Пансионат 1. Кульбит

   Примеров, когда человек оказывается не на своем месте в жизни немало. Это если говорить о нормальной жизни. Прошу не путать с настоящим временем, сейчас это стало нормой, начиная с верховного правительства, заканчивая захудалым сельским главой. Хотя на сельском уровне нормальных людей несравненно больше, здесь все у людей на виду, да и не те интересы, чтобы за место биться.
   Ярким примером в советские времена был Герой Соцтруда Стаханов, который в составе бригады, парализовав работу всей шахты, выдал четырнадцать норм выработки, присвоив в сговоре с парторгом их себе единолично. Директора, несогласного с такой организацией труда сгноили в тюрьме, а его сделали сначала директором шахты, потом все выше и выше пока не спился окончательно. Умер в психушке. 
   Да и после героев делали преимущественно из соображений идеологической совместимости. В семидесятые на шахте «Восточная» комбината «Востсибуголь» соревновались две бригады проходчиков. Обе социалистического труда, одну возглавлял Байбуров, вторую Ардин. Именно вторую, потому что всегда чуть-чуть уступал. Оба уже с орденами Ленина вышли на финишную прямую в честь 23 съезда КПСС. Показатели Байбурова всегда были лучше, внешне он соответствовал плакатному облику мужественного и бескомпромиссного трудяги - шахтера. В последний момент подвело «облико-морале». Его бригада отказалась идти в забой отрабатывать лишнюю смену в пользу не то Бокасса ставшего аккурат в 1966 году президентом ЦАР, не то еще какого-то людоеда, подружившегося с нашим генсеком. Зато совершенно бесцветный на его фоне Ардин начальству не прекословил и обошел соперника на повороте генеральной линии. Сразу стал депутатом Верховного Совета СССР от области и посещал сессии и конференции, исправно голосуя как надо. В те времена таких льгот и побочных бизнесов как сейчас у депутатов не было. Пришлось ему заняться обыкновенной фарцовкой. В условиях тотального дефицита цветущего под их мудрым руководством, он, в столичных магазинах пользуясь удостоверением депутата, под заказ земляков добывал кроличьи шапки и толкал их по сходной цене после каждой поездки.
   Попадали в ряды чиновников и работяги, пашущие дуриком на любом участке и приглянувшиеся этим начальству. Некоторые умнели и вписывались в систему, выстраивая отношения. Ибо это было главным условием задержаться и продвигаться.
 
    Олег Сергеевич, бывший неплохим производственником, не был потомственным номенклатурным работником, никто его не готовил к карьере чиновника. С пятнадцати лет пошел работать, и образование получал в нагрузку к основному занятию. Школа рабочей молодежи, техникум, институт.
   Пока работал на производстве, все было понятно. Вот план, вот задание, вот средства для выполнения показателей. Здесь он был на своем месте и мог просчитывать каждый следующий шаг. Все зависело от него и совсем мало от внешних обстоятельств. Когда вырвали из привычной среды, стал по привычке отыскивать ориентиры, ему нужны были реперы, вехи, финальные значения. Словом, искал логику в действиях, которые ему надлежало выполнять. Все это очень линейно и не допускает отклонений. А жизнь чиновника сплошное лавирование, иногда бесцельное. С точки зрения нормального человека.
   Такие нормальные люди и становятся невменяемыми чудаками, по мнению большинства коллег. В первую очередь старших. Младшие просто считают их одержимыми и самодурами. Те и другие не понимают чего им нужно, меряя своей мерой. И никто не допускает мысли, что они просто пытаются работать, как привыкли, т.е. добросовестно. В их среде к этим понятиям относятся скептически. Эти же простаки все воспринимают всерьез.

   В пансионате вершились нешуточные дела. Так иногда бывает, когда люди поверят в идею и начинают претворять в жизнь несбыточные планы. Пример не за горами – построение коммунизма.
   В нашем случае масштабы гораздо скромнее, но страсти развернулись нешуточные после всеми теперь забытого Постановления Майского 1982 года Пленума ЦК КПСС, совместно с Совмином СССР постановившего резко увеличить производство продукции животноводства для обеспечения советского населения мясом, молоком, а также продуктами их переработки.

