Апокал. Рёв 59

Иллюстрированный вариант книги "Критика чистого чувства" смотрите и читайте:
- на авторском сайте Анатолия Бочкарёва   "Ревущаябочка.рф"
https://bo4ka-rev.ru

- на авторском канале А.А.Бочкарёва - в Яндекс Дзен -  "Ревущаябочка".
Статьи и нарративы из книг автора. С использованием документальных фото, картинок и анимации.
Источник изображений: https://images.yandex.ru



                *    *    *


НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ БОЛЬШЕВИКОВ, но и для нацистов это конечно была проблема проблем - 
установление зон де-коллективизации в столь многоукладной стране, как Россия, да ещё не только по срокам и охвату, но и по  методологии. В этом -  так особенная трудность.

Даже если не брать во внимание западные и окраинные земли России, оставалось ДОСТАТОЧНО МНОГО УКЛАДОВ и территорий, которые следовало пристально изучать, прежде чем останавливаться на каком-то одном способе.

"В Северных и Центральных областях, -  разъясняется в очередном директивном документе германских нацистов,  -  приусадебный участок уже не имеет теперь больше особого значения, а скорее является только лишь обозначением для огорода, находящегося при крестьянском дворе". 
(ГА РФ.  Р - 7021, оп. 148, д. 49, лл. 12-13.;  Там же. лл. 7-8.
Здесь полтора гектара максимум -  за глаза хватит.

НА БОЛЕЕ ИНДИВИДУАЛИСТИЧЕСКОМ, «кулацком» Северном Кавказе, Тереке, Кубани, Дону каждое дворовое хозяйство сразу получало до восьми гектаров земли, к тому же пахотной, лучшей, неудобия в счёт не шли. 
(Таг.филиал ГАРО. Р - 619, оп. 1, д. 259, лл. 1-27, 38-39; 
ГАСК. Газета "Пятигорское эхо", № 8, 23 августа 1942 года, с. 1).

На такой площади уже можно было становиться крепко. И пробовать сразу же прорываться к собственному хутору.
К тому же здесь оказывались сняты сразу все ограничения и на покупку-продажу земли. Немедленно после безвозмездного получения такого участка  крестьяне могли прикупать куда большие площади, было бы за что.

А вот крестьянам Полтавской и Донецкой областей германское правительство дарило в личную прожиточную собственность только по шесть-семь гектаров, Сумской же и Харьковской областей -  лишь по четыре гектара, не выше. 
(Арутюнян Ю.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны... с.225).
Соответственно суженными оказались и возможности расширения таких дворов, хотя, разумеется, и они оставались несравненными с теми, какие были уготованы для центральных русских земель.

Чем дальше шли немецкие реформы на русский Север, тем прочнее были позиции у Общины, тем меньшего размера выделялся крестьянам дворовый участок!



В "ДИРЕКТИВАХ для использования в целях пропаганды новых аграрно-политических мероприятий", входящих в сборник Восточного министерства "Пропагандистское толкование  аграрного порядка"
обобщался опыт ещё одной, ВАЖНЕЙШЕЙ ЗОНЫ де-коллективизации, раскрывающий приёмы скорейшего обращения Общин в ТОЗы, а через них в ассоциации хуторян-фермеров.

"На Украине с самого начала раздел земли проводился по плану землемерами и уже в прошлом году его начали проводить во всех областях. Т.к. для единоличного землепользования должны существовать также необходимые предпосылки, то и для превращения в товарищества по обработке земли в первую очередь следует выделять те общинные хозяйства, которые лучше всего работали. Для упрощения и ускорения землемерных работ крестьян объединяют в группы, по числу которых землемер делит землю. Раздел на более мелкие участки предоставляется самим крестьянам. Конечно, это не означает, что теперь следует работать группами, а не порознь. Основой аграрного порядка является переход к единоличному землепользованию и группы дворов представляют (собой) только объединения нескольких единоличных хозяйств для того, чтобы облегчить им ведение хозяйства". 
(ГА РФ. Р - 7021, оп. 148, д. 49, л. 11).

Немцев и их реформы на Украине встретили очень хорошо. Даже слишком хорошо!
Вновь именно у-краинная земля показывала пример всей остальной русской земле. И вновь Украиной лепили новую Россию, о-краиной - центр. Только теперь это проделывали немцы. Лучшие в мире производители всяческих работ.
Опыт великолепно пошедших украинских реформ фактически подтолкнул германских нацистов к осознанию
единственно правильного решения для остальной страны.



