Мифы легендарной правды 2

       1. СОЮЗНИКИ В КАЛЬЯО.
       МИФ: объединённая англо-французская эскадра стояла на якоре в Кальяо и ждала официального извещения об объявлении войны.
       ФАКТЫ:
       Не было никакой объединённой союзной эскадры. Была эскадра британская, была французская. У каждой были свои задачи присутствия в Тихом океане, и они в меру сил и возможностей эти задачи выполняли. Задачи, кстати, не такие уж тривиальные (особенно у британской), и грядущее объявление войны было для обоих адмиралов просто дополнительной морокой.
       Кроме этого, следует заметить, что эскадра Прайса в Тихом океане была не единственной британской эскадрой – точно так же, как эскадра Депуанта не единственной французской. У других эскадр двух держав были другие задачи и другие зоны ответственности, потому что Тихий океан очень большой.
       Франция и Великобритания – давние противники, привыкшие воевать друг с другом, и в рассматриваемый период просто не было активного противостояния – в мирное время они насторожённо зависали в ожидании. Поэтому лишь после получения официального уведомления о начале новой войны адмиралы с удивлением уяснили, что отныне они союзники и что даже будут действовать сообща, что две эскадры объединяются в одну союзную и что главнокомандующим на ней назначается британский контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс.
       Минус один миф.


       2. «АВРОРА» В КАЛЬЯО.
       МИФ: после прибытия в Кальяо Изыльметьев быстро понял, что союзники замышляют недоброе, а потому решил усыпить их бдительность. Во-первых, ремонтные работы на фрегате производились по ночам, а днём лишь имитировалась ленивая работа. Во-вторых, он поставил «Аврору» на якорь у самого выхода из гавани (то есть ближе к открытому морю, чем фрегаты союзников), чем лишил их возможности блокировать фрегат, хотя они и попытались окружить его, переставив свои корабли. А в третьих, предугадав замысел союзников захватить «Аврору», он, несмотря на то, что ремонт ещё не был закончен, ранним безветренным утром тихо спустил шлюпки и с их помощью проверповал фрегат в сторону открытого океана, где поставил паруса и скрылся. Незадачливым союзникам оставалось лишь локти кусать – как хитрый Изыльметьев провёл их.
       ФАКТЫ:
       Прежде всего, взглянем сверху на город-порт Кальяо. Это никакая не гавань, не бухта. Это, скорее, углубление в береговой черте, имеющее в своей южной части мыс. Недалеко от мыса находится остров Сан-Лоренцо и ещё один маленький островок. Поэтому о стоящих «в гавани» кораблях говорить не приходится. Все корабли бросали якоря на внешнем рейде Кальяо (внутреннего рейда там просто нет), и все они одновременно оставались как бы в открытом океане. Другое дело, что таки да, «Аврора» действительно встала на якорь чуть мористее, но дистанция до кораблей англичан и французов была минимальной – два-три кабельтова.
       Далее. Союзники (которые ещё не союзники) попытались окружить «Аврору» своими кораблями со всех сторон? А сколько их там было, этих кораблей союзников? А было их там всего два: «Форт» и «Президент». Остальные были на просторах океана и в других портах. Лично даже в мыслях у меня не получается окружить один корабль двумя со всех сторон.
       О ремонте. «Аврора» и в самом деле была жестоко истрёпана дальним переходом, ибо Южный океан не сахар. Но все запланированные работы проводились в обычное время, строго по заранее разработанному графику. Согласимся, что сложно представить себе ночные работы на мачтах и стеньгах, без освещения. А если освещение было, то ни о каких тайных работах и речи не идёт – с соседних кораблей всё было прекрасно видно. И конечно, это был всего лишь краткий минимальный ремонт, более-менее достаточный для предстоящего пересечения Тихого океана. Вахтенный журнал «Авроры» это подтверждает.
       Дату ухода из Кальяо Изыльметьев наметил заранее и наверняка не таил её от англичан и французов. Он прекрасно понимал, что у них нет никаких оснований для блокирования «Авроры» и уж тем более для её уничтожения – война ведь ещё не началась. Тем более на рейде нейтрального порта. Международное морское право в те годы переживало период своего становления, и уже принятые его пункты для командиров кораблей имели силу закона. Другое дело в открытом океане, но опять же, какие основания для атаки?
       Даже если бы «Вираго» привезла вести о войне до ухода «Авроры», нельзя было блокировать и атаковать русский фрегат прямо на рейде: это грубейшее нарушение правил. Догнать в океане и потопить – это да. Или выйти в море раньше... Однако история не терпит сослагательного наклонения, поскольку «Аврора» покинула Кальяо до возвращения «Вираго» из Панамы.
       Когда корабль стоит на рейде, его шлюпки спущены и находятся у борта. Если шлюпки подняты, то все ясно: корабль вот-вот уйдёт в море. Часть шлюпок «Авроры» была поднята ещё с вечера (у всех на виду), остальные – ранним утром 14-го апреля. А в 10.45, то есть фактически среди бела дня, спокойно поставила паруса и снялась с якорей. Наверняка с её кормы даже дружески помахали руками на прощание. Почему нет? Повторим: гнаться за ней никаких оснований ещё не было.
       Так что здесь никакая не военная хитрость Изыльметьева, а просто точный расчёт опытного моряка и грамотная предусмотрительность. И на якорь встал абсолютно правильно, и объём ремонтных работ верно определил (необходимых и достаточных), и в море вышел в точном соответствии с собственным планом.
       Второй миф долой.


       3. «АВРОРА» И «ВИРАГО» В ОКЕАНЕ.
       МИФ: фрегат «Аврора» и идущий из Вальпараисо в Кальяо пароходо-фрегат* «Вираго» разошлись в океане правыми бортами, и командир «Вираго» даже подумывал об атаке русского фрегата.
       * Обычно про «Вираго» говорят и пишут «пароход» или «пароходо-фрегат», но если слово «пароход» в данном контексте вполне допустимо, то «пароходо-фрегат» – это очередной миф, маленький такой. «Вираго» была HMSV – His (Her) Majesty Steam Vessel, то есть паровым шлюпом.
       ФАКТЫ:
       Во-первых, командир «Вираго» коммандер Эдуард Маршалл, несомненно, имел понятие о дисциплине. Само собой, он уже знал об объявлении войны из газет, но содержимое секретных депеш, которые он вёз из Панамы для Прайса и Депуанта, он знать никак не мог. Мало ли какие указания могут быть в тех пакетах; адмирал вскроет, прочитает, подумает и даст все необходимые команды.
