Мы и сами неплохо справляемся

Солнце уже цеплялось за верхушки деревьев, и сумерки неотвратимо наступали. Боль в груди становилась нестерпимой. Одежда в том месте намокла и прилипла к ране. Сознание плыло, словно его забросили в маленькую лодочку и отправили путешествовать в шторм. Хриплый кашель родился где-то в груди, но вылился лишь жалким скулежем. Взгляд несчастного плавно затягивала паутина последних мыслей, а бледные руки намертво пригвоздили к земле набирающие силу ростки. Они необычайно скоро пробили кожу и, разорвав мышцы, оплели шероховатые кости. Пересчитали, медленно разрушая, ребра и почти что ласково заполнили дыхательные пути.
На груди растерзанного трупа распустился окровавленный цветок.
***
Золотом разливается небосвод, окрашивая точёные пики нежными янтарными лучами. Стоял июль; медовое тепло совсем разморило драконов Вассы. И чешуйчатые бока их мирно вздыхают, крылья простираются по сухим камням кожаным ковром. 
Вечные горы далеко от Городов – и здесь драконы могут спать спокойно, не боясь, что придут воинственные люди в стальных зверях. Они, люди, за последние сто лет шагнули далеко вперёд – и теперь вместо привычных ружей им хватает единой мысли, чтобы электрические заряды пронзили тело противника. По этой причине драконам пришлось уйти как можно глубже в горы, выше, куда человек не сможет добраться. Будучи раньше братьями по разуму, сейчас драконы презирали людской род: те утратили священные истины и теперь жили, подобно лихим серым волкам. Чувства и любовь заменили технологии.
Салас не так давно перешёл ещё только сотый год – совсем мало для дракона, но от этого думал не меньше. Мысли, абсолютно удивительные и странные для дракона его возраста и времени, вечно пульсировали в его голове. Бились и казались даже самому Саласу настолько абсурдными, что рассказать о них кому-то – страшный сон. Юному дракону полагается думать о хорошей охоте, симпатичных самках, соперничестве или, на крайний случай, про скорое будущее. Но уж никак не о людях.
Однако Саласу были до дрожи интересны эти чудаковатые, но почему-то смутно родные существа. Он видел отражения людей в драконах; читая древние свитки о том, насколько великими и могучими были предки, сомнения все плотнее шептали Саласу свои настойчивые мотивы. Старшие драконы упорно твердили: они не утратили единства и любви, как это сделали люди. Но тогда почему «странные мысли» под запретом? Почему вообще кто-то решил, чем стоит интересоваться Саласу, а чем нет?
Полный размышлений и идей, дракон все чаще охотился в одиночестве. Сверстники не находили с ним общих тем, и по племени Вассы пустился слух про «слишком задумчивого» отпрыска. Матушка только недовольно ворчала и порыкивала, что с таким нерадивым сынком и потомства ей ждать не следует.
Но Салас быстро привык к подобному течению дел, так что научился не замечать и отходить в своих думах ещё дальше. Медные крылья распахивались под воздушными потоками. Молодой, но крепкий дракон спускался вниз, к кудрявому лесу – и уж там никто не мог помешать ему.
В этот раз Салас зашёл дальше. Здесь уже было тяжело пробираться сквозь путанные стволы и заросли такому громоздкому, хоть и в некоторой степени ловкому существу, как дракон. Особенно пронырливая колючка умудрилась проскользнуть за золотую чешуйку, вызвав гневный рык, от которого птицы, крича, разлетелись ото всей округи.
«Проклятье!»
Отфыркиваясь, застрявший среди густых колючих кустов дракон с силой рванул вперёд – и, все же вырвавшись из цепких лап ежевики, выкатился на поляну. Лес над ней будто бы замер, выдвинувшись вперёд и ожидая чего-то неведанного.
В самом сердце поляны лежало нечто. Салас почувствовал острую нужду вернуть завтрак, осознав, что это. Груда лохмотьев, костей и ошметков мяса абсолютно не пахла; из бывшего тела – по рисункам в скриптах Салас знал, что это был человек, - рос огромный огненно-алый цветок. Он покачивался, будто бы дыша и приковывая к себе внимание всего живого. Вокруг этого алыми пятнами засохла кровь, пропитав землю и под трупом.
Салас, нервно помахивая хвостом, осторожно двинулся ближе. Цветок, кажется, почувствовал приближение потенциальной опасности: будто бы набрал цвет и налился, поворачивая ярко-оранжевую сердцевину к дракону. Тот мотнул рогатой головой, угрожающе порыкивая. Растение вновь шевельнулось, и его стебли – тугие и темные, заскользили к Саласу. Однако буквально за метр до дракона, вскинувшего рога навстречу, стебли замерли. Подобно кобрам, они встали, чуть пошатываясь. Дракон подступил немного ближе, и в этот момент в его глаза пыхнуло золотистой дымкой. 
