ЁЛКА

      
Раньше (в ХХ веке)  ёлки новогодние выносил в лес и сжигал, теперь – как цветы с дня рождения – бросаю в реку (они и размером-то нынче как цветы, не то, что в детстве). Обычно после юлианского Нового года (14 января, «Русское новолетье», в память о времени Романовых ).
В этом году припозднился: то снег, то дождь, тягомотина – брести к реке. Да и само время – как непролазное болото: Украина, Обама, Путин, санкции против России… Вроде не война, но ведь война! И дикая свистопляска в интернете: предсказания Нострадамуса, предсказания Вольфа Мессинга, предсказания Ванги… Как филолог, знаю: Нострадамус – заурядный базарный шарлатан XVI века, ни про какую Россию он не ведал (да и дат на своих «предсказах» не выставлял – чтобы не проверили и не побили); Вольф Мессинг – заурядный советский эстрадник, «артист-менталист» (были тогда такие «чтецы мыслей», сейчас уже не популярно); и Ванга  (хочешь проверить – съезди в болгарскую деревню)– такой же  фантомас  массовой информации, которая сегодня у русских плотно забита чепухой и страшилками для разрушения общественного сознания (загнать в шизофрению всех русских вместе и, если удастся, каждого персонально). Понимаю: и всё, что хлюпает и чавкает под ногами, и что кружится и льётся над головой, и что  с сатанинским хохотом суют в голову – всё непременно пройдёт, исчезнет, если не сдаться, не поддаться. Но очень уж противно брести против XXI века  - не лучше ли забиться в какую-нибудь щель, и пусть время катится без меня?
Нет, не лучше. Это мерзкое время подарено Господом мне – и «всякое даяние благо, и всяк дар совершен есть, сходяй от Тебе, Отца светов».  И вот, наконец, уже после Богоявления (19 января),   выхожу с авоськой, в которой покоится моя новогодняя гостья, уже без игрушек, без гирлянды, без свечей – простенькая еловая веточка, обречённая кануть в поток времени.
Мост сияет в полуночной тьме далеко-далеко: цепь  фонарей, ведущих неумолимо прямо  на другой берег реки, на котором виден прекраснейший собор Петра и Павла, воздвигнутый более трёхсот лет назад, в древнем урочище языческой богини любви (Милды), после страшно кровавой войны (да все войны XVII  века – жуткие прообразы наших войн. После Двадцатого хотя бы волки по городам не бегали). Там, в сиянии Другого Берега, меня встретит молитва на фронтоне храма «Царица мира, храни нас в мире!». И сказка о том, как Всеблагая Дева остановила на том месте ведьму чумы и залепила ей  сокрушительную пощёчину, защитив город. И моя  личная память – о том, как целовались с Ликой под тем мостом, прячась от дождя. И о доме пани Генриетты – где в юности я встречался с друзьями, где пелись романсы собственного сочинения  под аккомпанемент гитар…
Но я ведь не на тот берег иду. Цель моего похода – совсем другая. И даже не видна в неумолимо ясной прямоте моста. То, к чему я иду, гораздо ближе, Прямо подо мной, в черноте того пространства, которое ждёт меня и мою новогоднюю ёлочку под мостом.
Остановись. Разожми руки. Шепни: «Прощай»…
ВСЁ. И Лика – на другом берегу, и гитары наши, и романсы. И древнее урочище любви. А на мосту – только я, с душой  в безобразно мокром снегу и безобразной лжи  навязываемой шизофрении. И дорога моя – не на другой берег, а обратно. Если, конечно, хочу жить.
Да как сказать… Но ежели тебе дают жизнь, то помни, что всяк дар совершен – который исходит от Отца Света. .