Глава 21. Бескрайнов решает приступить к роману

Поспешно выходящий со двора Быстров столкнулся у калитки с Бескрайновым, торопливо поприветствовал его и неопределенно махнул рукой. Иван посмотрел ему вслед и вошел на половину бабушки. Она сидела у окна и читала  книгу.

Бескрайнов тихо прошел к дивану и, молча, сел. Через некоторое время Раиса Никифоровна оторвалась от книги:

— Все думаешь?

— Хочу писать роман! Сегодня гулял, и много интерес-ных мыслей посетило меня. Вот, например, хорошо было бы включить в него историю нашей семьи — моих предков, ну, хотя бы начиная с прадедов.

Бабушка отложила книгу и долгим пристальным взгля-дом посмотрела на него.

— Эко махнул!..

— А почему бы и нет… И ты в этом, бабушка, мне очень можешь помочь.

— Ну что ж…

— Ты не против, если мы приступим прямо сейчас?

Иван достал из кармана пиджака блокнот и ручку и по-просил бабушку подробно рассказать о своем прадеде и других родных. Раиса Никифоровна сама, видимо, заинтересованная предстоящим, утвердительно кивнула головой и стала рассказывать:

— Бабушка моя, Елена Петровна, говорила, что дед, Ни-колай Львович, колебался тогда в 1918-м — остаться или уехать. Он очень не хотел уезжать из России, но боялся за жизнь свою и членов семьи. Единственное, что достоверно известно, он не хотел воевать против народа, поэтому речь шла только об отъезде за границу. А убили его по-глупому, во время облавы на каких-то жуликов случилась перестрел-ка, и пуля попала ему прямо в сердце.

— Очень интересно, человек не мог остановиться на принятии какого-то решения, а судьба сделала так, что он остался в родной земле. Кстати, а могила его осталась?

— Да, могила цела, можем сходить как-нибудь.

— Скажи, прадед был дворянин?

— Да.

— А его жена, ты говорила, так всю жизнь и проработала простой учительницей в школе?

— Совершенно верно, Елена Петровна после революции занялась тем единственным, чем могла, так как, кроме пре-красного знания русского языка и литературы, других зна-ний она нигде не могла получить, ибо, выйдя замуж, рано стала матерью. Она всю себя отдавала детям и дома, и на работе. А в двадцатые годы окончила учительские курсы.

— Ты говорила, что она происходила из семьи уездного врача. Она была дворянка?

— Нет, не дворянка, их род шел от одного купца, по-моему, из староверов, но уже не помню ни как звали, ни фа-милии. А какое это имеет значение — дворянин, не дворя-нин, царский офицер, не царский? Среди дворян и царских офицеров такие попадались свиньи и сволочи, что мало не покажется. Бабушка мне много чего рассказала, после Оте-чественной войны, когда была на пенсии. Важно, Ваня, не происхождение, а то, какой это человек, какого духа он, ка-кова душа у него и ум!

— Согласен, моя дорогая бабушка, согласен! — восклик-нул Иван и, подойдя к ней, обнял и поцеловал.— Но все же приятно осознавать, что ты более чем наполовину дворянин. Ведь мой покойный отец был чистокровным дворянином, хотя это всячески скрывалось.

— Блажь все это, Ваня, чистой воды блажь, поверь мне. И мой тебе совет, не зацикливайся на этом. Вот посмотри, Анастасия из чисто крестьянской семьи, ее прадеды были простыми мужиками, может быть, даже и из нашей деревни, а какова она, а?! Не чета многим! Да и Тамара Ивановна с Петром Терентьевичем очень умные и интеллигентные лю-ди. Вот так!

— Хорошие люди, ты права, бабушка. А Анастасия пря-мо из тургеневского романа!

— Ну, уж ты и скажешь — из романа! Да роману-то тур-геневскому до нее далеко!

— Далеко, далеко, бабушка, а моему роману близко!

— Ах, ты, проказник! Ты напиши сначала, а мы посмот-рим…

В комнату зашла Анастасия. Она была немного бледна, задумчива и словно не в себе.

— Настенька, ты бы прогулялась, смотри, какая погода хорошая стоит! — сказала Раиса Никифоровна.

— А что, Настя, почему бы нам, и вправду, не прогулять-ся? — встрепенулся Бескрайнов.

— Только, пожалуйста, без каких-либо серьезных разго-воров,— поморщившись, ответила та.

Иван удивленно поглядел на нее, но ничего не сказал. Они поднялись и вышли во двор.

Погода, действительно, стояла чудесная. Шел пятый час вечера, было не жарко, хотя и достаточно тепло. Иван на веранде надел соломенную шляпу, а Анастасия была в длинном ситцевом платье и с белой широкополой шляпой на голове. Выглядели они сейчас так, будто точно сошли со страниц романа девятнадцатого века.

— Мне очень понравились ваши стихи, Настя,— сказал Бескрайнов, легко касаясь ее локтя.

— Во-первых, Иван, вы слишком большое значение при-даете моим стихам, а, во-вторых, вы же обещали!..

— Молчу, молчу…

У реки все было по-прежнему, она спокойно катила свои воды, деревья, в этот безветренный вечер, стояли, не шелох-нувшись. Все вокруг несло покой и умиротворение.

Анастасия повела Ивана к роднику. На реке загудел па-роход, словно приветствуя тех, кто на берегу, и снова насту-пила тишина.

— Ах, какое чудо эта река и все вокруг! — воскликнула Анастасия.— Можно стоять и смотреть, и больше ничего не нужно, все есть в этой природе: в воде, небе, деревьях, траве, цветах и птицах! Ну, что еще нужно для счастья? По-смотрите, Иван, какие переливы одной и той же зеленой краски! Как природа может одной краской создать такую богатую палитру? А какова вода, как она играет на солнце! И в разных местах по-своему, совсем не похоже. А вот зеле-ная глубина, а вот брызги, вот радуга, или, смотрите, вдали вода переходит в небо. А само небо! Вот темная голубиз-на,— какая глубокая! — а дальше к горизонту светлее и светлее, весь спектр голубого. А на горизонте уже розовее. А что будет на закате! Как я люблю наблюдать закат на реке, прелесть, что за закаты! Художник может только повторить, с той или иной степенью похожести, всю эту красоту, поэт может только выразить, всколыхнувшее его душу. Но со-здать такую красоту человек не в силах! Боже, как чудесно все!

— Настя, Настенька, какая вы прелесть!

Анастасия вдруг как бы опомнилась, покраснела и быст-рым шагом пошла по тропинке к дому.


© Шафран Яков Наумович, 2020