Небесная спутница

На цветочном развале, прохаживаясь мимо корзинок, ведер, стеклянных банок с чудесами флористики, я размышлял о природе женских пристрастий. В данном случае, просто пытался представить — а какие цветы могли бы понравиться такой женщине? То, что мне рассказывал о ней Сеня, смущало. Это была какая-то сказка. Мечта!
—Ни в чём не перечит мне, Лёша, — уверял друг. — За пивом попрошу сходить — сходит. Или денег даст, если занята чем-нибудь. Ночью приду с друзьями, обязательно встанет, накроет стол. Попрошу если: Таня, сыграй на скрипке? Сыграет. Она отличный музыкант. В филармонии выступает. В итоге и нам весело, и ей приятно.
Цветов было много: астры, бегонии, гвоздики, гардении, розы… Каждое из этих растений имело свою символику. Кое-что о ней я слышал. Например, астры символизировали неразделённую любовь, белый жасмин — дружелюбие, георгин — непостоянство. Ну, и так далее. В данном случае мне хотелось выбрать именно то, что отвечало бы характеру этой Тани. Хотя бы в какой-то степени. В той, например, который я представлял со слов её мужа.
Самыми универсальными в этом смысле мне казались розы. Они могут символизировать всё, что угодно — от любви до ненависти, от покорности, до упрямства, да и вообще всю женскую противоречивость..
Сеня с женой жили в частном домике, в небольшом переулочке с трогательным названием «Шкiльный». Не так-то легко было найти. Хорошо, что в письме еще загодя был подсказан маршрут, а главное, ориентир —  «Рыбтюлька».   Это жаргонное обозначение моручилища рыбного флота в Херсоне знали все. Домик был рядом с «Рыбтюлькой».
На звонок дверь открыл сам Сеня.
—Саша, ты?— вскрикнул он изумлённо и радостно. — Наконец-то! Я уж заждался.
На несколько секунд мы поприжали друг друга в объятиях.
—Моя жена, познакомьтесь, — сказал он, отступив чуть в сторону. — Я много ей рассказывал о тебе.
В глубине комнатушки, в которой ютилась семья, стояла, опершись на стол ладонью, очень эффектная дама. Где-то лет тридцати Может, чуть больше. То есть молодая ещё и цветущая.
Я протянул свой букет. Пять бежевых бутонов.
—Вам, Танечка! За вашу красоту и необыкновенные таланты. Я тоже много слышал о вас.
Пять — это символ, как минимум, признательности к своему визави. Поняла она это или нет, я не знаю.
—Интересно, что он вам обо мне рассказывал? — отреагировала она сдержанно. — Наверное, гадость какую-нибудь.
—Ну, почему гадость? А что он обо мне ещё может сказать? Это у него традиционный репертуар.
Взяла цветы.
Я ожидал, что она, по крайней мере, улыбнётся. Все женщины делают так в благодарность. Но Таня оказалась иной. Она просто отбросила букет на крышку пианино, стоявшего у входа. Небрежно, как хлам. И вместо спасибо бросила хлёстко:
—Меня этим не купишь. Я не девочка. Мне важно другое!
Это уже было откровенное хамство. Не скрою — оторопел.
—А чем же вас купишь, Таня? — спросил я любезно, при этом с большим трудом сдерживая желание хотя бы съязвить в ответ.
—Деньгами. Как и все ответственные мужчины делают, вступая в связь с женщинами. Тем более теми, которые становятся потом матерями их детей.
—Я вам должен?
—Твой друг мне должен!
—И?
—И я хочу знать, когда он  вернет мои деньги?
Обращаясь ко мне, она явно намекала на мою прямую обязанность выручить друга.
Любой может представить себя на моём месте. Сделать выводы и оформить ответ. Но я понял, откуда дует ветер.
Сеня стоял в сторонке и молча разглядывал старенький пол, покрашенный белой красной, должно быть, ещё в прошлом веке.. Запутавшись в семейных неурядицах, перед моим приездом, он, видимо, решил прихвастнуть и представил меня чуть ли ни Крезом, Саввой Морозовым, альтруистом, сажающим пятаки в Стране дураков. Вот она и пустилась во все тяжкие, пошла ва-банк прямо с порога. Решив, по своей душевной наивности, коль мы с её мужеми друзья, значит, оба должны перед ней и ответить. В этом отношении она не слишком оригинальна среди женщин особой наглости.
—Я содержу его уже три месяца, — гнула она своё, беззастенчиво склоняя меня к альтруизму. —  А у него еще дочь. Она есть хочет, учиться, её одевать надо. Это что, шутки, что ли?!
Всё это правильно, только я здесь причём? Сеня человек взрослый. Даже на год старше, чем я.
Зря я сюда пришёл, думал я, в процессе её душевных излияний. Можно было спать и в КаМАЗе. Водитель на спальнике, я — на сиденьях.
Я же не просто в гости приехал. Это коммерческий рейс. Сеня в данном случае не просто мой друг, он наводчик. Знаток местного рынка.
—Сколько он должен?— спросил я.
—Сто двадцать рублей!
В конце восьмидесятых сто двадцать — это средняя ежемесячная зарплата служащих и низкоквалифицированных рабочих по всему Союзу. Для некоторых неплохие деньги тогда.
Достав из пиджака пачку пятирублевок, я отсчитал нужную сумму.

Денег у меня в ту пору хватало. Пятнадцать штук на кармане! Это три автомобиля «жигули» в те годы. Не разорился я. Чёрт с ним.
И Таня растаяла. Цветы тут же приютились в хрустальной вазе с водой, на столе появилось вино, закуска.
Путь к женскому сердцу, в сущности, очень прост. Все понимают это, но лишь немногим удаётся выстроить этот путь в реальности, а не глядя на небо, чтобы сосчитать перед ней звёзды.
—Я отработаю! —  с благодарностью шепнул прослезившийся от умиления Сеня.
Слова его, правда, проскользнули мимо ушей. В тот момент мне стало вдруг интересно, а что было бы, если бы я заявился к ним ночью, пьяный и без копейки в кармане? Стал бы Сеня будить эту экстравагантную дамочку? И что встала бы она среди ночи, сыграла нам? На скрипке или на рояле — не важно. Впрочем, сейчас это вопрос уже риторический.
Она стала застеливать мне диван, но спать я всё-таки решил в нашей фуре, которая стояла в соседнем переулке. Уходя, мельком взглянул на розы. Я, кстати, только потом узнал, что этот цветок считают, вообще-то, не только красивым, но и бездушным. И он символ не только небесных, но и вздорных, корыстных баб, которые просто пудрят нам мозги.
Значит, с подарком я угадал.
Мы часто придумываем друг друга, а потом, разглядев правду, стонем, что кто-то из нас, мол, испортил другому лучшие годы