Не поле перейти. Глава29. Родня объявилась!

Время действия - 1983 год.

В начале января была оттепель. Мерзостный хлёсткий дождь бил в лицо колкими каплями, под ногами хлюпал набухший водой снег.

Каникулы у учителей – время рабочее. У каждого свои заботы, и каждый старается сделать то, на что в учебное время сил не остается. В один из этих дней Валентину направили на конференцию в областной центр.

Уже полгода в городе училась Аллочка – старшая дочь Тимофея. В начале сентября прислал Тимоха сёстрам письмо, в котором сообщал, что поступила Алла в педагогический институт, и вообще она большая умница и отличница. Анфиса только усмехнулась – намёк брата ей был понятен, вот только помогать чужим детям она не собиралась. А Валя написала ответ, в котором поздравляла племянницу и приглашала к себе в гости.

Аллочка присылала красивые открытки, но сама носа в Низинное не казала.

- Смотри, какая гордая! - удивлялась Валентина. – Самой, что ли, съездить, посмотреть, что за девица такая!

И вот случай познакомиться с племянницей представился. С утра положила Валентина в сумку домашней сметаны, купленной у соседки, да банку малинового варенья. После конференции направилась она к зданию институтского общежития.

- Морозова? В кино ушла. Но судя по времени, скоро вернётся, - сообщили ей дежурные студенты на вахте. – Вы можете подождать её вот здесь, на диванчике.

Минут через двадцать Аллочка появилась. Валентина сразу узнала её. Морозовская кровь, приметная. Только от вида девчонки сердце у Вали кровью облилось. «Господи, - думала она, - гад же ты, Тимоха! Неужели одеть дочь нормально не мог?!»

- Алла! – шагнула она вперёд. – Здравствуй!

- Я вас не знаю, - тихо ответило Аллочка, а в глазах страх.

- Я тётя твоя, Валентина. Проведать приехала. У тебя сегодня нет занятий?

- Нет. У нас сессия, – голос девчонки еле слышный, робкий.

- Я вот гостинцы тебе привезла, возьми. – Валентина открыла сумку, стала доставать банки. – А знаешь что, давай-ка ты к нам поедешь! Отнеси продукты в комнату, собери нужные тедради, учебники, и едем!

- Я... не знаю... – смущённо опустила глаза Алла.

- Зато я знаю. Собирайся. И давай побыстрее, а то опоздаем на автобус.

Аллочка оказалась девчонкой совершенно забитой, тихой, однако далеко не глупой. О матери рассказывала с большой любовью, и Валентина, слушая её, удивлялась: а та ли это Алёна, что была двадцать лет назад? Об отце говорила Алла неохотно, и поняла Валя, что не только к Мишке был равнодушен Тимофей. Судя по всему, он и других детей не замечал. Да и пил братец, видно, чаще, чем можно. Что ж, теперь понятно, почему он даже на пoхoрoны отца не явился.

Девчонка Валентине понравилась, да и Катька, немного оробевшая от первой встречи с родственницей, тоже скоро прониклась к ней симпатией.

После ужина, когда гостья, разомлев в тепле, уже устроилась перед телевизором, Катька вдруг неожиданно заявила:

- Алла, а ты ведь ни тётю Анфису, ни бабулю не знаешь! Пошли, я тебя познакомлю с ними!

Аллочке выходить под дождь совсем не хотелось, но Валентина идею поддержала, и привычная подчиняться девчонка, вздохнув, поднялась с кресла.

Анфиса, увидев племянницу, охнула. Как ни скупа была баба, а нищенского вида родственницы вынести она не могла. Дочь Анфискина, Маринка, всего на пару лет старше, и комплекции похожей, училась в медицинском. Пыталась Анфиса одевать дочь по последней моде, но та была не особенно падка до нарядов, и целая полка в шкафу была забита новенькими, с этикетками, тряпками.

- А мы летом в Ленинград с Маринкой ездили. Мантан* ребятам понакупили! Маринке тоже вот шмоток взяли. Да не носит она. Тебе как раз впору будут, - и Анфиска начала кидать свёртки обалдевшей от такого богатства Алле. – А на голову шапочку тебе нужно. Хватит в платке ходить, – и вслед за платьями прилетел комплект из вязаной в рубчик шапочки и шарфа.

____________

* - Джемперы с надписью MONTANA, бывшие в моде в 80-е.

____________

В довершение всего вручила Анфиса племяннице сиреневую денежную купюру, и довольная собственной добротой и щедростью, принялась расспрашивать гостью о родителях. Но на улице уже было темно, и Катька стала тянуть новую родственницу дальше, знакомиться с бабушкой.

И вот Аллочка появилась на пороге Мишкиного дома. На девчонке старое, вытертое за несколько лет нОски, ещё школьное пальто со свалявшимся воротником из искусственного меха. На голове застиранный старушечий платок. Красные детские сапожонки с отставшей подошвой оставляют мокрые следы полу, словно из них выливается вода.

- Здрасьти... – Мишка был растерян и раздавлен.

