Давняя прогулка

Да, давняя … Очень давняя. Тогда вся окружающая обстановка совершенно не походила на сегодняшнюю. Во многом … И во внешнем и во внутреннем мирах.

… В тот день я, как обычно, пристегнул нашу маленькую собачку к поводку и вышел с ней на привычный маршрут прогулочного распорядка. Было лето или конец весны, уже было тепло. Можно сказать, даже жарко. Я шёл по улице вдоль домов, а чёрная пуделишка так же шла по знакомому с детства маршруту, иногда отбегая на расстояние длины шнура в рулетке поводка, а потом возвращаясь ко мне и снова убегая понюхать очередную травинку на газоне.

Как обычно, я шёл за нашей пушистой любимицей, и разные мысли шевелились в голове, иногда бессвязно друг с другом, а иногда выстраиваясь в единую почти стройную систему рассуждений.

В тот раз я увидел окружающую меня природу.

Да, это был городской ландшафт. Не леса Подмосковья или Кавказские горы, или Байкальские красоты.

Но был конец весны или самое начало лета, листочки на деревьях были совершенно молоденькие, травка на газонах (там, где она была) зеленела своей молодостью, цветочки на клумбах уже были усеяны разноцветьем своей нарядности, посаженной руками садоводов-озеленителей города.

Запах был изумительно приятным. Ветра не было, и цветущие в ту пору растения благоухали всеми ароматами возрождающейся весенней природы!

На деревьях сидели всевозможные птички. У них был разгар любви: надо было строить гнёзда, выводить птенцов, кормить подрастающий птичий народ …

Нет, тишины не было, но гомон озабоченных своими делами пташек совершенно не нарушал гармонию весенней красоты города. Хотелось вместе с ними попрыгать с ветки на ветку, с дерева на дерево, принести в клюве веточку или травинку и помочь строителям в создании нового жилища. И чтобы оно стало самым красивым и удобным!

Было видно, что и наша пуделишка испытывает нечто подобное: она смотрела на порхающих пичуг, иногда подпрыгивала на всех четырёх своих лапках, как будто намереваясь взлететь вместе с чирикающими на ветках строителями новых птичьих квартир.

Небо было голубым и чистым.

Воздух прозрачен и подчёркивал глубину всех теней на городских строениях. Он был неподвижен, как бывает неподвижен воздух в жаркий летний день, но жары изнуряющей, иссушающей всё живое, не было. Он был таким, что его хотелось пить, как сок берёзы в подмосковном лесу, а не только дышать им!

Глаза, слух, душа – всё пело и радовалось весеннему пробуждению природы. Казалось, что на всей Земле в этот момент нет ни одного грустного существа, печального взгляда. А в душе звучала радость: как же замечателен мир, подаренный нам Творцом! Разве возможно что-то, нарушающее гармонию сотворённого?!

Как прекрасен Создавший этот мир, природу и всех, живущих в ней!

Мы с нашей пуделишкой прошли уже довольно большую часть своего маршрута, когда впереди метрах в двадцати я увидел сизого голубя, странно ведущего себя. Обычно городские голуби при приближении людей или собачек стараются отойти подальше в сторону. Очень редко они взлетают, и уже с помощью крыльев перемещаются на безопасное, по их мнению, расстояние. Мы давно привыкли к такому поведению почти летающих птичек. Но в этот раз что-то было не так. Голубь не отбегал и не старался даже отлететь. Он напомнил мне часового, охраняющего полковое знамя.

Не понимая до конца такое поведение птицы, я всё же решил не беспокоить понапрасну чем-то озабоченного голубя. Он был большой и очень сердитый, глаза его, как говорится во многих сказках, «метали громы и молнии». Чтобы не раздражать свирепую птицу (он был похож на маленького ястреба, готового погибнуть в неравном бою, но не отступить ни на шаг от своего места), я взял пуделишку на руки, чтобы продемонстрировать сердитой птице наше с собачкой миролюбие. Голубь, до этого момента стоявший с чуть-чуть растопыренными крыльями, готовясь, видимо, к бою, правильно понял наши действия, и больше из его глаз не летели «молнии и громы». Крылья его опустились, и весь он как-то обмяк. В какой-то момент он даже перестал пристально наблюдать за нами.

А в это время мы продолжали идти по тротуару. Шёл я умышленно маленькими шажками, чтобы напрасно не беспокоить птицу резкими движениями. Он же, изредка поглядывая на меня, уже не выглядел ястребом, и всё больше чем-то вызывал к себе какую-то жалость. Не могу объяснить, чем он передавал этот призыв к сочувствию.

Иногда голубь вообще поворачивался к нам спиной, а потом оглядывался на нас только своей головкой.  В эти моменты его глазки выражали какую-то растерянность и непонимание. В них был вопрос, смысл которого я никак не мог понять. Меня это напрягало.  При этом я продолжал своё движение, неся собачку на руках. Мне показалось в тот момент, что она тоже как-то изменилась и даже притихла. Такой она бывала обычно, когда её кто-то напугает.