   Директором пансионата был назначен дипломированный животновод, который попал на эту должность совершенно случайно, да еще и против воли партийного руководства. Положение его было шатким. Когда в крайкоме узнали о его месте работы, то первому секретарю райкома было указано за потерю бдительности и утрату политического чутья. Та в свою очередь это недовольство довела до северного начальства пансионата и потребовала решить проблему как можно скорее.
   Там просьбе вняли, поскольку немыслимо из-за таких пустяков ссориться с местными вершителями судеб. Партия как спрут пронизывала весь организм страны, ее органы улавливали малейшее инакомыслие, а щупальца дотягивались до любого члена, в каких бы укромных местах он не находился.
   Подобрали подходящего кадра родом из южан и стремящегося назад в тепло. Поставили перед ним задачу выбрать подходящий момент и снести возникшую преграду. После чего занять его место. Перевели его на место заместителя директора по строительству. Строить уже было нечего, поэтому строительная служба занималась текущим ремонтом, имея на десяток рабочих, кроме заместителя директора еще и прораба с мастером. Бригадир вполне справлялся с заданиями, заместитель вплотную занялся интригами, а прораб с мастером тащили все, что плохо лежит и пропивали.

   Директор, почувствовав охоту на себя, искал пути отхода или спасения. Пленум оказался как нельзя кстати. Неплохой специалист, он быстро подготовил служебную записку объемом мало уступающую докторской диссертации, как впрочем, и качеством. Обильно сдобренная изложением злободневных забот родной партии о благополучии своего народа и многочисленными ссылками на свежий документ с цитатами генсека лег на стол гендиректора Объединения Никулина, минуя собственного начальника Управления. Никулин уже неделю проводил совещания по этой теме, забросив производственные проблемы. Невыполнение производственных заданий в худшем случае означало неполучение очередного ордена, а невыполнение партийной задачи могло повлечь взыскание, от которого не оправишься до конца карьеры, если не поломает ее совсем с лишением прежних заслуг. Здесь никакого гротеска. Автор знает случай, когда загулявшего слесаря на профкоме постановили лишить права находиться на Доске ветеранов ВОВ. Т.е. реальная попытка лишить человека прошлого.

   Докладная записка стала для гендиректора спасательным кругом. Пожизненный разведчик – нефтяник к животноводству интерес до этого проявлял исключительно гастрономический. А тут серьезный, взвешенный и масштабный проект, изложенный профессионально со знанием дела. Он представления не имел о той мышиной возне, которую затеяли его подчиненные по вытеснению директора пансионата всего лишь по формальным признакам из мелочных амбиций.
   Немедленно вызвал к себе директора пансионата и начальника Управления комплектации, в ведении которого пансионат находился.
   Будучи человеком дела, посадил их в своем кабинете и стал вникать в документ, консультируясь с докладчиком. Естественно начальник Управления, являясь по сути всего лишь большим снабженцем, в животноводстве был полный профан, поэтому и сидел как попка, пытаясь понять какие заботы на него свалятся благодаря выходке своего подчиненного, которого сам назначил на эту должность. Гендиректор никогда не отличался аристократизмом в поведении, был прост в общении и вопросами субординации не заморачивался. Поэтому начальник Управления четыре часа бегал из кабинета в службы с мелкими поручениями или подносил кофе собеседникам.
   Гаврилов, директор пансионата, поначалу чувствовал себя скованно, но по мере того как убеждался, что зажег руководителя, понимая свою роль в этом деле все больше раскрепощался, приводя в бешенство непосредственного начальника.
   Никулин, понял, что вопрос наполовину решен, и становится второстепенным и обычным в череде других, и он может заняться неотложными делами и выехать в министерство, откуда уже стали поступать угрожающие звонки.

- Все! Готовим приказ о создании двух участков для выращивания крупнорогатого молодняка до товарных кондиций с последующим забоем и возможно развитием молочного производства. Один здесь, на базе отработавшей наиболее подходящей экспедиции, второй на юге. Вопрос размещения поручается Владимиру Ильичу как знающему обстановку. Подготовить письма в соответствующие партийные и советские органы от моего имени. Вопросы организации за Гавриловым, снабжения за Демидовым. Продумать подчиненность. Не исключаю создание единого комплекса под руководством Гаврилова. Могут быть варианты. При этом не забывать об исполнении прямых обязанностей. Предложения по комплектации штатов и обеспечении денежными и материальными средствами подать до конца недели. В запросах не стесняться, дело важнее.

