7 Революции палеолита

Видимо, надо всё же объяснить, с чего мне, филологу, взбрело рассуждать об антропологии.
Со встречи с двумя чудесными существами сразу – Алёшкой и Яшкой (на полчаса младше).
Они не были похожи на многое, что я читал до того о детях (особенно у Фрейда). Зато походили... на всё человечество. Таская их коляску, я и читал разных антропологов (В.П.Алексеева, Я.Я.Рогинского). И до того увлёкся, что стал делать заметки на полях.
Ну, вот, дети выросли. Но информация осталась. Может, кому пригодится.
NB.  Только что один мой хороший друг сказал, что читатель, увидев эту знакомую со школы  тему, заскучает и отключится. Ну, не знаю. Дорогой читатель!  Хотя бы мельком ознакомься с  моим текстом. Потому что ни в школе, ни в современной прессе не пишут о том, что главная твоя задача – приобщение к виду, по мере ума не обижая Трансцендента. Который ещё  перед началом эксперимента запланировал и спроектировал все твои ножки, ручки, мозги и прочие перспективы, которые тебе предстоит  только освоить. Но осваиваешь их ты только через окружающих. Начиная с  координации звука и света через погремушку. А то и раньше  - через плач от мокрых пелёнок. Так что философ, сказавший, что человека создал труд, не совсем прав. ЧЕЛОВЕКА  СОЗДАЁТ  ВИД.  А труд –  уже  от вида

1.Вид
Сначала об определениях.
Революциями в данных заметках  называются не нынешние массовые психозы в общественных местах, а глубинные качественные изменения в процессах развития (видовая революция, инструментальная, огненная, сапиентная и т.д.).
Палеолит определить сложнее, хотя он определяется давно и просто: эпоха оббитых каменных орудий, связанная с охотой и собирательством (как в раю - потребительство на лоне природы). Но длилась она (эпоха) неимоверно долго (сейчас говорят уже о миллионах лет), за это время глубоким качественным образом  менялся сам персонаж эволюции. Между архантропом (первочеловеком), палеоантропом (древнечеловеком) и неоантропом (это мы) обнаруживаются такие различия, что впору говорить об отдельных видах (называют же сегодня отдельными видами подчас даже расы. А то и национальности!).
Тем не менее, связь есть. Причём непрерывная – будто некая волна катится через миллионы лет, через миллиарды нас.
Возьмём, для начала, прямохождение. С ним, гласит наука, связан решительный поворот от обезьяны к человеку. Только прямохождение открыло путь двум остальным составным «гоминидной триады» – появлению свободных конечностей-манипуляторов и росту головного мозга. Да, человека создал труд. Но чтобы трудиться, надо было встать на ноги.
Так вот: приятно сообщить, что эта революция продолжается до сих пор.
Садится ребёнок, можно сказать, автоматически, как только нарастут мышцы живота; встаёт на ножки, цепляясь руками, - тоже (вроде как инстинкт лазанья). Но ходить он учится только под влиянием и при внимании со стороны другого человека, а без него предпочитает «четвероногую локомоцию». Так передвигаются слепоглухонемые дети, а также «маугли» –  младенцы, брошенные людьми и воспитанные зверьми.
 (Примечательно, что при ослаблении самосознания в среде – некоторым достаточно закрыть глаза – человек тут же теряет устойчивость. А сколько болезней связано с прямохождением – плоскостопие, радикулит, перепады давления!.. Нам нехорошо, но мы вертикальны!)
Социальный характер просматривается и во втором компоненте гоминидной триады – в  развитии руки. С антропологией можно ознакомиться по книжкам, но никто ещё не научился по книжке обращаться с молотком. В подавляющем большинстве случаев трудовые навыки передаются от учителя, наставника. Даже «Самоучитель игры на гитаре» предполагает, что читатель уже знает, как держать инструмент. Самостоятельно младенец выучивается лишь ковыряться в своём организме. Но и тут, как правило, возникает социальный контроль: «Вынь из попки пальчик!»
Даже такой несомненно заложенный в генах феномен, как рост головного мозга (третий компонент гоминидной триады), - и то обнаруживает связь с социальной средой. Ибо без общения с родственниками и сверстниками, без постановки задач (а они ставятся только извне) мозг, это чудо природы, становится ещё большим чудом – бесплодным наростом, паразитирующим на организме. Наиболее яркий пример – уже упоминавшиеся маугли. Но такой маугли таится в каждом Обломове.
