил её перед бандитом.
– Это ваш давний дружок, узнаёте?
– А то так! Конечно…
– Так вот, Леонид, это он – но уже и не он. Теперь это уже не Миша Карсман, кого вы знали, как мелкого фарцовщика и друга детства. Ныне он – господин Майкл Карский: поменял имя, фамилию, и теперь числится гражданином Израиля. Так вот, завтра он прилетает в Москву, и вы с ним встретитесь.
– А на хрен он мне сдался… –  начал Лёнька, но увидев глаза оперативника, резко осёкся.
– Так вот, слушайте внимательно задачу. Вам нужно организовать с ним теневой канал для вывоза бриллиантов из Советского Союза. И перевозку через границу валюты.
Лёнька некоторое время молчал, словно бы не понимая Васильева. Затем неохотно отозвался.
– Ой, тут всё так серьёзно. Не хочу с камешками связываться – слишком много конкуренции. Плохо может кончиться. Не думаю, что хорошая идея… В любой момент что-то может пойти не так. Вы уверены, что сможете меня вытащить, если что? Там же не все ваши коллеги, как я понимаю, «в деле»?
– А ты что думал: мы не знаем, что ты уезжающим из СССР евреям бриллианты по жопам распихиваешь? – Васильев зло усмехнулся, снова перейдя на «ты». – Милиции платишь, решил – это тебя спасёт? Да, кстати, список мне подробный: кому, когда и сколько.
Лёня заметно насупился. Новость была не из приятных…
– Не переживай, будешь делать то же самое. Но только в более крупных масштабах. И уже в паре с этим новоиспечённым гражданином Израиля, что нынче не мелкий вчерашний жулик, а солидный бизнесмен. И под нашим непосредственным контролем. Вот и всё. Возражения не принимаются. Выбирай – или ты выполняешь задание, или мы тебя отвозим прямиком в ближайшую «малину», к организованному криминалу. Думаю, они захотят поделиться с тобой некими соображениями.
Лёня Рыжий почувствовал, что его обложили со всех сторон. Отказаться не представлялось возможным. Оставалось одно – рискнуть… и согласиться.
– Ты как, в порядке? – обратился Васильев к Лёне после длинной паузы.
Но Лёня не был в порядке. Он нутром чувствовал, что органы тянут его в какую-то хитроумную мышеловку. Но что они в реальности от него хотят – своим ограниченным умом не понимал.
Но другого выхода просто не имелось. Отказ равнялся приговору… Да и зачем отказываться? Он же перед блатным миром замазался «по самое не хочу»! Эти в асфальт быстро закатают, вместе с ботинками. А тут – блатные остерегаются напрямую конфликтовать с чекистами. Как никак, на Лубянке сформировалась уже давняя, солидная мафия! А он – только-только ещё начинает. И ему без их покровительства – просто не выжить!
…Так думал Лёнька Рыжий, сидя за столом рядом с кадровым сотрудником КГБ – даже не представляя, какое важное решение принял сегодня в жизни.

Продолжение следует..