Исповедь

 
 В тёплый апрельский день, румяным дождевым утром святой отец Единой Церкви Великого Клоуна остановил свой глайдер возле массивных чугунных ворот особняка Бенедикта Кучкина, известного городского мецената и благотворителя.
  Наряд священника помешал бы вести глайдер, а так же едва ли позволил поместится в габариты тесной кабины, потому одет был святой отец в партикулярное платье: чёрный сюртук простой шерстяной нити, скромные брюки без стрелки того же цвета и материала, заправленные в юфтевые сапоги с коротким голенищем.
  Открывший ворота слуга в ливрее с именным позументом на лацкане срочно затребованного хозяином свещенника в таком наряде не узнал, оттого встретил гостя нелюбезно, воззрившись на него холодно-отстранённо и пробормотав что-то похожее на : «Да-а-а?»
  Отец вынул из нагрудного кармана визитку с фигурно обрезанным золотым краем и протянул лакею.
  - Отец Бинго Бонго, - в тон слуге холодно и скупо процедил святой отец.
  Тут надо сообщить любезному читателю, что отец Бинго Бонго принадлежал к самому высшему и избранному кругу столичных священников, его службы посещали самые уважаемые и обеспеченные граждане города, включая и руководство муниципалитета, его приглашали на проповеди в особняки самых прославленных горожан и на исповеди – в дома самых прекрасных горожанок, отчего его преподобие в глубине души слегка возгордился и потому нелюбезное обращение слуги воспринял с быстро нарастающей холодной яростью.
  - Вас предупредили о моём визите? – с отчётливым льдом в голосе осведомился святой отец.
  Слуга, не принимая визитки, кивнул в ответ.
  «Деревенщина» с презрением подумал святой отец, пряча кусочек невостребованного картона в карман.
  И вдруг слуга всхлипнул, по-дестки неожиданно и беззащитно.
  - Ждём вас, отец! С утра ждём. Хозяин очень плох, всё боялся без вас душу отдать. Вы уж простите, как хозяин занемог – больно много у него родственников появилось. Так и бродят возле нашего дома, так и бродят. Кто брат, давно пропавший, а кто и чуть ли сын хозяина... Да ведь у хозяина детей нет, мне-то это известно! Вот и гоняю их, как хозяин велел. Так что, вы уж простите...
  «Не прощу!» мысленно отрезал Бинго Бонго.
  А вслух сказал:
  - Великий Клоун всё простит и над грехами посмеётся. Проводи к хозяину. Да не мешкай, коли время дорого!
  Время и святому отцу было дорого: после обеда его ждали на партию в бридж у местного судьи.
  Кроме того, опытный в таких делах Бинго Бонго уже догадался, что позвали его для принятия исповеди, а такого рода предсмертные истории у старых скряг (каким на самом деле был Кучкин, и отец это прекрасно знал, ибо истинный облик хозяев города и все их грязные тайны были ему ведомы) длятся долго, очень долго – скупцы и прохиндеи непременно хотят перед смертью выговорится.
  Бинго достал из глайдера саквояж с облачением священника и глянул мельком на часы.
  «Хоть бы часа в три уложился этот умирающий!»
  - Пойдёмте, святой отец, - произнёс слуга заметно потеплевшим голосом.
                *****

  Спальня Бенедикта Кучкина, где одиноко и неблагополучно догорал благотворитель, пропахла резкими и тревожными запахами лекарств, травяных настоек, спиртовых салфеток, камфорных примочек и множества иных, не идентифицированных святым отцом удушливых ароматов, от которых кружилась голова, щипало в носу и на глазах наворачивались слёзы.
  Утонувший в многочисленных подушках и одеялах больной так же был зарёван, постоянно всхлипывал и блестел влажными щеками, потому катящиеся из глаз священника слёзы встретил с благодарностью.
  - О грехах своих рыдаю, святой отец! – простонал Бенедикт.
  - И я совокупно с вами, - ответствовал Бинго.
  И добавил:
  - Вы бы хоть вытяжку включили, господин мой любезный.
  - Круглосуточно работает, - блеющим голосом произнёс умирающий. – Но на малой мощности, ибо от большой мощности начинается сквозняк, а я сквозняков не выношу, от сквозняков у меня в правом боку колоть начинает.
