Чужие вещи. Вдовий остров

Вдовий остров…

Собственно, никто не знает почему остров назывался  «Вдовьим», когда же нет  достоверной истории, то рождается множество всяческих легенд, трагических и жалостливых, как протяжная песня солдатки. Остров мало кто посещал: влюблённые парочки сторонились ввиду его «дурной славы» - ходило в народе поверье, мол ежели молодуха сама ли, с милым ли попадёт на него, то обязательно овдовеет, девица же в девках так жизнь  и скоротает, и не взирая на расцвет цинизма двадцать первого века остров всё же обходили; вездесущая детвора иногда совершала набеги, но, так как даже имея плавсредство, добраться до него было делом не простым, то только охотники да рыбаки посещали его более менее регулярно. А в основном остров благоухал не потревоженной тишиной.
 
- Пойдём на Федотин омут. Я лилий хочу – позвала Юрия Мила, и направилась в рощу.

Остров – часть суши со всех сторон окружённая водой, это мы знаем из учебников по географии. Но, остров ещё отдельный мир, где существенно ослабевает связь с большим миром, порой теряясь совершенно, и сущее становится вздорным, и вздорное становится сущим. Если Вы хотите изменить жизнь, уезжайте на острова.

Вдовий остров – небольшой участок суши, метров пятьсот в длину и триста в ширину, расположенный почти на середине крупного по здешним меркам озера Рыбачий, представлял собой овал почти правильной формы, и с высоты птичьего полёта напоминал яйцо. И если с одной стороны берег был достаточно удобным, где можно было подойти небольшим катером, то другая сторона изобиловала отмелями, корягами и топляком, из воды порой торчали полусгнившие стволы деревьев, посему чтобы попасть на Федотин омут нужно было пересечь его пешком.

Прогулка располагала к покою. Милка, как  глубоко урбанизированное дитя,  восторгалась то при виде огромного муравейника,  или старого мухомора, то яркой россыпью земляники, щебетала ни о чём, и постоянно норовила свернуть в сторону. Собственно, тропа была более чем условная, лес же довольно густым и однообразным, так что уйти в сторону  было не мудрено. Потом они искупались, точнее будет сказать купалась Мила, а Юрий, собрав охапку лилий, сидя на берегу пытался разгадать этот плавающий в воде ребус, но ввиду  отсутствия однозначного ответа бросил сию затею до лучших времён.

Когда они вернулись уже дымил мангал, возле которого деловито и невозмутимо суетился Петрович. Пока доспевал шашлык Юрий с Милкой делали вид, что ловят рыбу, болтая ни о чём, в прочем, Мила поймала окунька, чему была несказанно рада. Его сфотографировали, аккуратно сняли и отпустили восвояси. И лишь когда принялись за шашлык почувствовали, что довольно сильно проголодались.  Шашлык был превосходный, Петрович знал массу анекдотов на все случаи жизни, день пролетал весело и непринуждённо. Уходили под вечер уставшие и довольные.

- Юра, а ты почему до сих пор одинок? – вдруг, спросила Милка, сидя всё в том же кресле на палубе.

Сей вопрос сходу поставил его в тупик. Он не нашёлся что ответить, и молчал, вопросительно глядя на неё.

- Да, как-то не сложилось – наконец-то выдавил Юрий: - А, к че…

- Да, ни к чему. Просто, это не природно. Настоящий мужик, здоровый, сильный, и… сам. Барс говорил, что к тебе вроде подъезжали три, четыре раза, но всякий раз ты вдруг исчезал у гансов надолго, и появлялось ещё одно разбитое сердце.

- Мила, давай договоримся,  тебя не будут касаться подробности моей частной жизни – ответил он, как можно мягче и спокойнее, но в душу уже закрадывалась тревога. «Барсу рыло кошачье как-нибудь начищу» - пронеслась параллельно мысль.

- А почему ты так решил? Возможно, меня это касается больше чем кого-либо другого.

Это уже был более чем прозрачный намёк, чтобы через него не увидеть дальнейшую перспективу. От чего он так старательно убегал, догоняло со скоростью пули.

- Мила, почему мне с тобой случается страшно? – вопросом на вопрос ответил на это он, и понял,  что ляпнул глупость.

- Ты ещё скажи, что жалеешь о том дне, когда пригрел эту чёртову малолетку. Она же вот выросла, змея, и шипит, лишая покоя, и мешая собой гордиться – спокойно парировала она, откинувшись на спинку кресла, и прикрыв глаза.

Над озером опускались сумерки, неся с собой прохладу, а на борту небольшого судёнышка, скользящего по водной глади, начинали накаляться страсти. Юрий был в полном замешательстве. Наверное первый раз в жизни он был припёрт к стенке, и совершенно не видел выхода из создавшейся ситуации.

