Сокол и солнце

Рассвет постепенно вступает в свои права, и туман над дальней грядой гор развеивается, открывая взору дивную картину.

Нынче я там, где моя душа отдыхает более всего. Бессонница, тревоги и терзания вечерние — все забыто, и воспаленные мои глаза с радостью пьют свет этого утра. И нет никакой усталости, никаких болей и неприятного ощущения тяжести в голове. Право, даже в молодости я такого ни разу не испытывал.

А ведь мне нынче пятьдесят лет.
Думал, не доживу до этого возраста. Все было против того, чтобы я задержался на земле.

Мир водил меня лабиринтами и привел, наконец, сюда. Откуда все и началось.
И здесь я не вижу ни торжества, ни воздаяния за грехи свои, - ничего, кроме солнца и сокола, седлающего ветер — на сей раз легкий, рассветный, отрезвляющий и дающий отдохновение прохлады.

Я слежу за полетом птицы, уносящейся в небо золотистой точкой, почти сливающейся с солнечными лучами. И начинаю, наконец, вспоминать все, что было до...

...До того, как меня крепко вытащили из лона потерявшей сознание матери, до того, как я вошел в этот мир чистой бедности, до того, как я надел униформу и отправился за море, за два моря, воевать за католического Бога и за французского Короля, до фламандских угрюмых низин и сырых бретонских лесов. До собственной промокшей от крови рубашки, выстиранной призрачной плакальщицей. До сорванного креста и золотого шатра. До изрезанного напрочь лица. До алой ленты через плечо и неслыханных почестей. До мерзлой земли Аустерлица... И до того, как она вошла в мою жизнь и протянула мне свою прекрасную руку. До плаща магистра и пути за море. До всего...

Воспоминания — одни лишь ощущения. Острые птичьи когти, суровая кожа рукавицы, алые знамена, шитые золотом, боевой рог, раздающийся в отдалении, мимо пещер, хруст ломающихся костей, острый запах крови - и открывшееся посреди белого дня небо, усеянное звездами. А звезды невидимыми линиями складывались в созвездия, и я увидал ее, Альтаир, единственную, яркую, соколиный глаз, неумолимо смотрящий на меня из глубин веков. Сразу же все стало неважно. И превратилось в темную бездну, из которой я вышел таким, каков нынче есть.

И странно, что ничего теперь не важно. Ни что было после, ни что было сейчас.
Солнце через несколько часов войдет в зенит, и сокол скроется в небесах, за облаками, в пространстве вечности.

Я наконец-то обрел себя. И, надеюсь, более не отпущу.