В результате получается, что все три компонента триады, развернувшей «южную обезьяну» (австралопитека) в нашу сторону, выработаны... самим человеком – вернее, его социумом. Вспоминается один барон, который тащил себя за волосы из болота... Утешает лишь то, что не я это выдумал, - волю как фактор видообразования предполагали Л.С.Берг, Н.И.Вавилов и ряд других биологов, которых дарвинисты называли идеалистами. Ибо как может вид знать, куда ему развиваться?
Но... что мы знаем о том, что знает природа?
Однажды в телепередаче по биологии показывали такую сценку: лягушка мечет икру, а самец её, сидя сверху, подбирает икринки и втирает ей в кожу, чтобы они вынашивались в теле. То есть: каким-то образом он пришёл к выводу, что разбрасываться икрой нерационально, и вот предпринимает усилие создать вид живородящей лягушки, которой не было со времён палеозоя (но очевидно и то, что не каждый того хочет: дама пищит и вырывается, а кавалер, прочно её оседлавший, время от времени шлёпает бедняжку мокрой лапой по голове).
Каким сознанием он при этом руководствуется? Да уж наверняка не своим.
( Причём заметим: и наш опорно-двигательный аппарат, и операционный аппарат  рук,  и мозг – всё это передаётся генетически (с каких пор - неизвестно).  Но каждый человек ЗАНОВО осваивает эти «Божьи дары природы». Держит экзамен на  приобщение к виду)                * * *          
Мысли о социальной природе  видовой  революции  приводят к весьма интересным выводам.
Например: если социум создавал нас, то когда же появился он сам? Задав этот вопрос, мы вдруг обнаруживаем, что наша социальность уходит в дочеловеческие глубины: все приматы – общественные животные, все образуют в сообществах заметные социальные структуры. И базовый инстинкт человека – не «эдипов комплекс» (убить папу, переспать с мамой, вообще занять место родителей), а... социализм. Ибо младенец, появляясь на свет, сразу же начинает стремиться к общению – сперва криком-сигналом, а спустя некоторое время – улыбкой (термин даже есть такой – «улыбка общения». Фрейд, похоже, не видел её. Иначе не писал бы гадостей о детях).
Из чего следует, что ПЕРВООЧЕРЕДНАЯ    ЗАДАЧА  ЧЕЛОВЕКА –  ПРИОБЩЕНИЕ К  ВИДУ: МЫ САМИ ТОГО ТРЕБУЕМ  С  ПЕРВЫХ   ЖЕ  ДНЕЙ  – и  нам это дают (в меру любви и понимания).
Из чего следует ещё один важный вывод: видовая революция – по крайней мере, для индивида – носит обратимый характер. Наша задача – вочеловечиться, но при желании (или нежелании выполнять видовую задачу) можно и расчеловечиться.

2. Мозг Прометея
Итак, допустим (вслед за Л.С.Бергом), что всякий вид творит себя сам. Но только человек изготовляет инструменты. Учёные, правда, рассказывают, что какие-то птички и обезьянки тоже пользуются орудиями (соломинками, веточками), но всё это натяжки на большую проблему (вроде слона, который «тоже рисует»). Палеолита никто, кроме человека, не создал.
Когда началась инструментальная революция? В школе говорили: с первыми проблесками разума (само появление человека определяется по оббитым камням рядом с останками животных). Но в антропологии между «человеком умелым» (homo habilis) и «человеком разумным» (homo sapiens)- два миллиона лет. То есть: два миллиона лет инструментальным творчеством занимался какой-то совсем другой мозг.
Что замечается и по разнице между изобретательством и разумом.
Например: разум непременно оперирует понятиями, причём выражаемыми в словах: и наши чувства, и показания приборов не войдут в сознание, если их не объяснить словами. Между тем, эвристические идеи, как свидетельствуют все изобретатели, появляются не из слов и вообще не из сознания. Древние греки были уверены, что им подсказывает освобождённый человеком (Гераклом) титан Прометей. Или какая-нибудь дружественная муза.
Изобретает ли разум вообще? Непохоже. Открывает – да. Ибо его очевидная и первоочередная задача – наблюдать, выстраивать наблюдаемое в логические (причинно-следственные) цепи, делать из таких построений логические выводы. Но выводы – и  даже открытия – не изобретения. И давно уже подмечено, что «книжники» и «спецы» изобретений не делают. Их делают практики.