   Демидов, поняв пикантность ситуации, при которой он мог угодить в подчинение своему же подчиненному, такой двусмысленности допустить не мог. Он почувствовал хватку Гаврилова, понял, что тот уже прикусил его и в любой момент может проглотить, если проявить пассивность. Поэтому принял живейшее участие в подготовке материалов. Особенно его интересовала структура, и конечный документ предлагал создание двух отдельных участков, учитывая территориальную разобщенность с подчиненностью на местах. Гаврилову на северном участке отводилась роль консультанта.
   Дальше все закрутилось в соответствии с генеральной линией, фантазиями Гаврилова и солидными возможностями Объединения.

   Гаврилов привез в райком письмо гендиректора объединения с серьезными намерениями и просьбой обеспечить вновь создаваемый комплекс необходимой для этого территорией из числа незадействованных в сельхозобороте района.
   Задача по выполнению решений Пленума в районе стояла не менее остро. Достаточно сказать, что на весь район в одном из горных совхозов имелось сорок семь коров армянской селекции, весом и удоями соперничавших с местными козами. Отличались неприхотливостью, прыткостью и бодливостью. Пастухи их вечно упускали, и они штурмовали огороды, постоянно конфликтуя с собаками, которых не только бодали, но и кусали.
   Естественно игнорировать предложения способствующие выполнению единой задачи было неразумно. Да и чревато. Кто знает, за что крайком ополчился на этого Гаврилова? Еще доложит, куда следует о саботировании при выполнении задачи государственной важности.
   В общем, решили потерпеть и дождаться своего часа. В такой обстановке, опекаемый мягко выражаясь недоброжелателями, Владимир Ильич получил полный карт-бланш.
   С этого дня основной его задачей стало создание скотобазы, где он отдыхал душой, полностью отрешившись от угнетавшего его пансионата.
   Наконец он занимался снова любимым делом. Начинать с нуля ему, с его опытом, было не привыкать. Водитель его бортового УАЗика смеясь, рассказывал, что директор все время молчит и что-то обдумывает. Лишь иногда начинает непроизвольно улыбаться. Он все не мог понять почему. Так его отец улыбается при виде внуков. Потом заметил, что с директором это происходит, когда он видит какое-то животное. Чаще всего это были хрюкающие свиньи блаженствующие в луже. Людьми он так не умилялся.

   В горах уже лет тридцать назад загнулся армянский колхоз. Как только на побережье начали развивать курортную отрасль, все работоспособные его члены сбежали туда. Работа не в пример чище, легче и прибыльнее. Земельные угодья захолостились и превратились в чудесные альпийские луга. Лишь на месте деревни сохранились кое-где заборы завитые одичавшим мелким и необычайно вкусным виноградом. Все остальное заполонила буйная южная растительность, превратив в непроходимые джунгли.
   Предстояло расчистить самую большую долину, вывезти лес, убрать кустарник и спланировать для строительства комплекса.
   Все делалось параллельно. Завозилась техника, которая Управлением закупалась в двух экземплярах. Один для северного, второй для южного участков. Устанавливались обустроенные балки с электропечами и мебелью предназначенные для проживания геологов в северных широтах.
   Срочно приобреталось поголовье молодняка крупного рогатого скота. Имея далеко идущие планы и неограниченные финансовые источники, Гаврилов закупил племенной скот по двести голов на каждый участок. Правда не все добрались до севера, везли их вместе с геологами, что не каждая скотина может выдержать. С полсотни ослабленных животных за дорогу ушли на закуску попутчикам.
 