       Не говоря уже о том, что всего лишь один бортовой залп «Авроры» превратил бы «Вираго» в решето, стоило ей стрельнуть хотя бы раз. Изыльметьев об объявлении войны не знал, однако атака вверенного ему корабля в океане немедленно подвигла бы его на вполне адекватные ответные действия, и союзные адмиралы ещё не скоро узнали бы об объявлении войны. Да и поисками нового парохода для эскадры взамен пропавшей «Вираго» Прайсу пришлось бы озадачиться всерьёз.
       Даже беглый анализ корабельных журналов «Авроры» и «Вираго» даёт право утверждать, что корабли разошлись на дистанции, исключавшей визуальный контакт.
       Счёт мифов – минус три.


       4. СУПОСТАТ ШЁЛ РАЗГРОМИТЬ ПЕТРОПАВЛОВСК
       МИФ: англо-французская эскадра шла на Камчатку с целью разгромить Петропавловск как базу русского флота. Вариант «завоевать Камчатку» используется реже, но тоже существует.
       ФАКТЫ:
       Ну, начнём с «завоевать». Представим себе невозможное: они пришли и всё же захватили Петропавловск, завоевали Камчатку. Почему невозможное? А об этом потом, ближе к самому концу и по совокупности. Вот пришли и захватили. Дальше-то что? Ну, разумеется, сожгли город и жителей постреляли, это вполне соответствует нравам англо-саксов, у которых в своё время Гитлер перенял основы расовой теории. Право победившего войска разграбить захваченный город – это старая военная традиция, которую с поразительным упорством нарушают только русские. Ну, порушили, пожгли. А как теперь тут жить? Опять же, кому жить? Потенциальных поселенцев на эскадре не было. Оставлять на Камчатке пятую часть экипажа с каждого корабля? А с кем потом задачи в океане решать? И это... их же в Петропавловске уже через год не останется ни одного: англичане изведут французов, а французы англичан... будут ли выжившие? Шутка, конечно, но давайте согласимся, что задача захвата Камчатки как колонии, конечно, не стояла. И даже в 1855 году, когда усиленная объединённая эскадра вернулась за реваншем, они не воткнули на Сигнальной сопке ни «Юнион Джек», ни французский триколор. И переселенцев для основания колонии снова не привезли. Так что завоевание отпадает однозначно.
       Остаётся – что? Разгром.
       Чтобы разобрать эту тему, следует начать с задач, которые стояли перед объединённой эскадрой и перед составляющими её эскадрами двух держав.
       Начнём с Франции. Что больше всего интересовало Францию? А интересовала Францию только безопасность своих морских перевозок в экваториальной части Тихого океана, а также торговых морских путей, которыми следуют французские корабли из чужих колоний (прежде всего британских) и стран обоих американских континентов. И всё. У Франции на Тихом океане были только Индокитай и острова Французской Полинезии (где, кстати, адмирал Депуант оттачивал свои навыки дипломата и политика, но никак не навыки военного моряка высокого ранга).
       Теперь британская эскадра. Спектр задач, стоявших перед эскадрой Прайса, был куда шире. Прежде всего, это зона ответственности – от Чили и пролива Дрейка на юге до Аляски на севере. Западные берега обеих Америк. Охрана золотодобычи на канадских островах Королевы Шарлотты. Обеспечение и снабжение северных морских экспедиций, идущих в канадскую Арктику. Плюс решение политических вопросов, а именно – демонстрация британского флага повсюду, начиная от Перу и до Гавайских островов. На Прайса была возложена миссия сделать всё возможное для того чтобы максимально затянуть, а ещё лучше не допустить перехода Гавайских островов под лапу Соединённых Штатов Америки. Ну и охрана британских морских путей, само собой, а это почти весь океан, кроме его северо-западной части.
       Тихоокеанская эскадра Прайса (Pacific Station) располагала неплохими силами. Прежде всего, это боевые корабли: фрегаты «Президент» и «Пик», шлюп «Амфитрита», корвет «Тринкомали», паровой шлюп «Вираго». Также два судна-склада в Вальпараисо и Кальяо, плюс ещё один корабль, который готовился к переходу обратно в метрополию, и два научно-исследовательских (тоже с пушками). В ближайшие полгода эскадра могла быть усилена за счёт кораблей, пришедших из Великобритании, либо за счёт кораблей других эскадр (например, Восточно-Индийская эскадра насчитывала 16 кораблей, а ещё была Австралийская эскадра, включавшая шесть боевых кораблей и один научно-исследовательский).
       Во французской эскадре Депуанта пребывали фрегат «Форт», корветы «Эвридика» и «Артемида», бриг «Облигадо». Плюс вероятное усиление по необходимости.
       То есть воевать было чем.
       Предписания, доставленные в связи с началом войны, были, с одной стороны, просты и чётки, а с другой стороны – размыты и неконкретны. «Найти и, если возможно, захватить и уничтожить русскую эскадру, которая, как известно, действует в Тихом океане». Кому известно? Как действует? Каков состав этой эскадры?
       Годом ранее (в 1853 году) в Гонконге очень долго пребывала «эскадра Путятина», так её называли англичане: фрегат «Паллада», корвет «Оливуца», паровая шхуна «Восток» и транспорт-барк «Князь Меншиков». Но это год назад, а теперь вот ещё и фрегат «Диана» появился – Прайс и Депуант видели его в Вальпараисо своими глазами. И «Аврора» в Кальяо... А вдруг ещё что-то?
       Но главный вопрос не имел ответа: где «в Тихом океане»? Тихий океан – он огромный вообще-то. Где искать этих злосчастных русских, как их ловить? Что у них может быть в планах? С чего начинать? В общем, было над чем поломать голову – чем они и занимались две недели после ухода «Авроры» из Кальяо. А дальше была представительская миссия на Гавайских островах, уклониться от которой Прайс не имел права. И мы знаем, как помогла эта отсрочка защитникам Петропавловска.
       Ну ладно, вариант Прайса «ловить русских на морских путях» после долгих дебатов отклонили. Приняли вариант Депуанта: искать русские корабли вблизи баз или в самих базах. Где они, эти базы? А база у русских одна – это Петропавловск. Аян и Охотск не в счёт, про Де-Кастри и устье Амура они ничего не знали, да вообще это не их зона ответственности. По большому счёту, Петропавловск – тоже не их зона ответственности, но в случае успеха в Адмиралтействе об этом не вспомнили бы, потому что победителей не судят. Вот Прайс и повёл эскадру к Камчатке – правда, направив три корабля в сторону Сан-Франциско на разведку*, и мы понимаем, что как раз их-то в Петропавловске союзникам и не хватило.
