Часть шестая. Царицынская железная дорога

Действующие лица:
Пресняков, Глава поселения Дубовка
Соломатин, Глава поселения Камышин
Трескин, Глава поселения Царицын

В питейном заведении.

ПРЕСНЯКОВ: Что делать, что делать, ума не приложу!
СОЛОМАТИН: Да, пришла беда – отворяй ворота.
ПРЕСНЯКОВ: Разорить они меня хотят, что ли? Это ж надо было придумать такое – железную дорогу тянуть из Дубовки.
ТРЕСКИН: Ой, горе-то какое! Ой, горе! И как же ты теперь, а?
СОЛОМАТИН: Обещают чего?
ПРЕСНЯКОВ. Божатся, что, как пустят по железке поезда с товарами, так случиться у нас великое процветание торговли.
СОЛОМАТИН. Не верь! Эти господа-разорители на нашем горбу хотят в рай въехать.
ПРЕСНЯКОВ: А я и не верю. И на кой мне ляд такое процветание, ежели норовят оттяпать кусок земли возле пристани под придорожные сооружения!?
СОЛОМАТИН: Чего дают за землю?
ПРЕСНЯКОВ: А ничего! Безвозмездно!
СОЛОМАТИН: Задарма, что ли?
ПРЕСНЯКОВ: Совершенно!
ТРЕСКИН: Форменный грабёж! Хоть караул кричи! Ой, спасать надо Дубовку, ой спасать.
ПРЕСНЯКОВ: Заткнись, Трескин, без твоего нытья тошно. И это ещё не всё. Там, где по плану железка должна пройти, требуют снести дворы и сады. Заметь, за счёт Дубовки! За мой, стало быть, счёт! Землю – отдай, дворы – сотри с лица земли, сады – выруби, и осанну железке пой?
СОЛОМАТИН. Я вообще не понимаю, зачем она нужна, дорога железная.
ТРЕСКИН. Не нужна, точно, не нужна!
ПРЕСНЯКОВ. На кой мне ихняя выгода, когда у меня с торговлей и так всё в порядке. Сдалась эта железка, когда у меня собственная есть на бычьей тяге! В Дубовке у меня только одного больше тысячи фур. От Волги до Дону возят и военные снаряды, и провиант для черноморской флотилии, и вина крымские, и фрукты, а обратно – лес, соль, рыбу и прочее. И ни в чём нужды не испытывают.
ТРЕСКИН: Ни к чему нам, русским людям, железка эта, порождение сатаны: огнём пышет, дым смрадный пускает, тьфу! Не приведи господь передвигаться по земле-матушке таким противоестественным способом!
ПРЕСНЯКОВ: Да помолчи ты, Трескин. Благодетели нашлись, едрит их! А ежели пустят железную дорогу здесь, чем прикажешь возчикам заниматься? С чего кормиться самим и семьи свои кормить?
ТРЕСКИН. Хоть ложись и помирай!
ПРЕСНЯКОВ: А люди на постройку дороги этой я откель возьму? Своих возчиков, что ли, отдать должен? Кто ж на меня работать будет?
СОЛОМАТИН: Это, во-первых. А во-вторых, ежели возчиков на строительство перевести, куда быков девать? Под нож, что ли?
ПРЕСНЯКОВ: Во! А ежели быков не будет, кто у нас станет фураж покупать
СОЛОМАТИН: А что как эта агромадина железная всех курей да гусей передавит?
ПРЕСНЯКОВ. Да! Перо, пух, яйцо где брать, ежели это адское порождение всю птицу мне переведёт?
ТРЕСКИН. А дров эта железка сколько жрёт! Не напасёшьси.
ПРЕСНЯКОВ. Слышь, Соломатин, забери ты эту дорогу железную себе.
СОЛОМАТИН. На тебе боже, чего нам не гоже! А мне-то она зачем?
ПРЕСНЯКОВ. Ну не хочешь, как хочешь, а я уже прошение в Петербург отписал, чтоб избавили меня от этой напасти.
СОЛОМАТИН. Так и я тоже отписал. Не нужны нам ихние новшества.
ПРЕСНЯКОВ. Не нужны.
ТРЕСКИН. А я бы на твоём месте, Пресняков, всё ж рискнул бы.
ПРЕСНЯКОВ. Ты – на моём месте! Не смеши людей, Трескин. Кому ты надобен? Твой городишко и на карте, поди, не обозначен.
ТРЕСКИН. Обижаешь. Ты представь, что вдруг в Петербурге удовлетворят ваши прошения, да и решат железку от Царицына строить.
СОЛОМАТИН. Да что с вас взять! Уж и так, в чём душа держится: дырявым лаптем пустые щи хлебают, изголодали, аж портки спадают. А тут дело денежное, для солидных людей.
ТРЕСКИН. Оно, конечно! Только чем чёрт не шутит.
ПРЕСНЯКОВ: Ты пораскинь мозгой, Трескин: что есть Дубовка, а что – Царицын! Одних только каменных домов у меня – сто семьдесят шесть!
ТРЕСКИН. А у тебя в Камышине?
СОЛОМАТИН:  Да поболе, чем полсотни. А в Царицыне хоть десяток наберётся?
ТРЕСКИН: Двенадцать.
ПРЕСНЯКОВ. Голь ты перекатная. Ежели мне строительство не осилить, то тебе и подавно. Пуп надорвёшь.
ТРЕСКИН. Ты за мой пуп не переживай. У меня ведь – ни фур, ни быков, ни курей, ни  гусей. Пусть хоть железная дорога будет.
ПРЕСНЯКОВ. Это ты серьёзно?
ТРЕСКИН. А что? Дело хошь и новое, но, как я разумею, весьма доходное. Я ведь тоже прошение отписал в Петербургское акционерное общество Волжско-Донской железной дороги.
СОЛОМАТИН. Ну, потешил столицу.
ТРЕСКИН. Да. С просьбой первую в Нижнем Поволжье железную дорогу до Калача провести от Царицына. Сегодня получил положительный ответ.
СОЛОМАТИН. Ты?
ПРЕСНЯКОВ. Не может быть!
ТРЕСКИН. А заодно и акций прикупил.
СОЛОМАТИН. Совсем сдурел.
ТРЕСКИН. А что? Вы же не хотите железной дорогой владеть, вам она не нужна. Ну а мне, может, и сгодится.
ПРЕСНЯКОВ. Ну, спасибо, брат, выручил!
СОЛОМАТИН. Что, господа, выпьем по стопочке за удачную сделку?
ТРЕСКИН. Отчего не выпить? Я угощаю.