Открытия содержат лишь то, что имеется в окружающем человека мире (космиуме и социуме). И даже должны содержать – как только учёный начинает фантазировать, его тут же одёргивают: «Не следует множить сущности сверх необходимого» («бритва Оккама»).
Изобретатель – мозг Прометея – всякий раз создаёт нечто новое.
Характерный пример – авиация: тысячелетиями наблюдал разум за полётом птиц – и  сумел создать лишь миф о Дедале и Икаре. Но в 1903 г. братья Райт приделывают к игрушке своего детства – не существующему в природе «змею» – не существующий в природе мотор, и... приходится разуму разрабатывать теорию совсем другого полёта – не наблюдаемого в природе ни у птиц, ни у насекомых, ни даже у осенних листьев (хотя тут тоже планирование).
Но есть примеры и постарше. И настолько, что позволяют сделать изумительный вывод: мозг Прометея инженерен с самых первоначальных времён.
Возьмите сами инструменты: весь остальной биос выращивает их на себе (когти, зубы, лапы, ласты и т.д и т.п., включая глаза и уши – приборы, которых тоже не сменить) – и только человек додумался до сменных насадок, сохранив за рукой характер универсального манипулятора. И додумался ещё на заре палеолита!
А перенос энергии на расстояние? Это же вполне современная проблема: в её русле – и  гигантские продуктопроводы, и электропередачи, и разные пушки-ракеты. Но ведь уже в метании камня (даже ещё не оббитого) заложен этот неведомый ни природе, ни обезьяне принцип переноса (в природе энергия рассеивается, обезьяна же кидается песком либо экскрементами).
А кто изобрёл рычаг? Теоретик рычага известен – Архимед, третий век до н.э., - а изобретатель?
На этот вопрос мы попробуем ответить в главе об огненной революции. Здесь же хочется отметить один любопытный момент: изобретатель тот работает крайне неохотно.
Все, кто решал какие-нибудь задачи (проблемы), знают: когда исчерпывается информация о путях решения, начинается фаза «творческих мук» – страданий в полном смысле слова, доводящих до отключения сознания. Никакое животное на такие муки, конечно, не пойдёт (у И.П.Павлова одна обезьяна, не решив поставленной задачи, плюнула в глаза лаборанту). Да и человек слабого духа спасует. Но сильные довольно часто (хотя и не всегда) выныривают из той беспросветной бездны с «эврикой». Той самой, о которой кричал Архимед, выпрыгнув из ванны и бегая (голышом) по родным Сиракузам.
Может создаться впечатление, что древний эвристический центр просто уснул под корой нового мозга (неокортекса), который работает гораздо охотнее, можно сказать, с удовольствием: наблюдает, сопоставляет, накапливает информацию, применяет уже найденные «эврики» в новых обстоятельствах (сколько у нас уже переносов энергии? А инструментов?), а то и просто рассуждает на основе «соображений». Последнее свойство (особенно у философов. Да и у многих других «теоретиков») наводит даже на мысль, что логизирующий центр современного мозга – просто машина, работающая без всякого резона, а так – пока есть энергия.
И лишь когда «соображения» оказываются бесплодными, а поиск информации заходит (или заводит) в тупик,  доведённый до отчаяния человек обращается к спящему в глубинах сознания Прометею.
Но титан всегда просыпался с большим трудом. Чему свидетельство – сам палеолит: вырвавшись на новый технологический уровень, человек тысячами (доходящими до миллионов) лет не придумывал ничего нового. Пока не наступал очередной кризис.

3.Огонь
К огненной революции привело великое оледенение планеты примерно 300 тысячелетий назад. Вследствие чего наш предок (не то синантроп, не то неандерталец) сначала бросился сдирать шкуры с «братьев наших меньших» – пещерных медведей, а затем изобрёл костёр. Ибо в природе таких ограниченных очагов горения, подпитываемых по мере надобности, не существует. А у нас – пожалуйста: теплореактор на основе окисления.
Рассказывать о созидательных и разрушительных свойствах огня нет необходимости - они знакомы всем. Ещё древние греки говорили (как раз по этому поводу), что всякий дар титанов титаничен: силой равен стихиям, а служить может и добру, и злу.
Огненная революция – исполинский рывок человечества на качественно новый уровень энергетики, к созданию параллельной космиуму человеческой среды (а также наше утешение перед теми катастрофами, которыми пугают нас футурологи). Но человек ли первый изобрёл тепловой реактор?
