Кто жизнию своей играл пред сумрачным недугом

Это строчка из стихотворения Александра Сергеевича Пушкина «Герой». Оно не входило никогда в школьный курс литературы, да и в вузовском курсе нам, допустим, только назвали его в числе произведений, посвящённых гению Наполеона. У меня на дисках CD и флешках собран немалый материал о стихах Пушкина, Лермонтова о Наполеоне. Готовился написать исследование, да как-то не сложилось.

Стихотворение создано в форме диалога Поэта и Друга. Оно написано после 19 октября 1830 года, памятного дня для всех лицеистов. Тот день Пушкин праздновал один, был, похоже, в не очень хорошем расположении духа.

Находясь на самоизоляции в связи с коронавирусом, я понимаю, каково это быть одному.

В тот день Пушкин сжёг десятую главу «Евгения Онегина». А случилось всё это в селе Болдино, где поэт вынужденно провёл три месяца в карантине при вспышке холеры. Эти три месяца стали наивысшей точкой в его творчестве. Само словосочетание БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ стало свидетельствовать о гигантском творческом урожае.

Стихотворение появилось в «Телескопе» без подписи в том же 1830 году, под ним стояла дата: 29 сентября 1830. Москва.

Но ведь в это время Пушкин был под карантином в Болдино, а не в Москве. В чём дело? Решил перечитать стихи. И вам, читатель, советую…

ГЕРОЙ

Что есть истина?

ДРУГ

Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ бессмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык.
На троне, на кровавом поле,
Меж граждан на чреде иной
Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?

ПОЭТ

Все он, все он — пришлец сей бранный,
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.

ДРУГ

Когда ж твой ум он поражает
Своею чудною звездой?
Тогда ль, как с Альпов он взирает
На дно Италии святой;
Тогда ли, как хватает знамя
Иль жезл диктаторский; тогда ль,
Как водит и кругом и вдаль
Войны стремительное пламя,
И пролетает ряд побед
Над ним одна другой вослед;
Тогда ль, как рать героя плещет
Перед громадой пирамид,
Иль, как Москва пустынно блещет,
Его приемля, — и молчит?

ПОЭТ

Нет, не у счастия на лоне
Его я вижу, не в бою,
Не зятем кесаря на троне;
Не там, где на скалу свою
Сев, мучим казнию покоя,
Осмеян прозвищем героя,
Он угасает недвижим,
Плащом закрывшись боевым.
Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней… он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме
И в погибающем уме
Рождает бодрость… Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой…

ДРУГ
Мечты поэта —
Историк строгий гонит вас!
Увы! его раздался глас,-
И где ж очарованье света!

ПОЭТ

Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! — Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран…

ДРУГ

Утешься…

29 сентября 1830 
Москва.

Итак, стихи написаны в конце октября, а при первой публикации указана дата 29 сентября. Что случилось в этот день?

Из газет, полученных в Болдино, поэт мог узнать, что 29 сентября 1830 года в Москву, охваченную эпидемией холеры, прибыл император Николай Первый. Прибыл, чтобы утешить москвичей. Этот приезд царя высоко оценил святитель Филарет Московский (Дроздов), газеты опубликовали речь Филарета, обращённую к  императору Николаю Первому.

В эпиграфе слова  из Священного Писания «Что есть истина?».

 Друг спрашивает Поэта, кто из избранных, венчанных славой, продолжает тревожить его. Властителем дум Поэта вновь избран Наполеон, хотя  его имя ни разу не названо. Но через перечисление фактов мы понимаем, что речь и Друга, и Поэта идёт о Наполеоне. У него и гордое имя, он  пришлец бранный, ратник, вольностью венчанный (борец за свободу, выступивший против монархии, сам стал монархом, сам был увенчан короной). Жизнь и дела Наполеона воспринимались как пролет диковинного метеора, «как тень зари». Друг не унимается и продолжает выяснять: в какую минуту наивысшего триумфа сей победитель и диктатор «ум твой поражает?» Натиск на Италию, коронация, битвы, египетский поход или московский?

 Поэт возражает, что не эти картины, и даже не момент низвержения «осмеянного героя» занимают его мысли. Презрение и близость к смерти не в бою, а от руки грозной царицы болезней – чумы встает перед глазами лирического героя.

Немало разговоров и в прошлом, и сегодня, что Наполеон посещал чумной госпиталь во время Египетского похода и даже пожимал руку чумному больному, позднее этот эпизод назвали вымышленным, но экскурсоводы в Париже при посещении гробницы Наполеона говорят, что посещал, что руку пожимал.

Завершается стихотворение утверждением, что «тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман». И яркий призыв «Оставь герою сердце!» Без благородства, сострадания, бескорыстия любой герой – тиран.

Так кто Герой? Указание даты – 29 сентября и Москвы – свидетельство, что героем назван не Наполеон, а Николай Первый. Кстати, во время путешествия в Арзрум Пушкин посещал чумной госпиталь и даже пожелал одному больному скорого выздоровления, а на одном из рынков встречался с нищим, вид которого напомнил поэту о чуме.

О том, что главным Героем Пушкин назвал императора Николая Первого можно  судить и по реплике в письме Петру Вяземскому от  5 ноября 1830 года: «Каков государь?  молодец!  того и гляди, что наших каторжников выпустит – дай бог ему здоровья. Дай бог вами всем здоровья, друзья. Покамест желать лучшего нечего. Здесь крестьяне величают господ титлом Ваше здоровье; титло завидное, без коего все прочие ничего не значат.»