       * А если бы эти корабли нарвались на «эскадру Путятина»? Рискованное решение, ничего не скажешь.
       Смысла в разгроме Петропавловска не было никакого. Ну, пришли; ну, разгромили (благо порт практически не защищён). Как бы это повлияло на главную задачу – на обеспечение безопасности своих морских перевозок? Да никак. Русские корабли могли пополнять запасы, например, в американских портах, в Батавии, в Панаме, в том же Перу и Японии. В любом из иностранных портов, которые растянулись вдоль берегов гигантской цепочкой. Там же и чиниться при необходимости. А разгром Петропавловска – это всего лишь галочка «выполнено», за которую, кстати, в Адмиралтействе могут ещё и по шее надавать: «Почему ушёл из своей зоны ответственности? На кого бросил торговые пути? Разгромил Петропавловск; ну, молодец. И что? А ты знаешь, что как раз в это самое время русские корабли там-то и там-то потопили и захватили...» И дальше перечень судов, потопленных и захваченных этими нехорошими и коварными русскими.
       Целью объединённой эскадры были именно русские боевые корабли, сведённые умами союзных адмиралов и их морских ведомств в гипотетическую эскадру, угрожающую торговому мореплаванию – британскому и французскому. И пошли они к Петропавловску именно в надежде поймать там хотя бы один корабль. И полезли штурмовать Петропавловск лишь потому, что «Аврора» стояла в гавани со спущенными стеньгами и в ближайшее время в море выходить явно не собиралась. Уйти, не атаковав, Прайс не имел права – ему прямо запрещал британский морской устав. Не было бы «Авроры» в порту – эскадра немедленно ушла бы в океан на поиски, ибо стояла прямая задача нейтрализовать русские корабли, а не базы.
       Ещё одним мифом меньше.


       5. МИФ О ТРОЙНОМ ПРЕВОСХОДСТВЕ.
       А. В. Суворов говорил: «Воюют не числом, а умением». Но всё же мы не имеем права не поговорить о числах.
       Этот миф необходимо разделить на несколько составляющих его «подмифов», которые рассмотрим отдельно по очереди и всё вкупе.
       МИФ: объединённая эскадра имела тройное превосходство в количестве кораблей, в численности личного состава, в количестве и качестве орудий, в конгревовых ракетах, а также в качестве ручного стрелкового оружия.
       Подмиф № 1: объединённая эскадра имела тройное превосходство в количестве кораблей.
       Факты:
       Посчитаем. Действительно, шесть против двух, то есть в объединённой эскадре втрое больше кораблей, чем у русских. Ну и что? В таком случае у русских аж девятикратное превосходство в количестве стационарных береговых батарей. Ну ладно, если не считать батареями «Аврору» с «Двиной» (что некорректно), то семикратный. Тоже неплохо. Вернее даже более чем семикратный, потому что у защитников Петропавловска семь береговых батарей, а у супостата ни одной. Сравнение по этому параметру настолько глупо, что бессмысленно обсуждать. Это даже и не миф, а так себе, безграмотное дилетантство уровня Джен Псаки.
       Подмиф № 2: объединённая эскадра имела тройное превосходство в численности личного состава.
       Факты:
       Давайте сначала посчитаем защитников Петропавловска. В разных источниках называется разное количество – от 980 до 1018, поэтому будет справедливым принять к рассмотрению среднее число – одна тысяча.
       Теперь перейдём к неприятелю. Чаще всего называется число 2200, плюс-минус. Однако некоторым этого мало, и они откуда-то вынимают ещё пятьсот морских пехотинцев. Мне сложно сказать, чем продиктована такая арифметика, и я выскажу своё предположение: 2200 + 500 = 2700, а 2700 – это уже почти три тысячи (наши записные публицисты от истории – они же тысячами мыслят, как заправские маршалы), и вот оно, почти тройное превосходство.
       А мы попробуем посчитать. У каждого корабля есть паспортная вместимость. Нет, конечно, засунуть на корабль можно людей и в полтора, и даже в два раза больше, но их всех нужно кормить-поить-одевать-обувать, их нужно разместить, вооружить, озадачить и контролировать, а главное – их количество на борту должно быть оправданным. Не меньше, чем нужно, но и не больше. На военных кораблях бездельников не возят, не принято.
       Фрегат «Форт» – 513 чел., корвет «Эвридика» – 229 чел., бриг «Облигадо» – 125 чел., фрегат «Президент» – 450 чел., фрегат «Пик» – 280 чел., паровой шлюп «Вираго» – 149 чел. Итого 1746. Можно добавить сюда штаб адмирала с его флаг-лейтенантом и двумя клерками, и получится ровно 1750 (ну, круглые числа лучше воспринимаются, да). Британские историки вообще говорят про 1700. А наши полуисторики им в упор: всёвыврёти! ваших было 2200! плюс полтыщи морской пехоты! Конечно, откуда же англичанам в своих мокрых и туманных альбионах лондонах знать.
       Зато они (союзники то есть) тоже хороши: число защитников Петропавловска увеличивают чуть ли не до двух тысяч, а в иных документах тех лет и до четырёх. Мы-то понимаем: им это было необходимо, чтобы оправдать фиаско. А нам? Нам-то для чего количество неприятеля завышать? Чтобы подвиг прапрадедов более весомым казался? Но: кому казался-то? Как ни крути, получается, что только нам же самим, больше ведь некому. Чувство собственного восприятия за счёт прапрадедов почесать.
       Ну что ж, раз уж речь зашла про морскую пехоту, то на ней и сфокусируемся. А чуть позже и на организации службы на парусном военном корабле (ну, немножко, в части касающейся).
       Интересно, что, несмотря на то, что корабли одних и тех же классов на всех трёх флотах (британском, французском и русском) были очень похожими по конструкции и вооружению, а также имели схожую внутрикорабельную организацию, были и разительные отличия. В русском флоте морской пехоты на кораблях не было. Интересно, правда?