И ВОТ ОНО -  ЭТО ЕДИНСТВЕННО ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ДЛЯ РОССИИ :

НА ВСЕХ РОССИЙСКИХ ТЕРРИТОРИЯХ массовый единоличник, фермерянин-хуторянин, это всё-таки нереальное явление.
Столыпин ошибался, делая главную ставку на русскую Америку.
Он только создал ещё больший перекос между различными регионами, именно в ущерб Великой целостной России. И тем предопределил победу большевиков и реванш Общины.

СТОЛЫПИНСКАЯ РЕФОРМА сформировала немногочисленный класс зажиточных собственников, который явился движущей силой гражданской войны и всех восстаний во время коллективизации.

Нормальных, в европейском смысле, фермеров в России просто не может быть! Шансы выжить для них здесь всегда окажутся близки к нулю.

Земледельческие  товарищества  вольного, ассоциативного типа, 20-30-дворки -  вот, по мнению сумрачных германцев -  САМЫЙ ОПТИМАЛЬНЫЙ ОБЛИК не только самого по себе ТОЗа,
но фактически наиболее приемлемая для всей России, и центральной и окраинной, форма землепользования.

Германский гений всё-таки нащупал верное решение тысячелетней проблемы России!
Но за это ему вскоре пришлось заплатить самой полной мерой.

               

В РОССИИ СВОБОДНЫЕ АССОЦИАЦИИ полу-освободившихся собственников (полу-собственников) ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЭКОНОМИЧЕСКИ наиболее целесообразны.

Разумеется, со временем на отруба ВСЕГДА МОЖЕТ ВЫЙТИ и побольше крестьян -  в основном на юге, в той же Украине, чем в центральной или тем более северной России.
Но всё равно ТОЗы, ассоциации дворов навсегда останутся основной формой ведения сельского хозяйства.

СОВМЕСТНО ВСЕГДА СПОДРУЧНЕЕ арендовать или приобретать высокопроизводительную технику и оборудование, ядохимикаты и удобрения, проводить ветсанобработку, сезонные кампании, добиваться быстрейшей интенсификации труда.

Оставаясь здесь, в ТОЗе, отдельный крестьянин всегда может, "активно хозяйничая", по мере своей экономности, уже и сам для себя приобретать становящуюся ему доступной  сельхозтехнику, больше работать и на свои интересы.
Не только на наделе своём, но и в приусадебном, дворовом хозяйстве.

ОН в состоянии со временем ПРИКУПАТЬ себе лично ещё и ещё землицы. Наконец, окрепнув достаточно, он имеет право и выходить из ТОЗа на отруб. В принципе.
(ГА РФ. Р - 3206, оп. 4, д. 120, лл. 9-10).

Но далеко не везде крестьяне целеустремлённо шли к этому. Да и не всюду им светил для этого исключительно зелёный свет. Вряд ли в массовом порядке местные крестьяне взвалили бы на себя всё-таки непосильную для них ношу полного хозяйственного одиночества на отрубах. Откуда ведь и до людей порой не докричишься. Как-то не по-русски это. Выпить и то не с кем.

...Столыпину и вправду нашлось бы чему немного подучиться у немцев. Ученики превзошли учителя! Ему бы ещё и такой же всплеск доверия от народа, измученного колхозами и «голодомором»!
Наверное и революции не произошло бы!



Доверие к немцам и вправду было невероятным. Пока этого не увидели большевики.

В НОВОМ, национал-социалистическом ТОЗе русский крестьянин хотя и находился всё ещё за изгородью, но в пределах её трудился всё-таки уже куда более самостоятельно.
К тому же он пребывал на своём персональном, закреплённом за ним участке, который пусть пока ещё не стал его окончательной собственностью,
но уже можно было приноравливаться и приглядываться к нему именно для этого.

Участок столбился, облюбовывался, капитально обосновывался. Его ему и обещали насовсем -  при соблюдении известных условий (трудолюбия и лояльности к обществу и властям). Всё зависело от личности крестьянина и от степени самовложения его в данную собственность, в землю.

НЕМЦАМИ СЧИТАЛОСЬ, что лишь в такой форме может достигаться столь любезная арийскому сердцу -  "широкая личная ответственность хозяйничающих людей".
Лютое напряжение прежнего колхоза постепенно должно было спадать,
а крестьянин, последовательно осваивая свой участок и существование на нём,  органически просто обязан был становиться на нём настоящим тружеником. 

После этого следовало бы наконец приступать к отдалённой, финальной стадии аграрного передела -  к настоящей "легитимизации" полного права собственности русского крестьянина на свою землю 
(с соответствующими правами наследования, передачи, купли-продажи и т.д.).