Знаете – нет. Ибо самым первым костром, у которого уселись греться наши предки-биоклетки, было солнце. А к началу кайнозоя два класса животных – птицы и млекопитающие – уже щеголяли встроенными в организм «теплореакторами на основе окисления», дающими постоянную температуру в самых разных условиях. Причём теплоизоляцию изобрели такую, что могут спать в полярной стуже (а пингвины и купаться).
За этим фактом  открывается интереснейшая тайна Прометея.
Вспомним вопрос об изобретателе рычага. Им был, очевидно, некий питекантроп, который понятия не имел ни о теории рычага, ни вообще о механике. Как и о том, что в его конечности уже встроена целая система рычагов. То есть: то, что бессознательно (но инженерно!) применил эвристический мозг, уже существовало, изобретённое самим организмом.
Вспомним также различные чудеса, которые открывает в биосе наука бионика: электричество у рыб, радары у летучих мышей, мембраны, на которых, оказывается, основана вся жизнедеятельность биоклеток.
Наконец, гены, формирующие сами системы организмов – виды...
Получается, что в биосе изначально существует некий Прометей. Ингениум.
Но до человека существовал как-то рассеянно, неопределённо где. Может быть, на клеточном уровне? Лягушка ведь, желающая стать живородящей, определённо не мыслит.
А в человеке воплотился в некий мозговой центр.
Как это понять? Ну, пусть разбирается наука бионика.
Впрочем, ещё Н.И.Вавилов открыл, что гомологические ряды биоса в разные биологические эпохи непременно завершаются попыткой создать разумное существо. Даже пытался построить «периодическую таблицу видов» – наподобие менделеевской.
А ещё раньше Паскаль – когда построил первую вычислительную машину и энтузиасты заговорили о том, что создан искусственный разум,- сказал: в самой хитроумной машине нет того, что имеется в самом глупом организме, - воли.
* * *
В заключение – о  Трансценденте.
Поиск «эврики» сопряжён с большими страданиями, которые способны преодолеть  только энтузиасты («вдохновенные»). Но решение проблемы даёт такое блаженство, что разом вознаграждает за всё. Причём бывает, что в такой момент организм погибает – например, жертвуя жизнью ради близких или во имя идеала. И всё-таки имеются многочисленные свидетельства, что даже умирающие радуются победе.
И наоборот: если проблема не решена, человек не утешится ничем. И даже «опускается» - как многие побеждённые.
Физиологи установили, что страдания причиняются гормонами, активизирующими поиск решений (адреналином, серотонином). А радость дают эндорфины – морфиноподобные гормоны, которые появляются  лишь тогда, когда достигнута цель.
Вопрос: это ж кто в нас вставил такой механизм «кнута и пряника»?
Ответ очевиден: некто, обладающий разумом, способным осознать задачу (заставить животное мыслить), решить её (придумав «кнут» и «пряник») и осуществить решение (вставив его в нас).
Кто же он? Неужели действительно библейский Элохим, который сотворил «небесную твердь» и прикрепил к ней звёзды?
Да нет: Тот, Кто вносил (и продолжает вносить) в материю, вопреки её стремлению к распаду, свою системную информацию, не назвал бы небо твердью. А кто называл, тот даже не догадывался, какой долгий путь проделала информация от клеточного уровня до организмов, объединяющих миллиарды «прометеев». Для библейского сказителя «в начале был Логос» - но логическое (в том числе и мифологическое) сознание гораздо моложе человека. Ибо появилось лишь в результате сапиентной революции.

4.Сапиенс
Как действует «Потусторонний» (Трансцендент) – пока не установлено (есть такое определение Бога: законы Бытия, которых мы пока ещё не знаем). Как, например, произошла сапиентная революция? Неизвестно. Известно лишь, что в её результате около 30 (минимум 25, максимум 40) тысячелетий назад в пещере Кро-Маньон появился высоколобый гигант по образу и подобию богов Эллады – homo sapiens sapiens («человек разумный-разумный») – неоантроп. Наш непосредственный предок, который как-то сразу сменил на планете коротконогого и безлобого карлика палеоантропа.