       Публицисты от истории (они же пропагандисты) уверены, что на британских кораблях, кроме собственно экипажа, были ещё и специальные подразделения морской пехоты, предназначение которых прямо вытекает из названия. Они что-то слышали про советскую и российскую морскую пехоту (видели в кино и на парадах), а также про американскую, и потому смело проводят аналогии, призвав на помощь арифметику: 2200 + 500). Кстати, непонятно, почему именно пятьсот? Вот откуда у них это 500 вылезло? Ну да ладно.
       Но начнём мы, как ни странно, с русского флота, и лишь потом перейдём к британскому.
       Русский флот, как и армия, комплектовался рекрутами. Забрили тебя на флот – и всё, это на двадцать лет, если не смерть или увечье. Через 15 лет, как правило, матроса отправляли на пенсию либо переводили на более лёгкую береговую службу. Поэтому русский матрос отличался великолепной морской выучкой и дисциплиной, прекрасно знал свою специальность и три-четыре-пять-десять смежных, имел золотые руки и повидал всякое. Из таких вот старых матросов адмиралы назначали себе вестовых и выбирали усатых нянек для своих внуков. На русском матросе держался русский флот – равно как и на офицерах и адмиралах, знавших и уважавших душу русского матроса. Конечно, порой бывало по-разному, но флуктуации общее правило не отменяют.
       А британский матрос – он был наёмным. На три года, на пять, на десять лет. Надоело – после кампании списался на берег; деньги кончились – опять пошёл наниматься. В матросы частенько попадали далеко не самые лучшие представители общества вплоть до отпетых уголовников, прятавшихся от правосудия. Дэйви Джонс – это вовсе не мифическое существо со щупальцами из головы в обросшем водорослями камзоле, нет. Дэйви Джонс – это собирательный образ агента, рыщущего по тавернам и постоялым дворам в поисках моряков на замещение открытых вакансий в экипажах. Проснулся ты утром, протрезвел – а Плимут уже за кормой, «растаял в далёком тумане»; вот твоя пушка, вот твоя мачта, вот твой боцман и боцманмат. А вон там решетчатый люк, на котором тебя будут пороть вот этой кошкой, если ты чем-то недоволен, и если ты вдруг начнёшь проявлять свой буйный нрав. Вот бумага; подписывай.
       Это я ещё мягко рассказал. В период Наполеоновских войн просто оцепляли морской пехотой районы портовых кабаков. Всех задержанных мужчин под конвоем доставляли на корабли; моряк, не моряк – роли не играло. С купеческих кораблей в море снимали по две трети команды. Никуда не денешься, подпишешься минимум на три годика.
       То есть вот она, разница. В человеческом материале, в его качестве. Офицеры и мичмана – это скелет экипажа, матросы – его мускулы. Главное отличие русского матроса в сознательной дисциплине. Конечно, на русском флоте провинившихся тоже пороли, не без того, но на это я скажу, что: а) правильно делали и б) нынче тоже бы не вредно.
       Для тех, кто до сих пор не понял, что такое Королевская Морская пехота Великобритании (Royal Marines), поясняю: это корабельная охрана. Корабельная полиция, если хотите. Они стояли часовыми у крюйт-камер и на нижних палубах, охраняли арсеналы и офицерские каюты, следили за порядком, пресекая мордобой и поножовщину. Недостаточно сознательные матросы могли и нужду в трюме справить, и рыбки себе поджарить там же, для чего развести прямо внутри корабля костёр. За соблюдением дисциплины следили часовые из морской пехоты. Во время морского боя они выполняли обязанности стрелков и шли на абордаж вместе с абордажными партиями (до них мы ещё доберёмся); также они напрямую привлекались для выполнения экспедиционных задач на берегу – например, составляли костяк десанта. А в остальном они были практически такими же моряками, и тяжёлый якорь выхаживали вместе с матросами. Повторюсь: на боевом корабле лишних людей просто так не возят. Командовал морскими пехотинцами офицер морской пехоты – лейтенант или капитан. В отличие от моряков, морская пехота носила красные мундиры, за что их презрительно называли варёными омарами.
       То есть вывод: морские пехотинцы вовсе не придавались экипажам британских кораблей сверх комплекта. Они входили в эти экипажи в качестве корабельных и береговых полицейских. Так что эти «пятьсот сверху» – долой. Выдумки от незнания.
       Стоп. А на французских? А на французских кораблях были «элитные стрелки в составе экипажей кораблей». Тут вообще ничего пояснять не надо.
       Итак, 1750 против 1000. Перевес менее чем двойной и скорее близкий к полуторному. Но это в общем и целом. Когда идёт артиллерийская дуэль между кораблями и береговыми укреплениями, критерий «численное преимущество» в расчёт не берётся. В этих случаях считают пушки, оценивают их качественные параметры, и мы этим займёмся чуть ниже. Другое дело – десант. Десант – это непосредственное боевое столкновение людей на берегу с применением ручного стрелкового и холодного оружия при артиллерийской поддержке. Здесь численный перевес запросто может оказаться решающим фактором.
       Смотрим и разеваем рот в удивлении. Шесть кораблей объединённой эскадры смогли выделить десант в 700 человек. Ещё раз, большими буквами: СЕМЬСОТ! Против тысячи! Конечно, число защитников города нападавшим было неизвестно (хотя уже по количеству батарей и кораблей вполне можно было прикинуть), но в таком случае поражает самонадеянность союзников. Наобум лазаря «безумству храбрых поём мы песню»? «Смелость города берёт»? «Нахальство – второе счастье»? В военных вузах ещё на самых первых лекциях по тактике пехоты и военной истории учат, что нападающих должно быть минимум втрое больше, чем защищающихся. Нет, конечно, бывают исключения, но они, повторюсь, лишь подчёркивают правило. Более того: после событий сами же британцы писали о том, что защитников Петропавловска было ещё больше – то две тысячи, то три, то четыре с половиной. Они что, не понимали, в каком свете сами себя выставляют такими заявлениями? Лезть в неизвестность на впятеро превосходящего противника – ну что ж, публика оценила это безрассудство. И всё же: на что они рассчитывали вообще?
       А дальше ну совсем уж полный финиш. Для того чтобы обратить семьсот человек в бегство (ну хорошо, хорошо; скажем так: «понудить к отступлению»), потребовалось всего 270 (!) человек, составлявших стрелковые партии, плюс усечённые орудийные расчёты десятипушечной Озёрной батареи и повозка с трёхфунтовой пушкой. Вдумаемся: у Завойко было ещё как минимум 650 человек в резерве, но он даже не стал их от пушек отрывать, возле которых они стояли согласно боевому расчёту. Не стал, потому что не понадобилось, вот ведь какой интересный факт получается.