Черный дым заволок небо, опутывая лёгкие зверей и птиц. Лес горел – листья  и причудливые ветки неотвратимо рассыпались под шагами жуткого красного демона. Птицы плакали, им вторили волки. И драконы – от мала до велика, задыхались в смоге. Сама Земля выла и источала яд из своих глубоких недр, стремясь уничтожить народ, губящий ее детей. Убивая людей.
И кровавые цветы заполонили Землю. Золотистая дымка, будто пыльца, выделялась из оранжевых серединок и оседала на израненную почву. И та, о чудо, покрывалась юными ростками первой весенней травы. Воздух становился все прозрачней и вкуснее. В леса вернулись птенцы и лисята.
Только вот Городов больше не виднелось. И людских следов – тоже.
***
Салас очнулся, судя по прохладному прикосновению ветерка, лишь через несколько часов. Дракон, неловко мотая могучей головой, поднялся на лапы и размял крылья. Случившееся неестественно спокойно воспринималось – казалось, что Салас знал это всю жизнь. Цветок съежился; но, присмотревшись, можно было заметить его размеренное дыхание.
«Он показал мне будущее. То, что неизменно обязано произойти… Но почему? Неужели все дело в людях?»
Решение пришло спонтанно. Идти в ближайший Город. Возможно, люди достойны жизни? И обязательно ли их уничтожение для планеты?
Но долго стоять в надвигающихся сумерках Салас не стал. Он отправился домой; завтрашним вечером его ожидал тернистый и витой путь к человечеству.
В племени его встретили не слишком дружелюбно. Вновь презрительные взгляды от сверстников, ворчливое порыкивание матери семейства и наставление отца: «живи, как все. Неужели так сложно охотиться, влюбляться и играть с остальными? Зачем же ты делаешь всё до такой степени неясным?». Но Салас не слушал: его голову вновь занимали мысли.
Уходить из дому оказалось куда легче, чем думалось молодому дракону. Солнце только ложилось розоватыми мазками на листву, когда он уже взобрался на скалу повыше, откуда будет удобно взлететь. Последний короткий взгляд в сторону родной пещеры – и широкие крылья разверзают воздух, неся медного дракона к новому дню.
Салас летел на юг – туда, откуда виднелись точёные пики людских Городов. Полностью механизированные, если верить рассказам Старейшины, жилые кварталы, половина из которых оборудованы под некие лаборатории и целые центры. 
Он не знал, как на появление дракона отреагируют в Городе. Но надеялся, что сможет прожить дольше, чем один день.
Дорога стелилась приятно и скоро. Так, что к закату очертания Города уже были совсем рядом. Заночевал дракон в тени подлеска, натаскав валежника и прикрывшись им, на всякий случай. 
Ночь не прошла мирно – то и дело дракон вздрагивал и поскуливал от сотрясающих его кошмаров. А утром Салас, напившись из взятой с собой деревянной баклажки, высланной внутри бычьей шкурой, направился к главным воротам. Его заметили еще на подходе – но, как ни странно, никто не поднял панику и электрический заряд не тронул дракона. Только вниз спустился стражник в черном обтягивающем костюме и с длинным стальным жезлом.
- Какова цель вашего визита в Город?
Салас замялся. К такому он был не слишком готов. Однако ответ нашел.
- К знакомым.
И этого вполне хватило стражнику для того, чтобы огромные, около девяти метров в высоту ворота с горящими изнутри синими вставками ворота дрогнули и распахнулись перед драконом. Перед ним расстелился весь человеческий мир: и идя по относительно узким асфальтированным дорожкам, Салас чувствовал под лапами горячность местной земли. Но вокруг не виделось ни единой души – только странные многоэтажные строения давили, уходя шпилями высоко в облака.
Даже редкие прохожие, в таких же, как и стражник, нарядах, не обращали внимания на дракона. Да и на друг друга тоже.
Салас свернул и вынырнул в ещё более тесный и душный переулок. Здесь, привалившись к стене спиной и тяжело дыша, лежал человек в лохмотьях. Его лицо – не в пример другим дряхлое, обвитое старостью, с пятнами и морщинами. Несмотря на это, человек улыбался – потрескавшиеся губы растянулись в скупой, но широкой улыбке. Дракон осторожно сел рядом, вглядываясь в лицо незнакомца. Тот резко повернулся к Саласу – он с трудом удержал себя, чтобы не отвернуться.
- Что с тобой, старик?
