Давным-давно, в шумере

(мистерия)
Солнце-убийца над раскалённой пустыней – плоской, как сковородка. Чёрные   вихри, гуляющие под этим солнцем, по этой сковороде. Окаменелый ил...
Ничего такого  и не снилось  Гильгамешу, владыке города  Урука и жрецу его цитадели – Куллаба. А снилась ему совсем наоборот – волшебная лунная ночь над родной Благодатной Страной.
В том  сне он стоял на крыше Белого храма, высоко над городом, и видел всё Двуречье – от северных гор до южного моря, все его священные – ещё допотопные – города. Как огромные корабли-ковчеги, плыли они в дальней дали над их пальмовыми рощами, и волнами ходил лунный блеск по нивам Благодатной Равнины. А над головой ярче луны дышали огнём дружественные боги, указующие, когда и какие работы назначать на нивах, в садах и стадах. И одна звезда – Инанна (в переводе – «Царица  небесная») – отражалась в Евфрате, будто спускалась по реке к морю.
Тут Гильгамеш (именно он, а не его душа, которая только радовалась прохладе, тишине и прочим ночным усладам) – Гильгамеш подумал, что лишь ночью доступны людям сны и боги. День полон дел, которых за тебя не сделает никто– глупо уповать, что боги помогут прополоть грядку или одолеть Агги из Киша. Только мотыга, только топор – и то смотря какие руки их держат. И какой царь управляет теми руками в городе или в самом человеке.
Но ночью, когда  жизнь стихает, из-за её забот начинает  проступать иное. Не то довременное пространство, не то довременное божество. И дарит усталым радости небытия – покой и сны.
Звезда уже купалась в туманах далёкого моря. С лунных высот бросилась она в пучину, где спал бог мудрости – Владыка Глубин, которому молятся жрецы по вечерам у дышащих мглой колодцев, чтобы утром проснуться с ясным пониманием дня. Прямо в его сон бросилась Царица – в золоте огня, в сладком пламени обнажённости. И открылась в ней некая тайная звезда – жарче и сладостней, чем небесные.
И застонал от счастья спящий бог. И, не просыпаясь, отдался сновидению, которое сияло, жгло и звенело пьянящим голосом:
–В меня, в меня! Всем своим могуществом, бог глубин!
–Возьми, Инанна! Прими в себя! Всю мою силу – волна за волной! Океанские волны! Сокровенной звездой – прими!
–Ты всезнающий! Tы всевидящий! Одари и меня своим знанием!
–Бери мою мудрость! Мои знания! Мои озарения! Ты их достойна!
–Владычицей  над тайнами Бытия сделай меня – я не хочу быть их рабыней!
–Повелевай же отныне тайнами Бытия! Будь владычицей и понимания, и творения!
И смеялась в восторге соития с богом. И вознеслась из пучины, озаряя и небо, и всю Благодатную Страну своим блаженством.
А тот, кого она покинула, медленно просыпался от счастья – на бесплодном песке, в холоде волн – не понимая, что с ним произошло, не в силах ни понять, ни подняться из тьмы.
–Ты где, царица? – шептал он.– Куда исчезла?
–В Урук!– звенело с высот.– В город возлюбленный, называющий меня Госпожой! Выше всех городов теперь вознесётся он! Ибо не разум отныне повелевает в мире, а жизнь!
–А я?
–А ты оставайся в море, солёном от твоих слёз. И паси рыб.
В бездне отчаянья тонул одураченный и обобранный бог. А торжествующая Нина («Госпожа») уже плыла-горела над Белым храмом. И звенел с высот её звёздный голос, слышимый лишь во сне:
–Ко мне, Гильгамеш! Ко мне, сын пророчицы, зачатый от духа! Взлети с храма в моё сияние, в мои тайны!
–А что ты хочешь выманить у меня, Госпожа? – улыбнулся спящий.– Мой барабан – чтобы самой будить по утрам город? Или мой боевой топор – чтобы сразиться с  владыкой  Киша?
–Зачем мне топор? Хочешь – завтра любая моя  прислужница принесёт тебе голову Агги? Разве не рассказывала тебе мать, непорочная Нинсун, сколько героев погибло в моих постелях?
–Вот видишь. А меня зовёшь...