  Бинго быстро огглядел спальню цепким взглядом, коим обладают лишь священники и домушники, и усмотрел сиротливо притулившуюся в углу ширмы, по праздничному шёлку которой резво прыгали красные и синие драконы.
  - Желаете душу облегчить, сын мой Бенедикт? – уточнил Бинго, щёлкая замком саквояжа.
  Благотворитель кивнул в ответ.
  «Может, предоплату с него попросить?» подумал святой отец.
  Репутация Кучкина была ему хорошо известна: благотворитель больше трубил о своей доброте и щедрости при помощи подкупленных журналистов, в реальности же передавая приютам (под обязательную кино- и фотосъёмку) сущие гроши, но в мелких купюрах, чтобы запечатанные конверты казались потолще.
  Скупердяй морил голодом слуг и постоянно им недоплачивал, нещадно штрафуя по любому поводу.
  Сотрудникам своих многочисленных компаний он так же норовил недоплатить, однако с ними поступал осторожней, скрытно утаивая грошики, дабы не нарваться на судебный иск.
  А ещё он лично контролировал сбор лакеями остатков еды с праздничных столов после устраиваемых им для муниципалитета торжественных обедов, дабы целые куски дорогих яств отправит на кухню для повторного использования, а куски качеством похуже и надкусанные – после лёгкой гастрономической маскировки отправить в подарочных корзинках в очередной опекаемый им сиротский дом.
  С обязательным фотоотчётом в очередном номере городской газеты.
  «Надо бы заранее денежку попросить, намекнуть... Обманет ведь меценат этот чёртов, как пить дать!»
  - Желаю! – неожиданного громко возопил Бенедикт.
  И закашлялся.
  - Обождите малость, - деловым тоном заявил Бинго. – Облачиться надо, чтобы всё по форме было.
  Не дожидаясь приглашения (на которое он, признаться, и не рассчитывал) Бинго решительным шагом зашёл за ширму.
  Быстро сбросил партикулярный костюм и одел облачение священника: оранжево-синюю клоунскую куртку, ярко-красные атласные штаны, на голову надел растрёпанный рыжий парик, на нос насадил красный шарообразный резиновый шар на ниточке.
  На ноги натянул, морщась, новые и неразношенные цирковые башмаки, носки которых слегка наддул из баллончика с гелием.
  Наполнил тем же гелием большой зелёный воздушный шар, пустил и себе в горло струю бодрящего газа.
  И весело выскочил из-за ширму.
  - А вот и я! А вот и я! Священник церкви Великого Клоуна, отец Бинго Бонго. Разгоню все печали, посмеюсь над грехами вашими, облегчу душу, исцелю страдания, подарю вам радость последнюю! А кто тут у нас умирает? Кто одеялком прикрылся и носа наружу не кажет? Ась?! А кто исповедоваться хочет?
  И Бинго запрыгал вокрул кровати.
  - Говори, маленький негодник, в чём грешен! А не то дяденька клоун дороги в небесный цирк тебе не покажет.
  - Хочу-у-у в небесный цирк! – тоскливо затянул Бенедикт, за время переодевания и подготовки Бинго к исповеди и впрямь успевший глубоко зарыться под одеяло.
  - Голову высуни, сын мой, - скомандовал священник, в один пряжок подскакивая к изголовью.
  Бенедикт с черепашьей осторожностью высунул голову и на вытянувшейся шее его в последнем отчаянном усилии проступили и забились синие прожилки.
  - Батюшка, - прошептал Кучкин.
  Бинго хлопнул его воздушным шаром по лбу.
  - Великий Клоун смеётся над тобой! Расскажи о своих грехах, сын мой.
  Бенедикт зашептал, суматошно и бестолково:
  - В праздности грешен, в чревоугодии – еду переводил понапрасну. Слуг лупил, но они это заслужили, хотя по заповедям и доброту надо показывать. Жизнь путанная, жизнь несчастная...
  Он говорил и говорил, много и напрасно.
  Уже через минуту рассказ его наскучил Бинго до явной и физиологически ощутимой тошноты, потому он снова хлопнул исповедуемого воздушным шаром, на этот раз – по макушке, и провозгласил:
  - Великий Клоун посмеялся над тобой и твоими грехами! Не трать моё время и свои иссякающие силы понапрасну, сын мой. Расскажи мне о главном своём грехе, который затмит все прочие. Отпущу его тебе – и все прочие уйдут вместе с ним. Это билет в небесный цирк, господин Кучкин.