       Трудно не изумиться мужеству защитников порта, сумевших значительно меньшими силами обратить в смятение и опрокинуть врага, находившегося на господствующей высоте, сбросить его с сопки и заставить отступать.
       И трудно не изумиться безумию союзников, отправивших в береговую экспедицию силы, которые могли рассчитывать на успех лишь в том случае, если защитники вдруг захотят сдаться. Но защитники почему-то сдаваться не захотели...
       И в заключение о стрелковых и абордажных партиях, да и вообще о корабельной организации, совсем немного, но чтобы стало понятно.
       Как уже говорилось, на корабле лишних людей нет. Поэтому все выполняют несколько функций в зависимости от требований данного момента времени. При съёмке с якоря все идут на кабестан, то бишь на шпиль, и под дружное «йо-хо!» выхаживают тяжеленный якорь. Нужно работать с парусами – свистать все наверх! – и расписанные на мачтах, стеньгах и реях карабкаются по вантам; каждый знает, куда лезть и что по какой команде делать. Когда идёт морской бой, мачтовые матросы быстро убирают нижние основные паруса (как минимум) и встают к назначенным пушкам вблизи мачты, с которой только что слезли.
       Кстати, сразу о пушках. Каждой пушкой командует старший комендор и его помощник, тоже комендор. К пушке назначен пушечный расчёт, зависящий от калибра орудия, и это вовсе не два-три человека, как может показаться кому-то. А кроме того, к каждой пушке назначается орудийная прислуга. И получается 12-14-16 человек, а для бомбической пушки это и вовсе 20-21. На каждые две-три пушки назначается младший офицер или мичман, а всей батареей данной палубы командует старший офицер. Каждый расчёт (под словом «расчёт» для краткости будем понимать и расчёт, и прислугу) обслуживает две пушки, стоящие симметрично – на правом и левом борту. Если кораблю приходится стрелять сразу двумя бортами (случай далеко не самый частый), то звучит соответствующий сигнал (барабанная дробь), и расчёты занимают места согласно этому сигналу – половина их переходит на другой борт. Либо по ситуации (порядок определит офицер).
       Но вот приходит время ближнего морского боя, когда корабли почти сходятся бортами, а затем и абордажа. Что происходит? А происходит следующее (рассмотрим порядок, который был принят на фрегатах русского флота, но на прочих флотах было примерно так же). Корабельным расписанием фрегата определены стрелковая партия и две абордажных (на меньших кораблях одна абордажная). В стрелковую партию отряжаются третьи номера от орудий батареи верхней палубы и десятые номера от орудий батареи гон-дека (главной артиллерийской палубы); само собой, это хорошие стрелки, и они, получив оружие, направляются на марсы. В первую абордажную партию отряжаются седьмые и восьмые номера от расчётов каждого орудия корабля плюс четвёртые и пятые номера от орудий верхней палубы. Если требуется вторая абордажная партия, то она формируется из вторых, четвёртых, пятых, седьмых и восьмых номеров от орудий верхней палубы плюс вторые и третьи номера от орудий гон-дека. Заранее подготовленное оружие им выносят из корабельного арсенала: разбирай!
       Каждый матрос чётко знает свои обязанности, и по команде «Второй абордажной партии сбор на правом шкафуте!» не возникает ни сутолоки, ни давки, ни суеты, всё происходит за минимальное время. Люди уже обучены действовать ручным оружием – стрелковым и холодным; они умеют слушать старшего и слаженно выполнять все команды и приказы.
       Это всё к чему? А к тому, что для Завойко не составляло особого труда формировать из авроровцев стрелковые отряды. Они уже были назначены и отработаны изначально! Нужно было лишь определить задачу старшему. Большими отрядами действовать несподручно (и на вражеском борту, и в зарослях) ввиду неудобства подачи команд и контроля их выполнения; кроме того, все люди отряда должны быть у старшего на виду. Поэтому партии заранее делились на более мелкие группы, а старшим в каждой группе назначался либо офицер, уже определённый корабельным расписанием, либо кто-то из находившихся возле Завойко. Вот и всё. Отлаженная флотская организация, быстро адаптированная для действий на берегу, и ничего более.
       А вот британская морская пехота, приученная действовать в развёрнутом строю, плюс обычные моряки, мало что смыслящие в пехотном сражении, – их не разбили на малые отряды со своими командирами, конкретных задач отделениям не поставили, и ничего путного в бою они сделать не сумели.
       Итак, ещё раз проследим арифметику ярых пропагандистов от истории, плохо знающих свой предмет.
       Было общее количество личного состава объединённой эскадры – 1750.
       Что-то маловато. Как быть? Лейтенант Пилкин писал про 2250...
       Почесали в затылках и вспомнили про морских пехотинцев. Сколько их было? Они составляли костяк десанта – и вообще это ж был аж Гибралтарский полк морской пехоты! – значит, пусть их будет 500.
       Сложили 1750 и 500, получилось 2250. То, что надо! И это число 2250 пошло гулять по публикациям. Лейтенант Пилкин сказал!
       Задать себе простой вопрос, откуда лейтенант Пилкин мог знать количество неприятеля, никто, конечно, и не пытается.
       Потом (совсем недавно) кто-то совсем уж недалёкий выдал такой расклад: 2250 – это количество моряков на эскадре, чисто экипажи кораблей, но ведь у них же ещё и морская пехота была, верно? А сколько было той морской пехоты? Покопались в предыдущих публикациях, увидели число 500 и приплюсовали его ещё раз, ничтоже сумняшеся. И получилось 2750. Вот он, почти тройной перевес. Про то, что морских пехотинцев на трёх кораблях британской эскадры было всего 120 (плюс 80 на трёх кораблях эскадры французской), пропагандисты, конечно, не знают. Для них это высший пилотаж.
       Вот так двумя лёгкими движениями волшебной палочки увеличили количество неприятеля на тысячу человек – и давай дуть в фанфары. А что мешает повторить этот фокус в третий раз?
       Но мы этот трюк уже знаем. И пропагандистам не верим. Потому что для тысячи человек нужно было ещё минимум два фрегата, притом укомплектованных исключительно морской пехотой.
       Понимают ли это пропагандисты от истории? Вряд ли. Чтобы понимать, нужны мозги, а они не всегда под руками.
       Вот, пожалуй, и всё по «троекратному численному преимуществу в личном составе». Ещё один подмиф долой.