–Я зову тебя стать  богом! Как стал им кроткий пастырь Думузи, сошедший за меня в землю! Неужели человек не хочет бессмертия? Неужели откажется – из страха или по глупости?
–А ты одаряешь бессмертием, Госпожа? Или наоборот?
–А разве я не одарила Думузи? И разве ты не видел, как выходят из земли мои всходы?
–Ну, если одаряешь – покажи свой дар. Сойди в могилу на моих глазах. И выйди обратно.
––Смотри!
И рванулась вниз – только огненный след в лунном небе.
Но едва очутилась в земле – испуганно вскрикнула:
–Что это? Кто отнял мой свет, моё золото? Куда исчезает мой сладостный жар?
Тихим шорохом подземной осыпи ответила тьма:
–Молчи, Инанна. Не нарушай наших законов.
–Мой голос немеет! Мои...
Вспышка в яме, замирающий лепет в шорохах – и молчание... И тут же в самом Гильгамеше раздался вопрос:
–Жизнь смеётся над разумом, разум рад унизить жизнь... Ты зачем это сделал, шутник?
–А пусть сама попробует то, что предлагает мне.
–Попробует умереть? Жизнь? Ты соображаешь, какую игру придумал?
–Я, вообще-то, не знаю, кто ты и как очутился во мне, и почему так со  мной разговариваешь. Но отвечу: если мы чтим богов, то пусть и боги чтят нас. И не издеваются над нашей слабостью и нашей смертностью.
–Да, я так и думал: дам обезьяне рассудок – непременно начнёт судить мировой порядок... Неужели действительно придётся создавать другой род – поумнее?
–ОТЕЦ?!
–Скорее изобретатель. Или твой сон об Отце. К которому у всех вас – сплошные обиды,
–Да нет, Отец! Мы любим Тебя! Но Ты же сам видишь, на что способна эта злая блудница – Жизнь. Мы же просто безоружны перед её коварством!
–Не безоружны: есть ум, есть воля... Только не разоружайтесь ни перед кем и никогда. Ни за какие соблазны.
–Но ведь она всё равно обманет нас! Уйдёт!
–Это не обман – её уход. Это закон Бытия.
–А к чему такие коварные законы?
–Ох!.. Слушай, сынок! Я создал тебя, чтобы ты познавал законы, по которым я  работаю тут уже  миллиарды лет. Чтобы у меня вырос помощник. Но ты не хочешь понимать! Ты хочешь обличать и судить! И я боюсь, что когда-нибудь, в обиде на Жизнь, ты попросту захочешь её уничтожить. Вместе с собой, зверюшка ты злобная... Ну, не нравится тебе моя работа – ну, сделай лучше.Но ведь ты же в ней ничего не понимаешь! Даже вон не разобрался ещё, почему смертен.
–А почему я смертен?
–Потому что ты моя жертва законам распада. Ради обновления. Мой Думузи.
–А зачем жизнь соблазняет нас?
–Подожди – перестанет. Но ты же от того и заплачешь.
–Как у Тебя всё запутано, Отец!
–А ты думал, что космос – простое дело? Спи...
...На рассвете он открыл глаза – внизу ещё спал его город, родина колеса, гончарного круга и письменности. Под рукотворной горой, на чьих ступенях ещё не копошились археологи, разыскивая следы исчезнувших времён. Над Евфратом, который ещё не переместился за горизонт, меняя русло. И сияла над хижинами и пальмами ещё не иссохшего оазиса звезда Инанна. Ничего не помня о своей ночной смерти.
УРУК – ДОВРЕМЕННОЙ  МУДРОСТЬЮ  СОЗДАН.
ХРАМЫ ЕГО – НИСПОСЛАНЫ  С НЕБА.
ПОКЛОНИСЬ  ЕГО СТЕНАМ, НЕ  ЗНАВШИМ  ПОДОБЬЯ,
ВОРОТНЫМ  СВОДАМ  ИЗ  КОВАНОЙ  МЕДИ.
ПРИКОСНИСЬ  К  ПОРОГАМ  СВЯЩЕННО  ДАВНИМ.
ВОЙДИ  В ЖИЛИЩЕ  ГОСПОЖИ  ЖИЗНИ.