  И дрогнувшим голосом добавил:
  - А билет денег стоит. Как насчёт оплаты?
  - Слуга расплатится, - прошептал старик. – Я его проинструктировал...
  - Я не слугу исповедую, - слегка поднажал Бинго. – Я вас исповедую. А церковь святой дух изливает, но святым духом не питается.
  Кучкин молчал, явно прервав исповедь.
  - Мне пора, - заявил Бинго и пошёл к ширме, уморительно вскидывая ноги в надутых башмаках.
  За три шага до драконов он услышал слабый шёпот: «Чёрт тебя дери, поп! Дьявол тебя возьми, жадный поп, тебя и твой цирк. Чек в угловой тумбочке, в верхнем ящике...»
  Вслед за тем до слуха Бинго донёсся сдержанный плач.
  Святой отец достал из ящика чек и присвистнул, увидев сумму.
  «Пять сотен талеров! Скряга спятил перед смертью?»
  Убрал драгоценную бумажку в карман широких штанов и снова подскочил к кровати.
  - Представление продолжается! Наищедрейший и достойнейший сын мой, что ты хочешь мне ещё сказать?
  - Хочу,.. – начал было старик и тут же осёкся.
  «Как же тяжело из него признания вытягивать» подумал Бинго и начал демонстративно насвистывать модную кафешантанную песенку.
  - Смерть близка, подступает уже, - собравшись с силами, продолжил Кучкин. – Иначе никогда... Слышите, святой отец, никогда и никому бы не сказал! Нет и нет! Но теперь...
  Он высунул из-под одеяла иссохшую ладонь и тронул горло.
  - Вот здесь давит, не отпускает. Не могу уйти без этого, не могу.
  - Великий Клоун слушает! – повысил голос Бинго.
  И, отступив на шаг от кровати, кувырнулся через голову.
  - Давай!
  - Моя сестра со своими детьми, двумя девочками, моими племянницами, - неожиданно ровным и чётким голосом начал исповедоваться Бенедикт, - обратилась ко мне за помощью. Это было четыре года назад. После смерти мужа она осталась без средств к существованию. Её муж работал на меня, на одну из моих компаний... на стройке... Сейчас строительный бум, если вы в курсе. Застраиваются кварталы на осушенных болотах, финансирует муниципалитет.
  - Малярийное местечко, - заметил Бинго, жонглируя воздушным шаром. – И зловонное...
  - Но квартиры дёшевы и продают их в рассрочку! – рассерженным голосом выкрикнул неожиданно обретший силы умирающий. – Не отвлекайте меня, святой отец, я же исповедуюсь!
  - Продолжай, сын мой, продолжай, - подбодрил его Бинго и как бы невзначай в очередной раз хлопнул шаром по голове.
  - Муж сорвался с перекрытия, погиб, - полушёпотом продолжил старик. – Ему, конечно, страховку не оформляли...
  «Почему – конечно?» с удивлением подумал Бинго.
  В бизнесе он не разбирался совершенно, а потому не уставал удивляться самым обычным вещам.
  -...Они остались без денег. Моя сестра и две девочки. Одна маленькая, ей восемь лет. Другая постарше...
  Кучкин закашлял.
  - ...ей четырнадцать. Она обратилась... То есть мать этих девочек, моя сестра, обратилась ко мне за помощью. Попросила... ну, не то, чтобы много... Но я ей отказал. Почему я должен всем платить и платить? Будто весь город на мне! А как же социальные выплаты от муниципалитета? Отцы города, эти моты и бездельники, собирают налоги, а как приходит время платить пособия – так казна у них всё время пуста! И люди идут ко мне. Все эти чёртовы дармоеды идут ко мне! И просят, просят, просят...
  «Скукота» резюмировал Бинго.
  И, пнув край кровати, протянул пискляво:
  - Великий Клоун посмеялся над тобой! Это всё?
  - Нет, к сожалению, - отвтетил старик. – Недели через три после отказа сестра обратилась ко мне вновь. Ей, собственно, и не к кому было больше обратиться. В муниципалитете ей ожидаемо отказали... как она ни просила... В общем, отчаянное положение у неё сложилось. И я решил воспользоваться...
  «Вот оно как!»
  И Бинго ошарашенно заморгал, отчего приобрёл образцово-клоунский вид.