Однако, даже получив все-все права и по-настоящему заделавшись вольным землепашцем, единоличным собственником, крестьянин при этом всё равно продолжал бы ещё долго находиться под НЕУСЫПНЫМ КОНТРОЛЕМ не столько властей (хотя и их прежде всего), сколько и таких же, как он сам,
в том числе "материнской многодворки" откуда он вышел. 



ЯСНО, ЧТО ОБЩИННЫЙ ДУХ, чрезвычайно долго не выветривающийся, практически никогда не даёт слишком преуспеть, даже самому деловитому.
«Девушка конечно может уйти из колхоза, но вот колхоз из девушки...»

Однако в то же самое время Товарищество не станет безучастно созерцать и обратного успеху:
когда ЛЕНЬ И БЕСХОЗЯЙСТВЕННОСТЬ отдельного, испечённого им нового единоличника, доведут его до полного разора, пока он окончательно не пустит по миру доставшуюся ему собственность, а с нею и свою семью.

Отсюда чрезвычайно жёсткая ОПЕКА и даже ПРЕССИНГ ТОЗа по всем его земельным наделам.
ОСНОВАНИЕ ОДНО -  самый пессимистический сценарий поведения крестьянина на земле. Этот, "проматывающий" вариант в условиях России по-прежнему куда более распространён, чем, скажем, возможность индивидуального прорыва к высотам самодостаточного, богатого, "активного хозяйничанья".

Не только сельхозуправления по факту хронического невыполнения поставок, невыплаты налогов, могли лишать мота-хозяина его права единолично владеть землёй и имуществом на ней и возвращать его в ТОЗ, а то и в Общину
(как в  своеобразный "дисциплинарный батальон"),
но и само товарищество "многодворное" сохраняло определённые права и всегда могло отыграть в обратную,
взять назад своё согласие на выход несостоявшегося "хуторянина" из "группы дворов" (правда, для этого обязательно требовалось решение абсолютного большинства членов ТОЗа)
и затянуть его обратно в коллективный, дисциплинирующий труд.   

Как лодырничать в таких условиях, когда все неусыпно следят за всеми?!


      
ГЛАВНЫМ ЭКОНОМИЧЕСКИМ МЕХАНИЗМОМ воздействия на новых единоличников и средством управления ими оставалось ещё и предоставление права пользования техникой и оборудованием, по-прежнему сконцентрированными
преимущественно на небольших ТОЗовских машинных станциях или в больших МТС (опорных пунктах).

Полный ЕДИНОЛИЧНИК никогда не сможет держать свой собственный тракторный, комбайновый или автомобильный парк, механизированный ток, элеватор, мельницу, заводик по переработке, кормохранилища и кормоцеха и т.д. 
Даже если бы когда-нибудь и разбогател для этого. 

Всем этим и размахнуться ему было бы негде. Тут всё должно быть соразмерно единоличности, не только форма владения - 
но и тракторы-комбайны, и тока, и фермы, и мельницы. И главное -  производственные объёмы для всего этого.
То есть, полный единоличник просто объективно не сможет владеть всем тем, что имеет неизмеримо больший, между-хозяйственный масштаб применения, что рентабельно только при большом размахе.



ДЛЯ ЭТОГО вся страна и вправду должна стать совсем-совсем другой. Необходимо радикально изменить сам способ производства в обществе -  чтобы всё делалось для кого-то конкретно, а не для всех вообще.
ПОЭТОМУ должны были стать совсем-совсем другими и вся национальная культура, образ мышления людей, их чувствования, самопостав и т.д. 

В прежних координатах существования -  даже и превратившись в совсем уж отдельного хозяина, русский человек всё равно и всегда оставался непреодолимо малым и слитным с чем-нибудь вне-личным.
В результате, чтобы выжить, он неизбежно кооперировался с товариществом, совместно арендовал крупную технику, большие пастбища, цеха, элеваторы, хранилища,
как все и со всеми, и у всех брал взаймы удобрения и семена.

Так ведь НЕ ТОЛЬКО УДОБНЕЕ, выгоднее и т. д.
Тут другое -  спокойнее, надёжнее... И всегда позвать можно. И самому помочь.
И выпить с кем всегда найдётся.



ТОВАРИЩЕСТВА ПО СОВМЕСТНОЙ ОБРАБОТКЕ ЗЕМЛИ конечно больше стремились и в принципе могли иметь свой собственный машинно-тракторный парк, цеха и прочее.

Однако и самая оптимальная, самая перспективная и ходовая форма ТОЗа -  20-30-дворка, далеко не всегда могла позволить себе элементарно содержать всё это,
тем более достаточно мощное и высокопроизводительное, даже если бы и приобрела вдруг.