       Подмиф № 3: объединённая эскадра втрое превосходила защитников Петропавловска в количестве орудий плюс их качественное превосходство.
       Факты:
       Что ж, опять придётся считать.
       Сначала посчитаем русские пушки, причём все, включая пушку на Дальнем маяке.
       И сразу же придётся развеять ещё один миф, рождённый непонятно как.
       Подмиф подмифа № 3: новые пушки для обороны города были доставлены в Петропавловск транспортом «Двина» вместе с солдатами Сибирского линейного батальона.
       Факты. Транспорт «Двина» с грузом в виде двух 2-пудовых бомбических и пятнадцати длинных 36-фунтовых пушек (а также запасом пороха, ядер и положенных принадлежностей) вышел из Кронштадта на Петропавловск 20 октября 1852 года и прибыл к месту назначения 27 августа 1853 года, то есть за год до обороны порта. Эти пушки Завойко распределил следующим образом:
       1. Две 2-пудовых бомбических и три длинных 36-фунтовых – на батарею № 1 (Сигнальный мыс).
       2. Одиннадцать длинных 36-фунтовых – на батарею № 2 (Кошка). Запомним это число – 11, к нему нам ещё предстоит вернуться.
       3. Оставшаяся одна длинная 36-фунтовка – на Дальний маяк для подачи сигналов. Увы, так пришлось сделать ввиду того, что сигнальный выстрел из более слабой пушки в Петропавловске мог быть не услышан, а вообще-то эта пушка могла здорово пригодиться в системе обороны порта.
       4. Девять старых 6-фунтовых пушек – на мыс Изменный.
       5. Шесть старых 6-фунтовых – на батарею в овраге ручья у озера, на северной стороне.
       6. Пять старых медных 6-фунтовых пушек – на батарею склона Петровской сопки для действия по прорывающимся в гавань силам врага.
       7. Две малых 3-фунтовки, для одной из которых сделали передвижной лафет.
       Другое дело, что оборудование батарей по ряду причин отложили до весны 1854 года, но доставлены они были ещё в 1853-м.
       Более того, 22 августа 1853 года из Кронштадта на Петропавловск вышел ещё один транспорт – «Неман», который вёз ещё две 2-пудовых бомбических пушки и шесть длинных 36-фунтовых плюс ядра, порох и принадлежность; увы, из-за навигационной ошибки он сел на рифы в проливе Каттегат, и весь груз ушёл на дно. Если бы он благополучно достиг Петропавловска, то – кто знает? – может быть, в 1854 году до второго штурма дело не дошло бы вовсе.
       А в июле 1854 года транспорт «Двина» вместе с солдатами никаких новых пушек не привёз, потому что они уже находились на своих батареях.
       Словом, этот маленький подмиф подмифа тоже сдулся.
       А мы продолжаем развенчивать подмиф № 3. Мы остановились на подсчёте всех русских пушек. Как нам известно, от батареи на мысу Изменном отказались. С одной стороны, жаль, ибо уж очень хорошее место; с другой – девяти пушек там явно было недостаточно, тем более слабоватых старых 6-фунтовок. Правильно сделали, что убрали: эта батарея была бы обречена на заклание, заведомо став самой первой Смертельной. Но ничего, чуть позже вместо одной Смертельной сделали две (см. миф про Константина Мровинского). А пока что по состоянию на день подхода объединённой эскадры:
       1. Батарея № 1, Сигнальный мыс – две 2-пудовых бомбических и три длинных 36-фунтовых.
       2. Батарея № 2, Кошка – десять длинных 36-фунтовых и одна длинная 24-фунтовка с «Авроры».
       3. Батарея № 3, Лаперузов перешеек («Смертельная») – пять длинных 24-фунтовых с «Авроры».
       4. Батарея № 4, Красный Яр – три длинных 24-фунтовых с «Авроры».
       5. Батарея № 5, на склоне Петровской сопки – всё те же пять старых медных 6-фунтовых.
       6. Батарея № 6, овраг на северной стороне – четыре 18-фунтовых с «Двины» и шесть старых чугунных 6-фунтовых пушек.
       7. Батарея № 7, пляж Озерновской косы – пять коротких 24-фунтовок с «Авроры».
       8. Корабельная батарея – двенадцать длинных и девять коротких 24-фунтовок левого борта «Авроры» плюс пудовый медный единорог, а также шесть 18-фунтовых пушек «Двины».
       9. Полевая 3-фунтовка на конной тяге (для второй не хватило людей, лошадей и боезапаса; считаем, что её нет вообще).
       Что, уже заметили, да? Вот-вот. Пункт 2. Было на Кошке одиннадцать длинных 36-фунтовок, и вдруг стало десять. Может, где-то одна добавилась? Нет, не добавилась. А куда ж она делась? Загадка.
       Вопрос второй: старых чугунных 6-фунтовок было пятнадцать; шесть из них использовано для Озёрной батареи, а где ещё девять? Они что, лишние были? Нет, не лишние. Для них просто не хватало ядер и людей. Батарея со старыми медными 6-фунтовками тоже не имела штатно назначенных расчётов, но всё же она была именно оборудованной батареей, а не просто пушками на хранении.
       Ладно, считаем то, что есть. Получается 73. На качество пока не смотрим, просто считаем стволы.
       Теперь англо-французы.
       «Форт» – 60 орудий; «Президент» – 46; «Пик»* – 40; «Вираго» – 6; «Эвридика» – 26; «Облигадо» – 14. Всего 192. Какие-то иные цифры, приводимые пересказчиками истории, можно сесть и проверить, это вовсе не так трудно, как кажется. Надо только при подсчёте не забывать, что «n-пушечный фрегат» (или корвет, бриг) – это не более чем проект (тип) корабля, его типовое вооружение в своём классе. А вот сколько пушек (и каких) фактически было на каждом корабле в такой-то момент времени – это несколько одесских разниц.
       * «Pique», который очень часто транскрибируют как «Пайк», и это ещё одна досадная неточность. Даже защитники Петропавловска часто пишут «Peak» – то есть так, как можно ошибочно записать это английское слово на слух. «Пик», а не «Пайк»!
       Во сколько раз 192 больше, чем 73? Верно. В 2,6 раза. Тоже три не получается, хотя и где-то как-то близко. Поэтому пойдём дальше. Про пушки можно говорить очень долго и интересно.