С тех пор его рост варьируется – уже великую культуру Мадлен, по красоте и глубине вполне сравнимую с эллинской, создавали приземистые «шансладские люди», похожие на нынешних эскимосов (а может, это они и есть). Но одно оставалось неизменным: мощно развитая кора больших полушарий головного мозга – неокортекс. Как и формы гоминидной триады (ног, рук, головы), это строение передаётся генетически, т.е. на клеточном уровне.
(Казалось бы: смена генетической программы предполагает новую видовую революцию. Но неоантроп – определённо тот же вид, что и палеоантроп: тот же палеолит, то же хозяйство, те же социальные структуры. Как и при нынешней научно-технической революции: планета изменилась неузнаваемо, а человек – тот  же)
У нового мозга есть (наряду с множеством других) одна интересная особенность: рассечение его лобных долей (есть такая хирургическая операция при буйстве) моментально вызывает распад мышления до животного уровня. Из чего следует, что разум является функцией этих самых лобных долей (у палеоантропа отсутствующих – это доказано антропологами по ископаемым черепам). И, значит, не старше неоантропа.
Далее, пожалуй, лучше начать не с красной охры (хотя именно с неё и начинается  в отложениях так называемый «верхний палеолит»), а с обезьян и слонов, которые «тоже рисуют».
Те американские учёные, которые время от времени сообщают о «художниках» из зоопарков (и затем продают их картины), могли бы и сами заметить, что даже у человека изобразительное искусство появилось лишь после сапиентной революции (и то не сразу). И если за два миллиона лет даже у нас не нашлось художников, то, значит, таких способностей (да и потребностей) в биосе просто нет.
А каких способностей? Очевидно, прежде всего – создавать в мозгу образ изображаемого (кроманьон, кстати, никогда не рисовал с натуры – только по памяти. Хотя исключительно точно, особенно в культуре Мадлен).
Значит, вот это и появилось в новом мозгу: устойчивое изображение того, что занимает внимание.
А  зачем?
Существует мнение, что кроманьон изображал животных для того, чтобы успешнее на них охотиться. Это, опять-таки, соответствует американским теориям разума как инструмента для выживания в межвидовой и внутривидовой борьбе. Может, они и правы.  Но если да, то лишь отчасти.
Мадленский художник не рисует на скалах – он лезет в самые тесные и глубокие пещеры (иногда сотни метров – ползком в темноте!) и там, в тесных пустотах, рисует лошадей, бизонов, оленей, мамонтов (дивной, кстати, красоты), но никогда (почти) не хищников. Это что – скромность? Или он помещает в лоно Матери зародыши тех животных, которых хочет видеть на земле?
Другой пример – скорченные погребения, явно когда-то зашитые в мешок из шкур, как младенец в плаценте. И эту модель эмбриона изготовили 30 тысяч лет назад и опустили в глубины Матери. Зачем? Не для нового ли рождения?
То есть: с первых же тысячелетий своего бытия новый мозг, наряду с житейскими задачами (которые он, к слову сказать, решал на порядок эффективнее), занялся наблюдением, построением умозрительных картин наблюдаемого и... поиском законов Бытия по этим своим (подчёркиваем: своим!) умозрениям.
Во многом он, по недостатку информации, ошибался (и до сих пор ошибается - магическое мышление, например, из нас так и не выбито. А есть ещё просто призраки - от шизофрении, от мифов). Но что имеем, с тем и живём.
Имеем же, как сказали древние греки, Логос. Или даже так – чтоб запомнилось: ЛОГОС. Такой разум, который оформляется в слове.
А теперь о красной охре, которой кроманьоны принялись засыпать могилы и оставленные кострища (предполагается, правда, что так делали и поздние неандертальцы, но: а) это не очень достоверно; б) может, сами неандертальцы суть первая попытка создать новый мозг).
Двух мнений тут быть не может: это обозначение священности места – где нельзя какать, писать и вообще ковыряться. То, что в древности называлось «сакрум» (а у нас, по-полинезийски, табу).
И как это понимать?
Да вот так и понимать – как понимали древние. Обозначение пределов, за которыми наше бытие уже соприкасается с Запредельным. И где ковыряться или скотствовать – опасно для жизни.  «Вынь из попки пальчик»
Этой темы – сакрума, вернее, десакрализации – мы ещё коснёмся, когда будем говорить о наших днях. А пока – немного о последней революции палеолита.

5. Неолит
Последняя революция палеолита покончила и с самим палеолитом. Неолит – «новокамень» – это не только по-новому обработанный камень, но в дальнейшем вообще новые материалы (керамика, ткани, металл). И совсем другое хозяйство – не собирание даров природы, а производство того, чего хочется. Планета людей.
