Не поле перейти. Глава17. ШМАС

Время действия - 1978-79 годы.

«Здравствуйте, дорогие мои родные, батя, мама, Вася, Вера. Как ваши дела? Как здоровье?

У меня всё хорошо. Поездом довезли нашу призывную группу до областного центра. В областном военкомате, когда мы приехали, уже вовсю собирали команды. Наша была готова к вечеру, и в ночь нас снова погрузили на поезд. Сначала мы не знали, куда. Поняли только, что в Среднюю Азию.

Командир у нас был мужик строгий и даже жёсткий, с таким не пошутишь. Да как-то и не было у нас желания шутить или хулиганить.

Сразу получили по счёту постельное бельё. На каждую дверь в тамбуре поставили часовых. Назначили дежурных по вагону. Они убирали мусор и мыли пол, пока мы ехали. Всё было по-настоящему, по-военному. Хотя мы ещё пока даже солдатами не были. Мне пришлось быть часовым, и я чувствовал большую ответственность. Хотя вам это покажется смешным – какой тут враг может оказаться! Нужно было просто не допускать в вагон чужих. По инструкции мы не имели права даже начальника поезда впускать!

Ехали мы трое суток. Выгрузились в городе Ленинабад уже вечером. Разглядеть город не особенно удалось, потому что нас сразу погрузили по машинам и повезли в воинскую часть. Здесь ещё пока лето.

Теперь у нас будет карантин. На этом пока всё. Пишите.

Целую. Михаил

27 октября 1978 года»

Часть, в которую привезли Мишкину группу, оказалась Школой младших авиационных специалистов, где почти полгода из ребят готовили авиационных механиков.

Карантин продлился десять дней. Парни получили солдатскую форму и подгоняли её под себя. Учились крутить портянки и подшивать подворотнички. Мишке это было совсем не трудно. Но были ребята, которым приходилось туго.

- Рядовой Нахаш! Что это такое? – сержант сердился, дёргал волоокого солдатика за ворот.

Солдатик вращал огромными влажными глазами и молчал.

- Я тебя спрашиваю! Кто так пришивает! Ты иголку когда-нибудь в руках держал?

- Я мужчина! – с оскорблённым видом выдавал рядовой Нахаш. – У меня в доме достаточно женщин, чтобы шить!

- Ах, да-да, это же ниже твоего достоинства! – скривился сержант. – Но тут тебе мамки нет, придётся учиться всё делать самостоятельно.

- Давай, Манук, я тебе покажу. Это несложно, - Мишка взял в руки иголку.

Гордый сын Кавказа возмущенно сопел, хлопал длиннющими ресницами, но молчал. Он был самым младшим сыном уже стареющих родителей и рос в окружении многочисленных сестер, которые окутывали его своими заботами, готовили для него вкусненькое, чистили его одежду и сапоги. И если не успевали вовремя испечь его любимый торт, он кричал:

- Есть в доме женщины или нет? Нет, вы не женщины! Стыд и позор, в доме крошки еды нет, а они расселись!

И сёстры с кудахтаньем неслись готовить требуемое.

- А теперь ты сам попробуй, - Мишка протянул иглу Мануку.

Манук высокомерно ковырял ткань иголкой, словно вилкой.

- Слушай, Манук. Шитьё – дело мужское, - вполголоса сказал ему Миша. – Раньше ведь лучшими портными были мужчины. Ты разве не слышал?

Манук удивлённо поднял свои огромные, чуть навыкате, глаза на Мишку и, слегка подумав, ответил:

- Слышал. Да, дед рассказывал, что всю одежду ему шил один и тот же портной, мастер Артур.

- Ну, видишь, для мужчины это не стыдно. Гораздо хуже будет, если на каждом построении тебя будут ругать. Вот это унизительно. Мужчина должен быть лучшим! – и Мишка залихватски подмигнул озадаченному Мануку.

- Дааа??? Покажи мне ещё раз...

Теперь Манук терпеливо пыхтел, стараясь аккуратно пришить ткань. И в конце концов научился делать это вполне сносно.

Перед присягой всех повезли на полигон. Там бойцы чисто символически стреляли из автомата. Символически, потому что было всего по три патрона на человека. Мишка отстрелялся хорошо.

К присяге готовились серьёзно. Занимались строевой подготовкой, учили текст. «... не щадя своей крови и самой жизни...» - повторял про себя Мишка, и эти слова вовсе не были для него формальностью.

И повторял он их на плацу, едва сдерживая волнение. После принятия присяги был торжественный марш и праздничный обед.

А потом начались учебные будни. И из вчерашних мальчишек готовили воинов. Занятия по специальности, строевая, политическая и физическая подготовки.

Тяжело пришлось Мануку Нахашу на марш-бросках. Изнеженный парнишка с трудом пробегал километр, задыхался и спотыкался. А возвращаться в казарму нужно было с бравым видом и песней. Манук открывал рот, хватал воздух, делая при этом вид, что он поёт. Ребята втихомолку посмеивались над ним, но особенно не трогали, насмешками не изводили.

Хуже всего ему пришлось на кроссе в 10 километров.

- Нэ магу! – стонал рядовой Нахаш после третьего километра.

- Можешь! Ты столько уже пробегал, ничего с тобой не случалось! – Мишка был рядом, поддерживал Манука морально, а в душе сомневался: эх, не дотянет парень до финиша.

После пятого километра бедный Нахаш уже не мог даже жаловаться. Он с громким стоном втягивал воздух в лёгкие и с мученическим криком выдыхал. Ноги его двигались как в замедленной съемке, а руками он бессознательно хватал что-то невидимое. Мишке было страшно – а вдруг парень умрёт?

После седьмого километра Манук рухнул на землю. Мишка проверил пульс – жив. Оставлять парня, лежащего без сознания, было нельзя. Отделение обязано прийти к финишу в полном составе. Иначе им пришлось бы бежать заново. За себя Мишка не переживал, а вот для Манука это равносильно пытке. Да и рота явно благодарна ему за повтор не будет.

Мишка подхватил безжизненное тело, поднял. С другой стороны подставил плечо ещё один солдат, и вместе они принесли Манука к финишу.

Отношения в Мишкином взводе вообще были добрыми. Как-то все друг другу доверяли, старались помочь и поддержать. Может быть, пример рядового Мамедова был в назиданье?

Этот рослый парень из другого взвода тоже был родом из Закавказья. Уборку территории и дежурство в казарме он считал унижением. И каждый раз вместо него работать приходилось ребятам из его отделения. Заносчивый вид Мамедова, его высокомерие и стремление переложить грязную работу на других в конце концов всем надоели, и однажды ночью в умывалке ему был дан хороший урок. Настолько хороший, что следующим же вечером он с кротким видом промывал туалеты, бормоча себе под нос заклинания на родном языке, по всей видимости, помогавшие ему справиться с поставленной задачей как можно лучше.

В учебке Мишке нравилось всё – и взаимоотношения, и преподаватели, и самое главное – учёба.

Каждый учебный класс был оборудован под свой тип самолёта. На стенах висели стенды и схемы, стояли вдоль стен макеты блоков аппаратуры. В кабинетах читали лекции, а практические навыки солдаты получали на учебном аэродроме.

Скучать особо не приходилось, да и письма из дома приходили всегда хорошие. Всё благополучно, все живы и здоровы.

А в начале марта, когда обучение шло к концу, Мишка получил телеграмму, ударившую его, как обухом по голове:

«срочно приезжай тчк отец умирает тчк василий»

Продолжение следует...