       Простое сравнение количества стволов ещё ничего не даёт. Необходим ещё и анализ качества (калибр, вес и тип снаряда, дальность стрельбы, скорострельность, точность), а также нужно учесть, какие пушки принимали участие в таком-то эпизоде боя, а какие нет. Потому что у обеих сторон были орудия, которым не улыбнулось принять участие в бою, хотя они учтены в общем подсчёте. Корабль не может быть обращён к берегу двумя бортами сразу, поэтому число вражеских пушек сразу делим на два. Убираем пушки «Эвридики» и «Облигадо», которые бездействовали при первом штурме. Убираем короткие пушки, точность огня которых была недостаточной (первый бой вёлся на максимальных дистанциях). Арифметика меняется прямо на глазах, не правда ли? Из числа русских орудий вычёркиваем пушку Дальнего маяка и старые медные... а как считать дальше? Было ведь два артобстрела, с двух разных сторон и с разных дистанций. Какие-то пушки участвовали, какие-то нет – и у осаждающих, и у защитников. Простого противостояния пушек по их количеству (вида «x>y») не было и быть не могло, так что здесь арифметика чуть посложнее, чем при подсчёте баланса по личному составу. Нужно смотреть непосредственно каждый эпизод – как первого штурма, так и второго. Кроме того, следует признать, что русским батареям недоставало 9- и 36-фунтовых снарядов, поэтому приходилось экономить на выстрелах. Однако порох и 24-фунтовые были в достатке.
       Сразу скажу: одно время для таких расчётов я полагал, что на кораблях стояли и карронады – более тяжёлые по калибру, но куда менее дальнобойные и потому участия в перестрелках на дальних дистанциях не принимавшие. Это было ошибкой: к 1854 году все карронады были заменены на короткие пушки, поскольку на всех флотах полным ходом шла абсолютно оправданная унификация по калибрам. Итак, смотрим и оцениваем применение артиллерии.
       Первый штурм, первый эпизод слева (если смотреть с юга): «Форт» и «Президент» против батареи № 1, дистанция максимальная.
       «Форт»: батарейная палуба – 26 30-сантиметровых пушек, 4 22-сантиметровых бомбических; шканцы – 26 30-фунтовых коротких; бак – 4 16-сантиметровых пушки-гаубицы; итого 60, в бою участвовал только левый борт минус короткие, то есть всего 17. «Президент»: батарейная палуба – 30 32-фунтовых длинных; шканцы – 14 32-фунтовых коротких; бак – 2 32-фунтовых пушки; итого 46, в бою участвовал только левый борт минус короткие, то есть всего 16. Итого 33 ствола против 5. Соотношение убийственное, поэтому батарея сопротивлялась очень недолго, и даже к следующему дню две 36-фунтовки восстановить не удалось.
       В это же время первый эпизод справа: «Пик» и «Вираго» против батареи № 4, дистанция максимальная.
       «Пик»: батарейная палуба – 6 8-дюймовых бомбических пушек и 18 32-фунтовых длинных; шканцы и бак – 16 32-фунтовых коротких; итого 40, в бою участвовал только левый борт минус короткие, то есть всего 12 орудий. Соотношение 12 к 3, то есть четырёхкратное преимущество; ну и что? Ни одна пушка батареи не сбита, поэтому пришлось высаживать десант. Ах, да, плюс ещё здоровенная мортира с «Вираго», которая обстреляла батарею, уже занятую союзными десантниками. Итог: батарея была временно выведена из боя, но две сломанные десантниками пушки вскоре были исправлены (одну союзники сбросили вниз по склону), принадлежность восстановлена. А вот «Пик» получил восемь ядер – правда, без фатальных повреждений, без убитых и без раненых. Хоккейный комментатор сказал бы: «Гостям не удалось реализовать численное преимущество»; то есть результат заключается в отсутствии существенного результата.
       А что по этому поводу говорит такой исторический документ, как официальный рапорт Завойко? «Две батареи наши № 1 и 4 были совершенно открытые, имели только 8 орудий и дрались против 80 орудий трёх фрегатов и парохода, на котором были бомбические орудия и мортиры».
       Вот так и рождаются мифы. Мы насчитали 43 вражеских пушки, Василий Степанович почти вдвое больше. Он же: «...убитые и раненые на батарее Красного яра, в том числе один офицер, увезены на шлюпках...». Ну откуда он мог знать об убитом офицере? Ниоткуда, разве что от пленных, но ведь это ложь, им совершенно не нужная*. На Красном Яру из десантников вообще никто не погиб. Однако до вопроса об исчислении потерь мы доберёмся чуть ниже, а пока переходим ко второму эпизоду.
       * А вот для Завойко эта ложь как раз не лишняя, но правдой она от этого не становится.
       Второй эпизод: «Форт», «Пик», «Президент» и «Вираго» против батареи № 2, «Авроры» и «Двины», дистанция менее максимальной.
       Пушки «Двины» сразу не считаем по причине недостаточной дальнобойности. «Президенту» мешал Сигнальный мыс, «Пик» практически самоустранился, «Вираго» работала лишь эпизодически. 17 орудий «Форта» против 11 длинных пушек батареи № 2 и 13 длинных пушек «Авроры». 17 против 24, притом соотношение уже в пользу русских. А ведь у «Авроры» были ещё и короткие 24-фунтовки; они хоть и менее точные, зато более дальнобойные. Вес ядра не столь велик, как у тяжёлых пушек «Форта», но это вполне компенсируется более высокой скорострельностью. И выходит уже 33 против 17. Так у кого же было преимущество, а?
       Почему мы русские короткие пушки посчитали, а англо-французские нет? А по причине недостаточной их точности при стрельбе по малоразмерным целям. Для союзников это была бы глупая трата боезапаса. Фрегаты – куда более крупная цель, чем небольшая береговая батарея. К тому же русские канониры использовали стрельбу по кораблям «на рикошетах» – в отличие от неприятеля*.
       * 1-я и 4-я батареи находились достаточно высоко над уровнем моря, и стрельба «на рикошетах» по ним была невозможна. Но почему они не стреляли рикошетами по батарее № 2 и по «Авроре» с «Двиной»? Это хороший вопрос к артиллерийским офицерам союзников; и жаль, что они нам уже не ответят.
       А если посчитать, что союзники всё же использовали короткие пушки (представим, что их снаряды попадали достаточно точно), то – да, количество их стволов тут же возрастает, но только вот результат применения артиллерии сразу становится куда более удручающим. Для союзников, разумеется.
