Не поле перейти. Глава21. Переезд

Время действия - 1979 год.


В госпитале у Мишки было много незанятого делом времени, и в голову ему постоянно лезли разные мысли. Особенно о доме, о родителях, о Наде. Переживал парень об отце, безвременно покинувшем этот мир. Тревожился о матери – каково ей теперь одной! Не совсем одной, конечно. Васька дома. Но у того своя головная боль – никак с Веркой не разберутся. Да и не слишком-то он заботливый, Василий-то. Больше о себе думает, а не о матери.

Другое дело – Надя. О ней думалось всегда приятно. Мишка перечитывал по нескольку раз её письма, вновь и вновь доставал её фотокарточку. Писала она часто, подробно излагала все деревенские новости. Признавалась, что с нетерпением ждёт его весточек, потому что очень любит его.

Мишка фантазировал, как вернётся из армии, как будут его встречать. И на следующий после прибытия день они с Надюшей обязательно пойдут подавать заявление в сельсовет. Не будут они тянуть со свадьбой. А потом все вместе будут жить в их домике.

Но дома назревали другие события.

Как-то совсем не замечала Наталья, пока был жив Егор, что дом держался по большей части на нём. Что незаметно ото всех старик поддерживал порядок в хозяйстве. Он не в силах был, конечно, перекрыть прохудившуюся крышу сарая. Здесь с умным видом хлопотал Василий: доставал и подвозил доски, покупал гвозди. Чёрная работа доставалась Мишке, а Егор только посматривал, да советы давал. Однако же мелочи – оторвавшийся крючок, сломанная телёнком доска в перегородке или выбравшаяся погреться на солнышке змея – не ускользали от его внимания и умелых рук.

Вот эти-то мелочи и повылезали наружу, когда Егора не стало.

Так часто бывает.

- Что-то на меня обрушилось всё сразу, - сетует в таких случаях вдова. – Пока муж был жив, ничего не ломалось. А стоило ему умереть – всё посыпалось!

Умная женщина ещё добавляет:

- А может быть, оно и при муже ломалось, да он сразу всё ремонтировал, поэтому я и не замечала?

Эти мелочи досаждали Наталье, расстраивали её нервы. Она всё острее чувствовала, что хозяйской руки в доме не стало. На Ваську она не сердилась, своим материнским сердцем она оправдывала его, оправдывала каждый его промах.

Василий был слабым и болезненным с самого детства. О нём и ныло сердце больше всего. Он и был её солнышком, её радостью, её самой большой любовью. Нет, Наталья любила всех детей и внуков. Но в её чувство к Васеньке примешивалось ещё что-то – мучительное, тревожное и в то же время сладкое.

Она одновременно доверяла сыну и оберегала его. Она, не морщась, выпила бы яда, если бы это было ему нужно. Поэтому сваливать на него заботы о доме Наталья не собиралась. И даже зимой, когда закончились дрова, нарубленные загодя Мишкой, она сама, в одиночку, пилила ножовкой старые доски и какие-то ветки. А Василий в это время отдыхал на диване с очередным номером популярного журнала.

Однажды за этим занятием застал её Женька Власов, Мишкин дружок. Он живо нарубил кучу дров и сложил их в поленницу.

- Ой, а я слышу – кто-то рубит! – радостно объявил выглянувший из дома Василий, помахал приветственно рукой и снова скрылся.

С тех пор каждый вечер Женька приходил проведать Наталью и умирающего Егора, и почти каждый раз он находил себе какое-нибудь дело.

В армию ему идти предстояло только осенью, через год после Михаила. Помощь его была очень кстати, но что было делать Наталье в предстоящую зиму? Это очень сильно её тревожило.

Летом приехали проведать её дочери.

- Знаешь что, мама, давай-ка возвращайся в Низинное! – решительно сказала Анфиса. – Нечего здесь среди чужих оставаться!

- Бог с тобой! У отца ещё ноги не остыли, а ты уже тянешь их! Нечего было ехать сюда вообще! А переехали – пусть живут! – возмутилась Валя.

- Да чтоб у тебя язык-то отсох! – Анфиса упёрла руки в боки. – Ты думай чего говоришь! Там хоть мы ей помогать будем, а здесь кто?

- А здесь пусть Васька задницу от дивана поднимает! – кипятилась Валентина.

- А ты на Ваську рот не открывай! – тут уже рассердилась сама Наталья.

Эх, не то Валя сказала, эх, не то! Знала ведь, как любит мать Василия! Не стоило ей задевать его персону. А получилось только, что приняла Наталья сторону Анфисы наперекор ей, Валентине.

- Ну, так вы ещё и о Мишке подумайте! Ему же здесь лучше живётся, чем в Низинном! Вернётся из армии – а дома у него нет! – пыталась образумить сестру и мать Валя.

- Ничего, Мишка о себе сумеет позаботиться! – Анфиска была неумолима. – Увезу я их. Ваську от хохлушки непутёвой оторву. Найдет себе другую жену, будет жить припеваючи.

- Анфиса, грех тебе! Двое детей ведь у него! Зачем сиротить-то! – уж Валя-то знала, каково ребёнка одной растить.

- Он и так с ними не живёт. Ни женатый, ни разведённый. А увезу – и всё по-другому будет!

Так и не смогла Валентина ни в чём убедить мать. Анфискины доводы казались Наталье весомее и мудрее. Да и Василий был настроен решительно: Верке стоило дать урок, показать, что в ней никто не нуждается.

К концу августа все вопросы были улажены. Анфиса нашла Василию работу, добилась для него жилья и снарядила машину, чтобы перевезти хозяйство.

Жильём оказался маленький ветхий домик, в который давно уже почему-то никто поселяться не желал. Дымящая печка с плохой тягой и текущая крыша Анфису совершенно не смутили. Зато был большой огород, осенённый целым рядом высоких красавиц-берёз.

В сентябре, погрузив оставшиеся пожитки на машину, Наталья и Василий окончательно переехали в Низинное.

А узнать Мишкино мнение никто не догадался.

Мишка уже долечивался в госпитале, когда до него дошли вести о предстоящем переезде. Написал ему об этом Женька. Грустно стало парню. Вроде как часть сердца оторвали. Хорошо жилось ему в Черниговке. Уважали его, любили. А как же теперь? Оставить мать и уехать к Наде? Его там примут, первое время можно будет у тестя с тёщей пожить. А со временем заработает он отдельную квартиру. Но бросать мать на Ваську – это было бы с его стороны предательством. Мало надежды на Василия, хлебнёт она горя с ним. Тогда, значит, нужно ехать в Низинное? От одной мысли об этом Мишка содрогался. Тяжёлые воспоминания остались у него от этого посёлка.

Настал день, когда Мишка выписался из госпиталя. Обидчиков его в части уже не было. Отправились они дослуживать в другие места, «благословлённые» на дорогу отцами-командирами. И места эти сильно отличались от покинутого ими сытого обеспеченного городка. Не один раз проклинали они непокорного первогодка, отбиваясь от вездесущей назойливой мошкары и промокая под нудными северными дождями.

Теперь в казарме был порядок, вымогательства и издевательства закончились. Оставшиеся «земляки» присмирели и были тише воды и ниже травы. Служба стала вполне сносной.

И только мысли о том, что будет после демобилизации, тревожили Мишкино сердце.

Продолжение следует...