Не поле перейти. Глава14. Переживания

Время действия - 1976 год.

Вечером, взяв вёдра, Валя с Мишкой отправились к колодцу. Пора было поливать огород.

- Как живётся тебе тут, Миш?

- Нормально, - Мишка был лаконичен.

- Паспорт получил уже?

- Получил, - угрюмо ответил парень.

Тон его насторожил Валентину:

- Что не так?

Мишка зло хлопнул ведром о колодезный сруб.

- Отчество не то! – резко повернулся к Вале. – Почему у меня в документах написано, что я Тимофеевич?! Егорович я! Егорович! Егором батю моего зовут!

- Миш, отец тебя вырастил, но родили-то тебя Тимофей с Алёной, - осторожно ответила Валя.

Мишка зло кинул колодезное ведро вниз. С грохотом начала разматываться цепь, стремительно закрутился ворот.

- Родили... родили... – едва сдерживая слёзы, выдавил он из себя.

- Миша, но от этого никуда не денешься.

- Родили и бросили, как щенка! – в голосе его была жгучая обида.

- Неправда, не бросали. Кто тебе вообще такое сказал? – Валя была не на шутку удивлена.

- Васька всё время мне тычет, что бросили, а батя с мамкой подобрали ради развлечения на старости лет, - Мишка с остервенением крутил ворот, поднимая полное ведро.

- Васька чушь несёт. Тебя никто не бросал. Это было твоё решение. Ты сам не захотел жить с ними. Ты ещё грудничком привязался к маме, к отцу.

Пока наполняли вёдра водой, Валя поведала парню, как получилось, что он остался жить у деда с бабушкой.

- Но тогда они могли бы переделать мне документы! Заменить мне отчество!

- Зачем? Что от этого меняется? И потом, это такая бумажная волокита. Отец – инвалид. Каково ему было бы оформлять усыновление? По каким причинам? Как он это объяснять должен?

- И этот... отец... даже не интересуется, как сын живёт! – Мишка перетащил вёдра через перелаз, помог Вале.

- Приезжает?

- Да был как-то... Не поверишь, сидел, как будто падишах. Взгляд высокомерный, словно сквозь тебя. Подай ему, принеси. Даже интереса никакого, даже не спросил ни о чём.

- Н-да... Но ты знаешь, Миша, ты прости его. Жизнь у него такая... Его, если честно, пожалеть нужно.

Мишка недоверчиво взглянул на Валентину.

- Да, Миша, да. Несладкая судьба у него.

Тимофея и впрямь пожалеть можно было. Жил он с Алёной и всё время удивлялся – как можно быть такой размазнёй! В доме вечно шаром покати – есть нечего. Уже он ей давал ключи от совхозного склада: пойди, набери продуктов, сделай нормальный ужин! Так нет, глаза опустит, губы трясутся – «Как же я пойду, страшно же!». Эх, Анфиске бы те ключи! Уж она бы на руку охулки не положила бы!

И за детьми стирать-мыть Алёна не успевала. А ребятишек рожала она с завидной частотой. Год-полтора меньшому исполнится, глядишь – опять понесла. Где же её бабья-то мудрость? Ну ведь справляются как-то другие женщины с этой проблемой! И вытравить дитя за грех считает. Вот и звенит полон дом сопливой ребятни.

А без пригляду должного и мрут ребятишки. Трое их уже в поминальном списке у Алёны. Плачет, убивается, а изменить что-то не в силах.

Тимофей от тоски безысходной взял обычай к рюмке прикладываться. С получки, пока жена деньги не забрала. Или если угостит кто. Как не уважить человека, если предлагает!

Вот так и жил Тимофей. О Мишке если и вспоминал, то изредка. Не болело о нём сердце. Выболело уже всё. Такими рубцами и шрамами покрылось, что Мишкина судьба уже и не задевала его.

Алёна тоже по Мишке не страдала. Жив, и ладно. Сыт, обут, одет, любим. Что ещё нужно! Вот по тем кровиночкам, собственноручно вынянченным, что в земле теперь лежали, по ним душа рвалась на части.

Откуда всё это знать было Мишке! Видел он только одно – не нужен он родителям. Валентина назавтра попыталась с Василием поговорить, да толку-то что!

Васька злой – личная жизнь не клеится. Влюбился в девушку. Верку-завклуба. Семья её из переселенцев – как до революции поселились, так и прижились. Дома всё, как в старину было – скамьи широкие вдоль стен, рушнички расшитые, миски на узенькой полке возле двери. На ужин чугунок картошки да шмат сала с чесноком.

Весёлая девица была, смешливая. Уж сколько они с ней проказ затевали в клубе! И так с ней легко было! Не то, что Валька с Анфиской. Те тяжеловесные какие-то, серьёзные слишком. Всё-то у них со значением, всё-то с последствиями. И не пошутишь, и не похулиганишь.

Вот только и ругались Василий с Веркой тоже часто. Потому что улыбалась Верка не одному Ваське, и бесило его это со страшной силой.

Приводил он её домой по весне – мама, отец, вот, мол, невестка ваша! Ну, Егор с Натальей ничего, приняли. Свадьбы Верка сама не захотела. Пожила немного, разругалась с Васькой, к родителям ушла. Потом оказалось, что у неё ребёнок будет. И опять злился мужик. Что вот так нескладно всё получается, да и ревность опять заедала его.

Вот и рыкнул он на Валентину, когда попыталась та воспитывать его. Отступилась Валя, только, уезжая, шепнула Мишке, чтобы не верил он Васькиным наговорам. Со злости, мол, мужик гадости говорит.

А у Мишки ещё переживания. У самого любовь закрутилась. Девчонка одна в сердце ему запала. Ладненькая такая, темноволосая. Вроде и не писаная красавица. Но в его глазах краше неё никого не было.

Только Надюша, похоже, сама ещё в своих чувствах не разобралась. То казалось ей, что влюблена она в Мишку. То десятиклассник Витька затмевал Мишкин образ. Вот и переживал парень – кого же выберет она? Куда чаша весов склонится?

- Миш, а может, гитару тебе? – как-то спросил его дружок задушевный Женька Власов.

- Какую гитару? – не понял Мишка.

- Ну, девчонкам нравится же, когда ребята на гитаре играют!

- И поют... Точно! – загорелись у Мишки глаза.

Гитара нашлась у Женькиного старшего брата. В библиотеке взяли самоучитель. И вот уже два друга, спрятавшись от насмешек на сеновале, старательно разучивали аккорды. Вернее, разучивал Мишка. А верный Женька только наблюдал, так ли Мишка делает, как в книжке написано, да красиво ли голос его звучит.

Учился парень играть на гитаре и предвкушал, как поразит он однажды девичье сердце своим умением.

Продолжение следует...