  - Да, воспользоваться, - повторил Бенедикт. – Конечно, речь шла о старшей девочке, я же приличный человек. Всего один вечер, одна ночь и вполне приличная сумма... Я бы сказал, очень приличная! Я был в хорошей форме тогда, четыре года назад. Жил одиноко, как и всегда, и мне требовалось... немного любви.
  - Но почему племянница? – перейдя на официальный тон, уточнил Бинго. – Почему именно племянница? Вам что, не хватало...
  - Вы ничего не понимаете, святой отец! – с досадой выкрикнул умирающий. – Я полагал, что человеку с моим богатством и положением можно претендовать на нечто запретное. То, что недоступной простым смертным. Это же, чёрт возьми, не просто амурное приключение, а констатация моего особо статуса!
  «И очередное унижение простого смертного» мысленно добавил Бинго.
  - Сестра ещё неделю колебалась, - продолжал старик. – Потом, разумеется, согласилась. А куда ей было деваться? Едва ли она нашла бы любовника для своей дочери щедрее и великодушнее меня. О, не беспокойтесь, всё прошло как нельзя лучше! Был тихий семейный ужин в моём особняке, после ужина сестра уехала и оставила девочку со мной. Поверьте, я был нежен, как и подобает любящему дяде...
  «Меня сейчас стошнит» подумал Бинго.
  - Закончил? – с развязной бесцеремонностью уточнил он.
  Старик кивнул в ответ.
  И спросил:
  - Великий Клоун посмеялся надо мной?
  - Ржал как лошадь! – заявил Бинго и, вынув из отворота куртки булавку, уколол резко хлопнувший шар.
  И уточнил:
  - А сумма неслыханно большая – мне за молчание?
  - Не только, - ответил старик жалобным голосом. – Пожалуйста, проследите за тем, чтобы эта маленькая чертовка не осквернила мою могилу. Она звонила на днях, спрашивала о здоровье... И обещала, что костям моим покоя не будет! Я боюсь...
  «Стало быть, твоя нежность пришлась ей не по вкусу» мысленно отметил Бинго.
  И спросил:
  - Как же мне твою могилу защитить, сын мой блудный? Охранять её с утра до вечера? Даже за такую сумму это затруднительно.
  - Найдите мою племянницу, святой отец, - ответил Бенедикт. – Вам это не сложно, совсем не сложно. Она – любовника секретаря городского совета и часто появляется с ним в свете, представляясь его супругой. Но я-то знаю, что любовница... Она научилась приманивать богатых стариков...
  - Хорошая школа, должно быть, - заметил Бинго и отправился к ширме переодеваться.
  - Я попаду в небесный цирк? – крикнул ему в спину старик.
  - Непременно, - ответил Бинго. – Уборщиком в вольере для слонов.

*****

  Через полчаса, сидя в глайдере, Бинго монотонным голосом наговаривал на мигающий в ответ диктофон текст очередной дневниковой заметки:
  «Через три сотни лет после Великой Катастрофы, когда войны и болезни сплелись в единую цепочку несчастий, люди отвернулись от всех прежних религиозных культов, от всех старых богов, доказавших полное своё бессилие.
  Она обратились за помощью к нам, клоунам, дабы мы повели их к свету и спасению.
  Наш бог, Великий Клоун, уже многие годы правит душами людей, давая им утешение и надежду на лучшее будущее, если не в этом мире, то в ином, где горят манящие огни небесного цирка.
  Великий Клоун спасает лжецов и прохиндеев, трусов и подхалимов, циников и подонков, бродяг и выродков, а так же просто – слабых и обездоленных, богатых и бедных, сильных и слабых, волевых и безвольных, наделённых властью и богатством и не наделённых ничем, кроме жалкой и голой человеческой души, для потехи созданной богами вселенского цирка.
  Он принимает нас со всей нашей грязью, не отвергая никого.
  Даже в аду самого гнусного унижения – мы не отвергнуты Им.
  Но вот теперь, после сегодняшней исповеди, я чувствую себя одиноким.
  Великий Клоун рядом, как и прежде, но Он больше не смеётся.
  Он сидит рядом и тихо вздыхает.
  Мне кажется, что стоит мне протянуть ладонь – и он примет её и слегка сожмёт своей тёплой ладонью.
  Но я не решаюсь протянуть ему руку.
  Знаю, что Он не отвергнет её, но – пока не решаюсь.
  Сначала мне надо принять душ».

  Александр  Уваров   (С)   2020