Можно было прервать разговор, но это означало разрыв, которого он не хотел. Ибо за эти годы прикипел к ней намертво, и даже на расстоянии чувствовал тонкую связь с ней, с Викой, со всем тем, что, казалось, покрылось пылью и умерло давным-давно. Умерло, и ожило с появлением на его горизонте Милки. Опекунство по мере её взросления переросло в безумство, но… Но, он не мог переступить через однажды отведённые им самим рамки. Да, и не представлял себя вне этих рамок… Хоть, врёт конечно, в минуты слабости проскакивали мысли достойные казни, но он их мгновенно гасил,  потом долго стыдясь минутного помутнения.

-Мила,  я подозреваю к чему ты клонишь, но прошу тебя…

- Он только подозревает! Ничего, что я  к тебе на «ты»? – уже зло пошутила она: - Девчонка столько лет по нему млеет, он же не видит ни разу, даже тогда, когда она ему по-пьяне как-то призналась, а тут вот «подозревать стал»! Когда я уже раскололась как перезревший орех он, вдруг,  заподозревал. Юра! Ты прелесть!  - громко рассмеялась она.

Всё кончено – курок взведён. К чёрту! Срочно сжигать… взрывать мосты! Что она делает?! Перед глазами, вдруг, появился образ Вики в вечернем выпускном платье: «Юра! Уйди! Я тебя прошу!» - и от его решимости не осталось ни следа.

- Ты всю жизнь будешь упиваться сладостью своих страданий, «героически» вытравливая из себя меня, а я хочу получить свою долю счастья в этой жизни. И здесь я не героическая личность, а простая баба. И раз уж ты ни как не решишься на мужской поступок, то я его беру на себя. В общем, я делаю тебе официальное предложение стать моим мужем.

Сказать, что наступила мёртвая тишине, не сказать ничего, ибо это была контузия. В ухе пронзительно зазвенело, отмечая усиленную работу мысли. В прочем, безрезультативную. Они смотрели друг на друга глаза в глаза и молчали. 

«Вот, дурак! Нужно было жениться, да хоть бы на Маринке, и сейчас не возникало бы вопросов. А может к чёрту всё? Ты же сам этого хотел…  Где-то в глубине души… Только вот Вика…»

- Милка, не сошла ли ты с ума? Как ты себе это представляешь – я и ты? В конце концов, а как на сей союз посмотрит мать? Мы с ней почти ровесники, два года её старшинства не в счёт…

- Бедненький – притворно-нежно произнесла она, глядя на него, как смотрят матери на испуганное дитя: - Он маму испугался. Такой большой, сильный, а маму боится. Собственно, ты её всегда боялся, потому  она и не  с тобой – била наотмашь  Милка, в глазах которой проскакивали ироничные и злые огоньки.

- Да, причём здесь это? – начал оправдываться Юрий, и, вдруг, покраснел.

- Да при том! Ты ведь не отца вспомнил! Ты переживаешь, что скажет мать!... твою… - в её голосе чувствовались обиженные нотки и внутреннее напряжение, взгляд ушёл куда-то вглубь: - Ну, конечно, « старая любовь не ржавеет»… А, была ли она, Юра? Почему ты не дрался? Почему ты её отпустил? Ты же просто сбежал…

Он и сейчас бы сбежал. Даже вплавь. Но, куда сбежать от себя? Ведь во многом она права.

- Мила, ты должна понимать, что мать воспримет болезненно. Тебе её не жалко?

- Ах, вот оно где собака зарыта – тебе маму жалко! Юра, а меня?... Мою любовь тебе не жалко? А себя? Ты живёшь от сучки к сучке, от случки к случки из жалости? К кому? Она в жизни никого не жалела!... А я буду.

Катер тихо подходил к городу.  На плечи наваливалась усталость, а вместе с ней исчезало желание и способность сопротивляться. Юрий понимал, что из этой истории просто так не выкрутиться. Здесь нужно было менять всё и кардинально, а выбор не особенно велик. Сбежать в этот раз не получится… да, и не очень то хотелось. Решение вызревало, а вместе с ним возвращалась уверенность и спокойствие. Просто нужно всё обдумать «что», а потом уже и «как». Мила чувствовала его сомнение, его желания,  поняла, что выиграла этот сет, и почувствовала себя счастливой. Любила ли она его на самом деле? – Скорее да чем нет, ведь что-то же её тянуло к этому достаточно взрослому мужику,  в отцы который годился с изрядной натяжкой, но в дядья в самый раз.  Однако, она искренне хотела выйти за него замуж, по каким-то не осознанным до конца причинам.

- Юра,  у нас есть немного времени всё обдумать – уже на берегу сказала ему Мила: - И от твоего решения будет зависеть, останемся  ли мы счастливы, или мне вековать вдовой. «Ботанику» я всё равно откажу. А маму не бойся. Маму я беру на себя – кольнула на прощание она.

- У меня сложный характер – невпопад ответил он, глянув на неё словно прося пощады.

- Я знаю – улыбнулась Милка,  прыгнув на катер, и скрылась в каюте.

А с утра день начинался солнечно, не предвещая никаких потрясений…