Сестра. Родная сестра. Дочь ненавистных ему родителей, выросшая рядом с ними. Посланник из ИХ мира. Но какая же нищета!

Аллочка разделась. На ногах мокрые мужские носки. Значит, точно в сапогах вода хлюпает. А сама в каком-то странном сарафане. Неужели она вот так ходит на занятия? Ах, как стыдно и больно было Мишке за родителей. За семью непутёвую. Обидно до слёз.

И Мишка молчал. Молчал, пока Наталья хлопотала возле внучки, накрывала чай. Молчал, пока, смущаясь и заикаясь, рассказывала Аллочка о родителях, о братьях и сестрёнке. Молчал, когда Наталья вынимала из тайника узелок с деньгами, чтобы одарить внучку. Молчал, потому что не было у него сил говорить о чём-то. Плакать хотелось, да разве плачут мужчины.

А через неделю после той встречи, вызнав у болтушки Катьки адрес общежития, Мишка повез сестре продукты.

- Вот, мать велела передать тебе! – и он вручил робевшей пока ещё девчонке неподъёмные сетки с деревенскими гостинцами. – И вот ещё. Возьми, сейчас модно, – он протянул пластиковый дипломат, купленный им на рынке за двойную цену.

Аллочке у родственников понравилось. Анфиса, правда, больше щедрости не проявляла, только по-лисьи улыбалась заплывшими от жира глазками да о родителях расспрашивала. У Валентины разживалась девчонка деньгами, а больше помощи по учёбе искала. Копалась в её книжках по педагогике, да и Катькины детские журналы лишними не были. У Натальи набирала она продуктов, а Мишка, провожая сестру, совал ей в руки, смущаясь и словно бы сердясь на себя, хрустящую бумажку.

Скоро Аллочку было не узнать – превратилась она в ухоженную девушку с аккуратным макияжем и ярким маникюром. Куда и робость делась, и взгляд затравленный.

А Мишка к сестре привык. Впустил её в свою жизнь. И даже радовался её приездам.

Но скоро семья нанесла по его самолюбию ещё один удар.

Летом явился к Наталье сам Тимоха. Погрузневший и обрюзгший. Кто бы узнал в нем красавца-моряка, за которым сохли когда-то девчонки! Угощался за столом у матери припасенной на всякий случай водочкой, рассказывал о своем житье-бытье. А причиной его приезда была жена.

Алёне предстояло родить шестнадцатого ребёнка. Только возраст у неё уже был немалый, и что-то пошло не так. И из районной больницы направили её в областной центр. Беспокоился Тимофей, что же без матери делать детям.

Из пятнадцати рождённых Алёной детей в живых были шестеро. Мишка, Аллочка, ещё парнишка, только армию отслуживший, два близнеца-сорванца, да пятилетняя Леночка, ласково именуемая Лисичкой. Вот о Леночке и беспокоился отец. Хотелось ему пристроить девчонку на сытое житьё к бабке. К тому же тайная мысль не давала ему покоя – а вдруг, привязавшись к малышке, богатые родственники и её станут обеспечивать, как Аллочку!

Приезд отца Мишка пережил, скрепя сердце. Он просто приказал себе относиться к гостю как к чужому человеку. К незнакомцу, который сегодня здесь, а завтра его не будет. Сам Тимофей особого интереса к сыну не проявлял, разговоры не заводил. Попросту сказать, замечал его не больше, чем старинный буфет, памятный ему ещё с детства.

А скоро в доме появилась и Лисичка, чумазенькая и не слишком воспитанная. К Мишкиному ужасу волосы её оказались набиты насекомыми.

- Что делать? – попытался он посоветоваться с Валей. – Чем можно вывести?

Валентина, осмотрев девчушку, вынесла свой вердикт:

- Ничего тут не сделаешь. Нужно обривать наголо, а кожу обработать.

- Обривать? – глаза у Мишки стали огромными. – Девочка же!

- Девочке пять лет всего. Вырастет новый волос, ничего не случится.

Делать было нечего. Рыдающую Лисичку остригли наголо, волосики её сожгли в уличной печке. Девчонка отчаянно скучала по матери, по братьям. Не утешили её Катькины игрушки, и слёзы на её лице появлялись чаще, чем улыбка.

Но вот пришло известие, что родила Алёна дочку. И снова было стыдно и обидно. Потому что Алёну всё время обсуждали и осуждали. Лисичку увезли домой, и больше она в доме бабки не появлялась. Уж очень возмутило родителей, что без их согласия остригли ребёнка.

Зато появился Димка, недавно отслуживший в армии и поступивший учиться на какие-то курсы в городе. И снова Мишка давал деньги, делился продуктами, слушал Димкины рассуждения, которые его совсем не радовали. Похоже, что брат не особенно любил утруждать себя чем-нибудь, но тягу к выпивкам уже имел.

Да, Мишка хорошо зарабатывал, вёл справное хозяйство. Брошенный и забытый когда-то ребёнок вдруг стал интересен родственникам.

Будут ли они любить его в несчастье и бедности?

Продолжение следует...