       «Эвридика» и «Облигадо» до 11 часов простояли на якоре по причине отсутствия ветра, потом всё же снялись и поставили паруса, но ни одного сколько-нибудь значимого выстрела (как возмущённо свидетельствует лейтенант Эдмунд Гроув с «Пика») так и не сделали.
       В итоге первый штурм закончился ровно тем, чем он и должен был закончиться. Особенно для объединённой эскадры с её пещерным уровнем боевого взаимодействия. Лучше прочих фрегатов выглядел «Президент», вообще не получивший попаданий, а вот на «Форте» в дополнение к причинённым русскими ядрами разрушениям бортов, рангоута и такелажа один матрос был убит, один смертельно ранен (и вскоре скончался), а ещё пятеро было ранено легко. «Вираго» получила ядро в ватерлинию и на весьма непродолжительное время была выведена из боя. На русской стороне было убито 6 нижних чинов; один офицер и 12 нижних чинов ранено.
       Переходим к артиллерийской части второго штурма; редкую отвлекающую стрельбу «Облигадо» по батарее № 1 в расчёт принимать не будем.
       Первый эпизод: батарея № 3 Смертельная, дистанция стрельбы значительно менее средней (400 ярдов).
       Теперь неприятель уже мог использовать всю свою артиллерию – что он и сделал. Батарея первой открыла огонь и получила в ответ залп правого борта «Форта». Поняв, что перед батареей будет поставлен именно «Президент», Александр Максутов перенёс огонь на него; в это время «Вираго» продолжила буксировать «Форт» далее и вывела его из сектора артиллерийской дуэли со Смертельной. «Президент» встал на шпринг; что и говорить, здесь перевес супостата в артиллерии был даже не тройным, а почти пятикратным. От батареи не осталось практически ничего, остатки расчётов ушли к резерву Завойко. У «Президента» были повреждения рангоута (не фатальные), включая сбитый флаг, а также пять сквозных пробоин, двое смертельно раненых и несколько человек было ранено легко.
       Второй эпизод: батарея № 7, дистанция стрельбы значительно менее средней.
       Эту батарею можно уверенно называть второй Смертельной, потому что ввиду подавляющего артиллерийского превосходства фрегата «Форт» она своими тремя* пушками сопротивлялась ещё меньше.
       * Тремя – потому что для двух не были доделаны амбразуры. Эти две пушки были использованы для замены вышедших из строя.
       Однако намного ли придвинулись к своей цели англо-французы, сбив две русские батареи? Нет, не намного, потому что пришлось высаживать десант. Этот десант вовсе не был экспромтом и готовился загодя, из чего должно сделать очень простой вывод: союзники на свой «тройной» (или какой там ещё) перевес в артиллерии не особо-то и уповали. Напомним: главной целью была «Аврора», и превосходство в артиллерии при захвате фрегата, как мы видим, особой роли не сыграло – артподготовка, не более. Расчистка первичного плацдарма для высадки десанта. Артиллерии супостата могло быть как втрое больше, так и вдвое меньше – без разницы. И – внимание! – совершенно неожиданно для нас артиллерия перестала быть ключевым и определяющим фактором.
       После неудачного первого штурма с применением артиллерии по британским кораблям ходила петиция: морякам хотелось взять реванш, но уже не артиллерией, а именно десантом. Они и сами поняли, что артиллерия внезапно оказалась не решающей...
       Развеян миф о тройном превосходстве в пушках? Скажем тактично: развеян частично. Потому что это тема, о которой можно вести полемику очень-очень долго и разнообразно.
       Подмиф № 4: объединённая эскадра имела превосходство в том, что у неё были конгревовы ракеты.
       Факты:
       Ну, может, и были. И даже наверняка были. Глупо предполагать, что фрегаты не были укомплектованы всем необходимым штатным боезапасом. Однако применение конгревовых ракет никем не отмечено, поэтому какая разница, были они или нет? Этим фактором можно и должно пренебречь, незачем даже не упоминать о нём. Мало ли какие ракеты у них там на борту были, да хоть крылатые или противотанковые. Их наличие или отсутствие на общем ходе дел не сказалось никак. Адью ещё одному мифу.
       Подмиф № 5: объединённая эскадра имела превосходство в нарезном стрелковом оружии.
       Факты:
       Не надо передёргивать, пожалуйста. Объединённая союзная эскадра просто имела нарезное стрелковое оружие, а вот что касается превосходства...
       В чём превосходство-то? Верно, в дальности и точности стрельбы. Но это там, где она есть, эта самая дальность, эти сто пятьдесят шагов и даже более. На ровном открытом поле, в крымской степи и в пустыне Калахари. А в камчатских зарослях, извините, дальше двадцати шагов не бывает. Слишком уж густо деревья растут, стланики да кустарники. И лопухи в человеческий рост. Поэтому при примерно равной скорострельности (а все ружья заряжались с дула – и гладкоствольные, и нарезные) преимущество в дальности и точности просто сошло на нет. Кончилось, едва начавшись. Огневое боестолкновение очень быстро перешло в рукопашное, и наличие у союзников нарезного стрелкового оружия в данном случае своей роли не сыграло. Не говоря уже о том, что точный выстрел зависит не только от оружия. Когда эвакуационная шлюпка под командой лейтенанта Бурассэ подошла к берегу и заполнилась ранеными, в ней были разом застрелены пять человек, включая самого лейтенанта. Да-да, застрелены из гладкоствольных ружей, притом издалека. Вывод: искусство стрелка тоже кое-что значит.
       Кроме того: а кто это сказал, что англо-французы были вооружены нарезными штуцерами все поголовно? Основное оружие Королевского флота – гладкоствольная «Brown Bess», её прекратили выпускать как раз в 1854 году, а плановый срок её службы в войсках составлял 10 лет. Новые штуцера в первую очередь шли на вооружение союзной пехоты в Крыму (и даже там были покрыты далеко не все потребности), а уж на фрегаты Тихого океана наверняка попало по минимуму. Резонно допустить, что морская пехота уже была вооружена штуцерами, но это менее трети десанта, и то если считать, что у французских элитных стрелков тоже были штуцера. А все остальные имели в руках всё те же гладкоствольные «смуглянки» и их французские аналоги.
       Не имеет значения, по какой причине тиражируется этот миф (намеренно или по незнанию), но мы его также убираем с чаши весов.
       Убираем вместе со всем тем, что входит в набившее оскомину комплексное понятие «тройного превосходства».


- иллюстрация: британский фрегат "Pique"


Рецензии