Петькин двор 21 часть. Азовский рынок

                Азовский рынок.
         
              Чем мы занимались на базаре? Кто чем. Многие из детворы, доставляли из дальней колонки – в основном, питьевую воду, ну и для того, чтобы овощи, фрукты имели презентабельный вид – чистыми были.
На базаре было и бытовое обслуживание, как парикмахерская. Помню, в одну из суббот, нас, трёх мальчуган, отец выводил на стрижку. Идём друг за другом, отец впереди и слушаем, как все с отцом заговаривают – дружелюбно так, приветливо, а батька наш, с каждым человеком находил общие темы для разговора, и всегда в шутливой форме.
Расположившись в парикмахерской, нас обязательно спрашивали, – как будем стричься? Мы, как взрослые, отвечали: - «Под Котовского», или полубокс и, обязательно, в конце – освежить, да, очень дорогим одеколоном – «Шипр» или «Красная Москва». Попрощавшись, мы, проходили мимо торговки с пирожками, обязательно отец нам покупал их, и мы ели, да с двойным сиропом, эту вкусную газированную воду пили, с ливерными пирожками, за четыре копейки.
          Там же, на базаре, отец заказывал половину грузовой машины арбузов, которые до глубокой осени лежали у нас под кроватью. Эти арбузы, мы детвора разгружали с машин с утра, ловко так кидали их друг другу, как вратари и старались, чтобы ни один не разбился. В качестве благодарности, нам обязательно мелочью расплачивались, с каждым, и обязательно угощали сочными арбузами. Мы, до того ими наедались, что в конце уже этими арбузными шкорками кидались.  А раки покупались свежими – варили мы их сами, также и кукурузу, которую очень любили. Помню мамалыгу, жмых, чечевичную, гречневую, пшенную каши. И когда эту пшёнку, где-то кушаю, всегда вспоминаю детские годы – такой вкусной она была, вся: рассыпчатая, вкус её сахарный, с маслом – помню до сих пор.
           На школьном вечере, по поводу перехода с восьмого класса в девятый , я со своим другом Лёшей, танцевал модный тогда танец - твист, на музыку современных в то время - битлов. Танцевали так ловко, что всем очень понравилось, особенно девочкам с 11 класса, где среди приглашённых была и моя возлюбленная - Мими.
               Все немного выпили, хотя спиртное официально было на вечере запрещено, но ребята принесли с собой. И, то там, то здесь, во всех углах, можно было видеть, как все выпивали тайком, прячась от учителей, угощая своих подружек, затем шли за официальный стол. Постепенно, в середине зала, остались только мы с Лёшей и, так-как техника исполнения была высокой: никто не мог так ловко выполнять танцевальные "па", все сошли с круга, мы же, ещё сильней распалялись, и как-то стало получаться лучше, увлекательней.
              Вот мы становимся спинами друг к другу, он меня через себя перекидывает, или я, держась за его руки, лечу между его ног, с поворотом на 180 градусов, как акробат, и уверенно становлюсь на свои ноги. И таких финтов у нас в запасе было много.
              Все, с восторженностью, смотрели на нас, радостно подбадривали, прихлопывая в такт руками и ногами. После танца, меня отозвала в сторонку Мими, я в чёрном, только что, по-случаю, сшитом на заказ костюме, пошёл за ней вниз по лестнице, где на первом этаже около спортзала был класс. Там она мне выразила своё восхищение - стали целоваться.
              Неожиданно, мы услышали, что кто-то спускается к нам по лестнице. Испугались. Она потянула меня за печку, приглашая спрятаться. Я стал протискиваться в узкий проём за ней, пачкаясь в белый цвет побелки. Мне уже тогда, стало жаль своего парадного костюма, но шаги всё ближе и ближе. Мы прижались друг к другу, затаив дыхание. Может не увидят, -  пронеслось у меня в голове. Свет был выключен. И вдруг, чувствую, что чья-та рука, уже ближе к нам, ближе и, вот, кто-то хватает меня за шиворот, вспыхивает яркий свет и нас стали вытаскивать из-за печки "на-люди". Взглянув, я увидел многих учителей, во главе с завучем школы.
              Все перепачканные в  мел, красные от стыда: это не нынешнее время 21 века - вседозволенность; это шестидесятые годы 20 столетия - годы высокой морали и чести - мы опустили глаза. Классная руководительница нам что-то пробурчала в гневе, но уже вся вереница учительского персонала, с презрением и нравоучениями, потащила нас наверх к директору школы. Что там было - это целая история разборки. Потом был педсовет: Мими исключили из школы, так-как, она была в 11 классе, старше меня. Я получил "неуд." по поведению, хотя, мы даже, и не помышляли, о чём-то серьёзном, взрослом - только целовались. Нравы были другие, но нас строго наказали.