Эпоха та началась не с появлением нового мозга, а тысячелетий на 30 позднее. Ибо сначала новой расе хорошо было и в палеолите.
Первые тысячелетия царства неоантропов на земле оставили чудовищные горы костей убитых животных – вроде холмов под Воронежем, которые  и называются знаменательно: Костёнки. Там, на Дону, кроманьоны не располагали для поселения пещерами, как на территории Франции, поэтому строили огромные в длину землянки, перекрывая их рёбрами мамонтов. И около каждого из очагов племени (на каждую семью – отдельный костёр) – «шкафчики» из мамонтовых черепов, где хранились бусы, наконечники для копий и прочая хозяйственная мелочь (в том числе и священные статуэтки «матерей» или «вещих дев»). Но это было ещё по-хозяйски. В Солютрэ (Франция) богоподобные «цари природы» загоняли табуны лошадей и бизонов на 300-метровый обрыв, чтобы просто полюбоваться их полётом. Тот «театр» тоже угадывается по гигантской горе костей под обрывом.
Затем наступил мезолит.
Чем он характерен? Прежде всего, крайней бедностью и малочисленностью поселений. Зато взрывается изобретательство. Научились ловить не только птиц, мышей и кузнечиков, но и невидимую в водах рыбу, на которую придумано оружие не только поражающее, но и удерживающее (крючок, гарпун). На звериных тропах появляется автоматика, которая сама подстерегает добычу и либо убивает (самострелы), либо удерживает её до прихода охотника (ловушки). Наконец, устройство, которое превосходит даже нашу электронику: само выслеживает, само догоняет, иногда и само убивает (либо помогает убивать) и при этом может ещё общаться, заглядывая в глаза и виляя хвостом. Впрочем, ели и этих «друзей человека». И даже своих стариков – голод был лютый.
Один из самых впечатляющих памятников той поры – стоянка Лепеньский Вир  в живописной излучине Дуная, среди яблоневых и виноградных зарослей. Очень красивое поселение охотников и рыболовов – явно размеченное, заботливо устроенное. И... полностью и в одночасье покинутое. Оставили лишь кости стариков и детей. Да  каменных идолов на суше и в воде – полулюдей, полулягушек, пучеглазых, с рыбьими ртами. Видимо, потеряли веру.
Было это поселение покинуто в середине VI тысячелетия до н.э. –  когда в верховьях Евфрата и Тигра уже колосились нивы и паслись прирученные стада.
Неолит страшен неимоверной работой, тратившейся на шлифовку камня, на выделывание шкур (а затем на собирание шерсти, травяных волокон, на их обработку и тканье), на огороды и сады (где тоже ничто само собой  не росло), на поля и стада. Такой работы в палеолите не было. Такая работа требовала жесточайшей производственной дисциплины, и её обеспечивали: ранним утром барабан «святого владыки» поднимал всю общину – и  горе тому, кто ленится или просто не желает повиноваться! Жестокие методы укрощения животных – как раз от тех времён. Но тогда они применялись и к людям: ленив – отведаешь палки, упрям – кастрируют, чтоб стал «благоразумным».
Неолитический социализм был жёстче легендарного сталинского. Но кому не хватало сил на такой режим, тот так и остался шляться по лесам и пустыням, питаясь, как все животные, «Божьим-подножным».
А мы, как ни призывали нас опроститься и Диоген, и Лев Толстой, - мы пошли другим путём.

6.Quo vadis?
Палеолит был победоносен. Кто-то, конечно, за два миллиона лет и вымирал, но вид прогрессировал – смело сопротивлялся невзгодам (как неандертальцы леднику) и непременно находил решения проблем (неандертальцев погубил не ледник, а кроманьон). Иногда даже непостижимое для нас решение. Вспомним, к примеру, открытие планеты в XV веке. Какая была «эврика»! Ведь сколько себя помнили – толклись вокруг Средиземного моря, бедную Португалию вконец затолкали, задвинули на самую кромку Европы. Но жив Прометей! Как освобождённый титан, рванулись португальские корабли в распахнувшиеся просторы! И... обнаружили, что вся планета уже заселена. Ещё, как теперь установлено, в палеолите. А как они там обошлись без кораблей, без Генриха Навигатора – это их большой палеолитический секрет. Но обошлись.
Так было. Так будет?