Поэтому все "многодворки" и сами внутренне ориентировали свою структуру и
все вместе в строго определённой системе вынужденно располагались ВОКРУГ МАКРО-ОПОРНЫХ ПУНКТОВ, настоящих, стратегических баз "нового  порядка" -
МТС, остающихся безусловной государственной собственностью (уже рейха, разумеется).

Сохраняющаяся довольно ЖЁСТКАЯ ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ посредством охраны монополии на основные средства производства позволяла управлять сразу многими ТОЗами, Общинами и единоличниками с одной -  удачно перехваченной командной высоты.



КАЖДОЕ ТОВАРИЩЕСТВО взаимная зависимость его участников безусловно выстраивала и связывала общей технологией, сроками работ и высоким уровнем их, а также дисциплинировала и предотвращала его распад.
Кроме того, АССОЦИАЦИИ "многодворок" вокруг МТС удерживали своей слаженной работоспособностью сам крупный, машинный способ производства от дезинтеграции.

Таким образом, оставлялось в неприкосновенности одно-единственное преимущество колхоза. И с ним никто из пришлых евро-перестройщиков расставаться не собирался. 

В ЭТИХ УСЛОВИЯХ машинно-тракторная станция приобретала даже ещё более фундаментальное значение, чем при большевиках. С её помощью оставалась возможность по-настоящему индустриализовать сельскохозяйственное производство, снимая издержки мелкоукладности и патриархальности. 

И в то же время она получше всех полицейских частей позволяла дисциплинировать, держать в руках всю крестьянскую массу. Поэтому-то немцы и охраняли МТС как свою величайшую собственность,
как, пожалуй, свой самый главный русский трофей.



В ТО ЖЕ ВРЕМЯ статус МТС и по отношению к органам администрации немцами был так же изменён -  доразвит до логического предела, усовершенствован.
Оставаясь госсобственностью, МАШИННО-ТРАКТОРНЫЕ СТАНЦИИ стали гораздо более самостоятельными, прежде всего за счёт полного само-финансирования (хоздоговоры с Общинами, ТОЗами и отдельными хозяевами).

"Счетоводная номенклатура" рассыпалась и больше уже не стояла между заказчиками техники и широкомасштабных работ и поставщиками всего этого. 
Таким образом, хозрасчёт в МТС осуществлялся уже не-опосредованный, а полный и прямой.
(ГАСК. Р - 2051, оп. 1, д. 4, л. 9).

...ИНОГДА ТАКОЙ ХОД немецкой де-коллективизации русской деревни немного напоминает ещё и раскрутку в обратной последовательности событий лет Великого большевистского Перелома 1929-1933 годов. 
Возвратное вправление и сращивание суставов русскому крестьянству словно бы шло от 1933 года на 1929-й! 

ТОЗы второго образца -  "многодворки" при Розенберге -  весьма чем-то напоминают самые первые сельхозартели у большевиков
и ещё немного -  их же, тогда сравнительно вольные ТОЗы образца 1930-1929 годов.

Чрезвычайная роль МТС при немцах -  имела пожалуй такое же огромное значение, какое в переломный момент коллективизации и позже придавали большевики своим тракторным,
фордзоно-путиловским плацдармам в русской деревне.



РАЗУМЕЕТСЯ, немецкая "многодворка" -  это не сталинский 1929 года ТОЗ, ни структурно, ни гомологически. Хотя многие принципы чётко совпадают. Но всё же главное имеющееся сходство их прежде всего в том, что
ОБА ТОЗА являлись промежуточным этапом. И в то же время перевальным, за которым открывалась всякий раз совершенно новая эпоха.
Немецкий -  нисходящий, а большевистский -  восходящий -  к колхозу и от него. И вправду как перевал в обоих направлениях.
На этот раз оказавшийся в немецких руках.

Поэтому они в некотором смысле сводные родственники, эти Товарищества. Такие разные и одновременно столь необыкновенно схожие. Единым методом мазанные: стратегического прорыва.

ОТТОГО-ТО КАК БЫ ни осторожничал в способах реформирования русской деревни высокомерный сын таллинского башмачника Вольдемара русский немчик Алик Розенберг,
какие бы удачные формы общин-мутантов ни выводил, ни внедрял великолепные «многодворки»,
как бы ни постепенствовал по-столыпински, наступая на горло своей собственной биополитической песне,
а всё же он оставался первопроходчиком. Хотя и по следам Петра Аркадьевича.
Долгие примеривания на старте ничего не могли изменить в этом. 

И как ему было положено Призванием его -  своей аграрной реформой подрубил-таки корешки ЖУТКОЙ ЛАВИНЕ большевистских контр-реформ.
Она потом и снеслась. Как и куда ей было положено.
Отложила яйца следующего Апокала.