Мой учитель В. Нильсен и диалектика

Кроме обычных людей, которым собственное мнение и убеждения вообще не нужны, потому что они берут их каждый день из ТВ и Интернета, есть ещё люди, и их немало вокруг нас (как мы видим всё из тех же источников), которые никогда и ни за что, ни при каких обстоятельствах от своих убеждений ни на йоту не отступятся и своего мнения не изменят.

Однако гордиться или радоваться, к сожалению, никакого резона здесь нет,  потому что доктора  обычно пишут таким людям в диагнозе "клинический идиот",  а народ про таких говорит: "Да ему хоть кол на голове теши, а он всё равно на своём стоять будет".

Всем же остальным людям непременно приходится всю жизнь какие-то свои убеждения и взгляды  корректировать,  потому что со знанием сразу всего ни один человек ещё не родился.  А когда всё узнаёшь  постепенно и понемногу,  и видишь, что какие-то достоверные факты пришли в противоречие с твоими представлениями о них,  лучше всего изменить эти представления,  а не факты.  Хотя сначала  обычно пытаются сделать как раз обратное,  что мы и видим опять-таки из тех же самых приведённых выше источников.

Менять свои убеждения и взгляды приходится даже учителям.  Но как же в этом случае ученики могут доверять всему,  что они слышат от учителя,  если этот учитель способен запросто поменять свои же собственные утверждения на противоположные?

Мой учитель Владимир Владимирович Нильсен блестяще справлялся с данным противоречием.
Кафедра Философии Ленинградской консерватории не раз с восхищением отмечала, что его уроки - это образец практического применения философской диалектики к учебному процессу,  достойный  самого широкого распространения и подражания.

ВВ объяснял студентам,  что каждый учитель прежде всего должен научить ученика самому главному: что такое -  хорошо, а что такое - плохо.  А затем уже учить  ... только плохому.
Потому что хорошего в жизни и в музыке бесконечное множество, и выучить эти бесконечности невозможно и не нужно, так как время нашей жизни не бесконечно.

Зато мы можем узнать то немногое плохое,  что случается чаще всего,  и чего нам нужно избегать - это абсолютно реальная, посильная каждому цель.

ВВ утверждал, что каждый человек, и, в особенности,  человек умный - обязательно в чём-то глуп. Потому что умный человек генерирует и высказывает собственные мысли и идеи, а, следовательно, непременно порой ошибается. В то время, как глупый человек лишь повторяет за другими "то, что безопасно говорить", и за счёт этого может выглядеть умным.   

Именно от ВВ я услышал за полвека до появления Интернета популярный сейчас парадокс: "Лень - двигатель прогресса. Человек не изобрёл бы колесо,  если бы ему нравилось таскать тяжёлые камни".
ВВ утверждал, что пианисту  лень особенно нужна.  Иначе он не найдёт наиболее экономные,  рациональные движения  при преодолении технических трудностей.

ВВ утверждал,  что музыканту совершенно необходимы... враги.  "Потому что только они  тебе и скажут всю правду о тебе самом, всё самое плохое в твоей игре бережно соберут и всё это тебе преподнесут в самой яркой форме.  А друзья - бесполезны.  Они тебя любят и на всё,  что ты обязан знать,  закроют глаза. Или тебя пожалеют и не скажут, хотя и видят".

Одновременно с этим, ВВ требовал от учеников беспощадности в обсуждениях музыкальных выступлений. Ведь если ты позволяешь кому-то безнаказанно оскорблять музыку,  ты и сам завтра начнёшь её так же оскорблять!
"Если я сам" - говорил он нам - "играл на концерте, как свинья ( а это с каждым может случиться), и мой студент не говорит мне, что я играл, как свинья - то это величайший позор для меня, как для учителя. Это значит, что я не научил его даже самому главному: как различать плохое и хорошее".

Из всего этого ясно,  что проблемы изменения каких-то взглядов у ВВ не могло быть в принципе.

Пара примеров:

ВВ обожал Глинку - "русского Моцарта" за то,  что "оба этих моцарта" никогда не писали плохой музыки, чем грешны многие, даже великие композиторы.  И я как-то сыграл ВВ "Детскую польку" Глинки - пьесу, составленную им для племянницы из популярных в его время мелодий детских песен.  Перед репризой (далее начинаются уже  басы  с октавным удвоением)  ВВ остановил меня: "Ну что ж ты тут какую-то колыбельную играешь? Это же известная детская песенка "Как у бабушки козёл" - я её сам в детстве часто слышал".

Я оправдался тем,  что у меня-то в нотах напечатана совсем другая подтекстовка к этим тактам: "Баю-баюшки-баю, баю барышню мою ит.д."  И в этом нет ничего удивительного. На одну и ту же музыку часто поют совершенно разные,  порой противоположные тексты.

Через год я по какому-то случаю играл эту же польку, и ВВ снова остановил меня в том же самом месте. "Что ж у тебя музыка здесь, как козёл скачет? Ведь это - колыбельная: "Баю-баюшки-баю, баю барышню мою".

А в нашем последнем разговоре с ВВ (ему было уже далеко за 80,  я в это время жил с семьёй и работал в ЮАР) Владимир Владимирович решительно потребовал от меня прилететь к нему хотя бы на день по исключительно важному делу.  Потому что он должен "сказать и показать мне что-то настолько важное,  что я даже представить себе не могу".

Оказывается,  он сам (не говоря уже о всех других пианистах) всю жизнь играл
неправильно  первую (самую популярную) часть "Лунной сонаты" Бетховена.  И "только сейчас внезапно открыл подлинный секрет исполнения этого волшебства".

 "Нужно ни в коем случае не беспокоить непрерывно повторяющиеся  триоли, оказывающие в этом случае буквально гипнотическое воздействие на слушателей.  Всё остальное в этой музыке существует где-то отдельно от них и на них никак не влияет..."

(Обычно же пианисты "дёргают", "прилаживают к рисунку мелодии" эти триольные ноты).

К сожалению, ВВ  по телефону играть мне сонату не стал.  Ведь я сказал ему, что обязательно попытаюсь вырваться и прилететь...

Но я был занят выпуском оперы,  заменить меня никто бы не смог.   И  я  уже  никогда  не узнаю,   как же на самом деле должна звучать "Лунная соната".