цветочки

               
 
                ***
 Она сидела напротив, полуобернувшись к окну в котором проносилась всякая железнодорожная чушь да иногда прогрохатывали мосты все такие железные над тоненькими речушками без имени и названия.
 Я чувствовал – она смотрит, тут же отводя взгляд, и взгляд ее непостижимым образом на мгновение  задерживался, заставляя  в который раз читать один  и тот же абзац, показалось, она улыбнулась краешком рта, перед тем как встать и направиться к выходу.
 
 Я пошел за ее улыбкой, держа на весу открытую книгу.
 В тамбуре, резко обернувшись,  прижалась ко мне, поцеловав крепко, всем ртом, до ярко зеленых кругов в глазах.
 Электричка, скрипя суставами, встала и она вышла не оглянувшись.
 Сразу за перроном, среди  влажной зелени дня вилась тропинка, уводя ее к еловому лесу синевшему вдали.
 Мой решительный, мнимый двойник соскочил с набирающей скорость подножки и, уже через секунду, целовал ее теплую гладкую шею, щеки, глаза, волосы цвета мокрого песка, пока она не подставила рот, показавшийся слишком большим на маленьком скуластом лице.    
 Вышло сквозь тучи солнце больше похожее на луну, залив все мутно-белым светом, растворяя в зеленом мареве луга крошечную фигурку на краю леса.
 Я стоял в тамбуре оглушенный поцелуем, прижатый к стенке ее горячим телом, держа в руках книгу названия которой теперь не припомню.
- С кем- то спутала, спутала, спутала…



                ***
 Я  сидел на телесно теплых камнях пляжа лиловым летним вечером, бросая в воду камешки, глядя как волны сжимают и растягивают гармошкой алую полоску заката. Рядом упал другой камешек, смешались круги, набегая друг на друга, образуя запутанный узор из отсветов и теней.
 Я оглянулся, передо мной в синем воздухе сияли коленки, темный румянец подернутый легким персиковым пушком, косящий взгляд, изгибы ноздрей которые щурились от еле сдерживаемого смеха.
До сих пор не понимаю, как можно было все это заметить в то мгновение пока я смотрел на нее, тут же притворившись, что очень занят  кругами на воде.
  Скрипнула галька, и я увидел, как натягивались складки белой блузки у нее на спине.
 Уходя, она бросила серебристую обертку от конфеты, которая засияла в закатном свете.
 

                ***
 На запотевшем стекле я нарисовал смешную рожицу. Девушка напротив улыбнулась широко и открыто как летний день в распахнутом окне, и, тут же стала писать, оттопырив указательный палец. Потом встала, оправив на ходу юбку и  играя в воздухе всеми десятью пальцами.
Мне хотелось крикнуть, - постой, я не запомнил твое лицо, как же   буду писать о тебе на старости, скрипя суставами и запивая раунатин заваркой из чайного носика. 
 Буквы на стекле расплылись, потекли слезными дорожками, и слов не разобрать.