- Батареи закончились. Лежу, жду смерти. Знаешь, ее же почти никто из нас не видел… Я буду первым за последние лет пятьдесят, кто умер.
Дракон недоуменно смотрел на мужчину.
- Какие батареи? О чем ты? Ты дряхлый старик и чувствуешь дыхание смерти – но причем здесь какие-то батареи?
Человек беззлобно усмехнулся.
- Э! Так ты, дружок, не местный?
- А ты разве не видишь меня?
- Вижу. Симпатичный ты юноша, наверняка молодой отец. Разве что-то не так? И откуда же ты? Ни разу не видел в нашем Городе приезжих.
«Юноша? Человек? Так вот почему все ещё не возникло никаких проблем…»
- Из Затопленного города. Там осталась только моя матушка и ещё несколько человек.
Салас знал, что не так далеко, только западнее, раньше был Город – однако велением бурной стихии его уже давно затопило.
- Бедолага. Сейчас уже никакой Город не затопишь – системы новые… Ясно, почему ты не знаешь про батареи – кажется, именно там и отказались от них первыми. Дураки, даже не попытались…
- Так что за батареи?
- Батареи нам, юнец, вживляют при рождении. Эмбрионами подготавливают, как родился – так осталось вшить и все, готов новый член общества. Благодаря батареям люди живут дольше. Гораздо дольше. Пока сами хотят жить или пока батарея не сдохнет – что, собственно, ещё не случалось…
- Почему же тогда вы не зарядитесь?
- Не хочу. Надоело все. У моей батареи осталось заряда где-то на час – за него я был бы не против поболтать с тобой. Может, хоть какую-то пользу принесу.
Салас кивнул и устроился рядом поудобнее. Отказать предсмертному старику дракон не мог. А тот вновь облокотился  на монолитную стену.
- О чем же тебе ещё рассказать?
- Расскажи, старик, обо всем. О людском мире.
- Долгий выйдет рассказ… Ну, слушай. Около двухсот лет назад человек заметил, что абсолютно все в нашем мире изменчиво. Меняются бабочки, звери и птицы. Каждое четвертое поколение лучше прежнего. Сильнее, выносливее и умнее. Единственный род, не поддающийся никаким изменениям – люди. Будто бы дальнейшее наше развитие и не предусмотрено. Будто человечество – отдельно. Вне природной системы. И тогда человек решил, что раз мать-природа не способна дать ему всего, то все необходимое он сделает сам. Человек создал роботов. Машины и железо медленно, но верно отстраняли наш мир от мира за стенами – зелёного и живого. Но человек не останавливался. Улучшив окружение, он принялся за себя самого. Вживлял сначала чипы, а теперь – батареи своим детям, механизировал их и открывал новые просторы…
- Но зачем? Почему нельзя было жить так? Остановиться на одном этапе! Подождать, в конце концов.
- Потому что человек нетерпелив. Он хочет все здесь и сейчас, сразу.
- А как же природа?
- А что природа?
Старик фыркнул, скрипуче пожимая худыми плечами.
- Человек разочаровался в природе. Она не дала всего своему сыну. Так почему мы должны что-то думать о ней?
И тут Салас решился. Другого шанса может и не представиться, а время старика неумолимо утекало. И дракон рассказал ему все: про труп, про цветок и про свои мысли. Про то, как удивительное, кровавое растение показало ему, что случится совсем скоро. Что все человечество ждёт смерть.
Но тот не дрогнул и не расстроился. Даже повеселел – хмыкнул, подмигнул Саласу и улыбнулся довольнее.
- Дракон, значит? Занятно. Никогда их не встречал до тебя, но слышал, что убрались от людей подальше – в Северные горы… интересно получается. Только вот человечеству до этого дела нет.
- Почему? Вас же собираются уничтожить! Планета хочет вас убить!
- Мы, знаешь ли, и сами неплохо с этим справляемся.
Старик как-то противно тонко хихикнул и прикрыл глаза.
- А теперь ступай. Можешь даже не пытаться спасти нас – мы сами рыли себе могилу долгие годы. Придумают что-то… человек всегда придумывает. 
- Рано или поздно ни батарейки, ни технологии вас не спасут.
Дракон же смотрел грустно и тихо. Люди открылись ему с новой стороны: одновременно восхищали и отдалились на невозможно огромное расстояние.
- А нас и не нужно спасать. Мы спасемся сами, а после сами же и убьем себя. Теперь ступай. Я хочу увидеть свет в одиночестве. Так, как я и жил…
Салас вздохнул и, встав, побрел обратно. Слова старика отпечатались в памяти, как самая верная истина о людях: «мы и сами неплохо справляемся»…


Рецензии