Кто знает... Во-первых, будущее пока не существует, вариантов у него много, и кто берётся его предсказывать, тот, мягко говоря, слишком самоуверен. Во-вторых, все кризисы палеолита носили объективный характер (и ледник не воображаемый, и голод не от скуки). Но после неолита разум начал сам ставить перед своим носителем цели и задачи. А уж с этими установками постоянно случались конфузы.
Вот на заре истории древнеегипетские мудрецы решили победить смерть. Несколько тысячелетий консервировали трупы! Пока не обнаружилось, что смерть – необходимое условие обновления жизни. Потом Рим решил цивилизовать все дикорастущие племена – несколько веков его легионы месили кельтские и германские болота, африканские пески и ближневосточные вавилоны, чтобы привести их к общему знаменателю. Пока не вымерли. Но расселившиеся на их месте варвары не отказались от мечты и к середине XIX века сумели вывести Цивилизацию на глобальный уровень. Однако тут выяснилось, что её  не все хотят, а многие даже ненавидят. Ибо всякая цивилизация, в том числе и Мировая, является материальным воплощением культурных ценностей (идей) и на определённой стадии, забыв об исходных духовных установках, начинает бессмысленно (как раковые клетки или вирусы) штамповать свои материальные формы – то мумии и пирамиды, то «демократии» и «рынки» (пресловутая американская культура, например, вырвавшись на простор, уже успела завалить планету своим мусором и тупоумием).
И это ещё не всё! Ибо в упомянутом уже XV веке некто Леонардо да Винчи шепнул своим друзьям, что настало время, когда человек сможет осуществить мечту Прометея – вырвать тайны Бытия у богов. Сказано – сделано. Для начала новый титан задумал прорыв в небеса (на крыльях, прикреплённых к рукам и ногам), затем – в  морские глубины (в бочке с трубой наружу), потом ещё что-то такое же грандиозное... Но спустя тридцать лет обнаружил, что мечты ничего не дали ему, кроме старости. И все «титаны Возрождения» умирали с тем же горем, которое так искренне и трогательно отражено в последнем автопортрете Леонардо.
Но человек умирает, а дело его живёт! Сегодня духовные потомки Возрождения всё глубже проникают в тайны Творческого Трансцендента. И, глядишь, вот-вот перехватят руководство космосом.
А во имя чего? Где у нас уверенность, что на сей раз разум поставит перед человечеством цели, адэкватные Божьим?
Такой уверенности нет. Ибо с тех же времён Леонардо по Европе бродит теория, что жизнь на радость нам дана. И закатывает, как древнеримская чернь, праздники и зрелища. А чтоб не донимал встроенный Творцом кнут, потребляет алкоголь, нейтрализующий адреналин, или заменяющие эндорфин наркотики – без всяких хлопот дающие радость «достижения» и «свершения». Причём таким самообманом занимаются не прогоревшие на мечтах старики, а молодёжь. Люди XXI века!
А есть ещё у нас врождённый интерес «заглянуть за», отведать запретное. В Библии отмечен. Но только в наши дни появились целые теории и даже науки, у которых единственная цель – поковыряться (а то и поэкспериментировать) в фундаментах мироздания. Называется это десакрализацией сознания – освобождением от первобытных страхов и предрассудков. Но вот что любопытно: так называемая рок-культура (тоже молодёжная!), наиболее ратующая за «свободу», отнюдь не стремится освободиться от магии, астрологии и прочих суеверий. Зато одержимо бьёт в наше инстинктивное уважение к жизни, смерти, любви, Трансценденту, доказывая, что там нет никаких тайн, а всё наврали папа с мамой. Т.е. уже и не десакрализация, а вполне дьявольская профанация!
А вы заметили, что многие «дары прогресса» суть всего лишь штамповка старых идей? Например, всё больше оружия – вариантов запущенного обезьяночеловеком камня. А выхода из внутривидовой вражды мы так и не изобрели. И, судя по социал-дарвинизму, изобретать не намерены.
* * *
Штампы, мифы, суеверия и прочие химеры родились не сегодня, а вместе с сапиенсом – вернее, в нём самом. Сегодня же человечество выходит на качественно иной уровень бытия – уровень невообразимых ранее энергий и информативности. И выходит с мозгом палеолитической древности.
Есть предположение, что инструмент устарел и нуждается в замене.
Но, как уже не раз замечалось, человек предполагает, а Трансцендент располагает.