Постепенно мы прошли уже мимо голубя, и тут мне открылась полная картина ситуации. На земле рядом с голубем, плотно сжав крылья, сидела голубка. Она была на одну треть меньше самого голубя и по своей ширине была заметно тоньше своего пернатого друга. Именно поэтому я и сделал вывод, что это была подруга воинственного защитника. А защитник всеми доступными ему средствами старался расшевелить её. Голубка сидела и никак не реагировала на оказываемые ей знаки внимания. Он толкал её своей головкой и в сложенные крылья, и запрыгивал к ней на спинку, и тут же спрыгивал, и снова начинал толкать её своим клювом, но всё было бесполезно … Голубка не реагировала на птичье ухаживание …

Мы уже достаточно отошли вперёд от этой пернатой парочки. И только тут я заметил, что у голубки … нет головки! В этот момент голубь снова обернулся на меня, и наши глаза встретились. В его глазках было такое отчаяние! А ещё я увидел в них мольбу. Голубь глазами просил человека помочь им! Ведь человек такой большой и может всё! …

Мне сразу вспомнились другие глаза. Давно-давно я шёл с электрички на дачу, которую мы снимали в Подмосковье. Дорога проходила мимо скотобойни. Мы все повторяли это название, не задумываясь над смыслом слова. Да и был я тогда несовершеннолетним юнцом.

Но в тот раз, который запомнился мне на всю жизнь, вдоль забора из жердей тянулась длинная очередь из коров. С внутренней стороны у коров был также забор из жердей. Поэтому животные медленно продвигались друг за другом в сторону длинного сарая, похожего на молочную ферму. Меня тогда сильно удивило то, что коровы даже на слепней не реагируют, а их хвосты висят, как верёвки, и даже не стараются отгонять кусающих злобных мух.

В тот момент я не сразу понял, что коровы стоят в очереди для умерщвления. Но они это понимали! Я приостановился, чтобы понять получше ситуацию, а коровы заметили меня.

Другие прохожие шли мимо, не обращая внимания на животных, и только я застрял, глядя «во все глаза» на таких притихших животных.

И вдруг, несколько коров увидели меня!

Сначала одна, потом вторая, потом третья … и так одна за другой коровы, стоящие напротив меня за забором из жердей, всё больше включались в группу животных, увидевших пусть небольшого, но человека! А именно человеки за коровью жизнь всегда приходили к ним на выручку! И вот перед ними стоит ЧЕЛОВЕК, хоть и маленький … На него осталась вся надежда! Последняя …

Запомнились особенно их глаза. Они ГОВОРИЛИ! Шёпотом и криком в полный голос, и даже молча, но они ВСЕ ГОВОРИЛИ! И я СЛЫШАЛ ИХ. Я ПОНИМАЛ! Я ПОНИМАЛ этих животных! Да, они просили меня о помощи. Они все просили меня спасти их от казни! Их глаза … какие-то плакали, какие-то кричали, а какие-то просто с надеждой и радостью смотрели на мальчишку, который сейчас выломает эти жерди из загородки и подарит им ещё немного свободной жизни на Земле, где так много зелёной и сочной травы. Где есть те ласковые руки, которые умеют так нежно сцеживать тёплое молочко! …

В глазах голубка я увидел и вспомнил всё, что пережил тогда. В его глазах одновременно я видел и боль утраты, и просьбу о помощи, и недоумение, и огромную надежду на ЧЕЛОВЕКА! Он просил вернуть ему подругу, вдохнуть в неё жизнь … Он обещал, что будет теперь очень бережно любить свою голубку и защищать её от всех врагов этого злого, но такого привычного уже мира! …

А мне вспомнились ещё одни глаза — глаза серебристой пуделишки. Она жила в моей семье перед той, которую я сейчас нёс на руках. Однажды она очень сильно нарушила закон моих с ней взаимоотношений. Конечно, я был сильно возмущён неповиновением и продемонстрировал своей собаке всё негодование по поводу её омерзительного поведения! А та пуделишка забралась на мою кровать, где всегда спала у меня в ногах, прижалась своей спинкой к стене и замерла, глядя на орущего хозяина. Было не очень светло, и я не сразу увидел: моя собачка смотрела мне в глаза и … плакала. Вся её мордочка была мокрой, начиная от глаз и до самого кожаного кончика носа. Её шерсть, обычно серебристая, превратилась в чёрную от слёз, намочивших шёрстку на мордочке … А её глазки кричали мне, что она любит меня, предана мне и сама не понимает, как могло всё это случиться. Ведь она же любит своего хозяина! …

Конечно, в небольшом рассказе невозможно перечислить все глаза и глазёнки, сохранившиеся в памяти за время земной жизни, но хочется в конце вспомнить Эдуарда Асадова: его стихотворение про чёрный снег. В нём говорится о человеке, идущем по зимней улице, и снег ему видится чёрным. Многим людям знакомо состояние, когда даже белый снег кажется от горя чёрным … И Асадов предлагает: встретившись с такими глазами, не пройти мимо несчастья, разглядеть эти глаза, в которых даже снег – чёрный! Хотя бы просто выслушать, если нет возможности помочь.

Когда я смог считать себя христианином, я заметил, как много вокруг глаз, взывающих и нуждающихся! Нет, они не просят подаяния, да и не всегда выглядят материально необеспеченными. Зачастую даже не пожилые! Но ГЛАЗА! Глаза, взывающие к милосердию и ждущие помощи. Какой и от кого они совершенно не представляют, даже не всегда смогут объяснить свои проблемы. Просто им стало до жути одиноко, никого нет рядом. В толпе – одиноко, рядом с собутыльниками – одиноко, с детьми – одиноко, с родителями – одиноко. Даже с теми, кого называют друзьями и подругами – одиноко …

Я стал понимать и слышать то, что говорят эти глаза, но к сожалению, они ещё не понимают сами, что просто хотят пить и уже интуитивно ищут того, кто удовлетворит их духовную жажду. Однако, давно известно, что хотя к живительному ручью можно привести силой, но нельзя никого насильно заставить пить из живительного Источника …