  Животноводческий участок располагался в ста километрах от пансионата и директор не мог разорваться. Вот тогда и попал в заместители по общим вопросам Олег Сергеевич. Этому предшествовало небольшое столкновение с Демидовым, начальником Управления. Тот приехал на очередной отдых и как всегда, слегка взбодренный начал посещать планерки. Олег Сергеевич посетовал, что с севера не довезли резину для ГАЗ-66, а вездеходы для работы в горах сейчас нужны позарез. Демидов сказал, что резину сам вчера видел в новой партии.
- Пойдемте, посмотрим.
- Пойдем.
   Прошли на склад. Резины не было.
- Ставь вот эту, мы на севере так делаем всегда.
- Эта не пойдет, она с ЗИЛ-131.
   Разговор происходил уже на улице при зеваках из числа водителей и бездельничающих работников.
- Вы что из меня дурака делаете. Я работал на северах, но у нас столько не пили, чтобы резину разного диаметра использовать.
- По-твоему я дурак?
- Не знаю, но резина не подойдет, и я ерунду здесь обсуждать не хочу.
   Раздраженный пьяным куражом начальника Олег Сергеевич повернулся, чтобы уйти. Демидов схватил его за плечо, желая остановить. Олег Сергеевич не любил подобных вольностей. Он резко развернулся, перехватил руку и с вывертом придал начальнику импульс толчком в шею. Да так что тот едва устоял, и чуть не вспахав землю носом, пробежал несколько шагов. В азарте, понимая, что в глазах присутствующих теряет остатки величия, бросился было на обидчика, но тот стоял наготове и встретил его таким взглядом, что начальник мгновенно протрезвев, ушел в здание.
   Олег Сергеевич ушел в диспетчерскую, отдал несколько неотложных распоряжений и сел писать заявление по собственному желанию. Когда он вышел и направился в контору, его встретила группа работников с бумагой в руках.
- Подпишите наше письмо в райком партии. Мы все видели и не хотим давать вас в обиду.
   Это была кляуза на Демидова, принятый здесь способ разрешать спорные вопросы и устранять неугодных. Стояло с десяток подписей.
   Олег Сергеевич порвал бумагу.
- Спасибо, но у меня свои методы.
   В кабинете директора сидел Демидов. Гаврилов взял заявление.
- Я такое подписывать не буду, вот Вадим Николаевич, пусть решает.
   Демидов взял заявление, порвал его.
- Ты что как девочка? Поговорили по-мужски и хватит.
- Я с вами по-мужски еще не разговаривал. Вот за «девочку» могу. Но лучше без свидетелей.
   Олег Сергеевич вышел, в приемной снова написал два заявления, зарегистрировал их, снял копию, заверил подписью секретаря и вернулся в кабинет директора.
- Подпишите мне заявление в отпуск по семейным обстоятельствам с сегодняшнего дня.
- Это другое дело.
   Олег Сергеевич попросил секретаря напечатать приказ об уходе в отпуск, подписал его, снял копию.
- А вот заявление об увольнении через две недели по окончании отпуска. Оно зарегистрировано, копия у меня. До свидания.

   После этого началось великое сидение и челночная дипломатия. Поскольку домашнего телефона у Олега Сергеевича не было, то Демидов стал слать к нему гонцов с записками. Сначала уговаривал, потом отозвал приказ об отпуске. Олег Сергеевич отвечал на словах, что он в отъезде и не может исполнить новый приказ. В следующий приезд дал гонцу выписку из КЗОТ.
   В ответ механик привез ленту телетайпа, на которой было указание гендиректора Объединения Демидову немедленно устранить недоразумение и вернуть завгара на работу.
   На третий или четвертый день приехал директор. Рассказал, что кто-то довел ситуацию до генерального, тот взбеленился и вышел на связь с Гавриловым.
- Я ему рассказал, как было. Он назвал нашего начальника неприличным словом и спросил, насколько ты нужен предприятию. Когда узнал, что я хотел тебя просить в заместители по общим вопросам, так как трудно вести и пансионат и подсобное хозяйство, сказал перевести тебя приказом, а Демидова велел отозвать из отпуска, чтобы не мешал работать. Так что пиши заявление о переводе и возвращайся. Я, в самом деле, зашился.
- Спасибо Владимир Ильич, но заявление писать не буду. Как вы себе представляете дальнейшую работу? Не будет жизни ни вам, ни мне, пока он в начальниках.
- Представляю. Но сейчас для Гаврилова вопрос подсобного хозяйства важнее амбиций подчиненного. Да и он, зная о позиции генерального, будет вести себя осмотрительнее. Ты ему к тому же преподал хороший урок.
- Нет, писать заявление не буду. Любое заявление начинается со слова «Прошу» и т. д. Я ничего просить не хочу.
- Проведем приказом без твоего заявления в связи с производственной необходимостью.
- Это что-то новое. Попробуйте.

   Таким замысловатым образом Олег Сергеевич встал на первую ступеньку скользкой номенклатурной лестницы.


Рецензии