Как я поймал ревизора

Говорят, не бывает речки без детства. Рекой моего детства была Полонка. Это была великая река по сравнению с копанцами и ручейками., где мы ловили щучек и вьюнов. Когда я увидел её скновскую ширину, Волга стала узнаваемой и близкой. Правда, глубокое разочарование ждало нас за плотиной: там была не река, а речушка. Но всё равно – таинственная, глубокая и холодная.
О, плотина! Сколько раз босые ноги мальчишек скользили по твоим замшелым камням. Сколько маленьких рыбёшек выхватывали из глубины ловкие детские руки! Сколько раз кровенела воды от битого стекла, - но мы любили тебя, плотина! Весной ты одаривала нас ершами, а под осень, спустившись крутого глинистого берега, можно было поймать немалую щуку или окушка.
Да, эта река заслуживает если не целой поэмы, то многих и многих рассказов. Сегодня я расскажу только один из них. Полонка протекает в пяти – шести километрах от нашего городка. И пусть шуршат шины велосипедов, машин, мотоциклов – мы ватагой пацанов в одних трусах гордо идём пешком по раскалённым булыжникам. Идём и разговариваем, в руках у нас удочки. Историям нет конца. Кто-то забегает вперёд и босыми ногами поднимает обочную пыль – показывает, какого окуня он вытащил прошлый год. Мы чихаем и соглашаемся: у каждого такое бывало, и никто не хочет отпугнуть удачу. Говорят, до Полонуки надо идти час. Мы доходим до неё за пять минут (так нам казалось). Чёрные от загара, мы всходили на небольшую возвышенность, и перед нами открывался пейзаж, достойный кисти Левитана.
Солнце едва вышло из-за горизонта. Мы торопимся занять «счастливые» места. У кого-то сразу начинается поклёвка, кто-то со слезами на глазах бегает с места на место. Слышится:
- Пойма, Гех?
- А ты думал? Во какой!
- На что ловишь?
- На шитика.
- Дай парочку!
- Возьми у Толяна. У меня мало.
- Эй, вы! Кончите орать!? Всю рыбу распугаете!
Поначалу рыба идёт валом. Едва успеваем снимать ёршиков и плотвичек и нанизывать червячка на крючок, что является целым искусством. Но где-то к полудню клёв заканчивается. Надо сидеть полчаса и ждать поклёвку. Такая рыбалка не по нам: мы оставляем удочки и спускаемся вниз, в бетонный прямоугольник ловить руками налимов. Удовольствие двойное: обязательно поскользнёшься и поплывёшь в жемчужной пене или в пальцах у тебя затрепыхается что-то чёрное, похожее то ли на рыбу, то ли на змею.
Так проходит день, и мы сматываем удочки в прямом и переносном смысле слова. Надо идти к пригородному поезду: до дома добираться самостоятельно сил не осталось.
Надо сказать, что на поезде мы, пацаны, всегда ехали зайцами. Во-первых, родители в небогатое послевоенное время денег нам не давали. Во-вторых, мы стояли всегда в тамбуре (всего одна остановка).  И считали себя ничем не хуже путейцев, ехавших с работы, - тоже добытчики для семейного стола. И ревизоры всегда проходили мимо нас без всякого внимания.
Но однажды рядом с нами остановился высокий дядечка в железнодорожной форме с сумкой-планшетом через плечо. Сердце у нас куда-то ухнуло, и мы поняли, что сейчас будет неприятность. Дядечка строго спросил:
- Билетики есть, молодые люди?
«Молодые люди», шмыгая носами, переглядывались и виновато молчали. Дядечка навис над нами и казался то добрым, то злым великаном.
- Ну, что молчите, казаки-разбойники? Следующий раз оштрафую и в милицию сдам.
И пошел. Мы облегчённо вздохнули и заулыбались друг другу. Вдруг Ванька толкнул меня в бок и с ужасом прошептал:
- Смотри - зацепился!
Я посмотрел на удаляющегося ревизора и чуть не заревел от страха. Один из крючков моей удочки (не самый малый) зацепился за великолепные шерстяные брюки дядечки-ревизора и сматывает леску. Ревизор пока ничего не чувствовал, но вот дёрнул ногой и натянул толстую леску. Нога вперёд не шла.
- Э-э-это что значит, сорванцы? Я вам что – карась? – рассердился ревизор и пошёл к нам обратно. – Чья это удочка, спрашиваю? 
Удочка была моя. Я присел на колени около брючины ревизора и дрожащими руками стал вынимать проклятый крючок. Но жало крючка вытянуть не удалось. Ревизор в это время давал выход своему негодованию.
- Ну и хулиганы! Мало того, что без билета едут, так ещё и меня поймали, рыбаки! А ведь костюмчик-то первый раз надел. Не торопись, сынок, не торопись, всё равно в милицию сдам.
После таких слов друзья мои ринулись в другой вагон и оставили меня наедине с ревизором: «Вот предатели!» - подумал я. А ревизор продолжал философствовать:
- Сдам, паря, тебя в милицию, а там, глядишь, пятнадцать суток получишь, поживёшь без родителей, на государственных скудных харчах…
Лицо ревизор лукаво улыбнулось, но я-то воспринимал всё всерьёз! И тогда изо всех сил я рванул крючок за леску, и он, слава Богу, выскочил. Но к ужасу моему и ревизора – с целым пучком шерстяных ниток. Ревизор рассердился не на шутку, схватил меня за руку и втащил в купе проводника.
- Петрович, не выпускай никуда этого оболтуса! Сдам в милицию!
- Да брось ты, Владимир Сергеевич, с пацанами связываться! Мал он ещё, вот и случился курьёз.
- Этот курьёз моей жене штопать, да так, чтобы начальство не заметило. Скажут – пьяный был.
- Ну, смотри… А я бы отпустил.
Когда мы подъехали к станции, дяденька-ревизор сдал меня в милицию. Я так безутешно ревел, что через пять минут после ухода ревизора милиционер отпустил меня, не забыв отвесить хорошего «леща». Так что рыбалка ужалась на славу!
… Теперь, когда друзья детства тёмными ночами приходят ко мне, мы вспоминаем этого замечательного «леща» и хохочем от восторга! Глаза мои открыты и устремлены в ту прекрасную неповторимую пору…